Читать книгу Седьмое лето - Евгений Пузыревский - Страница 11

Наверху решили задержаться.

Судя по тому, что половые доски почти не трещали под лёгкими шагами, это был отец. Странно, обычно он считает кухню женским домом, а тут уже минут двадцать на ней возился. Или тридцать. Или… Павлик уже давно сбился со счёту времени.

Ну, уйдёт он, а что дальше? Манька сама не вылезет и не похоронится.

Но там же черви!

Как-то раз, когда ещё его не оставляли дома одного, родители ушли в лес, предварительно отведя сына к бабе Любе и бабе Наде. И те, взяв с него обещание, что он ни кому не расскажет, показали мальчику страшную тайну – огромного таракана Коленьку, который жил у них в трёхлитровой банке. Этому предшествовал длинный и запутанный рассказ (во время которого, сёстры старательно пытались спрятать улыбки), о том, как такой невиданный зверь у них появился и как теперь охраняет дом от злых духов, жуликов и мерзопакостных коммуняк. Это диковинное создание произвело огромное впечатление на детское восприятие, а в особенности его длинные усики и тоненькие лапки. На что тут же получил ответ, что любой, мало-мальски уважающий себя мужчина должен носить усы, если хочет, чтоб его любили прекрасные дамы. А особенно такие, как нежные и скромные сёстры Дубцовы.

Папа усов не носил, значит, мама его не любит? Или у него есть другие, пока Павлику не известные, объекты женского восхищения?

После долгих уговоров подарить Коленьку и видя, подготовленные к слезам, глаза мальчишки, две старушки решили сделать ход конём. Они, наперебой, начали рассказывать страшные истории, о том, что тараканы могут заползти спящему человеку в ухо и съесть барабанную перепонку, или же, через нос, попасть в мозг, а там, … а там даже страшно говорить. Естественно, после этого, у Павлика пропало всё желание заводить у себя нового сожителя.

А кто знает, чем отличаются черви от тараканов, может они ещё даже опаснее! К тому же без лапок и усов.

Но если подумать, то какая-то там непонятная перепонка может обратно вырасти, а любовь родителей не вернуть. Кто же будет любить убийцу? Либо его из дому выгонят, либо сами уйдут.

Во время танцующей мысли «об уходах», наверху отец, наконец, доделал все свои дела и удалился.

Надо действовать.

Павлик спустился в ямку, на ощупь нашел сусек с картошкой и отгрыз от корнеплода четыре одинаковых куска. Земле было безразлично, к чему прилипать и она с лёгкостью перекочевала с кожуры на зубы. Сплюнул. Засунул крахмальные затычки в нос и уши, поднялся по лесенке и полез за Манькой.

В этот раз, как ни странно, путь был намного быстрей. Родным стал, знакомым. И камни не так впивались, и переработанная пища не такая противная, и пыль во рту не ощущалась, и тьма уже не тьма.

Вот она опора, вот она кошка, вот они черви.

Павлик снял носки, засунул в них руки, словно в перчатки, затем взял Маньку за лапы и несколько раз сильно встряхнул, словно коврик, из которого выхлопывают пыль. Эта самая пыль полетела, извиваясь в воздухе, и приземлилась на безопасном от него расстоянии. Тот, кто нарушил её мирное сосуществование, снял с себя рубашку, расстелил на земле, положил на неё давно уже не мяукающее существо, запеленал словно младенца (но при этом, вместе с головой) и полез обратно.

Деревянная крышка немного приоткрылась. Через узкую щель два детских глаза оценили обстановку и убедившись, что всё чисто, на кухню вылез и сам их обладатель.

Так, с носками на руках, голым верхом, чумазым лицом и исцарапанным телом, Павлик побежал за ограду, стараясь не попасться на глаза родителям.

Звёзды, вставшие так, как надо, пень, который упорно отказывался выкорчёвываться и козы, что так долго не могли набить себе брюхо сочной зелёной травой, всё это, помноженное на быстро переставляемые семилетние ноги, сделало своё дело – мальчик достиг места назначения незамеченным и без каких либо происшествий.

Яма, которая утром потребовала от копателя такое количество затрачиваемых усилий, была маловата. Горизонтально кошку не уложишь, вертикально – мешают окостеневшие и не сгибающиеся лапы.

Может ну её к чёрту, бросить, куда подальше в кусты и забыть? Легко и просто. Но что, же тогда делать с совестью, – она, же не даст покоя, она, же такая, хоть и ненадолго, но осядет в подкорке, да порезвится вдоволь.

Нет, только похоронить и ни как иначе!

Павлик положил Маньку на землю, примерился и тремя сильными ударами лопатой, перерубил её пополам.

Жалко? Противно? Жестоко? Но это лучше, чем бросать её так, одну,… а если пойдёт дождь?

Два куска – не один. И теперь яма была в аккурат по размерам. Засыпав её землёй, да прикрыв ветками, Павлик обтёр лопату об траву, с минуту молча постоял над местом захоронения и затем отправился в пустующий двор соседнего дома. Там находилась большая (по детским меркам) бочка, в которую был пущен местами проржавевший слив с крыши. Бывшие жители использовали из неё дождевую воду для поливки огорода, теперь же она стояла вечно переполненная и идеально подходила для купания в жаркую погоду.

Отмыв с себя всю грязь и остатки дневных приключений, умиротворённый Павлик отправился спать, мысленно готовясь выслушать утреннюю лекцию о грязной одежде.