Читать книгу Гнев смотрящего - Евгений Сухов - Страница 4
Часть I
Сибирский узник
Глава 3
Как я скучала
ОглавлениеВ последнее время Варяг нечасто ездил за город к семье, предпочитая ночевать либо в своей московской квартире, либо прямо в офисе. Нет, он не отдалился от жены – отношения у них были очень теплые, они по-прежнему любили друг друга. И тем не менее Варяг физически ощущал исходившие от Светланы волны тоски и депрессии. Консультаций с психологами ему не требовалось – он и без того понимал, что Светлана просто устала от всего, что происходило вокруг их семьи, измаялась настолько, что даже не хочет больше выяснять с мужем отношения и требовать каких-то перемен в их совместной жизни. Кажется, совсем еще недавно ей довелось пережить страшные события в США, когда ее с сыном похитил итальянский мафиози. Потом то же самое она пережила уже в России, пробыв вместе с маленьким сыном несколько месяцев в заложниках у Шрама. А буквально пару недель назад ей пришлось бежать ночью из собственного дома в лес по подземному ходу. Могла ли она после всего этого обрести покой, живя с постоянным ощущением витающей вокруг опасности? Высокий забор, пуленепробиваемые стекла, телекамеры наружного слежения, повсюду охрана… А ведь Олежке в сентябре предстояло пойти в школу – как он будет выглядеть среди товарищей в окружении мордоворотов с пистолетами под мышкой? Да и сама Светлана – ради чего она должна хоронить себя в крепости, воздвигнутой ее мужем для защиты от бесчисленных врагов? Однако даже себе она уже не задавала этих вопросов – подавленная атмосферой страха и вражды, в которой ей постоянно приходилось пребывать в последние годы, она погрузилась в какое-то странное оцепенение, когда человек живет словно по привычке. Она не перестала следить за собой и заниматься сыном, однако бросила читать книги, слушать музыку, уходила от серьезных разговоров и вообще старалась избегать всякого душевного напряжения. Варяг не сразу заметил, что с женой творится неладное, а когда заметил, то с горечью ошутил собственное бессилие. Ситуация вокруг него складывалась таким образом, что он не мог изменить свой образ жизни, так угнетавший Светлану. Он не мог избавить жену и сына от утомительной повседневной и всечасной защиты и опеки, потому что слишком любил их и опасался за их жизнь. Если бы его семья оказалась недостаточно надежно защищена, он и сам чувствовал бы себя беззащитным. Допусти он сейчас ослабление мер предосторожности, и ему вскоре пришлось бы спасать семью из рук новых похитителей-убийц, вместо того чтобы заниматься делом. Поэтому, сочувствуя жене, он не мог в то же время ничего изменить, и в этом вопросе он в очередной раз решил положиться на судьбу.
Но была и еще одна причина, которая не давала покоя Владиславу и накладывала серьезный отпечаток на его отношения с супругой. Возможно, Светлана о чем-то догадывалась, хотя он никогда не давал ей ни малейшего повода узнать о том, что у него помимо сына Олежки есть еще дочь Лиза от Вики, дочери академика Нестеренко. Вика погибла из-за него, Варяга, два года назад. Ее он не смог уберечь. Светлана ни разу в жизни не видела эту женщину. Вместе с тем Владислав понимал, что, обладая таким тонким женским чутьем, Светлана не могла не подозревать о какой-то его сердечной тайне. Но, безумно любя своего мужа, будучи ему преданной, она прощала ему некоторую неискренность и никогда, ни при каких обстоятельствах не задавала ему лишних вопросов, не вынуждала его откровенничать на болезненную тему.
Сегодня, впервые за два последних месяца, Владислав решил съездить повидаться с Лизонькой. И хотя он не был сентиментальным человеком, обычно в таких поездках он вел машину сам, желая побыть наедине с собой, подумать о столь сложных, порой непостижимых, жизненных тонкостях, вспомнить о погибшей Вике, его любимой женщине, которую он так и не смог сделать счастливой. О поездках Варяга на Никитину Гору обычно не знал никто, даже его личная охрана.
Но сегодня Варяг счел такой риск неоправданным и ехал в сопровождении джипа с вооруженными до зубов телохранителями. У поворота на Никитину Гору жемчужно-серый «Мерседес» сбавил скорость, свернул с шоссе и неторопливо покатил по узкой асфальтированной дороге между двумя рядами старых тополей к видневшемуся в отдалении дачному поселку.
Старая советская элита начала строить в подмосковном лесу дачи на Никитиной Горе еще в начале тридцатых годов, и теперь железные крыши и краснокирпичные стены с трудом можно было разглядеть среди мощных разросшихся елей и берез. И хотя оставленным на участках лесом многие обитатели поселка втихаря пользовались для постройки разных подсобных помещений – бань, сараев, беседок, – однако лес, казалось, и не думал редеть.
Здесь в поселке всегда было свежо, как в самом настоящем лесу. Варяг въехал на главную аллею. Его глазам предстали один другого краше старые деревянные особняки, скрытые лесом от тех, кто обычно проезжал поселок стороной по трассе. Время, казалось, не имело власти над этими домами: дерево, из которого они были сработаны, оставалось звонким, сухим и не подверженным гниению, их печи и камины упорно не желали засоряться и дымить, а крыши – ржаветь и протекать. Умела строиться старая советская номенклатура. Однако время все равно берет свое. Поселок сохранился, но о прежних могучих его обитателях теперь напоминали лишь несколько громких фамилий владельцев дач. Правда, потомки былых гигантов являлись зачастую ничем не примечательными гражданами. Большинство отпрысков славных предков вели отнюдь не роскошный образ жизни: кое-кто из них просто вдрызг спился и обнищал, а некоторые промышляли лишь тем, что брали к себе на лето постояльцев за деньги. Уже с конца пятидесятых начался медленный процесс смены обитателей знаменитого поселка: первоначальные владельцы дач один за другим умирали, их наследники вступали в браки и производили на свет многочисленное потомство, жадное до собственности. Получив дачу в наследство, они неустанно дробили земельные участки, чаще всего с целью последующей продажи и дележа вырученных денег. Особенно быстро этот процесс пошел с наступлением эры «дикого капитализма», к которой избалованные отпрыски именитых родителей приспособиться не смогли. Учиться чему-либо смолоду у них не возникало ни нужды, ни желания. Бороться за свое существование их жизнь не научила. И они вдруг оказались абсолютно не приспособленными к жизни, стоящими на ее обочине.
Варяг не испытывал особой любви к титанам мрачных времен, но их мелкотравчатые отпрыски внушали ему презрение.
Точно так же не питал он симпатии и к шантрапе из «новых русских». В последние годы в окрестностях городов, а в особенности столицы, стали как грибы вырастать престижные особняки. На дорогах замелькали роскошные иномарки, на которых разъезжали сытые, вальяжные молодые мужчины и разодетые смазливые девушки. Но и среди этой новой породы скоробогачей Варягу тоже нечасто приходилось видеть достойных людей. «Новых русских» Варяг повидал предостаточно: как правило, для большинства из них жизненным двигателем являлась неуемная страсть к наживе, а средствами для удовлетворения этой страсти – полная бессовестность, беспринципность, наглость, эгоистичность. Конечно, встречались иные, но Варяг рассматривал их как исключение из правила.
Новые обитатели Никитиной Горы, куда он приезжал к дочери, ему не нравились категорически. Помимо всего прочего, он предполагал, что какой-нибудь любитель престижной недвижимости по соседству вполне мог положить глаз на дачу академика Нестеренко, а уж как «новые русские» умеют добиваться поставленных целей, Варяг знал прекрасно. Цели их так или иначе сводились к тому, чтобы хапнуть побольше, и в своей борьбе за большой кусок эти выкормыши переходного периода становились беспощадны и не гнушались никакими методами.
А здесь чисто внешне ситуация, казалось, весьма благоприятная: живут себе на большой даче маленькая девочка с пожилой женщиной. Сначала претенденты попробуют эту безобидную парочку соблазнять деньгами, потом в ход пойдут угрозы, затем натравят местных продажных чиновников, потом…
Варяг скрипнул зубами в гневе, но быстро опомнился. «Ничего еще не случилось, – урезонил он себя, – дача находится под постоянным наблюдением, и никаких инцидентов пока не зафиксировано». Генерал ФСБ Василий Васильевич Тарасов, друг покойного академика Нестеренко, пообещал Варягу обеспечить прикрытие дачи, и, судя по некоторым признакам, прикрытие обеспечивалось вполне профессионально – неприметно, но грамотно. К примеру, дачу, стоявшую через улицу напротив, сняла на лето какая-то семья: потом генерал через третьих лиц передал Варягу, чтобы он не волновался – это тоже часть прикрытия. Варяг понимал, конечно, что в первую очередь генерала волнует не судьба девочки Лизы и наследной домоправительницы Вали, а безопасность той части российского общака, которая хранилась в подполье заброшенной баньки на даче покойного академика Нестеренко. Генерал был человеком абсолютно осведомленным и весьма опытным. Он прекрасно осознавал, что никому в подлунном мире не дано посягнуть на святая святых для многих сотен зэков. Общак неприкасаем. Если бы кто-нибудь попытался наложить на него лапу, его бы убили или воры, или собственные помощники – в самом лучшем случае ему пришлось бы всю оставшуюся жизнь бегать от возмездия, пугаясь собственной тени, и все равно когда-нибудь, рано или поздно, кара настигла бы безумца в какой-нибудь глухой подворотне или собственной квартире. Реквизировать ценности и сдать государству было бы вдвойне глупо – государство их оприходует, скажет спасибо, а хранители общака или их дружки все равно такого вероломства не простят и будут жестоко мстить не только тем, кто посягнул на святыню, но и их родственникам до седьмого колена. Зато охранять общак значит в какой-то степени даже стать его совладельцем – получаешь право требовать платы за услуги, финансовой помощи, кредитов… Собственно, Варяг был совсем не против такого сотрудничества с генералом могучей спецслужбы – напротив, он даже благодарил судьбу за то, что все так случилось и покойный академик отдал в свое время общак на такое попечение. Как всегда, Нестеренко все правильно рассчитал.
Варяг остановил «Мерседес» у ворот знаменитой дачи. За «Мерседесом» тут же подкатил джип с охраной, из которого вышли крепкие ребята и стали привычным профессиональным взглядом осматриваться по сторонам.
– Папа, папа! – раздался вдруг звонкий крик.
Хлопнула дверь на веранде, Лиза почти скатилась с крыльца и, чудом не упав, опрометью бросилась к калитке. Владислав быстро выбрался из машины и, поспешив навстречу дочери, подхватил ее на руки. Девочка крепко обняла его за шею, и он почувствовал, как взволнованно бьется ее сердце.
– Тетя Валя! Папуля, папуля приехал!
Варяг через плечо видел, как от дома к калитке, с ключом в руках, поспешает, улыбаясь, пожилая женщина.
– Это же папуля, тетя Валя! А мы сегодня твои любимые пироги пекли. Специально для тебя.
Лиза уткнулась носиком в отцовскую шею и еще сильнее обняла его руками. Ее радости не было предела.
– Ну-ну, отцепляйся, зайчик, а то совсем задушишь, – пробормотал Варяг, смущенный этой душещипательной сценой, происходившей на глазах немало удивленной охраны. Казалось, Лиза поняла его смущение, потому что послушно разжала объятия, соскользнула на землю и требовательно спросила, глядя на него снизу вверх:
– Ты почему долго не приезжал? Ты же знаешь, как я скучала.
– Занят был, прости. – Варяг погладил ее по светлым волосам. В присутствии Лизы он всегда чувствовал себя виноватым и с большим трудом это скрывал. – Я тебе тут привез кое-что…
– Да ладно! – великодушно отмахнулась Лиза. – Я потом посмотрю. Пойдем лучше в дом. Мы тебя пирогами будем угощать. – Лиза схватила Владислава за большой палец и потащила к дому. Потом вдруг вспомнила о спутниках ее отца и по-взрослому многозначительно уточнила: – А это твои помощники, да? Пусть они тоже идут. Я буду вас всех кормить.
– Да уж, пожалуйста, – сказал Варяг, – мы специально с утра не ели. Знали, что ты обязательно чего-нибудь вкусненького приготовишь.
– Я не одна, я с Валей готовила, – честно призналась Лиза.
Валя тем временем отомкнула замок на воротах.
– Здравствуй, Владислав, – поздоровалась она с Варягом, пока дюжие охранники открывали ворота. – А Лиза сегодня заставила меня читать ей поваренную книгу – все хотела научиться что-нибудь повкуснее приготовить. Сама-то она читает еще плоховато… А вот вместе мы очень даже хорошо справились.
– Сколько хлопот я вам, оказывается, доставил, – заметил Владислав. – В следующий раз буду приезжать без звонка.
– Нет! Со звонком! Обязательно со звонком! – громко запротестовала Лиза, так что у Варяга зазвенело в ушах. Маленькую Лизу ужаснула даже сама мысль о том, что придется лишиться такой замечательной игры – приготовления пищи для усталого голодного мужчины, ее любимого папки. Было забавно наблюдать пробуждение женских инстинктов в этом маленьком существе. – Валя, нам же не трудно! Наоборот, даже весело! Ну скажи, скажи ему!
– Конечно, Владик, нам это только в удовольствие, – вступилась Валя за свою воспитанницу. – На двоих-то нам вроде смысла нет что-то особенное готовить, а когда ты приезжаешь, тут уж мы разворачиваемся… Особенно Лизуня.
– И Валюня тоже! – воскликнула Лиза с присущим ей великодушием, которое Варяг в ней с радостью замечал. Вот и сегодня по телефону она забавно так сказала: «Давай и для ребят приготовим, – называя взрослых здоровенных парней „ребятами“, – для твоих помощников».
– Правильно, – ответил Варяг, – давай и для них, а то ребята все время бутербродами питаются. Пусть знают, как готовит моя дочь.
Они шли по дорожке к крыльцу. Лиза вьюном вертелась около отца, обращая его внимание на разные мелкие изменения, которые произошли на даче в его отсутствие. Охранники тем временем загнали обе машины во двор. К папиному «Мерседесу» Лизонька была равнодушна, зато джип являлся предметом ее восхищения. В прошлый приезд Варяг целый час объяснял Лизе, для чего служат разные кнопки на огромной панели управления заморской машины. Он делал это с удовольствием, относясь к дочери с большой нежностью и любовью. И тем не менее старался не баловать ее, памятуя о том отвращении, которое внушали ему избалованные отпрыски богатых родителей. Наказывать Лизу даже за самые серьезные шалости у Варяга не поднималась рука. Тем более что дочь с каждым днем все больше и больше напоминала ему свою мать, покойную Вику, женщину, которую он боготворил при жизни, страстно любил, хотя и не смог сделать ее счастливой.
Варяг чувствовал, что девочка всей душой и изо всех сил тянется к нему, стремится понравиться вновь обретенному отцу, боится его потерять. Варяг догадывался, что Лиза уже перестала верить в байку об отъезде мамы в какие-то дальние края. Хотя сама девочка вопросов не задавала, а заводить с ней разговоры на эту тему никто не решался. В отсутствие матери домработница Валя была для ухода за ребенком золотым человеком – всем сердцем любя Лизу, она умудрялась и не баловать ее, и не ссориться с нею. Варяг частенько думал с тоской о том, что он перед Валей в неоплатном долгу – эта женщина во многом заменила его дочери мать, причем совершенно бескорыстно: Валя мягко, но решительно отказывалась от всех форм вознаграждения, которые предлагал Варяг. Она жила в коммунальной квартире со старушкой-соседкой, но переезжать в отдельную квартиру по предложению Варяга не захотела.
– Я к Марье Николаевне привыкла, мы с ней дружим, – говорила Валя. – Да и зачем мне отдельная квартира? У меня ведь и работа такая, что я живу все больше на работе, а не дома.
Когда Варяг сделал попытку увеличить Вале зарплату, та возмутилась:
– Да куда мне столько? Живу на всем готовом, сестре с племянницей помогаю, родне в деревню посылаю…
Увидев, что женщина сердится всерьез, Варяг оставил свои попытки и лишь время от времени делал Вале подарки, принимая которые пожилая женщина смущалась, как девочка.
– Как дела, Валя? – спросил Варяг, когда в веселом щебетании Лизы наступил секундный перерыв.
– Да как сказать… – замялась хозяйка. – Неважно, вообще-то, Владик.
– Что такое? – насторожился Варяг. Обычно на этот дежурный вопрос следовал такой же дежурный бодрый ответ: «А что нам сделается».
– Лиза, беги в дом, накрывай на стол. Чего зря трещишь, все есть хотят, – сказала Валя и подождала, когда девочка вбежит по ступенькам на крыльцо и, распахнув входную дверь, с шумом ворвется в дом. – В больницу я ложусь, с сердцем что-то не в порядке. Перебои начались – то оно вдруг будто совсем остановится, то застучит как бешеное. Я тут ночью совсем перепугалась, поехала в полуклинику, так мне там сказали: «Срочно в больницу». Надо подлечиться. Но вот не знаю, как быть, как же вы тут без меня?
Словечко «полуклиника» на сей раз не рассмешило Варяга.
– Но что именно врачи сказали? – с беспокойством спросил он.
– Да разве я в этом понимаю? Кардиограмму сделали и направление выписали в больницу. Я читала эту бумагу, да не поняла ничего.
– Н-да, – нахмурился Варяг.
В ответ на его невысказанный вопрос Валя сказала:
– Да ты не волнуйся, Владик, Лиза без присмотра не останется. Я с племянницей договорилась, летом у нее в институте занятий нет, так она здесь поживет, за домом присмотрит, за участком и за Лизой, конечно. Она девушка хорошая, скромная, работящая и с Лизой уже подружилась…
Они вошли в просторную комнату, где во главе длинного стола гордо восседала Лиза. Пахло свежей выпечкой, грибами и еще чем-то очень вкусным. На чистой накрахмаленной скатерти были расставлены столовые приборы по числу домочадцев и гостей, включая охранников Варяга. Охранники кучкой вошли в комнату и принялись скромно рассаживаться в конце стола. В другой ситуации, разумеется, им и в голову бы не пришло садиться за один стол с шефом, но здесь Варягу не хотелось соблюдать иерархические различия, да и Валя, для которой все гости были равны, таких различий не приняла бы.
– Пицца! – торжествующе воскликнула Лиза и бросилась в кухню, едва не повалив свой стул.
Из кухни уже выплывала Валя с горой только что выпеченных пицц на подносе. Раскладывая горячие лепешки по тарелкам, она приговаривала:
– Лиза чего только не положила в начинку – и грибы, и сосиски, и картошку, и огурцы соленые… все, что в холодильнике и погребе нашлось. Даже и то, чего ни в каких рецептах нету. Но все получилось очень вкусно. Так что пробуйте, гости дорогие…
Из кухни появилась Лиза, прогибающаяся под тяжестью еще одного подноса с пиццей, а за ней – незнакомая Варягу стройная темноволосая девушка в джинсах и в фартуке. Она несла две большие тарелки с зеленью. Взглянув на Варяга исподлобья, она коротко кивнула, произнесла:
– Здравствуйте, – и поставила тарелки на стол.
– Это и есть Лена, племянница моя, – представила девушку Валя.
– Владислав, – с улыбкой сказал Варяг и увидел, как уголки рта Лены дрогнули в ответ.
Стол был накрыт, и все дружно принялись за горячую пиццу, которая оказалась такой вкусной, особенно с дороги, что на какое-то время за столом воцарилось молчание. Варяг и сам не заметил, как уничтожил первую порцию, и, хитро покосившись на опустевшие тарелки охранников, весело заявил:
– Требуем добавки!
Счастливая Лиза вскочила с места, чтобы снова бежать на кухню. Валя приподнялась было, чтобы пойти следом и помочь ей, но Лена запротестовала:
– Сидите, тетя Валя, я сама схожу.
Голос у нее был не по-детски глубокий, грудной, с уверенными интонациями. Варяг налил себе в бокал красного вина, разбавил его водой и, медленно потягивая терпкую жидкость, стал украдкой изучать склоненное над тарелкой лицо Лены, раскрасневшееся от кухонного жара. Он отметил четкую линию носа, высокий чистый лоб, милую морщинку у губ, густые длинные ресницы, упругие темные локоны.
Девушка, безусловно, была красива, но как-то слишком уж серьезна. Впрочем, это и неплохо – значит, она сумеет взять на себя заботы о доме и о Лизе. Варяг понимал, что в вопросах воспитания ребенка никакими деньгами нельзя решить всех проблем. Поэтому он и старался бывать на даче как можно чаще, но все же выбираться сюда ему удавалось очень редко. При таких обстоятельствах личные качества той женщины, чьей опеке он доверял свою дочь, приобретали особое значение. Валиным рекомендациям он давно привык доверять. И сейчас, глядя на Лену, готов был согласиться с ее мнением. Хотя, конечно, ему было бы спокойнее, если бы рядом с девочкой находилась именно Валя. Но, с другой стороны, Владислав поймал себя на мысли, что ему будет приятно, если Лена останется на даче. Он вообще питал слабость к серьезным женщинам.
Когда с пиццей было покончено, все принялись шумно хвалить стряпух, и в первую очередь Лизу. Варяг тут же постарался положить конец захваливанию, попросив чаю. Лена сразу же поднялась и направилась на кухню. Варяг почувствовал неловкость, поскольку вовсе не хотел, чтобы эта славная девушка чувствовала здесь себя прислугой. Поэтому он мысленно поблагодарил свою дочь, которая, пыхтя и приговаривая:
– Фу-у, объелась, – слезла со стула и последовала за Леной.
Валя, сидевшая рядом с Варягом, тоже привстала было, но он удержал ее за руку.
– В какую больницу направление? – вполголоса спросил он. – Я вас буду навещать.
– Нет-нет, что ты, Владик, – начала отнекиваться Валя. – Тебе же некогда, ко мне сестра будет приезжать…
– Валя, ты за кого меня принимаешь? – обиделся Варяг, незаметно для себя перейдя на «ты». – Я сказал: мы будем к тебе с Лизой приезжать. Она ведь тоже захочет тебя проведать, ты как думаешь?
– Захочет, конечно, – смущенно улыбнулась Валя, сердечко у нее золотое. Ты только сам приезжай к ней почаще. Она… Она ведь так тоскует и… – Валя на мгновение замялась. – Она ведь знает насчет мамы.
– Откуда? – вздрогнул Варяг.
– Знает, и все, – вздохнула Валя. – Так-то она вроде бы веселая, но иногда задумается, посмотрит на меня молча, и я чувствую, что она знает.
Слова Вали заставили Варяга надолго задуматься. «А чего ты хотел? – обратился он к самому себе. – Рано или поздно ребенок спросит о том, где его мать. Нельзя же вечно врать…» Однако он чувствовал, что не в силах заговорить с Лизой о судьбе ее матери, и решил: «Ладно, когда сама спросит, тогда отвечу».
Вернулся к действительности Варяг от легкого прикосновения к плечу – это Лена, разносившая чай, задела его локтем и мягко сказала:
– Извините. – И волнующей походкой прошла мимо, грациозно прогнулась, опуская чай на стол.
За веселой, ничего не значащей болтовней гости и хозяйки пили чай. Потом Варяг взглянул на часы и поразился тому, как быстро пролетело время. Охранники посмотрели на него выжидательно. Он в несколько глотков допил чай, поднялся и сказал:
– Нам пора. Спасибо за хлеб-соль.
– Уезжаешь? – огорченно протянула Лиза. – Может, еше часочек?
– Извини, дружок, дела, – развел руками Варяг. – Постараюсь на неделе еще приехать.
– Да, уж ты постарайся, – сказала Лиза с упреком – совсем как взрослая женщина, а Лена впервые за весь вечер взглянула в упор на Варяга, и он отметил, что глаза у нее серо-голубые.