Читать книгу Колыбельные пьесы для чтения - Евгений Попов - Страница 3

Действующие лица:

Гардеробщица Валентина Феофановна

Охранник Коля или Василич

Завхоз Николай Петрович или Завхоз Петрович, очень старый, но бодрый

Мужчина средних лет

Мумия, как выясняется молодая женщина

Сцена 1

Вход в музей. Вестибюль. Барьер охраны.

Утро рабочего дня.

Завхоз Петрович: Ну, пора открываться. Давай, Коля.

Охранник Василич открывает дверь.

Василич: Извольте. Вон, и Мумия как всегда пунктуальна.

Входит женщина неопределённого возраста, в длинном плаще, в нахлобученной шапке. Не глядя по сторонам, проходит мимо.

Василич: Мумия, она и есть Мумия. Ходит на работу. Не разговаривает. Мне даже приснилась недавно. Проходит в свой кабинет и ложится под стекло. Вечером уходит. И на обед не поднимается…

Гардеробщица: Что ты за ужасы, Коля рассказываешь!

Василич: Это разве ужасы… Вот, в молодости, я был в банде. Не настоящей, а музыкальной. Так мы, по дурости, пытались продать свои скелеты. Звонили в скорую, в справочное. Интересовались, как это можно юридически оформить. Нам нужны были наличные деньги, чтобы усилители для гитар купить. Ну, нас, конечно, всюду посылали подальше. Обещали даже в милицию сообщить. Но до сих пор мне не по себе. Идиоты. Добавить больше нечего. Вот это – ужас.

Николай Петрович, а вы не знаете, скелеты в школах, в кабинетах биологии настоящие были? Сейчас-то, я слышал, на 3D принтерах делают. А вот раньше? Я всегда думал, что настоящие. Всегда было не по себе в кабинете биологии.

Завхоз: Не задумывался.

Гардеробщица: У тебя ещё это не прошло, Коля?

Василич: Что это?

Гардеробщица: Моча из головы не вылилась ещё? Вместе со скелетами?

Василич: Ох, ох!.. Вылилась. А вот скелеты застряли. И на тебя гладят всеми дырками.

Гардеробщица: Вот я и говорю, что моча из головы не вся ещё вылилась… Что ты нам сны свои дурацкие пересказываешь? О Мумии размечтался?

Завхоз: Ну, будет, будет вам. Опять начинаете. Готовьтесь, сейчас школьники придут. Слышите?

Звонкие вопли, весёлые голоса.

Сцена 2

Там же. Охранник Василич. (Обращается к вошедшему мужчине средних лет): — Вы куда?

Мужчина: – Скажите, школьники уже вошли? Идет экскурсия?

Василич: – Да.

Мужчина: – Давно?

Василич: – Да уж минут двадцать.

Мужчина: – О, тогда я подожду внучку, посижу здесь, на диване.

Василич: – Сидите, ждите.

Входит полная женщина, пожилая, с сумкой на колесиках.

Василич: – Вы в музей?

Женщина: – Да.

Василич: – Вот касса. Пройдите.

Женщина осматривается, не спеша проходит к кассе. Покупает билет.

Женщина: – А сумку сдать куда?

Василич: – Да в гардероб.

Гардероб

Гардеробщица: – Я не могу поставить вашу сумку. Я уже падала здесь, за один такой багаж зацепившись. Это негабаритный предмет.

Женщина: – Это не предмет, а сумка на колёсиках. А куда мне её поставить?

Гардеробщица: – А у охранника.

Василич: – У меня нельзя. Меня проверить могут. Спросят: что за сумка? Что в сумке? А откуда я знаю что! Может быть, бомба там.

Женщина: – Нет у меня бомбы там. У меня там куртка.

Мужчина: – Правильно. После недавнего взрыва положено проверять.

Женщина: – Ещё один выискался! Бдительный. Проверяльщик! Чего не сидится?

Мужчина: – Хочу выйти из этого сейфа в целости и сохранности. И внучку увести.

Василич: – Не похоже, что одна куртка. Вы её так ворочаете, что можно подумать, что там бомба. Да не одна. Может, бомбы ваши в куртку завёрнуты.

Женщина: – Я могу показать…

Василич: – Я не имею права досматривать ваши вещи.

Женщина: – Но я-то имею право показывать их кому угодно. Я даже себя могу показать, если захочу. (Начинает расстёгивать кофту).

Гардеробщица: – Покажите, он обрадуется.

Василич: – Не надо. Здесь не публичный дом.

Женщина: – Как это не публичный, если вы публично оскорбляете меня своим недоверием. (Начинает расстёгивать рубашку на животе) Вот глядите. Нету на мне пояса смертницы. И вот здесь тоже нету. (Хлопает себя по бёдрам) Здесь у меня собственное добро. И здесь. Дальше показывать?

Василич: – (миролюбиво). Ладно, дальше не надо. Ставьте сумку вашу около загородки, в уголок. Пусть стоит пока.

Мужчина: – Она телом вас отвлекает. А сумка? Тяжелая и подозрительная.

Женщина: – У меня там не бомба, а картошка. С рынка я иду. Хожу всё время мимо, а что за музей у вас не знаю. Решила проинспектировать. Наверняка гадость какая-нибудь есть, Матильду вашу на вынос! Ведь недаром боитесь, что взорвать могут.

Василич: – Не ругайтесь, пожалуйста. Мы ведь люди маленькие. Что там выставлено от нас не зависит. Есть там органы кое-какие напоказ, но, говорят, выставлены на обозрение, чтобы наглядно болезни показать, предостеречь население. Вот школьники сейчас рассматривают, учатся гигиене.

Женщина: – (Смотрит подозрительно, качает головой). Видно, правильно я подозревала. Всё. Пошла глядеть. А вы тут приглядите за сумкой. (Пристально и презрительно оглядывает ждущего мужчину Уходит. Потом выглядывает из дверей.) Где тут начала осмотра?

Василич: – Не в эту, в ту дверь.

Ж. Вот. Придираетесь к человеку, вместо того, чтобы сразу подсказать. Музейщики…

После паузы.

О. По-моему у неё с головой что-то.

Г. А ты хочешь, чтобы у неё с другим местом было что-то не так? Смеётся. Ты бы не об этом думал, а о том, что надо вот этот подлокотник у дивана закрепить. Скажи, вон, Завхозу Петровичу, как раз он идёт.

Из дверей выходит очень пожилой человек, Завхоз Петрович.

Завхоз Петрович: – Ну, что? Готовы на подвиг? Я как на фронте в своё время всех мобилизую, при прорыве врага к штабу. Всем писарям, телефонистам взять оружие, идти оборонять штаб! Стулья скоро привезут. Надо машину разгружать.

Гардеробщица: – А куда стулья-то? Везде, вроде, есть.

Завхоз: – Как везде? Забыла? Со второго-то отдали, деревянные, увезли на прошлой неделе. Теперь привезут железные.

Гардеробщ0ица: – Ну-у? Красивые ведь стулья были. Старинные. И крепкие.

Завхоз: – Да, красивые. Потому и увезли, что красивые и крепкие. Срок им вышел, говорят. Но это не наше дело. На царское теперь спрос особый… Говорят, принц какой-то подрастает. Скоро водружать начнут. Трон и стулья уже приготовлены.

Гардеробщица: – Я не могу. Я на посту. Вон, школьники скоро выйдут. (Доносятся звонкие голоса.)

Василич: – Вот ты отлыниваешь, а сама спинку дивана сломала. Гляди, Петрович, спинка требует ремонта. Валентина посидела тут и сломала.

Гардеробщица: – Ты что, с ума сошёл? Не ломала я, а показала, что отремонтировать надо. И не спинку, а подлокотник.

Василич: – Там отлынивает, тут не сознаётся… Ты ещё тот кадр, Валентина!

Гардеробщица: – Смотри у меня, часовой, дошутишься. Подвешу тебя на вешалку, вместо номерка, а номерок жене твоей отдам с запиской, как теперь говорят – с компроматом. Пусть разбирается с твоими фокусами.

Василич: – Ну, что ты, Валентина Феофановна, взъелась на меня. Уж и пошутить нельзя. Ведь у каждого есть свой компромат…

Фыркнув, Валентина уходит на рабочее место.

Возвращается. Помедлив.

Гардеробщица. Слушай, Василич… Растолкуй-ка мне лучше: к чему мумия снится? Ведь мне тоже приснилась. Уже два раза. Снится, и никак не уходит. И всё силится сказать что-то. А потом заплакала.

Василич. Это твой компромат пришёл о себе напомнить.

Гардеробщица – Да брось шутить! Страшно же. А вдруг опять придёт. Что ей сказать? Надо ведь что-то сказать-то. Утешить как-то надо. А то так и будет ходить.

Василич: – А мумия нумерованная?

Гардеробщица: – Откуда я знаю?

Василич: – Из нашей экспозиции, спрашиваю?

Гардербщица: – Да не из экспозиции! А сотрудница. Из нашего отдела раритетов. Она ж и тебе приходила.

Василич: – Ишь ты! Тут надо подумать. До следующей смены.

Гардеробщица: – А не можешь побыстрее подумать? Очень уж любопытно. И страшно.

Василич: – Быстрая какая… Это такое дело… Смотрит вверх, а рукой показывает вниз.

Гардеробщица: – Ну, подумай, давай. А я тебе маленькую поднесу. Ладно?

Охранник разводит руками, соглашаясь.

Сцена 2

Там же. Сходятся те же трое.

Василич: – А всё-таки вредная у нас тут работа. Тебе вот Мумия приснилась, а мне каждого теперь глазами общупывать надо. Обещали рамки поставить, а пока так. Особенно женщины болезненно реагируют.

Гардеробщица: – Видела, как реагируют. Одна, помню, несколько раз приходила в музей. А потом сговаривалась с тобой о чем-то…

Василич: – У тебя одно на уме. Компроматка ты глупая. Женщины некоторые фыркают. А некоторым, правда твоя, приятно. Одинокие, видно. Или мужья пьяницы. Не хватает внимания.

Гардеробщица: – Твоего.

Василич: – Валька! Я вот морочился с твоей мумией, разгадывал… А ты хамишь. Не скажу ничего!

Гардеробщица: – Ну, полно, Васильевушка, не обижайся. Эта вредность от волнения. Вдруг придёт опять.

Василич: – Идёт!

Г. Отскакивает. Оглядывается испуганно. Где?!

Мимо проходит замотанная в шарф женщина. Худая и резкая. Бросает короткий взгляд на испуганную Гардеробщицу.

Василич: – Спокойно, подруга. Ходит, то к тебе, то ко мне. Спать некогда. Вот и опаздывает. Кстати, в первый раз опоздала.

Гардеробщица: – Ох, напугала… Ну, рассказывай, чего надумал?

Василич: – Так и быть.

Она обеспокоена не тобой. И грызть тебя или утащить никуда не собирается. Её волнуют политические катаклизмы. Она задумалась над судьбой вождя пролетариата. И не находит себе места из-за этого. Что-то в ней есть неустоявшееся. Идеологически. Наверно она боится новой революции из-за выноса тела из Мавзолея. Она, мне рассказывали, ещё архитектурой увлекается. Боится, наверно, что Мавзолей разрушат. А он находится под охраной Юнеско.

Гардеробщица: – Врёшь, наверно? Это ты на ходу выдумал, да? А я тут причём?

Василич: – Нет. Вчера полдня думал. Даже позвонил приятелю. У него лицензия телепата.

Гардеробщица: – Телепа-а-та. Тоже мне профессия.

Василич: – Эх, ты, Фомиха неверующая! В государственном реестре даже есть! К нему даже министры обращаются. Спрашивают, что будет после выборов. Он им разъясняет. Хорошо платят. Говорят, сбываются его предсказания.

Гардеробщица: – Так, что с моей-то мумией делать? Что ей сказать?

Василич: – Ты, видно, у неё коммуникатор связи с тем светом. Такое случается. Необъяснимо наукой. Ты должна ей сказать, чтобы не беспокоилась. Что ты через меня связалась с кем надо, там и там. (Показывает вверх и вниз.) Что тело пока не тронут. Пока мы все не вымрем, которые помнят ту жизнь. И потом уже не тронут. Время упустили до столетия революции. В 90-е могли. Короче, в Мавзолее наступит примирение раньше, чем тут, у нас. Его потеснят. И наполнят другими царями. Кого-то привезут из Петропавловской крепости. Кого-то откуда-нибудь выроют и тоже для компании всунут. Так что архитектурный комплекс Красной площади сохранится в целости и сохранности.

Гардеробщица: – А нельзя ли ей здесь, прямо на работе сказать об этом? Чтобы больше не приходила ночью?

Василич: – Нельзя связь нарушать. Нарушишь какое-нибудь звено в этой цепи, и всё пойдёт наперекосяк. Чертовщина какая-нибудь вылезет. Например, Жириновский станет диктатором. Или в Москва-реке крокодилы заведутся. Или вулкан какой-нибудь взорвётся.

Гардеробщица: – Не обрадовал ты меня, Василич. Да уж ладно, держи. (Огляядывается. Суёт бутылку.)

Придётся тоже на ночь дёрнуть сто граммов. Хоть я и за здоровый образ жизни. А там, глядишь, и побеседуем с ней мирно. Успокою её твоим пророчеством.

Сцена 3

Там же.

Входит Гардеробщица.

Гардеробщица. (Взволнованно) Приходила, Василич!

Василич: – (Солидно, покровительственно) Неужели? Во-первых, здороваться надо.

Гардеробщица: – Ой не до здоровканья! Ужас. Ещё страшнее было. Явилось это привидение. Глаза запавшие. И вроде как запах от неё жуткий такой. Но не покойницкий. Нечеловеческий какой-то.

Василич: – Ну, и чего ты ей наплела? По глазам вижу, что лишнего наболтала. Давай, вываливай.

Гардеробщица: – Чего там наплетёшь… Смотрю на неё. В голос кричу! А голоса-то нет. Ну, как во сне часто бывает. А она всё ближе и ближе. Взяла меня за руку. А пальцы у неё холодные и костлявые. Я уж подумала, что вместо неё смерть моя пришла.

Постояли мы. Пригляделись друг к дружке. У меня душа в хвост ушла. Да, в хвост. Чувствую, что он у меня вырос будто. А она вдруг хихикнула. Так хихикнула, что я почти уже на том свете очутилась. Ну, думаю, сейчас на сковородку бросит!

Потом вспомнила я твои слова, уж не знаю, как вспомнила. Зашептала про тело вождя, про будущее. А она будто оттаивает. И глаза по-человечески засверкали. И рука нагрелась. Даже горячей стала. Потом отпустила мою руку-то, повернулась и пошла уверенно. Потом повернулась и пальцем погрозила: «Не вздумай молитвы тут ещё читать! Я явление материалистическое. Наукой приоткрытое. Через год учёные сообщат об открытии параллельного мира. Жди сообщений. Спи теперь спокойно, подруга». Ещё страшней мне стало. Так желают спать спокойно покойницам. Но ведь сказала она «теперь». Поэтому я успокоилась. Значит, не придёт больше.

Василич: – А хвост-то где? Пытается пощупать хвост. Но…Оба вскрикивают.)

Открывается дверь. Входит Мумия. Это молодая красивая женщина, изящно закутанная в длинный модный шарф. Здоровается. Улыбаясь, проходит мимо. Пройдя, оглядывается. Чуть приподнимает руку, делает ею круг, изображая лёгкое смущение. Скрывается в дверях.

Немая сцена.

О. А запах-то от неё французский. Как от моей дочки. Парфюмерный. Не помню, как называется. Но запоминается.