Читать книгу Осколок истории. Книга вторая. Рассказы - Евгений Тимофеевич Рекушев - Страница 9

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ, Рассказы
ПРЕДИСЛОВИЕ
МУЗЫКАНТ

Оглавление

Я сижу на мягком диване и слушаю заигранную до скрипов пластинку на стареньком патефоне. Звучало танго, и под шорох тупой иглы до меня доносился тихий звук саксофона, горько выскальзывающий из тутти оркестра. Я грущу, вспоминая давно забытую историю, когда-то рассказанную мне другом.

Это трагическое событие произошло в одном из концентрационных лагерей. Молодой и талантливый музыкант был арестован и помещен в один из лагерей, расположенных на территории оккупированной Польши. Наверное, нет особой нужды повторяться о зверствах, чинимых в застенках насилия. Холод и голод постоянно терзали тело молодого человека, но все эти издевательства и тем более истязания охраны не смогли сломить его дух. Начальник лагеря был любителем музыки и приверженцем мелодичности окраски основ жизни и, так как вскоре ожидалось приближение +новогодних празднеств, он заказал музыканту написать, что-нибудь этакое, для своей души и для господ офицеров, которые собирались встретить новогодние праздники на коллективной вечеринке. И если сей опус мне понравится, сказал он, я дам тебе свободу. А нет…


Метрономом судьбы медленно отстукивалось проходящее время, отмеряя секунды, минуты, часы, сутки. Наконец подошло время праздника. В небольшом зале были собраны офицерские чины и, располагаясь за столиками вокруг небольшой эстрады, принимали горячительные напитки. Визг накрашенных девиц от щипания их за выпуклости и округлости, тяжелый табачный и алкогольный смог, шум и гам разгулявшейся ненасытной от хлеба и зрелищ толпы не мог заглушить звуки настраиваемых инструментов. Именитые музыканты, собранные из всех лагерей, лирично и басовито пробегали пальцами по клавишам, кнопкам и струнам инструментов, настраивая их на тонику, определенную мелодическим устоем времен. Шаркающей старческой походкой от недоедания и стрессов, молодой человек подошел к музыкантам и роздал исписанные нотными знаками листки бумажек. Прошло немного времени, и шум тихо начал угасать. В дверях зала появился начальник лагеря. Его седая голова выделялась в мерцающем отблеске зажженных свеч призрачным свечением. Наступила тишина. Издалека, мерным рокотом раздался стук барабанов. Буд-то тысячи кованых сапог выбивали такт идущих по оккупированной Европе солдат. И вдруг, среди этого асфальтового перестука сапог по захваченным городам, заплакал саксофон. Он пел о детях, оставшихся сиротами, о женщинах, потерявших своих мужей, о матерях, не дождавшихся своих сыновей, о девушках, которых насиловали и вывозили в Германию. Последней нотой взмыл в высь звук саксофона, и наступила тишина. И вдруг, среди этой тишины раздался хлопок выстрела. Грузно осело тело генерала с кровавым пятном во лбу. Не выдержало сердце эмоциональной нагрузки. Он выстрелил в себя, осознав беды, которые принес вместе со своей нацистской кучкой человечеству.


Иногда, грустными вечерами, я слушаю это танго «маленький цветочек», написанное 65 лет тому назад французским композитором, фамилия которого уже напрочь забыта, и передо мной тяжелым сном воспроизводится, как документальный фильм, эта картина. Дослушиваю последний аккорд этого произведения и останавливаю патефон. Наступившая тишина возвращает меня в сегодняшний день…

Вот такая короткая история.

Осколок истории. Книга вторая. Рассказы

Подняться наверх