Читать книгу Найти чёрную кошку - Евгений Введенский - Страница 4

– Зайди-ка ко мне, – нередко говорил Сорокопутов, проходя мимо Лили.

– По большей части мы говорили там о котиках – объясняла она (спустя довольно долгое время, когда наши отношения стали более доверительными). Вполне возможно, поскольку Даниил Игоревич, едва ли не первым деянием которого на посту директора была установка камер для слежения за сотрудниками, сам любил поболтать на посторонние темы. Ну, а в то время, это обстоятельство, а также то, что Лиля иногда останавливалась поболтать с Дашей, женой директора, заставляло меня думать о том, что моя новая соседка свой человек для наших руководителей.

Однако некоторые обстоятельства заставляли меня усомниться в этой мысли. Дело в том, что по характеру поручаемых ей работ она вовсе не казалась «блатной». Однажды Саша поручил Лиле составить ведомость арматуры для трубопроводов. Работа еще более скучная, нежели их прокладка, а главное, она понятия не имела, как это делать (с объяснениями Саша, как обычно, не перетруждался, да и исходной информации было маловато).

– Вы не могли бы немного мне помочь? – спросила она меня.

– Вообще то, раньше Саша, как правило, делал эту работу сам. Но считай, что тебе повезло, я тоже сталкивался с таким ведомостями, только в другой организации.

Я, как мог, объяснил Лиле, в чем дело, помог найти недостающую информацию. Возможно, это был первый случай, когда я искренне посочувствовал ей.

Лиля, как я уже говорил, сидела прямо передо мной, так что я невольно мог наблюдать её первые труды. «Старательная девочка», – отметил я тогда про себя. Довольно часто она поднималась со своего места для консультаций с Сашей, что давало мне возможность лишний раз оценить её женские формы. Консультации с начальником иногда продолжались довольно долго, девушка старалась вникнуть в суть поручаемых ей задач.

Пару тройку раз она приходила на работу в сопровождении «дяденьки», что укрепило мои подозрения относительно их отношений (а то, что Лиля не замужем, можно было понять хотя бы из её ответа на упомянутый ранее вопрос Руслана Викторовича). Один раз кавалер принес ей лилии. Я взирал на все это, как и положено, спокойно, хотя, конечно не без некоторого раздражения, особенно, если, «кавалер» начинал болтать по телефону (мы все для личных разговоров выходили в коридор). Что такой девушке, как Лиля, было нужно от не слишком молодого и уж совсем не симпатичного поклонника? Очевидно, только одно. Осуждать её я не имел никакого права, да и за что, собственно?

Однажды я зашел на кухню налить себе чая и услышал отрывок беседы Даниила Игоревича с Лилиным кавалером.

– Мой сосед по даче заядлый охотник. Он не прочь при случае завалить лося или еще кого-нибудь. А я бы с удовольствием застрелил бы его самого, – говорил Сорокопутов.

Таким образом, получалось, что «дяденька» неплохо знаком с Даниилом Игоревичем, малознакомым не признаются в желании убить кого бы то ни было. «Должно быть, барыга, имеющий давние деловые связи с директором», подумал я. Ошибся. И не только в последнем. Errare humanum est.[4]

После истории с ведомостью арматуры, я продолжал, иногда, помогать Лиле по работе, что несколько способствовало нашему сближению. Лиля, в свою очередь, время от времени рассказывала мне о своей жизни. Понемногу я все больше узнавал о её прошлом. При этом некоторые Лилины рассказы по-прежнему вызывали у меня неоднозначную реакцию.

– Я помню как то в Венеции (В Кении, во Вьетнаме и т. п.),

– Когда я работала заведующей гостиницей на горнолыжном курорте…

Я никогда не ставил своей целью объездить весь мир (к тому же, послужив в молодости в авиации, я до сих пор склонен считать каждый удачный полет самолета настоящим чудом), но немного задевало. Что касается работы в гостинице, то, по её словам, она проявила там себя как довольно жесткий управленец. «И что же тебя занесло в «Дедал»?», – недоумевал я про себя.

– Я продала наш дом, и купила для мамы домик на юге. Мама, похоже, не очень довольна, что я решила этот вопрос за нее, но это для её же блага. Климат там лучше, – сказала она как то после возвращения из поездки домой.

Я не был уверен, что для пожилого человека смена климата обязательно должна идти на пользу. Видимо, дело тут было не только в заботе о мамином здоровье. Но развивать эту тему я не стал.

Рассказала она также и про своё попадание в аварию. Было ли это знаком доверия (больше, по её словам, она ни с кем так не откровенничала) или попыткой вызвать сочувствие, я до сих пор не знаю. Должен признаться, что пока я не узнал большую часть ее истории со всеми вытекающими оттуда последствиями, должного воздействия на меня этот рассказ не произвёл.

Иногда мы ходили вместе с работы.

– Я с ранних лет привыкла сама зарабатывать деньги – рассказывала Лиля по дороге, – в студенческие годы у меня всегда была подработка. Так, на старших курсах мы с приятелем делали курсовики, а позже и дипломные проекты для ленивых или бестолковых студентов. Однажды мой муж приревновал…

Недалеко от офиса был расположен яхт-клуб, и, когда мы в очередной раз смотрели с моста на яхты, стоявшие в зимнее время на кильблоках, Лиля сказала:

– Я как-то каталась на яхте в Выборге. Там аренда дешевле, чем здесь. Мне понравилось. Я немного поуправляла сама. Думаю, я смогла бы научиться управлять яхтой.

Я не вполне разделял её оптимизм насчет того, что научиться, достаточно хорошо, управлять яхтой сравнительно легко. По собственному опыту я знал, что это несколько сложнее, чем автомобилем. Я не стал тогда вдаваться в технические тонкости, но отметил для себя наличие общих интересов у нас с Лилей. Женщина хочет не только кататься, но и освоить премудрости управления небольшим парусным судном? Знала ли она тогда, что парусные яхты – одна из главных страстей моей жизни?

Через некоторое время Лиля стала понимать, что, несмотря на редкую старательность, её продолжают держать на второстепенных работах.

– Я хочу повышать свою квалификацию, поскорее стать высококлассным специалистом и решать основные задачи. Ну, сколько можно корректировать старые чертежи, заполнять скучные ведомости, исправлять чужие ошибки! – говорила она мне.

Лично мне импонировало, что женщина с таким богатым жизненным опытом, в том числе в предпринимательской и управленческой сфере, всерьез решила остановиться на конструкторской деятельности. Казалась бы, это стремление, с учетом особого к ней внимания руководства, должно было находить должный отклик и у последних. Фиг Вам, как сказал бы пес Шарик. Во-первых, повышение квалификации, освоение специфических направлений работы нашего отдела автоматически предполагало рост требований работника к зарплате. То есть с одной стороны профессиональный рост сотрудника для дела вроде и хорошо… Поневоле вспоминалась последняя часть любимого изречения нашего сисадмина:

– Я бы на работу совсем не ходил, но жадность…

Во-вторых, зачастую люди, освоившие специфические компьютерные программы, например по прокладке трубопроводов, были уж очень узкими специалистами, то есть не имели ни сколь-нибудь существенных знаний, ни навыков вне рамок своего направления. В большинстве случаев, они даже не способны были выпустить обычные машиностроительные чертежи, так как занимались преимущественно размещением уже готового оборудования и подведения к ним коммуникаций. А задачи вне рамок этих направлений, все же стояли. Так что люди, которые, подобно Лиле, имели опыт работы в общем машиностроении до прихода в «Дедал», то же были нужны. Но вот платить им можно было меньше, так как они не владели специальными программами (то есть якобы имели более низкую квалификацию, хотя, фактически могли иметь более высокий уровень общей грамотности в инженерных вопросах), а главное – решаемые ими задачи не относились к основным.

Так что подобная ситуация вполне устраивала как руководство, так и других девушек, которым совсем не нужны были конкурентки. Вот только саму Лилю, с её кипучей и предприимчивой натурой, такое положение дел совсем не устраивало.

– Я просила Даниила Игоревича назначить мне наставника и назвала тебя, как наиболее подходящего для этого человека, – сказала мне Лиля… спустя примерно полгода после того, как высказала это пожелание Сорокопутову. Как это повлияло на дальнейшее развитее событий и лично на меня, я расскажу немного позже, а пока, как я уже обещал, о кошках.

Как то в «Дедал» забрела уличная кошка – видимо в связи с закрытием летних кафе ей негде стало кормиться. Даниил Игоревич, в соответствии со своей глобальной концепцией, организовал ей достойный прием с организацией места кормежки. Карина носилась по отделу с кошкой на руках (после санитарной обработки последней, конечно). Даже я не удержался и как то утром подкормил бедное животное (ну просто больше некому было). Случайно это заметила Лиля. Тогда я еще не знал, что и она, увы, страстная любительница кошачьих. Через некоторое время, когда мы одевались перед уходом с работы, Лиля сказала:

– Я взяла себе котика из приюта.

– Ну… не было бабе забот, так купила порося, – грубовато пошутил я.

* * *

Это было перед Новым годом, а после череды скучноватых новогодних праздников, я, идя на работу, заметил впереди женскую фигуру в шубе. Это могла быть Лиля, хотя я раньше никогда не видел её в такой шубе. Поднявшись на ступени крыльца, женщина остановилась отряхнуть снег, и я успел подойти поближе.

– Как хорошо, что Вы пришли вовремя, – это действительно была Лиля, – а то я не смогла бы попасть в офис, – ключ был у меня и на самом деле я пришел примерно на полчаса позже, чем обычно.

Мы поднялись наверх и при свете ртутных ламп я смог разглядеть, что в её облике что-то изменилось. Позднее Лиля призналась, что после нового года она стала лучше одеваться, так как смогла привезти из дому больше одежды (следствием чего стало резкое ухудшение её отношений с женской половиной «Дедала»), но не на это я обратил внимание в первую очередь.

– Зачем ты приклеила ресницы, – сказал я, – они такие длинные, что ещё немного, и ты, подобно гоголевскому Вию, не сможешь открыть глаза без посторонней помощи. Естественность шла тебе гораздо больше.

– В мои годы, – я уже знал, что ей всего лишь тридцать семь, и она годиться мне в дочери, – в женщине уже должно оставаться как можно меньше своего, – заявила Лиля, и добавила, – А раньше у меня и свои ресницы были почти такие же…

И в самом деле, с длинными ресницами её большие глаза стали выглядеть совсем по-другому. «Она гипнотизирует ими», – говорила позже Лариса. Шекспир уверял, что был безрассудно влюблен (о гипнозе в те времена еще не говорили) в черные глаза своей смуглой и неверной подруги (Не ты черна, черны твои дела!)[5]. Если откинуть гипотезу, что возлюбленная поэта была простой цыганкой, то на западе Европы черные глаза должны были быть редкостью. Возможно, появление таких глаз в Англии было отдаленным следствием крестовых походов. У Лили, как я уже говорил, были большие колдовские (или кошачьи?) зеленые глаза, и действовали они ничуть не хуже черных. И черные зрачки на этих колдовских глазах выглядывали из-под длиннющих изогнутых черных ресниц. Женские зрачки – две пули, летящие в наше сердце, ресницы – абордажные крючья, впивающиеся в мужские сердца и удерживающие их обладателей, дабы те не смогли трусливо сбежать из-под обстрела. Но в то январское утро я ещё не был влюблен.