Читать книгу ИЗГОЙ - Евгений Суханов - Страница 5

Солнце ещё не показалось над горизонтом, а я уже подплывал к устью залива на резиновой лодке. По привычке достал сигарету и прикурился, но неожиданный позыв к рвоте заставил меня перегнуться через борт.

Я ополоснул лицо и затянулся ещё раз, но все повторилось.

– Вот сука! – беззлобно выругался я, выбросив сигарету.

Улов первой сети составили пара ленков, килограмма по полтора, сорокасантиметровый сиг и пятнистый склизкий метровый налим.

В остальных сетях рыба была на порядок мельче, но поражала своим разнообразием: около сорока колючих зеленоватых окуней, несколько десятков серебристых ельцов и сорожек, восемь зубастых щук-травянок, три налима, четыре черноспинных хариуса и одна широколобка, ещё более колючая, чем окуни, которую я тут же выпустил обратно.

Около полутора часов я потратил на то, чтобы вытащить рыбу из сетей и почистить ее. На костре кипела свежая уха из налимов, запах которой наполнял мой рот густой слюной.

Нет ничего вкуснее, чем уха из налима, сваренного на костре. Его белое сочное мясо без костей просто тает во рту, а его печень, по вкусовым качествам, не уступает печени трески. В черепной коробке каждого налима можно всегда найти пару серповидных матово-белых камушков, и чем больше рыба, тем они больше.

Насладившись сытным завтраком я не торопясь собрал вещи и вывел лодку на течение.

Долго думал о ночном появлении Петровны, но не найдя этому никакого логического объяснения решил пустить все на самотёк. Совсем недавно, с Кристиной, мы разговаривали на тему мистического и необъяснимого с точки зрения современной науки и пришли к выводу, что очень многое до сих пор не доступно для человеческого понимания. Знания приходят в процессе развития всего человечества. К примеру, любая точная наука ещё пятьдесят лет назад практически топталась на месте, а в новом тысячелетии учёные совершили такой огромный прорыв, что начиная медициной и заканчивая атомной физикой за последние двадцать лет было сделано больше открытий, чем за всё время существования человечества; то, что ещё вчера считалось научной фантастикой, сегодня становится обыденной реальностью. И я не сомневаюсь, что в ближайшем будущем человек найдет разумное объяснение различным паранормальным явлениям, сможет по формулам расписать аномальные проявления энергии и тому подобное. Просто, в настоящий момент возможности науки ещё слишком ограничены для того, чтобы «увидеть» и объяснить наш многогранный мир во всех его проявлениях. Я даже не сомневаюсь, что учёные смогут дать четкие ответы на вопросы о том, что же ждёт нас после смерти; докажут, либо опровергнут существование Бога, ну, или в крайнем случае, смогут сказать – откуда появился человек.

Сотовая связь пропала, с верховий потянул холодный ветер, а только что ясное голубое небо, начало быстро затягивать свинцово-серыми тучами. На юге уже вовсю сверкали молнии, но раскаты грома звучали ещё как-то приглушенно.

Минут через двадцать первые робкие капли дождя тяжело ударились в лобовое стекло, но буквально через минуту дождь обрушился сплошной стеной, резко снизив видимость до нуля.

Включив прожектора и жёлтые противотуманные фары, я придвинул ближе стяжку пива и, открыв банку, развалился в кресле.

В моём понимании секс в супружеской жизни похож на посещение любимого ресторана. Когда всё стабильно в жизни, мы обедаем там ежедневно, иногда завтракаем и даже ужинаем. При возникновении каких-либо жизненных трудностей, ну или повздорив немного с шеф-поваром – можно пообедать в кафе, где время от времени питался до ресторана. А уж если совсем всё хреново или кафе закрыто на «ежемесячный сан. день» – можно забежать перекусить в «Бистро» или заказать пиццу на дом – быстро, дёшево и сердито. От такого перекуса может и расстройство пищеварения случиться, но если перед едой натянуть таблетку «Мезима», то неприятностей можно избежать. А ещё бывают случаи, когда меню в любимом ресторане начинает казаться однообразным, а шеф-повар категорически отказывается дополнить его новым блюдом – в этом случае помогают разовые походы в другой ресторан, но и в этом случае не стоит забывать про «Мезим».

– О чем задумался? – раздался за спиной знакомый голос.

– Да так… – неопределенно ответил я, обернувшись. На диване сидела Петровна. – Привет подруга!

– Привет! Как себя чувствуешь?

– В целом хорошо, за корешок спасибо.

– Помог?

– Ещё как!

– Иди сюда, – она похлопал рукой по дивану.

– Ты меня не возбуждаешь! – шутливо ответил я на ее предложение.

– Ты меня тоже! Иди сюда сказала!

– Чего раскомандовалась? – возмутился я, но поднялся и пересел на диван. – Ничего, что я в трусах?

– Так даже лучше. Ложись давай!

Мне было смешно и интересно, чего это она задумала. Я лег на спину, закинул руки за голову и сказал:

– Только ты сегодня сверху, я чего-то устал.

Шлёп!

Ладошка Петровны звонко прилипла к моему лбу.

– Вот дурья башка! – проворчала она. – Только членом своим думаешь.

– Ещё и жопой иногда – они у меня подельники! – ответил я, потирая лоб.

Петровна взяла с пола начатую бутылку виски, налила полный стакан и протянула мне.

– На, выпей!

– Напоить меня хочешь? – я взял стакан и осушил его в несколько больших глотков. – Только имей ввиду – я когда пьяный, то долго кончить не могу!

Шлёп!

– Бьешь – значит любишь! – хохотнул я, почесав лоб.

Сморщенная рука легла мне на глаза, которые тут же начали слипаться от накатившей на меня слабости. Петровна что-то бормотали потихоньку, но слов я разобрать не мог. Ее рука опустилась ниже, тщательно прощупав шею, задержалась на груди, дальше на живот и, скользнув под резинку трусов, ухватилась за член, который к моему большому удивлению активизировался, наливаясь кровью.

– Этот микрофон сегодня не работает, – пробормотал я, заплетающимся языком.

Третий шлепок по лбу отправил меня в глубокий нокаут.

Проснулся вечером, чувствуя необыкновенную лёгкость во всем теле и ясность мыслей. Петровны не было и дождь продолжал свою монотонную дробь по крыше. Видимость заметно улучшилась и, чуть прибавив печку, я вывел лодку ближе к центру реки и продолжил движение.

Только на четвертый день дождь закончился и в сером небе начали появляться редкие проплешины, сквозь которые пробивалось теплое весеннее солнце. Всё это время я провел в одиночестве, спал в лодке, не останавливаясь на берегу, пьянствовал и слушал музыку, в общем, наслаждался жизнью, не заморачиваясь бытовухой и будничной суетой.

Связи не было. Петровна больше не приходила. Да, в такую погоду одиночество чувствовалось особо остро и даже алкоголь не помогал, а скорее даже наоборот, только усугублял и омрачал и без того плохое настроение.

Но с первыми лучами солнца настроение моё улучшилось без каких-либо особых причин.

Хребет на левом берегу начал понижаться и через несколько минут я увидел первый на моем пути приток Чёрной. Посмотрел карту в off-line режиме и нашел эту небольшую речку под названием Безымянная.

Я включил зажигание, поставил рычаг ручного газа на средние обороты и повел лодку против течения Безымянной.

Через полчаса лодка начала цеплять винтом о дно и мне ничего другого не оставалось, как пристать к берегу и бросить якорь.

Закинул на плечо «Сайгу», предварительно заменив магазин с дробью на пули, засыпал щепотку «ускорителя» под язык и, спрыгнув на хрустевшую под ногами гальку, пошел пешком вверх по течению.

Речка была шириной около двадцати пяти метров; левый берег, по которому я продвигался, был пологим и каменистым – от кромки воды до подступавшего леса оставалась полоса метров пять шириной; правый же берег был обрывистым, густо заросшим дикой тайгой с непроходимым подлеском, но под крутым берегом оставалась узкая полоска суши, местами уходящая под воду. Русло реки имело многочисленные изгибы, ямы и перекаты.

Рот начал неметь, а наркотик, растворившись в крови, медленно проникал в мозг, наполняя тело башенным приливом сил и энергии. Мне хотелось бежать вперед без остановки или влезть на какую-нибудь гору, но я сдерживал себя, только перевел оружие в боевое положение, вцепившись в цевьё так, что побелели костяшки пальцев.

Река постепенно начала сужаться, а глубина и течение заметно увеличились. На моем берегу стали часто попадаться цветущие кусты черёмухи, ольхи и ивы, которые приходилось обходить по воде.

Спустя час хотьбы я упёрся в отвесную гранитную стену, не менее четырех метров высотой, а на реке образовался красивый водопад. Стена тянулась в обе стороны от реки, теряясь в тайге.

Сделав на телефон несколько снимков водопада и самой стены, я обнаружил за вертикальным потоком воды вместительную пещеру. Не задерживаясь внутри, я перешёл на другую сторону и отправился обратно по правому берегу.

Засмотревшись на огромную ель, ствол которой у земли имел в окружности не меньше пяти обхватов, а вершина терялась в кронах, растущих вблизи, сосен, я запнулся о торчащий корень и распластался по земле, воткнувшись лицом в большой плоский валун.

Почувствовав во рту вкус крови, я провел языком по зубам, проверяя их целостность и медленно поднял голову – взгляд упёрся в красновато-желтый «шарик» округлой формы.

Он был размером со среднее яблоко, но формой больше походил на грецкий орех – на его щербатой поверхности имелись вкрапления серебристо-белого металла.

– Золото, – тихо выдохнул я.

Я попытался поднять его двумя пальцами левой руки, но он оказался гораздо тяжелее, чем я подумал.

Яркая красная вспышка вспыхнула перед глазами – сработал мой личный сигнал тревоги, «крик шестого чувства», как я ещё его называл.

Звук сломанной веточки вернул меня к реальности – я резко развернулся, встав на колено, плотно прижал локти к телу и упер приклад ружья в плечо, приготовившись открыть огонь при появлении малейшей опасности.

Хруст веток усилился, послышалось хриплое дыхание и, буквально через секунду, я увидел через прицел огромного бурого медведя, метрах в десяти от себя.

«Всё! Пиздец!» – обречённо подумал я.

Он был гигантским – около полутора метра в холке, крупная массивная голова, выделявшиеся бугры мышц и густая шерсть с проседью. Его налитые кровью глаза и жёлтые десятисантиметровые клыки, с которых обильно капала слюна, обещали мне быструю смерть.

Время как-будто замерло и превратилось в кисель – смесь адреналина и «скорости» в крови, разогнали мозг так, что окружающее виделось и воспринималось как в замедленной съемке. В голове каскадом пронеслось всё, что я знал о поведении при встрече с медведем, но ни один из вариантов не подходил, разве что проститься с жизнью и смириться со своей судьбой.

Медведь поднялся на задние лапы и громко зарычал.

Два выстрела слились в один и экспансивные пули впились медведю в грудь, раскрывшись внутри подобно цветку ромашки, но его мозг, по-видимому, за долю секунды до выстрелов успел подать команду телу к нападению и он бросился на меня, а я… ноги распрямившись как две сжатые пружины, уводя меня влево с линии атаки. Рефлексы, подгоняемые инстинктом самосохранения, срабатывали быстрее, чем я успевал осознавать происходящее.

Упав в воду, я оттолкнулся от дна и, не всплывая на поверхность, плыл вниз по течению пока хватало воздуха в лёгких.

Я вынырнул и встал на ноги, направив ствол оружия в сторону недавнего поля боя и прислушался – всё было тихо и спокойно.

Медведь лежал на том месте, где несколько минут назад я разглядывал найденный «орех».

Не спуская глаз с поверженного зверя я выстрелил в воздух и тут же снова взял его на прицел, но медведь не шевельнулся.

Подойдя вплотную я устало опустился на колени и запустил руки в густую шерсть. Сердце в груди бешено колотилось, грозя проломить грудную клетку.

Чувство тревоги, предупредившее меня об опасности, сегодня уже в третий раз спасло мне жизнь. Первый раз это случилось во время пятого прыжка с парашютом, когда я не дернул вовремя кольцо, а прибор страховки не сработал; во-второй раз «тревога» сработала в кавказских горах – во время боевого выхода мы напоролись на засаду – я успел упасть на землю, а пуля снайпера, предназначавшаяся для меня, пробила лёгкий бронежилет, идущему позади Серёге, который впоследствии умер у меня на руках.

Я сходил до лодки, переоделся и, взяв топор, вернулся обратно.

Найденный золотой «орех» я обнаружил под медведем, когда снимал с него шкуру. Вырезал желчь, разделал тушу, забрав весь жир и большие куски мякоти, а также не забыл про лапы и коленные суставы зверя. Я попробовал утащить шкуру на себе, но, осознав тщетность своих попыток, сходил до «Дельфина» за резиновой лодкой и на ней уже сплавил вниз по течению шкуру и мясо.

На месте стоянки развел костер, поставил варить в ведре лапы с суставами, мясо нарезал кусками и замариновать, а желчь залил вискарем (за отсутствием спирта или водки), чтобы в дальнейшем высушить её как положено.

Дальше нужно было закончить со шкурой. По идее ее нужно было как можно быстрее доставить таксидермисту, либо в течение нескольких дней хорошо просушить, но оба эти варианта мне не подходили, поэтому я просто насухо протер внутреннюю сторону шкуры, обильно засыпал солью и, дав ей немного впитаться, свернул шкуру в свёрток и убрал в носовой отсек.

День заканчивался, а мне ещё нужно было приготовить ужин и вытопить на водяной бане медвежье сало, чтобы приготовить жир, который сможет храниться долгое время. Пока разбирался с жиром желание готовить ужин улетучилось и я утолил голод солёной рыбой.

Ведро с медвежатиной провисело над костром до самого утра и с первыми лучами солнца я принялся за приготовление холодца. Мясо хорошо разварилось и легко отделялось от костей, а длительная термообработка снизила до минимума возможность заболеть бруцеллезом и трихинеллезом – заболеваниями, источником которых часто является мясо медведя и кабана.

Ночью мне удалось немного подремать у костра, а новая порция «скорости» придала мне сил для похода на поиск золота. Я подумал, что если мне удалось найти «орех» без каких-либо спец. средств, хоть и чисто случайно, то я наверняка найду ещё что-нибудь с помощью металлоискателя. Ну не может быть, чтобы «орех» лежал здесь в одиночестве, у него наверняка есть товарищи.

Закончив с приготовлением холодца я достал и собрал металлоискатель. Наличие внешнего динамика освобождало меня от использования наушников, что было совсем не маловажным – после встречи с мишкой я бы не осмелился ходить по лесу с заткнутым ушами – жизнь дороже любого золота.

Старательством я никогда не занимался, но перед отъездом посмотрел немало роликов в интернете, так что с теоретической частью был знаком. Я даже взял с собой пластиковый лоток для промывки породы и сейчас планировал подкрепить свои теоретические знания практикой.

Взяв всё необходимое и, повесив на плечо ружьё, я пошёл вверх по Безымянной, сканируя берег возле самой кромки воды на поворотах и за валунами, частенько погружая катушку металлоискателя в воду. Сначала я выставил чувствительность на максимум и минут тридцать безрезультатно промывал грунт, так как металлоискатель пищал практически постоянно. Затем, понизив чувствительность катушки и испробовав ее на кольце, которое мне подарила Петровна, я стал продвигаться гораздо быстрее, не отвлекаясь на посторонние сигналы.

Минут через десять металлоискатель подал четкий сигнал и я, набрав в лоток грунта, приступил к промывке. Каково же было моё удивление, когда я обнаружил сразу два самородка с ноготь размером и целую щепотку золотого песка. И все это с одного лотка!

Меня охватил азарт и я с ещё большим энтузиазмом продолжил движение вдоль берега.

Больше всего золота я нашел в своеобразной воронке под водопадом, образованной падающим потоком воды. И хотя я изрядно промок и замёрз, но оно того стоило – к восьми часам вечера на водительском кресле «Дельфина» лежало тридцать шесть самородков и спичечный коробок золотого песка, но «орех» был самым большим и красивым, среди найденных мной кусочков благородного металла.

Металлоискатель часто подавал звуковые сигналы, но мне не всегда удавалось обнаружить их источник. Возможно не хватало самообладания, опыта и выдержки, либо всему виной была, охватившая меня «золотая лихорадка».

Но как бы то ни было, я понимал, что нет смысла задерживаться и продолжать более тщательный поиск золота – в нашей стране это незаконно и мне не хотелось сесть лет на пять, пока не найду варианты, куда сдать уже найденное золото и как сделать его добычу безопасной для себя.