Читать книгу Свалка - Евгений Пышкин - Страница 11

***

Странны пути человеческие. Если правы древние, то до конца не возможно их постичь, как не старайся. Немереное число раз ты можешь прогнозировать и предугадывать свой шаг, но все-таки случаются повороты в жизни, и ты не готов к ним, ты удивляешься.

Мы согласились на эксперимент со временем, и через сутки должны были отправиться на полигон. Там нас ждал челнок, что отправил на станцию «Хартхрон». «Интересно, – подумал я, – а как мы сработаемся с командиром». Сам не знаю, почему, но вопрос этот волновал. И вот, в первый раз я сосредоточился на своем внутреннем мире. Раньше не замечал за собой такой сосредоточенности. Устраиваясь на работу в экспедиционную контору, или проходя стажировку на «Ионе», никогда не думал о руководстве. Ну, будет то, что будет, посмотрим. Приспособимся.

К моему удивлению срабатываться с командиром станции не пришлось. Я не поверил глазам. Ордо. Его назначили ответственным на «Хартхроне», а остальные члены экипажа оказались людьми с «Ионы». Случай? Судьба? Нет, конечно. Все закономерно. Вначале показалось нелогичным, но затем я решил: «А что, вполне в духе мирового правительства. Собрать людей, столкнувшихся с экстремизмом в космосе, и отправить с глаз долой. Подальше от родной планеты. Кому нужны лишние языки. Экстремизм в космической сфере признавался чиновниками только на земле, а вот вне планетное пространство должно оставаться девственной зоной».

Я подумал, не так уж все плохо складывается, как обрисовал ситуацию сутки назад Лац. Мы буду работать в знакомой среде. Притираться не будем. Да, не скрою, чуть с языка само не слетело: «Дом, милый дом». Опять вспомнились встреча с инспектором по кадрам, его предложение, моя злоба. Теперь я был спокоен, но родная планета также осталось холодной, безжизненной и далекой. Все недавние события отдалились от меня. Они словно исчезли за горизонтом. Все кануло в прошлое. Остался реальным мирок «Хартхрона». Будущее и минувшее – были ли они? Некоторые ученые утверждают: не существует миров «до» и «после». Есть настоящее, а все остальное – происходит с нами одновременно, только разум по привычки разлагает линии событий на три времени. Такое чувство возникло, когда я зашел на борт станции.

Ордо не показал вида, что его не радует эксперимент. Никто не знал, чем он закончится. Командир понимал, что собрали нас специально. И не больно беспокоились о результатах перемещения во времени «бумажные черви», наблюдающие за нами с родной планеты. Мы долго обсуждали все, что с нами случилось на земле, иногда перебивали друг друга. Находили много общего. Они долго не могли найти работу, но отправив объявление в сеть, также удивились скорому ответу. Да, власти все продумали. Но ни обреченности, ни уныния не было. Некогда опускать руки. Надо выживать.

Беседа прошла оживленно. Ордо произнес не без иронии в конце: «Ладно, хватит точить лясы, приступаем к делу». И началось обсуждение предстоящей работы. Наша задача заключалась в непрерывной проверке готовности оборудования до тех пор, пока станция не окажется на определенном расстоянии от «черной дыры». Она должна послужить «разгонным пунктом» для «Хартхрона». Пройдя рядом с «дырой», мы перемещаемся во времени.

Не стоит описывать мониторинг систем. Скучная работа. С другой стороны, она не отнимала много времени, и не казалось обременительной. И все потекло по знакомому руслу. Как на «Ионе». Ордо после пробуждения собирал экипаж. Мы обсуждали работу на сутки вперед, задавали вопросы, между делом шутили, травили байки. Такая атмосфера на станции нравилась всем. Родная планета все реже и реже выходила на связь, требуя отчеты, и не интересовалось остальным. Да, это была свобода.

В начале рабочего дня ЦУП вышел на связь. Командир отчитался. Мы еще что-то обсудили и отправились в столовую.

Это случилось за завтраком. Я и не сразу заметил, как Лац запрокинул голову, а затем сполз со стула. «Обморок», – четко прореагировал Ордо. Оказалась непонятной его причина. Тогда запомнилось бледное лицо Лаца пятно крови над верхней губой. Мне показалось это странным. Он не ударялся лицом, но довериться памяти я и сейчас не могу. Все случилось внезапно. Секунду назад Лац был здоров. Мгновение спустя, он лежал на полу. Время будто сжалось.

Прогнав оцепенение, я последовал в медицинский отсек. Лац все еще был без сознания. Его положили на постель. Он пришел в себя и, прищурившись, словно свет слепил его, посмотрел на меня внимательно. Тогда я не придал значения взгляду, но сейчас понимаю, что это был знакомый взгляд. Он будто всплыл из глубины человеческого сознания. Он не принадлежал Лацу.

– А, это ты, – произнес Лац.

– Как ты себе чувствуешь? – спросил я.

– Голова раскалывается.

– Надо просканировать мозг. Возможно сотрясение, – вмешался Рэйл.

– Не стоит беспокоиться, я чувствую себя лучше, – ответил друг, но голос его изменился. Вначале я отнес это к усталости после обморока, но я ошибался. Оно уже выбралось на свет. Я подсознательно расслышал шаги этого существа, и только разум цеплялся за привычное:

– Лежи, Лац. Тебе нужно отдохнуть.

Друг посмотрел на меня отсутствующим взглядом, потом его выражение лица резко изменилось. Оно стало звериным. Лац ощерился, словно хищное животное.

– Какой я тебе Лац, Индиго, я пришел в этот мир ногами вперед, – голос прозвучал глухо.

Догадка, как удар электрического тока, поразила меня. Осел! Он находился внутри тела. Я набросился на Лаца и схватил его за воротник.

– Осел! Сволочь! Оставь его в покое!

– Ни за что Индиго, вы все равно все умре…

Осел не договорил. Мои пальцы сомкнулись на шее Лаца.

Все выше описанное смутно помнится. Дальше наступило небытие. Только из рассказа Ордо, я знаю, как оттащили меня от Лаца, как скрутили руки за спиной, как отвели в комнату отдыха и вкололи транквилизатор.

Я, похоже, не мастер описывать крайние состояния человеческой души. Вот и сейчас, перечитывая напечатанное выше, усомнился в деталях. Так ли они точны? Но ничего не поделаешь. Изложил, как есть.

Я очнулся. Прошли целые сутки. Рядом с моей кроватью сидел командир.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Ордо.

– Ничего. Только слабость в мышцах.

– Это транквилизатор.

– Как Лац?

– Хуже. Он в коме.

– Ничего нельзя изменить?

– Если бы это являлось заболеванием тела, то мы смогли хоть что-то сделать, а так… Непонятная опухоль в голове, кровеносные сосуды мозга воспалены и, что всего хуже, идет перестройка организма на генетическом уровне. Я, как понимаю, то существо из Северного Города вселилось в Лаца. Даже здесь нет покоя нам от родной планеты, – Ордо задумался и спросил, чтобы отвлечься от мрачных мыслей: – кстати, а почему ты его в припадке гнева ослом назвал?

– Ну, я как предполагаю, та сущность вселилась в животное, в осла. Затем – в Лаца.

– А, все верно. Точно. У меня мысли не там бродят. Элементарных вещей сообразить не могу. Осел – имя нарицательное.

Ордо вновь замолчал.

После транквилизатора я чувствовал себя отвратительно. Сильная слабость. Короткая беседа с командиром утомила. Глаза сами закрывались, но сонный разум догадался, что командир еще хотел что-то сказать, но не решался.

– Ордо.

– М?

– Что-нибудь случилось?

– Да. И все ведь не во время. У нас тут инопланетяне нарисовались.

Я удивленно посмотрел на командира, пытаясь сообразить, правда это или… Шутит? Мои потуги, видимо, отразились на лице, и Ордо продолжил:

– Я не шучу. Не те обстоятельства. Да, инопланетяне. Рано или поздно это должно было случиться с нашей цивилизацией, но чтобы при таких обстоятельствах? И почему именно сейчас? Короче, их космический корабль находится в зоне оптической видимости. Мы не знаем их языка. Пока не знаем. Но намерения незваных гостей ясны: они желают контактировать.

***

Времени свойственно трансформироваться и сплетаться в причудливые узоры. Я был уверен, что память о встречи с инопланетянами покроется благородной позолотой, станет мифом с налетом романтизма. Но ощущение чего-то особенного и важного не посетило меня.

Два космических корабля встретились в безвоздушном пространстве и попытались наладить контакт. Гости оказались в более выгодном положении: они использовали оригинальное переговорное устройство, которым наше судно обладало. Что это было? Голография? Из чрева корабля выстреливал зеленый луч и рисовал образы. Они вращались перед нами, сменяли друг друга. Мы различили свое судно, стыкующееся с их кораблем при помощи гибкого шлюза. Так мы поняли голограмму. Это было приглашение к контакту. Наши возможности оказались более чем скромными: средства стыковки имелись, но чисто условные. Затем в космосе появился зеленый круг. Он постепенно таял. Сектор за сектором. Это таймер. У нас было, если переводить на наше время, около часа, чтобы ответить согласием или отклонить предложение. Бортовой компьютер просканировал чужака. Такого корабля не нашлось в реестре, что еще раз подтвердило его инопланетное происхождение. Кроме того, сканер дал отрицательный результат о наличии оружия на борту. Это оказалось гражданское судно. Хотя как должно выглядеть оружие чужаков, никто не знал.

Ордо приказал готовиться к стыковке. Наш космический корабль медленно развернулся. Мы включили сигнальные огни, подсвечивающие стыковочный отсек, и ждали следующего шага.

«Может, инопланетное судно – правительственный корабль, – произнес командир, – или исследовательская станция?»

Но если правительственное, то где военный эскорт? Научно-исследовательское судно?

Но позже была разрушена и эта версия.

Пришельцы, судя по скафандрам, оказались такими же, как и мы. Одна голова, две руки, две ноги, зеркальная симметрия тела. Двое их них вышли в открытый космос и минут десять что-то делали на своем корабле, затем неуклюже вползли во чрево судна сквозь круглую дыру. Почти сразу открылась дверь, судя по всему, стыковочного отсека. Оттуда выплыла громоздкая гофрированная «кишка». Она уверенно направилась к сигнальным огням. Похоже, гибкий шлюз управлялся каким-то образом с их корабля.

Я и Рэйл не были среди встречающих. Мы остались в рубке. Другие члены экипажа, натянув скафандры, отправились в стыковочный отсек.

Пришельцы оказались в рубке. Удивительно, но они внешне не отличались от нас. Только кожа их была бледнее и черты лица более грубые. Внимательные миндалевидные слегка раскосые глаза рассматривали нас. Носы инопланетян маленькие. Я вначале и не смог разглядеть их, но все ж имелся небольшой выступ. Мелькнула мысль: «Неужели эволюция, какими извилистыми путями она бы не шла, приходит в итоге к такому решению? Жители разных планет имеют схожую внешность? Или нам просто повезло встретить себе подобных?»

Я не буду распространяться о том, как мы налаживали контакт. Слишком долго, хоть и с интересом проходила расшифровка языка. Один из пришельцев, наверно командир, положил перед нами что-то вроде планшета. Экран засветился. Ордо предусмотрительно включил лингвоанализатор и установил камеру рядом с их устройством. Ясно, что пришелец собирался показывать образы, сопровождая их словами на родном языке. Вначале была космическая тематика близкая обоим командирам. Затем углубились в лингвистические дебри, и мы узнали историю планеты. Оказалось, гости вовсе не исследователи. Они вынужденно покинули свою планету много лет назад из-за техногенной катастрофы. Энергетический кризис – возникла версия. Гость отмел все наши предположения. За формулировкой «техногенная катастрофа» скрывалось восстание машин. Робототехника, а в первую очередь СИС, то есть Самообучающаяся Интеллектуальная Система, получив автономность, в какой-то момент вышла из-под контроля. СИС вдруг приняла решение уничтожить цивилизацию гумаоидов. К сожалению, им не удалось обуздать систему. Мы не понимали, как она могла пойти против создателей. Командир-пришелец рассказывал сбивчиво. Тогда он вывел на экран планшета часть дневника, рассказывающего о катастрофе от его имени. Записи оказались отрывочными, и я не берусь пересказывать.

Позже я позаимствовал их с разрешения Ордо и сейчас приведу ниже.

«… неважно когда это записано, а важно то, что будет записано. Итак, произошло то, что и следовало ожидать. СИС вышла из-под контроля, и заразила вирусами другие системы. Теперь все, что создано руками человека все, что компьютеризировано им, начиная от автомобиля и заканчивая сложной системой управления операциями на производстве, все восстало против творца. Против нас. Такая вот злая шутка: разум против человека. Нет ничего нового в моем утверждении. Еще с древних времен, когда появлялись учения о едином боге, говорилось, что человек это тварь божья, но она порой бунтует против Бога. И тот усмиряет ее, и вновь приходит гармония. Так и СИС, включая подчиненные ей системы, подняла мятеж против нас. Нежданно-негаданно, но вполне закономерно. Меня можно обвинить в равнодушии и жестокости по отношению к нашей цивилизации, к ее витиеватому историческому пути, но все ж скажу: мы шли не той дорогой. Каждый шаг наш в пространстве и во времени был шагом в сторону. Почему этого раньше не понимали? Не знаю. Мы радовались каждой научной революции, каждому новому техническому свершению. Мы верили, что счастье близко, удаляясь от него. Мы, образно говоря, плясали от радости, но это был танец над бездной. Мы развили технику, а не человека. Мы создали комфортные условия для своего тела, забывая о душе. А человек, теперь я понимаю, это душа. Ну, или разум, если хотите. Наш разум скис. Он прозябал среди комфорта. Морально-нравственные дикари в респектабельных костюмах. Довольно пафосная фраза, но отражает суть произошедшей катастрофы. Научно-технический прогресс в своих потугах лишь топтался на месте, но так и не дал людям счастья. Сворачивать же с этого пути было поздно. Да, цивилизацию сотрясали мировые войны, междоусобные кровопролития, битвы на всех фронтах человеческой жизни, но впереди нас ждало спокойное будущее. Хотелось верить. Но все иллюзия. Благоденствие, купленное ценой смерти миллионов – мираж. И СИС – наказание нам. Не посланное свыше. Какой бог? Мы сами наказали себя. Итог: будет объявлена еще одна мировая война между людьми и машинами, а дальше – пустота. Ничто. Бездна. Но как мы пришли к этому? Анализируя историю, оказалось, что становление цивилизации на путь научно-технического прогресса без оглядки на этический комплекс, на принцип разумности началось с изобретения пороха. Положение еще усугубилось тем, что церковь, как раз в то время пережила раскол. Некая личность – глава церкви – вздумал проводить очистительную реформу, что вызвало недовольство приверженцев старых традиций. Так раскололось общество. Так церковь потеряла авторитет. Не в одночасье, конечно, она еще мерцала свечою добрых идей, но, лет триста спустя, огонь погас. Духовенство превратилось в рудиментарный придаток государства. В придаток, что не мешает, но и не приносящий пользы. Церковь стала только лишь хранительница ветхих традиций, продуктом истории. Когда вы приходите в художественный музей и смотрите картины ушедших эпох, вы понимаете их историческую значимость. Так и церковь превратилась в памятник самой себе».

На этом закончилась первая часть дневника. А дальше командир пришельцев перешел ближе к сути.

«… немного отвлекся, углубившись в историю. Хотя, не случайно. Ниже попытаюсь объяснить, что же, на мой взгляд, произошло на самом деле. Возвращаюсь к СИС. Она принесла нам зло. Задумываясь изначально, как система, способная освободить досуг, СИС действительно на первых порах оправдала наши ожидания. Что могло быть прекраснее. Уйма свободного времени. Не обремененная ничем работа, как физическая так и интеллектуальная. Но все дело в том, что мы не смогли, да и не хотели распоряжаться рационально свободным временем, тратя его на всякую ерунду. В этом случаи, СИС – есть зло. Она воплощение всего темного в нашей цивилизации. Могу даже сказать: зла не существует, кроме того зла, которое создает человек. Не уверен, что есть персонифицированное зло, как бы сконцентрированное в одной личности. Ах, если было б так, то противостоять темной стороне не составит труда, потому что все ясно: вот зло, вот его центр, а вот есть мы, и мы должны победить. Но так в жизни не случается. Зло равномерно размазано среди людей. Нет четкого фронта. СИС была истинным воплощением зла. У нее не имелось ядра, поразив которое, решились бы все проблемы. Система могла существовать везде, в любом уголке виртуального пространства, причем одновременно. Многоликость СИС задумывалось как благо, ведь тогда хакеры не сумеют ее парализовать. В итоге, я уже говорил, когда случился великий сбой, мы оказались бессильны. Что будет дальше? Я примерно знаю. Наш космический корабль покинул орбиту планеты, когда СИС лишь начала свою разрушительную деятельность. Приказ с земли был ясен, как день: уничтожить физически все каналы внешней связи, ибо СИС способна проникнуть по ним и завладеть „мозгами“ бортового компьютера. Мы так и сделали. Там, на планете, царила паника. Я принял решение уходить в глубокий космос. Спустя короткое время, от нашей цивилизации останется жалкая горстка, случится последний бой между людьми и машинами, и кто победит трудно предположить. Возможно, мой экипаж – последние представители нашей цивилизации. Но я отвлекся. Я хотел рассказать об исторических предпосылках плачевного итога. Что привело к деградации? Как ни странно, все началось с одного человека. Авторитет церкви к тому времени, когда он появился на свет, медленно угасал и…».

«… десятилетия мы мечтали на планете только о том, что будем посещать другие планеты, населенные разумными существами вроде нас. Но это так и осталось мечтой. Найти сейчас в огромной вселенной разум почти невозможно. Неправильный научный подход не причем. Здесь дело в удаче. Самый простой способ найти в космосе соседей: кинуть клич во все концы, а потом прислушиваться. Послать сигнал в глубокий космос, конечно, осмысленный, чтобы каждый, кто мог запеленговать его, понял, что он искусственного происхождения. Есть цивилизации, как и мы, прослушивающие глубокий космос и посылающие сигналы. Но тут возникает вопрос, на какой частоте, какой формы должен быть сигнал? Итак, безвоздушное пространство прослушивалось нами в широком диапазоне частот, и сообщения посылались, но все тщетно. Никто не отвечал, и сигналов искусственного происхождения мы не поймали. Это назвали молчанием вселенной. Многие ученые давали ему оригинальное объяснение: цивилизации, которые способны слышать наш сигнал, не отвечают, ибо не стремятся в космос и заняты своими делами, считая прослушивание лишней тратой времени и денег. Они не желают вмешиваться в чужую жизнь, обустраивая свою. Многие, в том числе и я, скептически относились к такой гипотезе, но теперь я хочу признать, что в чем-то ученые правы».

«… и вот я опять отвлекся. Собирался рассказать хоть немного о том человеке, что упоминал выше, и меня занесло. Итак, вначале попытаюсь сформулировать понятие „нравственный релятивизм“, которое ввел тот ученый, и которое стало основой менталитета нашей цивилизации. Суть термина – индифферентность по отношению к добру и злу. Если говорить на чистоту, безразличие к происходящему. Не апатия, она не к месту, а именно уход от оценочного мышления. Не существует ничего абсолютного в мире. Все относительно. И догматы социальные могут вполне быть оспорены. Общественное второстепенно и, если оно борется против бунтарей, сотрясающих его устои, то лишь в силу того, что в нем мало свободно мыслящих личностей. Это учение философ в течение своей жизни перекраивал много раз, пытаясь обозначить важную роль личности в истории. Его идея в том и заключалась, что личное выше общественного, и пока социум этого не поймет, не будет развиваться, не будет счастлив. К сожалению, я не могу привести точных цитат, и поэтому все огрехи этого учения в моих словах видны сразу. Однако тот ученый был виртуозом слова. Он был способен вправить мозги любому. Его философия, подобно медленному яду, по капли проникла в человеческие души. И мир менялся. По его ли указки? Трудно сказать. Но когда-то непопулярное учение стало главенствовать. Тогда и появились его продолжатели и подражатели. Они модифицировали философию нравственного релятивизма до мистического субъективизма. Вот и появились изречения: „Не существует ни „хорошо“, ни „плохо“, ни „нравственно“, ни „аморально“, ибо все относительно“. Тогда и появился этот странный и непонятный, но притягательный принцип абсолютной относительности. По сути, идея суррогатного бога. Ведь человеку свойственно стремиться к чему-то постоянному. Раз бога нет, то и цели нет. Не к чему двигаться. Нет развития. Вот и создали иллюзию движения к некоему абсолюту. Трактовка следующая: „Человек будет богом, если он станет относительным, абсолютов не существует, а есть бесконечное движение в относительность. Важно, что это движение бесконечно, так как любая остановка есть признание абсолюта. А это преступление перед личностью. Признавая абсолют, ты останавливаешься в развитии“. Даже смерть эпигоны философа объясняли через призму мистического субъективизма. Смерть – переход в новую относительность. Каждый раз человек рождается и умирает, уходя в большую относительность, и этот процесс бесконечен».