Читать книгу В честь первой встречи - Евгений Сысоев - Страница 11

Я много лет искал историй,

Чтобы собрать в один рассказ,

Который мне с трудом давался,

И вот момент настал сейчас.

Я отправляюсь, где стирают

С лица земли все имена,

Я ухожу туда, где горе

И где кровавая война.

Я знаю точно, что поможет

Она почувствовать и смерть,

И должен я в листах чернильных

Ее величие воспеть.

Внезапный свист, потеря воли,

Не помню дальше, что со мной,

Одно лишь помню – светлый ангел,

Он прямо за моей спиной.

Я очутился после боя

В холодном месте и сыром,

И не пойму, что со мной стало?

Вокруг меня лишь тьма кругом,

Что поглощает мои мысли.

Овладевает страх душой.

За что играет злую шутку?

Я словно брошенный судьбой.

В могиле слишком мало места,

Чтоб развернуться и помочь,

Мне слишком трудно в страшном месте,

Не смог себя я превозмочь.

Я слышал грохот крышки гроба,

Когда бросали на нее

Земли тяжелый груз отчаянья

И как кричало воронье,

Что в это место прилетело,

Оно готовое вполне

Поднять наверх души остаток,

Когда покажется в земле.

Я закричал, что было мочи,

И вдруг услышали меня,

И загремели вновь лопаты,

И расступилась вмиг земля.

Они достали мое тело.

Почти безжизненно дышал,

Мои глаза едва открылись,

Но никого я не узнал.

Что было дальше, я не помню,

Но я проснулся средь больных

В палате сумрачно холодной

И я лежал среди живых.

Я весь в бинтах и переломах,

И не увидел я руки,

Что подарили при рожденье,

И защемило вновь в груди.

Прошли недели, научился

И без нее я начал жить,

Ну а судьба ведь нам от бога,

Ее никак не изменить.

И нам дается в жизни счастье

Не для того чтобы терять,

Свое увидел в силе жизни

Я не хотел его менять.

Хоть увлечен был страшной мыслью,

Когда отчаялся сперва,

И я хотел покончить с жизнью,

И мир покинуть навсегда.

Но вдруг старик-отец, ушедший,

В земле лежавший много лет,

Ко мне стал приходить ночами

И уходил лишь под рассвет.

Он рассказал, что дар свой отдал,

Когда лежал на дне, в гробу,

И что теперь в страницах книги

Я оживлять людей могу.

Прошло два года, поменялось

К чему я долго привыкал,

Сменились люди и эпоха,

Я мало в жизни понимал.

И я продал свой дом отцовский,

Где я с рожденья обитал.

Там слишком стало одиноко,

И вместе с ним я умирал.

Я переехал в старый замок,

Пообещал восстановить

Его величие и силу,

Я по другому начал жить.

Вдали от тех, что ненавидел,

Всех этих алчных и лгунов,

Людишек мелких, неразумных,

Я всех считал их за врагов.

Что так желают сладострастно

Поднять на смех и уколоть,

Как будто дьявол просыпался

И смог забрать себе их плоть.

И вечерами у камина

Курил и жадно пил вино,

Я согревался только мыслью,

Что свет увижу я в окно.

И вот однажды среди ночи

Услышал шарканье шагов,

Но я подумал поначалу,

Что то игра есть сквозняков.

Однако дверь ко мне открылась,

И я увидел пред собой

Отца в овечьей белой шубе,

И он манил меня рукой.

Я попросил его, простил чтоб

Меня за то, что не сберег,

Но из него струился сладкий

Надменно белый огонек.

И я ступил за ним по следу,

И он повел меня в подвал

В том замке мрачном и пустынном,

И он сказал: «Момент настал!»

Он тихо старою рукою

В стене кирпичной и глухой

Куда-то тихо прислонился

И унесло его рекой.

И вверх поднял поток зловоний,

И распахнулась та стена,

Что столько времени хранила

Секреты замка тишина.

Я пробираюсь в глубь подвала,

И факелом я освещаю путь,

Мне очень хочется той ночью

В глаза тем таинствам взглянуть,

Что может годы или сотни

Тех долгих лет на дне живут,

И страшной силой черной ночи

Меня сейчас к себе зовут.

Я прохожу, вдруг, что-то в ногу

Мою уперлось и смотрю,

Я факел свой спустил пониже

И, что там было, узнаю.

Тот страшный гроб, в котором был я,

Когда хотели умертвить

Меня, закапывая в землю,

А я хотел так страстно жить.

Не долго думая, я поднял

И бросил на пол крышку ту,

Быть может я сейчас исполню,

Наверно, чью-нибудь мечту.

Но не успел нагнуться даже,

Как что-то бросилось в меня,

И я не мог пошевелиться,

Стоял, дыханье затая.

Оно вцепилось в мою шею,

Не мог я чувствовать себя,

Оно кусало, обжигая,

Но то тепло не от огня.

Я рухнул замертво, не зная,

Так сколько времени пробыл,

И я не чувствовал все тело,

Лишь поутру глаза открыл.

Проснулся я в своей постели

И как обычно был живой,

Но только чувствовал, что стало

Немного странно с головой.

Я подошел к окну и светом

Был утренним так ослеплен,

Но как противно щиплет кожа,

Как будто спичкой опален.

Я думал зеркало расставит

Все по местам, случилось что,

Но не увидел отраженье,

Там перед зеркалом пятно.

Лишь только стены замка ада,

Что проходили сквозь меня,

Сейчас я подумал, что во сне я,

И что вдруг вышел из себя.

И до краев вина налил я

Своей рукой себе стакан,

И, выпивая, показалось,

Что это лишь всего обман.

То не вино в моем стакане,

А человеческая кровь,

И у меня к ней отношенье,

Быть может, больше, чем любовь.

Она на вкус намного слаще,

Чем свежий мед у диких пчел,

И я с того момента жизни

Напиток этот предпочел.

Я выпивал его глотками,

И лишь когда иссяк до дна,

Себя почувствовал прекрасней,

Пьянее стал, чем от вина.

Я полон сил, и наполняет

Мое все тело волшебство,

И все трепещет дикой кровью,

Я был похож на божество.

И мне то дико чувство жизни,

Что так давно я позабыл,

Я одинокий в темном замке

И среди комнаты застыл.

Едва добравшись, лег я снова

В свою постель и вмиг заснул,

И я проснулся только ночью,

В мое окно сквозняк подул.

Не понимал я, в чем есть дело,

За ним последовал в подвал,

Где посреди прохода в мраке

Тот одинокий гроб стоял.

Но только крышки я не видел,

Чтоб закрывала зов его,

А гроб пустой был, и не видел

Я, кроме досок, ничего.

Кого же выпустил той ночью,

Когда привел меня отец,

В подвал сей призрачно пустынный,

В котором странный был жилец?

Я поспешил быстрей убраться,

Но только к лестнице шагнув,

Передо мной предстал вдруг призрак

И что-то на ухо шепнул.

Лицо его подобно снегу,

Остатки крови на зубах,

И черный плащ на нем одет был,

И трость держал в своих руках.

Заворожил своим он взглядом,

Я видел белые глаза,

Что без зрачков в меня смотрели,

А там, за ними, пустота.

Не произнес он даже слова,

Но разговаривал со мной,

Казалось, мысли мы читали,

И я стоял пред ним немой.

Он захотел, чтоб я избавил

В страницах книги от оков,

И в мир впустил, в котором люди

Живут без тысячи замков.

Я обещал, что все исполню,

И вот отправился писать

Тот свой рассказ, в котором было

Полно вещей, чтоб рассказать.

Я наградил его свободой,

И начал призрак вольно жить,

И он со мной в одном рассказе

Уж очень тесно стал дружить.

Он благодарен был и счастлив

За то, что снова вмиг воскрес,

И дар он мой считал за чудо,

Одним из множества чудес.

И мы беседовали ночью,

И о себе он рассказал,

Что много лет уже он проклят

И как от этого устал,

Что триста лет лежит в подвале

В ужасном месте погребен,

И что уже он и не думал,

Что будет вмиг освобожден.

Он рассказал, что он родился

От госпожи и сатаны,

Когда на небе резко скрылось

Обличье призрачной луны.

Он рос обычным, как все дети,

Но вспомнил вскоре зов крови,

И вот в себе открыл то зверство,

Что утаил отец в любви.

Он начал жадно и охотно

Выслеживать сперва зверей,

Чтоб убивать и кровь испить их,

А после взялся за людей.

И то тепло, что исходило,

От нежной кожи хрупких шей,

Его особенно манило,

Он это помнил до сих дней.

Мы каждой ночью собирались,

И я записывал за ним,

И он считал меня за друга,

Я был рассказом одержим.

Пока однажды не случилось

Несчастие – я заболел,

И через месяц или больше

Я очень сильно ослабел.

Уж много дней не поднимался

И отказался от еды,

И по ночам мне только снились

Одни цветущие сады.

Я понимал – еще немного

И вскоре я туда приду,

И на восходе встретить солнце

Уже я больше не смогу.

А призрак был со мною рядом

И так презрительно смотрел,

Как я сдаюсь, почти без боя,

И он помочь мне захотел.

Ведь не дописано так много

И так не мог я поступить,

Чтобы оставить, не окончив,

Меня решил он укусить.

Нагнулся он до самой шеи

И след оставил кровяной,

Укус его был слишком слабый,

И остаюсь еще живой.

Слегка взволнованный от боли,

Я тихо крикнул и пропал,

В то время, где жил мой спаситель,

Я чудным образом попал.

И я увидел сам, как жил он,

И как безвольный был гоним,

Он днем скрывался от придворных,

И был им всеми нелюбим.

И как однажды взбунтовался

Весь люд в округе деревень,

Убили мать, его связали,

И жгли на солнце целый день.

Лишь ночь пришла в свои владенья,

Они загнали его в гроб,

Заколотили, закопали,

И ликовал кругом народ.

В пустынном месте среди леса

То было кладбище его,

И каждой ночью доносился

Свирепый вой уже давно.

Заснул надолго мрачный призрак

И гроб стал домом для него,

Но в этом доме слишком пусто,

И, кроме мрака, никого.

Но мой отец – потомок рода,

О том, что было много лет

Назад, он знал и своей целью

Он сделал вызволить на свет

Того, кто мог прожить и вечность,

И дар мог роду подарить,

Чтоб править миром бесконечно

И всех обидчиков убить.

Но слишком мало было время,

И в замок гроб отец принес,

Успел лишь спрятать, но убили,

И больше слов не произнес.

А гроб искали и громили

Все залы замка на холме,

Но отыскать не удавалось

Его на темной стороне.

Лишь только голая могила

Напоминала всем о нем,

О том, что призрак всех сожжет их,

Как жгли они тем летним днем.

И ком в груди сдавил дыханье,

Я выдохнул, и я дышу,

Пока еще что я не знаю,

Я мертв иль все еще живу.

И вроде все вокруг обычно,

Но что-то странно, не пойму,

И я взглянул на свои руки,

Их снова две, но почему?

Я не поверил и подумал,

Что до сих пор еще во сне,

Но только эхо доносилось

Со всей округи по земле.

Взглянул в окно и под луною

Вдали увидел я огни,

Бежали люди и кричали,

Что наконец меня нашли.

А за спиной раздался кашель,

Стоял мой друг там чуть живой,

Он мне сказал, что отдал силу,

А сам он хочет на покой.

Но допустить не мог такого,

Я благодарен был и рад

Тому, что сделал дальний предок,

Пути к спасенью нет преград.

Я перенес его за замком

И схоронил в глухом лесу,

Во мне проснулась сила рода.

И на охоту я иду.

Я был беззвучен, яр и быстр,

И только жертву там нашел,

То сразу в горло я вцепился

И там спокойствие обрел.

Я жадно пил, взахлеб глотая,

Его приятную на вкус

Кровь теплую, остановиться

Я смог, когда исчезнул пульс.

И возбужденный, благодарен

Я призраку был в этот час,

И для него взял человека,

Пока что друг мой не угас.

Он приходил в себя мгновенно

И начал тоже бой вести,

Чтобы помочь моим стараньям

Наш род возвышенный спасти.

И сколько времени, не знаю,

Мы там сражались, как могли,

Но все противники под замком

Той страшной ночью полегли.

Я переполнен был той силой,

Что вновь почувствовал теперь,

И мне казалось поселился

В моей душе огромный зверь.

И слишком много было крови,

И я упал в траве густой,

Меня схватил мой добрый призрак

И перенес одной рукой.

Когда открыл глаза, то видел

Привычный взгляду свой покой,

И только рукопись светилась

Под ярко огненной луной.

Мне показалось, что приснилось,

И поспешил я записать

В свои листы кошмар зловещий,

Но перестал я вдруг дышать.

В окно я глянул – все спокойно,

И не следа ночной резни,

Быть может, если только время

Меня откинуло на дни.

И дверь открылась, и вошел он,

Мой друг, что жизнь мне подарил,

Однако он так и не думал,

Он говорил, что загубил,

Меня и жизнь мою пустую,

И тем обрек на муки он,

И что по жизни одиноким

Быть обречен, таков закон.

Но те слова я и не слышал,

И не хотел воспринимать.

Я знал – теперь, что был часть рода,

И не могу я умирать.

И оставлять все то, что начал,

О чем пишу я много лет,

И засыпаю лишь под утро,

Когда в окно стучит рассвет.

А мой вопрос насчет дыханья

Не захотел он и скрывать,

Ответил, что жизнь выпивая,

Не обязательно дышать.

Так жили год, а может больше,

Я перестал считать все дни,

С момента той кровавой ночи,

Той, от которой не уйти.

Мой друг и я спокойно спали,

И лишь когда луна взойдет,

Мы просыпались и писали,

Пока на смену день придет.

Уже полна была та книга,

Та, о которой я мечтал,

Но что-то словно не хватало,

Еще совсем не идеал.

И окунался в размышленья,

Я перестал почти что спать,

Меня щемило страшной болью,

И мне казалось – стал страдать.

И отмеряло время стрелкой,

И проходили мои дни,

И, наконец, я догадался,

Что в моей книге нет любви.

И я создал в ней даму сердца,

И вскоре смог я полюбить,

И в жизни лучшие моменты

Она смогла мне подарить.

И темный цвет кудрявых локон,

Что ослепительно манил,

Ее прекрасную улыбку

И нежный взгляд я полюбил.

Она ворвалась в книгу с неба,

Меня похитила душой,

И на страницах с первой встречи

Я потерял теперь покой.

Заворожила, увлекая,

В свою страну волшебных грез,

Под небом темным лунной ночью

Любуюсь ей под светом звезд.

И мы гуляем днем и ночью,

Не расстаемся ни на миг,

Любви я с ней открыл секреты

И в жизни многое постиг.

И чтобы книгу ей оставить

И в нашу жизнь смогла войти,

На много дней от сна отрекся,

Чтоб этот путь смогла пройти.

И вот Луиза оживает,

Заговорила, расцвела,

Она со мною и в этой жизни,

Я пробуждаюсь после сна.

Держу руку и прижимаю,

Немного сдавливаю пульс,

И крови сладкой ярко-красной

Ее почувствовал я вкус.

Она бесцельно будоражит

И поднимает все нутро,

И я просил, чтоб это чувство

Скорее от меня ушло.

Но только жажда становилась

Все крепче с приходящем днем,

Ее ничем не смог прогнать я,

Как выжечь пламенным огнем.

И я хотел найти замену,

Охотился я на зверей,

Но только кровь намного слаще

У этих набожных людей.

И дьявол верх берет сурово,

И, искушенный, я сдаюсь,

Я преклонился к белой шее,

Но я по-прежнему борюсь.

От нее пахло, как от фиалки,

И в васильковые глаза

Смотрю и тихо покатилась

По бледной коже вниз слеза.

Оторвалась вдруг с подбородка

И ей упала на плечо,

И это место стало красным,

От мертвых слез ей горячо.

Она спросила, что я плачу,

Но не нашел я что сказать,

И вспомнил разговор свой с другом,

И смысл его стал понимать.

Я словно на пороге храма,

И разрывают здесь меня,

Мой белый ангел от Луизы,

И черный ангел от отца.

Я счастлив, что потомок рода,

И продолженье мог я дать,

И в то же время, что я создал,

Я не хотел вот так терять.

Я попросил, чтоб друг мой призрак

Помог мне выход отыскать,

Но он ответил, что мне в мире

От счастья больше не сгорать.

Ведь мы любви не знаем к людям

И не заложено у нас,

Чтоб стать любимыми мужьями

И это прожил много раз.

И я пишу своей Луизе

О том, что больше не люблю,

Меня забыть прошу скорее,

И ей свободу я дарю.

И как бы не было мне больно,

Решил закончить с ней роман,

Пускай подумает, что в прошлом,

Все это было лишь обман.

И дальше шли привычным ходом,

Своим потоком день за днем,

Луизу встретил одной ночью

С каким-то графом там вдвоем.

Они стояли, целовались,

Шептали нежно о любви,

Внутри меня проснулась ярость,

И дал напомнить зов крови.

Одним броском я впился в графа,

Опустошил его сполна,

А дальше дело за Луизой,

И напиваюсь допьяна.

Через какое-то мгновение

Я снова прихожу в себя

И проклинаю, громко плача,

О том, как поступил любя.

Под старым дубом отрешенный,

Сижу и плачу под луной,

В руках убитая Луиза,

И я, забывший про покой.

Я долго помнил о поступке,

Что совершил во вред себе,

Он отзывался дикой болью

В моей потерянной душе.

Желанье крови не ослабло,

А становилось все сильней,

И ненавидел себя больше

С течением минувших дней.

И только рукопись в чернилах

Мне не давала завершить

Остаток дней моих печальных,

И начал заново творить.

И я вплотную подобрался

К тому моменту, где сейчас

Живу, и в ней я раскрываю

Моменты истины о нас.

Что в наше время есть два зверя,

И в мрачном замке на холме

От глаз людей желают скрыться,

Выходят в город лишь во тьме,

Чтобы найти себе ту жертву,

Что сил немного сможет дать,

Когда клыки вонзятся в шею

И перестанут голодать.

И так прошло довольно много,

В таком порядке мерзких лет,

Пока одной ночной охотой

Не встретил нежную Жанет.

Она была как светлый ангел,

Подобна зимнему цветку,

Скрывала прелести созданья,

Слегка дрожала на ветру.

Я подошел бесшумным шагом

И был наброситься готов,

Но я не смог и ухватиться,

Застыл в игре ненужных слов.

Она сказала, что напрасно

Хочу я сделать это с ней,

И что она, как мы такая ж,

И не похожа на людей.

Не мог поверить в это чудо,