Читать книгу Бубновый туз - Евгений Сухов - Страница 7

– Так куда мы сейчас топаем-то?

– На Ивановскую горку, – сообщил Егор Копыто. – Извозчика бы не помешало.

– Сейчас ни один из них туда не поедет. Стремно!

Высокий склон круто уходил к Китай-городу, Яузе и Москве-реке. Улочки в низине извилистые, коротенькие, в них всегда можно было без труда затеряться в случае опасности.

Район был отчаянный, жиганский, и даже в самое трудное время здесь можно было отыскать майданщика, который рискнет взять любой стремный товар.

Заповедное место жиганы берегли, а потому никогда не сбывали товар на близлежащем рынке. Если где и можно было его увидеть, так на Хитровке или вот еще на Сухаревке.

Внутри у Кирьяна сладко щемануло, остановившись, он с минуту созерцал ночной город. Крыши домов, посеребренные полнолунием, выглядели особенно нарядными. Красотища-то какая! Вот так все бегаешь куда-то, от чекистов прячешься, а чтобы душу красотой залечить – все времени не находишь.

И вновь город накрыл мрак – порадовала луна светом, да и спряталась за кучерявые облака, будто чего-то устыдившись.

Метрах в тридцати мелькнула чья-то фигура, заставив возвратиться в действительность. Теперь Фартовый понимал, что каждый их шаг умело контролируется. И окажись они не те, за кого себя выдают, то вряд ли им удалось бы выбраться отсюда живыми. Не одна безвинная душа сгинула в закоулках Хитровки. Благо, есть где замолить грехи – рядом, в Подколокольном переулке, стояла часовенка, пользующаяся немалой популярностью у коренных хитрован. После смертоубийства, когда душа истомится от божьего укора, можно завернуть в храм. А там выходи, как вновь рожденный!

Глядишь, душа и освободится для нового злодеяния.

Прошли мимо бродяги, сидящего на ступеньках полуразрушенного дома. Всмотревшись в полуночных гостей, он приподнял ветхую шляпу и, обнажив в уродливой улыбке беззубый рот, проговорил:

– Господа, грошик на курево не подадите?

Сунув рубль в открытую ладонь, Кирьян двинулся дальше.

– Благодарствую, мил человек, – крикнул вдогонку нищий.

Луна, пробившаяся сквозь тучи, осветила хитроватую физиономию бродяги, не помнящего родства. Он был не так пьян, как могло показаться на первый взгляд. Один из тех, кто стоял на страже Хитровки. Едва Кирьян прошел, как он поднялся и пошел следом.

Вошли в темный узкий переулок. Еще одна тень пересекла дорогу, да и скрылась в проходном дворе.

Оставшись на углу, Егор Копыто некоторое время всматривался в темноту, пытаясь определить только ему одному ведомые знаки, и, не обнаружив ничего подозрительного, объявил:

– Все, пришли! Ждут нас!

* * *

Жиганы научились конспирации, а потому и само здание, и блатхата, находящаяся на самом верхнем этаже, были выбраны весьма продуманно. Из окон, выходящих на три стороны, хорошо просматривались все подходы, а если уголовке вдруг захочется организовать облаву – даже если они перекроют всю округу, – то всегда можно найти лазейку в здешнем хиросплетенье дворов, проулков, сквозных подъездов.

Безопасность жиганы ценили.

Но обычно о рейде чекистов они были осведомлены заранее, и на всех путях их возможного передвижения выставлялись дозоры – беспризорники за пару папирос готовы были исполнять любой наказ паханов. Подсобляли и бродяги, не помнящие родства, с этими расплата была иной – следовало уважить и поднести шкалик.

Огромный дом представлял собой сложнейший лабиринт с многочисленными переходами и тупиками, разобраться в котором мог только его давний обитатель. Следовало потрудиться, чтобы отыскать выход. На первом этаже у входа обычно отирались бродяги, снимая за копеечку койку, – им в случае милицейской облавы полагалось создать толчею в переходах, чтобы жиганы успели выскочить через черный ход и раствориться незамеченными.

Кирьян с Егором вошли в дом, и скрипучие половицы тут же оповестили об их прибытии. Из ниоткуда, будто бы отделившись от стены, вышел домушник Илья Захаров. Малый незлобивый, вот только разве когда перепьет, может прибить за нелестное слово. Собственно, потому и отбывал бессрочную, пока наконец большевики не «разморозили» камчатскую каторгу.

Полтора года он добирался до Москвы, где прибился к крепкой маханше, содержательнице притона. На большие дела он уже не выходил, но не упускал случая, чтобы подстеречь в темном углу какого-нибудь залетного богатенького барина.

Собственно, тем и жил.

– Здравствуй, Кирьян Матвеевич, – произнес домушник, сняв с головы картуз. – Давненько тебя не было видно.

– Хм... Здравствуй, Илья... Муромец! Ха-ха-ха! Меня могло и совсем не быть. Большевички-то легки на расправу. Раз-два – и к стенке!

– Все готово? – по-деловому спросил Егор Копыто.

– А то! – всерьез обиделся домушник. – Такого гостя привечаем – и не быть готовым! Нам уже сообщили. Я пришел, чтобы у дверей тебя встретить.

– Ну спасибо, брат, уважил! – дружески хлопнул Кирьян домушника по плечу. – Пошли!

Вошли в длинный коридор, по обе стороны – комнаты, за которыми шла незатейливая жизнь. Из-за ближайшей приоткрытой двери раздавался тонкий девичий смех, подхваченный мужским гоготом. В конце коридора раздавались громкие проклятия, вслед за которыми послышался звон разбитой посуды. Но в драку никто не встревал – не детвора, разберутся сами.

Миновали первый этаж, поднявшись на второй, остановились перед угловой комнатой. Илья Захаров весело подмигнул, после чего решительно распахнул дверь.

– Девки, сбегайтесь в кучу! Вы посмотрите, какого молодца я вам привел!

Перешагнув порог, Кирьян невольно зажмурился – свет от лампы, над которой неприглядными лоскутами продолжал висеть абажур, немилосердно бил по глазам и не позволял рассмотреть находящихся в комнате. Только возбужденный гул мужских и женских голосов давал понять, что в комнате ему рады.

– Сам Фартовый пожаловал!

– Кирьян! Какими судьбами!

– Мы думали, что тебя уже шлепнули.

– Не говори так. Кирьян еще всех нас переживет, – очень серьезно высказался Илья.

Привыкнув к яркому свету, Кирьян вошел в комнату. Здесь было дымно и шумно. Поделившись на два стола, жиганы резались в буру. Позабыв на время про раскинутые карты, жиганы поднялись навстречу Кирьяну. Его хлопали по плечам, говорили теплые слова, а он отвечал тем же и был очень рад, что оказался в знакомой компании.

– Может, в стирки с нами перекинешься? Такой человек, как ты, с пустым лопатником не ходит.

– Как-нибудь в следующий раз. Тесновато у вас, – пытался отговориться Кирьян, заприметив в дальнем конце комнаты молодую ляльку.

– Мы для тебя всегда место найдем, – не сдавался жиган по прозвищу Валет – невысокий и юркий, как юла.

– Человеку с дороги как следует отдохнуть нужно, а ты за карты, – услышал Курахин за спиной знакомый голос. – Вот если бы маруху какую подогнал, тогда другое дело.

Кирьян повернулся. Навстречу ему, раскинув руки для объятий, вышел коренастый человек лет тридцати.

– Кузя?! – удивленно выдохнул жиган. – Кого я не ожидал здесь увидеть, так это тебя!

Обнялись. Дружески похлопали друг друга по спинам.

– А ты думаешь, что только ты один девочек любишь?

* * *

Кирьян был знаком с Кузей еще по сибирской каторге. Кузя происходил из потомственных каторжан, каких в Южной Сибири всегда было много. На эти отдаленные территории на протяжении двух столетий ссылали своевольный люд, который сумел выработать свои нормы поведения. Именно в этих местах выкристаллизовывались такие характеры, какие нечасто можно встретить в городах. Поэтому, оказываясь в городе, такие люди становились паханами, сколачивая вокруг себя столь же бесшабашных, как и они сами. Оттого их опасались и уважали, зная, что данное им слово следует держать, а слово «товарищ» для них значило несколько больше, чем обычно. В первую очередь «товарищ» – это человек, которому доверяешь и знаешь, что он не подведет; если надумаешь подаваться к «зеленому прокурору», не сдаст надзирателям и на равных вынесет с тобой тяжкую ношу; это – человек, с которым ты и сам обязан делиться последним.

Кузя с малолетства был карманником, а повзрослев, неожиданно проявил страсть к электротехнике, столь не свойственную его кругу. Всюду, где бы он ни находился, стремился раздобыть литературу по электричеству, проявляя невероятное усердие в учении. Скоро он настолько поднаторел в электротехнике, что его стали приглашать разбираться с электричеством как в государственные, так и в частные дома. Электричество тогда являлось редкостью, на которую могли раскошелиться только самые зажиточные граждане. В этом-то и был весь секрет его промысла. Где-нибудь через полгода, когда удобства цивилизации окончательно стирали воспоминания о толковом электрике, Кузя проникал в квартиру и без особых проблем выносил из нее все самое ценное.

Кузю жиганы любили.

Его ремесло было новое, во многом непонятное и приносило немалый приработок. А кроме того, по широте душевной он щедро делился награбленным.

Порой казалось, что в квартиру он проникал ради собственного удовольствия да еще из-за молодецкого куража.

* * *

– Здравствуй, дорогой мой друг! – мял Кузя в могучих руках плечи Кирьяна. – Я-то все «Вечерние известия Московского Совета» читаю...

– Там, где списки расстрелянных? – догадался Кирьян.

– Во-во! А там тебя нет. Значит, живой, думаю. А тут ты появляешься собственной персоной. Как же тебе удалось слинять?

В углу, покуривая папиросы, сидели три женщины. Самой старшей из них, маханше, было лет сорок, звали ее Варвара Степановна, именно она держала блатхату. В прежние времена она была маруха известного «ивана», сгинувшего где-то на Байкале. Однако девка не растерялась и после года одиночества завела собственное дело – привела с десяток девочек, которых, используя почасовой тариф, сдавала жиганам. Девки были деревенскими, ядреными, взращенными на молоке и масле, а потому пользовались немалым спросом, что позволяло числиться Варваре в зажиточных дамах.

Маханша и сама не была лишена очарования – пышные формы и блеск в глазах находили не одного почитателя. Имелся в этом некий жиганский шик – попользовать хозяйку притона.

Две другие были значительно моложе маханши, одной из них было лет двадцать пять, другой – от силы восемнадцать. Первая была очень грудастой, милое личико портили разве что пухлые, ярко накрашенные губы. В ее пристальном взгляде чувствовался опыт, да и внешне она была далеко не майский цвет – кожа на скулах слегка обветшала, покрывшись мелкими морщинками, и потеряла упругость, свойственную молодости. Другая совсем юная. Эдакий невинный птенчик, выпорхнувший из родительского гнезда. Плечи угловатые, худенькие, между пальцев зажата наполовину выкуренная папироса, и тонкий дымок кривой танцующей струйкой поднимался к потолку, где и рассеивался.

Но смотрела барышня зорко, будто опасалась какого-то подвоха.

Кирьян подошел к девушке.

– Как зовут тебя, крошка?

Растерянно улыбнувшись, барышня пискнула:

– Люся.

Чем-то эта девочка напомнила Фартовому Дарью.

– Узнаю Кирьяна, – воскликнул Кузя, – не успел порог переступить, как тотчас кралю охмурил. Мы тут копытами бьем, в грудь себя кулаками стучим, пытаемся девку за занавесочку затащить, а ему стоило войти, как девка сдалась. Кирьян, давай сначала с нами за встречу выпей. Эй, Степановна! Гони первач!

– Первач денег стоит.

– Не поскуплюсь, Степановна! Такой гость!

– Не надо, жиганы, – великодушно высказался Кирьян. – Я вас сам угощаю. Сегодня день у меня удачный. Вот тебе за постой, Степановна, – бросил он на стол пяток золотых монет. – Тащи все, что у тебя есть.

– Принесу, милые, здесь и на закусь хорошую хватит. – Варвара проворно смахнула со стола монеты.

Через минуту на белой скатерти стояла бутыль с первачом, мелко нарезанная селедочка с репчатым луком, икорка, насыпанная горкой в глубокую тарелку.

Все, как полагается!

– А барышня пить будет? – кивнул Кирьян на Люсю.

– Она у нас не пьет, – сердито сказала маханша. – Вот разве только наливочку.

Разлили самогон в стаканы.

– Ладно, будем живы!

Длинные пальцы Кирьяна обвили граненый стакан с мутноватым самогоном.

– По нынешним временам это не так уж и плохо.

Выпив горькую, жиганы от души крякнули. Сдержанно похвалили хозяйку за хлопоты и весело заработали челюстями, поедая выставленный на стол харч.

– Что дальше думаешь делать? – спросил Кузя.

– Не переживай, сидеть долго без дела не стану. Отдышусь немного и на дело. Вкусная жранина хороших денег требует, – посмотрел Фартовый на Варвару Степановну. – Ведь не в кредит же хавать, хозяйка-то заругает.

Разрумянившись от наливочки, маханша с нежностью посматривала на Кирьяна. Достаточно только дать бабе повод, и может завязаться трогательный роман, который обещает продлиться целую ночь. Людмила сидела рядом и крохотными глотками потягивала наливку. Юное неискушенное существо, по воле случая оказавшееся на блатной хате. А ведь только за одно знакомство с жиганами ее могут упрятать на кичу.

– Женщина она с пониманием, шибко ругаться не станет.

– Ты что-то хотел предложить?

Егор Копыто сидел рядом и, увлеченный трапезой, в разговор не вступал.

– Есть кое-что интересное, – неопределенно протянул Кузя.

– Давай колись, обмозгуем!

– Хорошо, – после некоторого колебания сдался Кузя. – У меня один человечек есть на примете, очень толковый! Голова варит, как у тебя!

– Спасибо за комплимент. Только я ведь не барышня, давай к делу!

– Ну так вот... Он предлагает взять ювелирный магазин на Дмитровке.

– Это тот, что на углу? – не скрыл своего удивления Курахин.

– Он самый, – широко улыбнулся Кузя.

Кирьян негромко рассмеялся:

– Мне казалось, что я один такой сумасшедший, а, оказывается, в Москве нас трое таких набирается... Вместе с тобой. Замки на дверях видел?

– Не слепой.

– Ты же знаешь, что к нему не подойти!

– Это как сказать.

– Магазин этот не хуже Кремля охраняется. И не забывай, если шухер поднимется, так менты через минуту на точку прибегут!

– Знаю, их отделение как раз за углом.

– Так что же ты хочешь?

Прохладная девичья рука легла ему на колено. Кирьян почувствовал, что его обожгло от неожиданного прикосновения. Тепло мгновенно распространилось по всему телу, быстро достигло грудной клетки, и теперь пожар грозил сжечь его изнутри. Экое будет зрелище, только дымок пойдет!

Фартовый невольно сглотнул слюну, потом перевел взгляд на девушку. В зрачках плутоватый огонек – а она не такая уж и невинная, как кажется.

– Не горячитесь, вам это не идет, – мило улыбнулась Люся.

– Хм... А что, по-твоему, мне может подойти, детка? – с интересом посмотрел на девушку Кирьян.

– Любовь.

Жиганы, сидевшие за столом, дружно рассмеялись. Даже Егор Копыто.

– После того, что со мной произошло, барышня, мне только любви не хватает. Знаешь, не везет мне с бабами!

– Это потому, что женщины, с которыми вы встречались, вас не любили. А вот когда вы повстречаете такую, которая отдаст вам себя всю, то поймете, что любовь – это главное.

– Уж не про себя ли ты говоришь?

Чуть застенчивая улыбка, за которой последовал немедленный ответ:

– Вовсе нет. Просто я немного колдунья и умею заглядывать в будущее.

– Хм... А ты и вправду странная девка... Не каждый день такие разговоры на воровской малине услышишь. Не удивлюсь, если ты мне скажешь, что еще и стишками балуешься. Откуда такое чудо? – повернулся Кирьян к маханше.

– Это моя племянница, – с некоторой гордостью сообщила Варвара Степановна.

– Ах, вот оно как.

– Она ведь еще и гимназию закончила. Был бы жив ее отец, так вряд ли сидела б с нами.

– По-твоему, для твоей племянницы мы плохая компания? – сурово спросил Егор Копыто.

Курахин проглотил еще один спазм, пережавший горло, – девичьи пальчики скользнули внутрь бедра, кажется, барышня знала, как нужно доставлять удовольствие.

– Хорош базарить! И девку не трогать! – обвел Кирьян собравшихся жиганов долгим взглядом. – Она теперь со мной. Может, кто иначе думает?

– Кто же это с тобой спорить будет? – усмехнулся Кузя.

– А может, все-таки в картишки! – навязчиво подступил Гаврила.

– Да нагрей ты его, Кирьян, – посоветовал Кузя, – а то он никак не угомонится!

Кирьян невольно хмыкнул:

– Ну давай раскинем, если денег не жалко.

– Так во что будем играть?

– В буру! Предупреждаю сразу: играю один кон.

Глаза Гаврилы блеснули азартом:

– Хорошо. – Распечатав новую колоду, он спросил: – Почем?

– Полтора миллиона.

– Годится!

Раскинул по три карты. На козырь выпали крести. Хорошая масть, воровская. Кирьян поднял карты. Еще один шанс проверить судьбу.

– А знаешь, у меня бура, – швырнул он на стол карты.

Валет, десятка и туз. Весьма приличный расклад.

Жиганы довольно заулыбались.

– Любят карты Кирьяна!

– На то он и Фартовый!

– У меня нет сейчас столько денег, – потупившись, сказал Гаврила.

– Ничего, потом отдашь, – смилостивился «иван», дружески хлопнув жигана по плечу. – Все, хватит! Мне кажется, что этот день никогда не закончится.

Перехватив узкую девичью ладонь, он слегка сжал ее. Пальчики были совсем тонкие, будто бы спички. Тисни их покрепче, так они и затрещат! Поднявшись из-за стола, он потянул за собой Люсю. Девушка последовала за ним покорно.

– Степановна, ты постелила гостю? – спросил Фартовый.

– Постелила, Кирьян, в соседней комнате... Давай я тебя провожу! – кокетливо поправила Варвара прическу.

– Не надо, – отрезал жиган. – Меня твоя племянница проводит.

– Ну как скажешь, дорогой гость, – натянуто улыбнулась маханша.

Взяв со стола бутыль с остатками самогона, Кирьян сказал:

– Я с племянницей твоей за твое здоровьице выпью.

Приобняв Людмилу за талию, Фартовый вышел из комнаты под одобрительные окрики жиганов.