Читать книгу Неоконченный портрет - Евгений Валерьевич Гребенкин - Страница 7

Ноябрь пролетел незаметно, и в жизнь горожан стремительно ворвалась зима с ее морозными узорами на окнах, снежными сугробами, наваленными снегоуборочными машинами по бокам от дорог, и с нарастающей атмосферой приятных предпраздничных хлопот, которая постепенно стала захватывать буквально каждого жителя города. Ведь нет ничего приятнее, чем ходить по магазинам в поисках подарков для своих любимых, украшать дом яркими гирляндами и рождественскими украшениями, наряжать елку красивыми игрушками. На улице дети всех возрастов катались на коньках, лепили снеговиков, валялись в снегу, очерчивая руками и ногами снежного ангела, играли в снежки. Порой, брошенный не туда снежок попадал в случайного взрослого прохожего, которому просто не повезло оказаться на линии фронта. Тогда ребятня спешно бросалась наутек под грозные выкрики пострадавшего, хотя никто всерьез не сердился. Все были погружены в атмосферу волшебства, чуда, вера в которое зарождалась еще в далеком детстве и сопутствовала до самой старости.

Макс вспомнил, как в детстве праздновал Рождество с родителями. Они наряжали елку, которую его отец покупал у своего знакомого по цене, значительно ниже рыночной, украшали дом фигурками ангелочков, Санта-Клауса, рождественских оленей, развешивали гирлянды и другие украшения. Макс с удовольствием принимал участие в предпраздничных приготовлениях. Особенно его радовал процесс развешивания елочных игрушек. В канун Рождества, перед тем, как лечь спать, он оставлял под елкой тарелку с печеньями и конфетами и стакан молока для Санты и его маленьких помощников. А утром со всех ног спешил к елке, чтобы поскорее распечатать подарки, которые оставил ему Санта-Клаус. Конечно, став старше, Макс узнал, что не было никакого Санты, а подарки оставляли ему родители, но это ничуть не испортило чувство праздника и волшебства. Ведь в этом празднике было что-то большее, чем сказочный бородатый дед с его подарками. Он также помнил, как к ним в гости приезжали дедушки и бабушки, как они все вместе садились за стол, ломившийся от угощений, совершали традиционную праздничную молитву, поздравляли друг друга. Макс с особым теплом вспоминал те моменты из детства, и сейчас, когда приближался день Рождества, он надеялся, что именно это Рождество станет для него особенно волшебным.

Макс все-таки решил продолжить ходить на уроки рисования, хотя, честно говоря, поначалу не испытывал особой любви к этому виду искусства. Несколько занятий подряд они осваивали технику рисования карандашом. Максу не казалось это слишком уж сложным. Он уже научился рисовать некоторых животных, фрукты, природу, отдельные предметы, а теперь работал над объемом и тенью. Это было весьма утомительно. Ему хотелось больше времени проводить с Евой, но пока что все их встречи и общение ограничивались этими занятиями два раза в неделю, а все остальное время он ждал, когда начнется новый урок, и когда в класс вновь легкой походкой зайдет Ева. И вот, за три недели до Рождества, они отложили карандаши и перешли на масляные краски. Успешнее всех в этом деле оказался, конечно же, Джордж, который, к слову, вообще был весьма неплох в художественном деле, и одна из его карандашных картин, на которой он изобразил человеческое сердце во всех анатомических деталях (кто бы сомневался!), оказалась на стене в холле. Надо признаться, среди несуразных каракуль и до абсурда банальных фруктово-ягодных натюрмортов его сердце выглядело впечатляюще и несколько завораживающе. Макс даже узрел в нем некий тайный смысл, разгадать который, увы, не смог. Скорее всего, ответ на этот вопрос знал только лишь автор сие творения, но Макс не хотел лишний раз вступать с ним в контакт. Больно странным он казался. Возможно, у него в холодильнике дома хранится парочка таких сердец, кто знает. В общем, у парнишки явно был талант. Макс же, к своему раздражению, особой дружбы с красками не завел. Ему никак не удавалось добиться нужного оттенка, нанести правильный мазок, не поставив при этом случайную кляксу. Несмотря на свою природную аккуратность и педантичность, в работе с красками он терпел полное фиаско. Да и вообще никакого желания возиться с этой мазней у него не было. Пустая трата времени. И какого черта Ева крутится возле этого Джорджа? Ну и что, что у него так хорошо получилось изобразить закат над морем! Макс с раздражением окинул взглядом свое творение. На когда-то белом холсте сейчас красовалось что-то, похожее на яблоко, лежащее на земле среди опавшей осенней листвы. На самом деле, на листву эти оранжево-красные пятна были плохо похожи, да и красная округлая фигура с торчащей коричневой палочкой тоже мало походила на яблоко. Тем не менее, Макс старался и, в принципе, был доволен проделанной работой. Пусть и получилось не лучше тех дурацких вегетарианских натюрмортов, что вывешены на стене в холле школы. Он посмотрел на мольберт китайцев. Ли нарисовал панду, сидящую у дерева и жующую что-то вроде стебля бамбука, а у Ким на холсте красовалась лиса с длинным оранжевым хвостом. «Любители животных. Наверняка, шарахаются от каждого владельца норковых шуб или обливают их на улице краской», – подумал Макс. Миссис Хьюстон, похоже, рисовала что-то в стиле постимпрессионизма – во всяком случае, Макс ничего не разобрал в ее мазне. Позже выяснилось, что она забыла дома очки и слабо видела, что рисует. Но, если верить ее словам, очень старалась изобразить иву на фоне облачного неба. А над чем трудилась домохозяйка Клэр, Максу было не видно. Но судя по ее напряженному виду, она либо творила что-то гениальное, либо у нее скрутило живот. Во всяком случае, со стороны выглядело так, будто ее голова скоро взорвется от перенапряжения. Когда Ева подошла к мольберту Макса, она улыбнулась и попросила его остаться после занятий, чтобы поработать над детализацией. «Ага, над детализацией», – незаметно ухмыльнулся Макс. Ее просьба остаться казалась прекрасным шансом перейти к активным действиям – наконец-то, они останутся наедине, и он пригласит ее на свидание. На самом деле, это надо было сделать уже давно. Просто, она такая красивая, загадочная, недоступная… К такой девушке подойти страшно, не говоря уже о приглашении на свидание. Но не собирается же она всерьез заниматься с ним детализацией!

Он с трудом дождался окончания занятия, когда медлительная миссис Хьюстон, наконец, соберет свои вещи, уложит их в сумочку, оденется и покинет класс. Ева протирала доску влажной губкой, а Макс пялился на ее тонкую талию, округлые бедра, волнистые волосы медового цвета, не в силах оторвать от них взгляд. «Как же плавно она качает бедрами…», – подумал Макс. – «Вот это я понимаю…». В его голове стали зарождаться такие образы и видения, связанные с ней, что Максу стало даже немного не по себе. Возможно, он даже покраснел. Макс потряс головой, чтобы выбить навязчивые мысли, и в этот момент Ева, положив губку на стол, повернулась к нему. По выражению ее лица сложно было сказать, о чем она думает. Может быть, действительно собирается дать ему пару советов по поводу детализации. А, может быть, она каким-то образом прочитала его мысли, и теперь… Макс не хотел думать о том, что будет теперь. Они смотрели друг на друга, и никто из них не проронил ни слова. В голове у Макса вертелись заветные слова «Ева, выходи за меня»… «Какого черта! Какой замуж! Я ведь ее даже на свидание еще не пригласил!». Макса подмывало вновь хорошенько тряхнуть головой, но он сдержал порыв, так как выглядело бы это крайне странно. Оставалось только подобрать нужный момент и… Первой нарушила тишину Ева.

– Макс, что ты чувствуешь, о чем думаешь, когда рисуешь?

«Что? Она серьезно?», – судорожно подумал Макс. «О чем я думаю? О том, что художник из меня никакой!».

– Да ни о чем не думаю. Думаю, что у меня ничего не получается, и вообще я зря теряю здесь время.

Хотелось прикусить язык, чтобы ничего лишнего не вырвалось, но, кажется, уже было поздно. Ответ получился довольно грубым. Но как есть, лучше быть предельно честным с самого начала. Однако, к счастью, Еву его слова не смутили, и она продолжала улыбаться.

– Я наблюдала, как ты рисуешь, – сказала она мягким голосом. – У тебя есть способности, есть дар, но его надо полностью раскрыть. Тебя что-то удерживает, сковывает твое сознание. Расскажи мне, что тебя тревожит.

Макс уже хотел было раскрыть рот и высказать все, что думает, но на этот раз сдержался. Конечно, ему было, что сказать. Но стоила ли игра свеч? А вдруг она его засмеет? Не воспримет всерьез? Вдруг сразу отвергнет его чувства? Какого черта он такой нерешительный? Уже сказал бы и дело с концом. Неожиданно Ева прервала его размышления вопросом:

– Макс, какую музыку ты любишь слушать?

Макс такого вопроса точно не ожидал.

– Ну…что-нибудь тяжелое. Например, Inflames.

– Хм…никогда не слышала. Давай послушаем вместе.

Ева принялась искать музыку в интернете своего телефона. Наконец, найдя подходящую композицию, она подключила телефон к портативной колонке и включила ее. Тут же учебную комнату взорвал энергичный ритм и грохот музыкальных инструментов.

– Touch Оf Red, моя любимая, – сказал Макс, и непроизвольно его голова закивала в ритм песни.

– Отлично, – улыбнулась Ева, хотя было видно, что она не разделяла его удовольствие от прослушивания подобной музыки. Она взяла чистый лист и прикрепила его к мольберту Макса. – А теперь рисуй! Рисуй то, что ты на самом деле чувствуешь!

Макс удивился, но почему-то сопротивляться не стал. Он сам не понимал, какая сила заставила его взять кисть, макнуть ее в краску и нанести первый нерешительный мазок на чистый лист бумаги. Потом он нанес еще один. Промыл кисть в баночке с водой, а затем обмакнул ее в краску другого цвета и вновь сделал мазок. Он наносил мазок за мазком, с каждым разом энергичнее размахивая кистью, смело смешивая краски. В какой-то момент ему показалось, что он освободился от невидимых оков, которые до этого сковывали его руки. Он рисовал, он по-настоящему творил! А Ева зачаровано смотрела на него. Теперь все ее внимание было приковано только к Максу и его мольберту, но Макс этого не замечал. Ему уже было все равно. Он рисовал, нет, он изливал свою душу на этот лист бумаги! Когда он закончил, то не поверил своим глазам – теперь это был не просто бездушный рисунок! Нет, это было самое настоящее отражение его души, его переживаний, в зеркале. Вся боль, все разочарование, все страхи он излил на холст.

– Это невероятно, – прошептала тихим голосом Ева. – Это…это очень красиво. И в какой-то степени пугающе. Я…я сохраню это у себя. Если позволишь.

Макс был не против. Он в последний раз бросил взгляд на свое творение – на когда-то белом холсте было изображено дерево, пылающее в адском огне, которое заполонило весь лист и, казалось, готово было вырваться наружу. Прямо в эту комнату.

Ева осторожно взяла картину, чтобы случайно не испортить ее, и, сказав, что отнесет ее в другую комнату, вышла из кабинета, оставив Макса одного. Он не знал, что заставило его нарисовать это. Неужели такой же точно огонь сейчас горит в его душе? Или, может, этим деревом является он сам, сгораемый от страсти? И что подумала Ева? Так много вопросов, так мало ответов.

Вскоре, Ева вернулась. Она, казалось, уже переварила первое впечатление от увиденного, и ее лицо вновь сияло прежней легкой улыбкой.

– Кажется, нам пора собираться, – сказала она Максу.

– Да, пожалуй, – согласился с ней Макс и посмотрел на часы. – Уже восемь вечера. Как быстро пролетело время. Я провожу тебя до дома, если ты не против.

– Только до остановки, – улыбнулась Ева.

– Ладно, – неловко улыбнулся в ответ Макс.

На улице было холодно и темно. Снег слепил глаза, а морозный ветерок покалывал щеки. Макс поежился. До остановки было рукой подать, но ему хотелось продлить это удовольствие, погулять с Евой подольше, даже несмотря на такую холодину. Они дошли до остановки. Несколько человек уже стояли там и ждали свой автобус. Ева сказала, что стоять холодно, и Максу лучше пойти домой, но он отказался, сказав, что не замечает никакого холода. Он отчасти соврал. На самом деле, он уже почти не чувствовал рук, потому что именно сегодня случайно оставил на работе перчатки. Удивительно уже и то, что он их забыл – раньше он не замечал за собой такого.

– Макс, ты ведь придешь на следующее занятие? – вдруг спросила Ева.

– Конечно, – слегка постукивая зубами от холода, ответил Макс. – Ева…может мы с тобой посидим как-нибудь…

– Ой, Макс, кажется, это мой автобус, – неожиданно прервала его Ева. – Спасибо, что проводил. Пока.

Она улыбнулась ему, помахала рукой и зашла в полупустой автобус.

– …в кафе, – закончил Макс, но Ева, конечно, уже его не слышала.

Тем временем, автобус уехал, оставив Макса стоять одного на остановке с дрожью в теле и нарастающей злостью на свою нерешительность.

* * *

Прошел день, наступил долгожданный субботний выходной. Традиционно, каждую субботу Макс встречался со своим старым другом Стивом в баре, находящемся, кстати, недалеко от банка, в котором Макс работает. И эта суббота была не исключением – в половину шестого вечера Макс вышел из своей двухкомнатной квартиры на пятом этаже довольно старого десятиэтажного дома. Посетовав на то, что лифт был в очередной раз сломан (куда смотрят жилищные компании? За что я деньги плачу?), Макс поспешил спуститься по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Максу было приятно надеть на себя не строгий костюм с галстуком, чего требовал корпоративный дресс-код, а обычные джинсы и клетчатую рубашку под пальто. Он вышел из подъезда, и в его лицо сразу ударил бодрящий морозный воздух. Солнце уже практически зашло за горизонт, так что улицы освещались лишь вечерними фонарями. Дом, в котором находилась его квартира, располагался в тихом спальном районе, где не было громко зазывающих ярких вывесок и шумных мест скоплений людей, что не могло его не радовать. Макс любил тишину. Тишина создавала условия для эффективной работы и полноценного отдыха. Тишина позволяла углубиться в свои мысли, поразмыслить над планами или погрузиться в воспоминания. Макс шел по тихой улочке, понимая, что сейчас выйдет из своего района и с головой окунется в суету вечернего субботнего города. Ведь в выходные дни в городе никогда не бывает тихо и спокойно. Тем более, что через пару недель Рождество. Люди носятся в поисках подарков, кто-то тащит елку, где-то с громкими криками резвятся дети. Ему навстречу прошла недовольная женщина с маленьким ребенком, который нехотя плелся сзади и утирал слезы – видимо, не получил что-то сладкое или не купили желанную игрушку. Подходя к остановке, Макс увидел там скопление людей, ожидавших автобус, – и куда это все вдруг решили поехать на ночь глядя? Макс решил, что лучше, наверное, пройтись пешком. Тем более, время в запасе еще есть, да и идти не так далеко. Всего-то три остановки. Он повернулся к тротуару и неспешным шагом двинулся в сторону бара. Он шел и смотрел по сторонам – справа крупный продуктовый магазин заманивал потенциальных покупателей большими предпраздничными скидками. Чуть дальше вывеска над залом игровых автоматов зазывала людей попытать счастья перед праздником. «Больше денег – больше подарков!». Как же много людей, понадеявшихся на удачу, проигрывали почти все деньги… Кто-то, конечно, все-таки выигрывал, но таких счастливчиков было, увы, единицы. Макс никогда не ходил по таким заведениям. Он ценил деньги. Ведь они никогда не доставались ему легко.

Макс перешел дорогу и оказался на улице, которая вела к бару, в котором, наверняка уже сидел Стив и попивал первую кружечку пива. А, может, уже вторую. Вдруг, телефон Макса зазвонил. Это был Стив.

– Алло, Макс, привет, – сказал Стив. Было слышно, что он взволнован и раздосадован. – Макс, извини, тут такая ситуация…только что позвонили с работы и сказали, что я срочно нужен в своей конторе. Пришел недовольный клиент…у него какие-то проблемы с судебными приставами. Подробностей не знаю. В общем, я уже туда еду. Прости, Макс, но нашу традиционную встречу придется, видимо, отменить.

Макс сказал, что все в порядке, и пожелал другу поскорее решить проблему. Пока он говорил со Стивом, не заметил, как прошел дальше и оказался напротив кафе, в котором совсем недавно встретил Еву. «Ну, коль встреча со Стивом сорвалась, почему бы не посидеть в кафе и не выпить чашечку кофе», – подумал Макс. Тем более, на улице было холодно, а идти обратно домой просто не хотелось.

Макс зашел в кафе и огляделся в поисках свободного столика. Людей в кафе было довольно много. Все оживленно беседовали, создавая своими голосами легкий звуковой фон, как шум завывающего ветра за окном. К нему тут же подбежал слегка запыхавшийся официант и предложил единственный свободный столик в дальнем конце помещения. Макс посмотрел в ту сторону и увидел…не может быть! Это Ева! Она сидела за дальним столиком у окна, совершенно одна, и пила кофе. Макс, не веря своим глазам, повесил пальто на вешалку, поправил волосы, и несмело направился к ней.

– П-привет, – несмело поприветствовал Еву Макс, подойдя к ней.

Ева подняла глаза и от неожиданности чуть не опрокинула на свой белый свитер кофе.

– Макс, какой сюрприз! – удивленно воскликнула она. – Ты просто так зашел или у тебя встреча назначена?

– Я…я просто шел мимо. Намечалась встреча с другом, но увы, у него какие-то неприятности на работе, и встречу пришлось отменить.

– Как жаль…Надеюсь, у него ничего серьезного не произошло?

– Нет, просто клиент срочный, что ли. Можно мне присесть?

– Конечно, – улыбнулась Ева. – Выпьешь со мной чашечку кофе?

– Да, пожалуй.

Макс жестом попросил официанта подойти.

– Двойной эспрессо и…

– Попробуй черничный маффин, – посоветовала Ева. – Здесь делают просто великолепные черничные маффины.

– …и маффин, пожалуйста, – закончил Макс.

Официант кивнул и ушел выполнять заказ. Ева посмотрела на Макса.

– Приятно удивлена тебя здесь видеть, – сказала она. – Ты часто здесь бываешь?

Макс замялся.

– Бывал пару раз.

Конечно, бывал он здесь не пару раз. Стоит только вспомнить, сколько раз он здесь сидел, карауля ее, но, естественно, об этом он сейчас вслух вспоминать не будет.

– Здесь замечательно, – сказала Ева. – Я хожу сюда каждую субботу и иногда после работы, чтобы выпить ванильный капучино и отведать чудесный черничный маффин. Ты ел его здесь?

– Нет, ни разу не пробовал.

– Тебе он обязательно должен понравиться. Такой вкус, аромат…ммм…

От удовольствия Ева закрыла глаза.

– Давно ты работаешь в студии рисования?

Оказалось, Ева работает там уже три года, а до этого трудилась в местном институте искусств, который ранее окончила с отличием. Помимо работы в студии, она выполняет индивидуальные заказы, которых, однако, не мало ей приходит. Особенно, перед праздниками, когда вырастает спрос на необычные подарки, типа портрета на память или просто красивой картины. Иногда просят нарисовать шарж. Но Ева не очень это любит, так как шарж искажает истинную красоту, вынося на показ, пожалуй, самые отрицательные качества людей.

– Как дела в банке? – спросила его Ева и подмигнула. – Насколько я помню, ты успешный банкир.

Макс усмехнулся. Да, конечно, он всегда с усердием, с привитой с детства педантичностью, выполняет свою работу, стремясь подняться по карьерной лестнице, обогнав своих коллег. Но мистер Гроссман…

– Я просто работаю в банке, в кредитном отделе…

– Расскажи о своей работе, – попросила Ева.

– Да ничего особенного в ней нет…правда.

Ему не хотелось с ней обсуждать детали своей работы. Не хотелось, чтобы она думала, что он всего лишь малозначимый сотрудник, который не добился ничего, даже уважения от своего начальника. Несмотря на то, что он делал все, абсолютно все, что тот ему скажет, постоянно брал дополнительное рабочее время, чтобы перевыполнить план по кредитам, сдать отчеты быстрее, все-равно, шеф никогда не хвалил его, не предлагал повышение и не повышал жалование. Только пару раз дал отгул, да и то все-равно вызывал на работу сделать какую-то «сверх важную!» чепуху. И это за восемь лет безукоризненной службы! Еве точно этого знать не следовало. Пусть лучше думает, что он преуспевающий банковский работник или что там она думает… «успешный банкир».

Тем временем, официант принес Максу его двойной эспрессо и маффин. Макс обрадовался, что можно было уже не отвечать на вопрос и отвлечься на еду. Маффин оказался не таким вкусным, как его описывала Ева, но Макс постарался сделать вид, что этот кекс ему пришелся по вкусу. Ева, тем временем, пристально смотрела на Макса. Он редко оказывался объектом внимания противоположного пола, и не знал, что этот взгляд может означать. А еще его смущал сам факт, что красивая девушка наблюдает за тем, как он жует. Она что-то высматривает? Оценивает его? Его всклокоченные волосы из-за шапки, которые он не успел привести в порядок? Или так же, как те девушки в ресторане, пытается оценить стоимость рубашки? Не издает ли он неприличные звуки во время жевания? Не излишне ли двигает челюстями? А может быть, он слишком набил рот едой? Макс почувствовал, как начал заливаться краской.

– Не верю, что вы, мистер скрытность, такой скучный тип, – выпалила она, смотря на него игривым взглядом, и указала своим маленьким указательным пальчиком на его левое ухо. – Что ты можешь рассказать об этой дырочке на мочке?

Макс резко схватился за левое ухо, которое проколол, еще будучи студентом колледжа. Тогда со Стивом, ради шутки, после одного городского фестиваля, они на спор совершили этот глупый поступок. Но тогда это казалось очень крутым, стильным, и должно было служить приятным воспоминанием о безбашенных студенческих деньках. Но прошло время, Макс устроился в банк, и ему стало казаться несолидным носить на мочке уха этот нелепый серебряный клык. Он снял его и больше никогда не надевал. А вот Стива ничего не смущало. Даже будучи весьма успешным адвокатом, он продолжал носить свой клык на ухе, снимая его только во время судебных заседаний. И то, он клал его во внутренний карман пиджака, так как был убежден, что тот приносит ему удачу.

Макс посмотрел на Еву исподлобья, слегка прищурясь, и выдал:

–Да, мадам, есть одна история… Но, если я вам расскажу ее, то придется вас убить, – он изобразил пальцами правой руки пистолет и направил на Еву.

– Пиф-паф!

Они дружно рассмеялись.

– Ева, а у тебя есть какая-нибудь интересная и запоминающаяся история со студенческих времен?

Ева хитро улыбнулась.

– Может быть и есть.

– Расскажешь?

– Когда-нибудь может быть расскажу, – продолжая улыбаться, сказала Ева и посмотрела на часы. – Ой, кажется я засиделась.

Ева позвала официанта и попросила принести счет. Они расплатились за кофе и маффины, оставив официанту приличные чаевые, оделись и вышли на улицу.

Снег мягко падал на землю, снежинки в стремительном танце кружились, искрясь в свете вечернего фонаря, под ногами хрустел снежный покров. Все создавало ощущение уюта и приближающегося праздника.

– Мне пора, – сказала Ева, посмотрев на часы.

– Я провожу…

Макс осекся, увидев, что Ева хочет что-то возразить, и добавил:

– Только до остановки.

Она кивнула.

Пока они преодолевали заснеженный путь до автобуса, Макс узнал, что иногда в свободное время Ева играет в пару его любимых компьютерных игр. А названия героев, которых она именовала «синий мужик» или «мужик в латах», его просто умиляли. Когда обсуждение дошло до одной из «непроходимых» миссий и переросло в бурный спор, Ева не заметила, как заступила на скользкий участок тротуара, и чуть было не упала, но Макс успел подхватить ее за талию и руку.

– Ты в порядке? – спросил Макс, все еще держа ее ладонь в своей.

– Да, только немного испугалась.

Они двинулись дальше, не расцепляя ладони. Сердце у Макса отбивало чечетку. Он держит ее за руку! Даже сквозь перчатки он чувствовал тепло, исходящее от ее руки. От неловкости он начал считать секунды…пять…десять…пятнадцать… Первой не выдержала Ева. Она высвободила руку и поправила зачем-то шапку, которая, в общем-то, в этом не нуждалась.

– Вот мы и дошли, – несколько смущенно сказала Ева.

– Ну что ж, тогда до следующего занятия, – с нескрываемым волнением сказал Макс.

Он продолжал смотреть ей в глаза. Они были так близки друг к другу, что он ощущал ее дыхание, мог рассмотреть отражение света уличного фонаря в ее глазах. Он видел, как на ее ресницы падали снежинки. Он видел ее губы…он чувствовал свои губы… Он слегка наклонился к ней.

– Макс, мне пора, – сделав шаг назад, слегка дрожащим голосом сказала Ева. – Спасибо за вечер.

Она улыбнулась, махнула ему на прощание рукой, повернулась и двинулась в сторону подъехавшего к остановке автобуса. Макс тоже повернулся и направился домой, но, не пройдя и двух шагов, обернулся и крикнул ей вслед:

– Ева, а что еще ты мне порекомендуешь попробовать в этом кафе?

– Узнаешь на следующем занятии, – крикнула ему в ответ Ева и запрыгнула в автобус в тот самый момент, когда дверь уже закрывалась, и автобус двинулся в путь.