Читать книгу Золотая шпора, или Путь Мариуса - Евгений Ясенов - Страница 10

В дорожной сумке Расмуса неизвестно откуда появились две вещи. Записка на свитке бумаги – настолько плотной, насколько и прочной. И свиток пергамента. На нем компаньоны увидели нечто.

"Вечными красками", изобретенными пару веков назад в Гинардии, на пергаменте были изображены четыре концентрические окружности. Получалось три внешних кольца и внутренний круг. Последний делился на три доли. В первой доле была изображена шпага, во второй – сердце, в третьей – крест.

Общими отрезками три внешних кольца делились на двенадцать секторов каждое. В ближнем к внутреннему кругу кольце помещались двенадцать сочетаний больших и малых чисел. В среднем (самом объемном) – двенадцать фраз на всеобщем языке, по содержанию – цветистая белиберда. В секторах внешнего кольца красовалось двенадцать изображений зверей, существ и предметов.

– Добра много, да головой не пролезешь! – хмыкнул Расмус.

Схема на пергаменте была непостижима, как лопотание дебила. В противоположность этому, содержание прилагаемой записки отличалось жесткой конкретикой: "Разгадав загадку, ты узнаешь, кто убил гвардейца и где найти хозяина золотой шпоры. Для того, чтобы найти разгадку, точно следуй приказам головоломки, выполняй их в срок – и ты придешь к цели, когда еще не будет поздно. Собирай слова, чтобы произнести их в нужное время, в нужном месте – там, где добудешь последнее слово. Задача не будет считаться выполненной, если ты не сумеешь собрать три талисмана, изображенные здесь". Писано по-ренски.

– Ну, земляк, принимай подарочек! – сказал Расмус, сочувственно похлопывая друга по плечу. – Поди, разгадай ее, хреновину эту!

Мариус болезненно дернул головой. Он еще не вполне отошел от экспериментов Хлора.

– Загадка предназначена нам. Значит, и разгадать ее мы в состоянии, – рассудил Уго. – А кое-что вообще можно понять сразу.

– Да ну? – удивленно поднял брови Расмус.

– Эти вот рисунки, – Уго указал на внешнее кольцо, – без сомнения, знаки Зодиака.

– Чего? – не понял Расмус.

– Ну, Зодиак – это… – Уго безуспешно попытался найти понятные слова. – Ладно, позже объясню. А вот, я думаю, три талисмана, которые другу Мариусу необходимо собрать, – он указал на шпагу, крест и сердце.

– Все? – холодно спросил Расмус.

– Пока все, – раздраженно ответил Уго.

– Да ты, друг Уго, мастак по разгадкам, – издевательски заметил Расмус. – Сказано: ученый дураку поправит башку. Вот уж спасибо, растолковал!

Уго молча свернул оба документа и вышел. Он спустился по лестнице, покинул гостиницу "У двух лун" и углубился в недра старого Реккеля. Уго рассеянно шагал по Змеиной улице. В его голове теснилось великое множество соображений. Идеи судорожно метались, не находя отправных точек. Откуда им было взяться, этим точкам? Но Уго знал: мысли нужно отпустить в свободный полет. Порезвившись, они вернутся в мозг, как в обжитый скворечник, и почти наверняка принесут в клюве готовый ответ. Пока что работа ума кажется хаотичной – но настанет момент, и каждая судорожная мыслишка, коих сейчас миллион, ляжет в фундамент удачной гипотезы. Только так они, гипотезы, и рождаются. Принуждение обостряет разум. Истинно, Вольфрамус!

Уго не дошел до пересечения Змеиной улицы с улицей Мудрецов. Он успел лишь миновать заведение Алекса Цулле, лучшего реккельского постижера, затем – вывеску с роскошной надписью "Аппретура глазета" (Уго всю жизнь мечтал узнать, что же такое аппретура). И вот – ничем не примечательный серый дом. Он древен, как руины империи. От возраста здание слегка покосилось набок, приобретя необъяснимый антикварный шарм. Дом напрашивался на уважительное отношение – как старик, которого согнула в дугу почтенная жизнь, который видывал то, что нам и не снилось, и при этом умудрился не слишком нагрешить. Над дверью древнего здания красовалась контрастно яркая (зеленая на желтом) и свежая (жесть, "двадцатка") вывеска: "Алоиз Тефтель, торговля древностями".

Толкнув дверь, Уго уверенно вошел. В лавке действительно торговали древностями. Дневной свет падал на витрину и стеллажи весьма сложным образом, по-своему освещая каждый выставленный предмет, что усугубляло индивидуальность экспонатов, и без того очевидную. Уникальность каждого отдельного предмета мешала воспринимать лавку господина Тефтеля как обыкновенную барахолку. В подборе товара чувствовался своеобразный вкус. Предметы на стеллажах объединялись в свой уютный микрокосм: позолоченный киот эпохи королевы Изабеллы, разукрашенная лубянка, к которой вполне мог приложить руку кто-то из мастеров альбентинского возрождения, набор малахитовых шкатулочек (привет из Санаха), дешевые резные костяные шахматы, в которые, может быть, играл еще дедушка бога Рагулы, ореховый поставец, щедро облитый редчайшим лаком «ларик», потрепанный веками сардоникс, алхимический тигель, диковинно раскрашенное чучело удода в пропорции 2:1, явно нерабочий овоскоп – и прочая, и прочая. Родство вещей было хоть и не прямым, как у паронимов, зато крепким. Товарам Алоиза Тефтеля нравилось находиться вместе. Их породнил пыльный сумрачный уют этой лавки, где успокаивающе пахло старым деревом. Набор предметов был синкретичен, но симпатичен. На прилавках лавки древностей разместилась целая вселенная. Для полноты восприятия не хватало, пожалуй, только четырех знаменитых магических предметов, которые доисторическим ренам принесло от каримов племя раш: камень Рег, звеневший под ногами истинного короля, непобедимое копье Скармесдел, меч-кладенец Гарманбуз и неистощимый котел Кюхе.

Переливистый звон дверного колокольчика вызвал из глубин лавки хозяина. При виде посетителя хозяин замер в удивлении.

– Мальчик Уго? – полувоскликнул он. – Ты ли это?

– Я, Рыжий Алоиз, – с достоинством ответил Уго. – Чего уж тут такого удивительного?

– А чего тут такого обычного? – парировал хозяин. – Увидеть тебя в городе в последнее время не легче, чем найти клад на Рыночной площади. Боже, что за хламида на тебе?

– Я тут проездом, – объяснил Уго уклончиво. – К тебе пришел не как к иглотерапевту, а как к старшему брату. Мне крайне нужны твои таланты. Полчаса для меня выкроишь?

Рыжий Алоиз осклабился, польщенный. Невысокий, крепко сбитенький, лет тридцати пяти, он очень симпатично улыбался. Вообще, он вытворял со своим лицом все, что было нужно. То превращал его в нарочито непроницаемую маску. То вдруг позволял ему расплыться в простоватой ухмылке. То по-свойски глядел вполприщур. Люди с такими многофункциональными лицами обычно хорошо устраиваются в жизни: великолепно вписываются в любой бюрократический аппарат, поддерживают прекрасные отношения с коллегами, живут в мире с соседями и даже с женой. Физиономию Алоиза украшали густые каштановые усы. Они придавали ему хитроватый вид ленивого кота, страстного любителя погреться на солнышке. На голове Алоиз имел очень аккуратную прическу с пробором. Он терпеть не мог эту дурацкую городскую моду – носить патлы до плеч, зачесанные назад. Одетый в рубаху из бумазеи и просторные штаны, он выглядел очень по-домашнему. Глядя на него, кто бы мог подумать, что отец Алоиза занимал видный пост при дворе Андреаса Плешивого? Как об этом писал сам Алоиз в юношеских стишках: "Мой папа, самых честных правил, был камергером при дворе". На могиле старшего Тефтеля по приказу короля сделали надпись: "Он умер от рака пищевода и нескольких миллионов стаканов вина". Интересна судьба и дяди Алоиза (камергерского брата). Тоже оригинал, хотя в ином роде, он дослужился до полковника в лейб-гвардейском полку. После его смерти оказалось, что еще 20-летним он составил завещание, по которому прах будущего полковника должны были засыпать вместо песка в часы и подарить любимой жене или (буде та преставится ранее завещателя) дорогому сыну. Андреас Плешивый, переживший обоих братьев – и камергера, и полковника, сказал как-то фразу, ставшую крылатой: "У Тефтелей теперь много общего. Оба они умерли"…

За Алоизом из подсобки показался черный кот с белыми ушами и красными глазами.

– Меня не беспокоить, – приказал Алоиз своему коллеге – сутулому молодому человеку в ермолке, с задатками отпетого меланхолика. По мокрой отвислой губе, по массивному унылому носу в юноше легко угадывался потомственный диджан.

– Ему недавно удалили полип, – прошептал Алоиз, склоняясь к правому уху гостя. Уго понимающе кивнул. Без полипа жить невесело, это ясно. Алоиз деликатно кашлянул, открыл дверь в коридор повел Уго в глубь своих владений. Кот сунулся за ними.

– И ты, Брут? – удивился Алоиз, но возражать не стал.

Коридор быстро кончился, упершись в дверь. Открыв ее затейливым ключом, Алоиз стал спускаться по лестнице. Почему-то шли наощупь. Освещения никакого хозяин почему-то не прихватил, и это почему-то соответствовало стилистике ситуации. Сырой и темный проход давил на психику. Преимущество было целиком на стороне помещения: Уго не знал его протяженности и строения. В подземелья Алоиза Уго проникал впервые.

Но вот состояние сырого воздуха изменилось: он стал менее плотным. Уго понял, что помещение расширилось. И удостоверился в этом, когда Алоиз, бесшумно перемещаясь в темноте, зажег лампу, возникшую неизвестно откуда. Желтые языки света рельефно, как на картинах Бухера, выхватили из темени здоровенные стеллажи – в два человеческих роста высотой. Да в три, в три! Стеллажи были населены древними манускриптами, могучими фолиантами среднего возраста и юной порослью – совсем уж современного вида томами. Усыпальница человеческих знаний. Поговаривали, что предшественники Алоиза собрали наиболее полную в Рениге библиотеку. Вряд ли, подумал Уго, оценивая размеры помещения. Великая Лигийская библиотека раз в десять больше. А вот насчет содержания – тут вопрос другой…

– Слушаю тебя, Мальчик, – сказал Алоиз, усаживаясь за стол и знаком предлагая сделать то же Уго.

На столе появился известный нам пергаментный свиток. Алоиз склонился над ним: вначале – с плохо скрываемым равнодушием, потом – с неподдельным интересом. Он поворачивал документ то так, то эдак. Его толстенькие пальцы скользили по секторам головоломки, силясь тактильно проникнуть в смысл изображенного. Вдруг он останавливал манипуляции, возводил очи горе – и что-то прикидывал в уме, беззвучно шевеля губами. Это продолжалось минут десять. Наконец, Алоиз прикрыл глаза и вяло спросил:

– Кто рисовал?

– Я думаю, это произведение Ордена Пик.

Алоиз вздрогнул и приоткрыл левый глаз.

– Туманно. Туманно, как юность министра. Каковы твои соображения?

– Вообще-то, хотелось услышать твои, – развел руками Уго. – Но если говорить о первом впечатлении… Мне сразу бросилось в глаза, что в знаках Зодиака имеется сбой. Я думаю, не случайный.

– Ты имеешь в виду его? – Алоиз открыл второй глаз и с кряхтеньем указал на одну из фигур внешнего кольца головоломки – человечка в остроконечной шляпе, с бородой, в высоких сапогах, с молоточком в руке.

– Конечно. Все остальные рисунки соответствуют знакам Зодиака. А этот – почему-то нет.

– Вполне резонно, – согласился Алоиз. – Допустим, это действительно своего рода нотабене. Но пойдем дальше. Что скажешь о текстах?

– Пока ничего. Единственное, что можно предположить – эти двенадцать фраз и есть те самые приказы, которые требуется выполнить.

– Какие приказы? – не понял Алоиз.

Чуть поколебавшись, Уго выложил на стол сопроводительную к головоломке записку. И рассказал историю Мариуса. В третий раз за последние дни. Уже формулировки отточились. Скоро по этой теме можно будет выступать с публичными лекциями, подумал Уго.

– С тобой я поделился, как со старшим братом, – еще раз напомнил Уго хозяину. – Вообще, об этом деле должны знать единицы.

– Ладно, ладно, – махнул рукой хозяин. – Ты это кому говоришь, Мальчик Уго? А то я без тебя не понимаю суть настоящей тайны. Давай-ка лучше анализировать. Значит, ты думаешь, что двенадцать фраз головоломки и есть двенадцать приказов твоему другу Мариусу?

– Полагаю, да. Кроме того, сдается мне, что этим значение фраз не исчерпывается. Я подозреваю, что в них спрятана и другая функция.

– Функция? – Алоиз пожевал губами, будто дегустировал неведомый науке сорт ветчины. – Функция… Что ж, возможно. Поищем. Ну, а цифры внутреннего кольца?

– Никаких версий, – признался Уго

– Зато у меня есть. И не версия – я точно знаю. Это – юртенианский нумерический шифр.

Кто такие юртениане, Уго еще не успел забыть за годы сидения в Черных Холмах. Отщепенцы, давным-давно изгнанные из страны и затерявшиеся в вихре истории. Все изгои постепенно перерождаются в эпические фигуры. Так в современной Рениге и к юртенианам относятся – как к монументальным (пусть и негативным) персонажам полуистлевшего сказания типа "Пяти завоеваний".

– Ты его знаешь, этот шифр? – спросил Уго с плохо скрытой надеждой.

– Его никто не знает. Секрет его юртениане унесли с собой, – вздохнул Алоиз. – Хорошо. Атанде! Дай мне полчаса – и я постараюсь разобраться с твоей подметной грамотой.

И действительно, полчаса он добросовестно пыхтел, обложившись справочной литературой. Брут устроился у него на коленях. Время от времени Алоиз рассеянно почесывал кота за ушами. Брут жмурился и млел. Уго поначалу заглядывал Алоизу через плечо. Книги пестрели всевозможными знаками и символами. Несколько листов бумаги Алоиз заполнил одному ему понятными иероглифами.

Наблюдать за этим было не интереснее, чем изучать анатомию статуи. И Уго пошел гулять средь стеллажей. Глядя, как он по-хозяйски здесь расхаживает, никто не сказал бы, что в библиотеке Алоиза он оказался впервые. Но Уго везде, всегда чувствовал себя в своей тарелке. Это было его кредо, к которому он пришел путем последовательных долгих упражнений. Живи спокойно и интересно, приказал он себе в пятнадцать лет, и с тех пор жил в основном спокойно и интересно. Интересу ради Уго решил просмотреть, что за фолианты красуются на ближнем стеллаже библиотеке Алоиза. И поразился. Возможно, это собрание книг и не самое объемное в Рениге, но здесь, без сомнения, есть вещи, которых нигде днем с огнем не сыщешь. Уго с благоговением ощупал толстенный корешок "Летописей Лотоса" великого лигийского историка Антиса Суспенса – и, что вовсе невероятно, похоже, первоисточник! А ведь почти доказано, что оригинал «Летописей» погиб в кошмарном пожаре при взятии Лиги ренами. Роскошное издание, ничего совершеннее в тогдашней Рениге и быть не могло – обложка из воловьей кожи, коей нет сноса, тончайшие пергаментные листы, самоукрепляющиеся при истончении. Фантастика! А рядом – "Энциклопедия Рениги", роковой труд коллектива под руководством аббата Литтера. Считалось, что весь ее тираж сожгли церковные аргусы, ибо несчастный аббат предпринял безумную попытку привить на чахлом стебельке ренской теологии тучные плоды античной философии и науки. За что и поплатился. Эксперименты по выведению яблок на березе увлекательны, но чреваты обвинениями в шарлатанстве. Аббат Литтер завершил свои дни в темнице, осужденный как еретик. Тяжка ты, доля энциклопедиста!

Уго разрывался от желания посмотреть все сразу. Но, вынужденный сделать выбор, остановился на самом интересном научном трактате всех времен и народов – "Истории королей ренов, хельдов и фицаров". Бесподобно изданная книга с чудесными иллюстрациями – художников отлавливали по всей Рениге и, не интересуясь их творческими планами, доставляли в распоряжение автора, Симона Теннера. Только-только длинные, тонкие, с расширенными суставами пальцы Уго начали листать ярко иллюстрированные страницы, как послышался призывный клич Рыжего Алоиза.

Когда Уго уже повернулся, ему показалось, что кто-то прошмыгнул меж стеллажей. "Мыши!" – предположил он. Но тень была явно выше, почти в человеческий рост. Уго заглянул за стеллаж. Тихо. Ничего не видать, ничего не слыхать. Странно. На нервы Уго не жаловался. Тряхнув головой, он направился к Алоизу. Брут, как ни в чем не бывало, мурлыкал на коленях хозяина. Разве станет нормальный кот так явно сибаритствовать в присутствии мышей?

– Ну, что сказать? – начал Алоиз. – Не могу похвастать, что я сильно продвинулся вперед. Загадка крепкая. Но кое-что уже могу сообщить.

Уго покосился в сторону записок Алоиза.

– Для начала оставим в стороне головоломку и внимательно прочтем сопроводительную записку к ней. Что можем мы извлечь из этого, гм, текста? Твой Мариус должен выполнить некие приказы, причем в срок, да еще собрать при этом двенадцать слов и три талисмана. Поскольку один вопрос – о талисманах, будем считать, прояснен, поищем ответы на вопросы другие – что за приказы и каков срок их исполнения. Логично предположить, что головоломка содержит оба ответа. Ведь она только кажется бессмысленной.

Алоиз с уважением повертел головоломку и продолжил:

– Мне с самого начала было неудобно читать эти фразы по той причине, что они размещены радиально. И я выписал их отдельно – в столбик. Вот что получилось.

Уго взглянул и увидел двенадцать фраз, одна под другой:

"Дверь покоев Черного герцога подскажет слово

Следуй к обители Кейрега, смотри за третьим сосудом

Ищи грозного хозяина серебряной табакерки в лесу

Посети темное жилище золота древних хранителя

Розовый парусник имя свое навсегда унесет

Будь внутри, когда золоченая арка закроется

Гигантские стрелки сойдутся на цифре, солнце завидя

Почеши между рогами зверя, ибранного бойцами

Идол выдаст тайну, когда повернешь его

Тень веретена убудет у подножия желтой сосны

Тайная сила зеленого купола вернется с рассветом

Орла встречай, глядя в лицо обращенному Рагуле"

– Я попробовал вникнуть в смысл каждой из фраз – и понял, что это дело гиблое. Но тут у меня мелькнула догадка. Посмотри внимательно. Не замечаешь во фразах никакого родственного признака?

Уго пригляделся – и понял.

– Да они все из шести слов состоят!

– Правильно! – согласился Алоиз. – Это вообще классическая, по всем правилам составленная головоломка. В ней все гармонично, поскольку замкнуто на две цифры —"6" и «12». Даже если бы ты не сказал, что она – родом из Ордена Пик, можно было легко догадаться об этом. Чертовы рыцари все помешаны на числовых загадках, цифровых шифрах и так далее. Если уж они что-то в этом духе составляют – будь уверен: сделают безупречно. Но продолжим. Все фразы состоят из шести слов. И я решил поработать над формой, игнорируя до поры до времени содержание фраз. Здесь я вспомнил о твоем предположении, будто тексты таят в себе дополнительную функцию. Но какую? Текстовой шифр? Почему бы и нет? В истории их встречалось множество. Слава Богу, у меня под рукой – "Секретный ключ", замечательное пособие по этому предмету. Там я нашел абсолютно идентичный случай – двенадцать фраз по шесть слов в каждой. И в каждой фразе лишь одно слово используется при расшифровке. Но какое?

– Какое? – в нетерпении воскликнул Уго.

– Любое. Первые слова фраз. Последние слова. Либо, например, все третьи. Либо так: первые – в четных фразах, вторые – в нечетных. Как угодно. В пособии перечислено несколько сотен способов шифровки. И я стал пробовать их по очереди. Нашел, в конце концов.

– Что же у тебя получается?

– Попробуй сам. Бери первое слово – в первой фразе, во второй – второе по счету, в третьей – третье, в четвертой – четвертое, в пятой – пятое, в шестой – шестое. Дальше: в седьмой – тоже шестое, в восьмой – пятое и так до конца в обратном порядке.

Сбиваясь, Уго прочел:

– "Дверь обители хозяина золота навсегда закроется, завидя избранного, когда убудет сила Орла". Ну, и что сие означает?

– Пока не представляю, – признался Алоиз.

– А ты уверен, что выбрал верный способ?

– Уверен, потому что при всех других – при всех! – получается полная ахинея.

Уго пришло в голову еще одно соображение:

– А почему ты начал с фразы о "двери Черного герцога"?

– Я, конечно, могу ошибаться, но вряд ли. Сам подумай – все знаки Зодиака здесь истинные, один только гном ни к селу, ни к городу. Ты ведь сам обратил на это внимание.

– Хочешь сказать, что посредством гнома нам подсказывают: начинайте расшифровку с этого сектора? – Уго с сомнением выпятил губу.

– В конце концов, это дало результат. Чего ты еще хочешь? Попробуй перекомпоновать фразы, начать расшифровку с другого сектора – ничего путного не выйдет. Кстати, обрати внимание: в некоторых фразах нормальный порядок слов явно нарушен. Зачем? Я думаю, только ради того, чтобы поставить нужное слово в нужную для шифровки позицию. Ведь, согласись, насколько коряво сказано – "золота древних хранителя". По нормам всеобщего языка следовало бы – "хранителя золота древних". Ты ведь знаешь, что во всеобщем соблюдение грамматических норм – дело святое. Но, если бы фразу сформулировали с соблюдением всех правил, ключевое слово – «золота» – ушло бы с четвертой позиции на пятую, и система шифра дала бы сбой.

Уго молчал, не желая спорить. Он вообще не любил спорить. Какой смысл? Все равно каждый остается при своем мнении. Из двух спорящих виноват тот, кто умнее.

– Давай все-таки примем мою версию и обратимся, наконец, к смыслу фраз, – предложил Алоиз. – Ты правильно подметил: они здесь используются не только как носители шифра. Они имеют самостоятельное значение! Я убежден, что мы имеем дело как раз с теми приказами, которые надо выполнить. Правда, изложены они крайне расплывчато. Видно, твоему Мариусу хотят затруднить достижение цели, насколько возможно. Обнаруживается еще одна загвоздка. Только в шести фразах из двенадцати мы видим повелительное наклонение: «следуй», «ищи», «посети»… Оставшиеся шесть просто описывают какие-то явления или события. "Розовый парусник имя твое навсегда унесет" – это разве приказ?

– Может, у шести непонятных фраз – задача особая? – предположил Уго.

– Может. Но мне кажется, что они – тоже приказы, просто хитро сформулированные, чтобы еще более заморочить твоему парню мозги, – убежденно сказал Алоиз. – Послушай, чем он так досадил Ордену?

– Что ты хотел сказать насчет смысла? – нетерпеливо напомнил Уго.

– Я тут на скорую руку кое-о-чем догадался.

– Я тоже, – быстро вставил Уго. – Черный герцог – это герцог Тилли, так?

– Совершенно в точку, – ухмыльнулся Алоиз. – А его покои находятся либо в замке, либо здесь, в Реккеле, в его отеле. Начинать поиски следует с отеля – по принципу "первым бери то, что ближе лежит".

– И какое же такое слово нам подскажет дверь его покоев?

– Воспринимай головоломку не саму по себе, а в сочетании с запиской. Помнишь, как там сказано: "Собирай слова, чтобы сказать их в нужное время, в нужном месте". Что из этого следует? А вот что. Я думаю, выполнение каждого из двенадцати приказов даст вам по слову. В конце пути их надо поочередно произнести. Как знать, может, тем самым озвучится какой-нибудь секретный пароль и откроется доступ в тайное место.

– Однако, – мысли Уго продолжали беспорядочно скакать. – Это все догадки.

– Ну почему же? Вот второй приказ. Берем обитель Кейрега, о которой он говорит. Берем Северные провинции. Что здесь может назваться "обителью Кейрега"? Вряд ли что-то еще, кроме винных погребов в Мерке.

– Возможно, – дипломатично согласился Уго.

– О грозном хозяине серебряной табакерки – не знаю, что и думать. О хранителе золота древних? Черт его знает. Каких древних? Лигийцев? Пропавших сокровищ империи? Да ведь никто не знает, куда они делись! А задания для твоего друга, при всей их обтекаемости, должны иметь конкретный адрес. Принимая во внимание, что у этого хранителя еще и темное жилище, лично я предположу, что речь идет о пещере людоеда в Каменном лесу. По преданию, как ты знаешь, он охраняет старинные сокровища квешей.

– Пещера людоеда? – Уго присвистнул. – Шикарно!

– Да, друг мой, да. Задания твоему парню придуманы, что надо. Но двигаемся дальше. Пассаж о розовом паруснике я отказываюсь даже обсуждать. Тут можно разобраться только на месте. То же – о золоченной арке, гигантских стрелках и тому подобной абракадабре. Видимо, все эти предметы располагаются уже в местах отдаленных, скорее всего – по ту сторону Глинта, – и помолчав, Алоиз добавил: – Меня просто бесит фраза "почеши между рогами зверя, избранного бойцами". Либо идиотизм, либо издевательство. Ну да ладно. А вот последнее высказывание – весьма интересное. Оно-то и может подсказать конечную точку маршрута. "Орла встречай, глядя в лицо обращенному Рагуле". Что такое "обращенный Рагула", ты знаешь?

– Символ веры юртениан! – припомнил Уго.

– Приятно иметь дело с образованным человеком, – поклонился Алоиз в сторону собеседника. – Скорее всего, последний приказ головоломки можно выполнить, лишь достигнув мест обитания юртениан. А сие – задача, которая, мой юный друг, вряд ли в человеческих силах.

Масштаб предстоявшей операции вдруг обрисовался для Уго во всей грандиозности. Действительно, обращенного Рагулу (солнечного бога ренов, повернутого спиной к аудитории) не встретишь нигде, кроме как у богохульников-юртениан. Тут никаких вариантов быть не может. А о юртенианах известно лишь, что они скрылись за Глинтом. А та сторона Глинта – это, знаете, тема для отдельной лекции. Не то что юртениан искать – просто путешествовать там, и то затруднительно. Господи, ну и задачку поставили перед Мариусом! Так поступают с армейскими новобранцами старослужащие, предлагая съесть сырой сапог – и в случае неудачи (то есть в любом случае) новобранец попадает в «молодые» сроком на год. Но то – дикие армейские нравы. Там система имеет цель морально опустить человека, указать ему место. А что здесь? Для чего Мариусу дают заведомо «неподъемные» задания?

Сам Уго никогда не боялся работы, которая казалась невыполнимой. Наоборот, это подхлестывало. Уго считал себя сильным и потому с удовольствием вспоминал слова Св. Марка: "Младенцев можно питать молоком, но сильных людей нужно кормить мясом". Чем жестче Вызов, брошенный тебе – тем достойнее Ответ, если ты на него вообще способен. Тут Уго вполне соглашался с Тойнби. Но Мариус ведь – не из сильных духом. Составители головоломки должны это знать. На что же они рассчитывают?

Впрочем, о самой сути Вызова стоит рассуждать только в том случае, если Алоиз верно понял суть головоломки. А на сей счет Уго сомневался. Слишком шаткими казались ему подпорки, которые Алоиз завел под свою версию. Впрочем, Уго не раз убеждался, что наиболее сомнительные умозаключения зачастую оказываются верными. И все же в глубине души Уго хотелось, чтобы Алоиз ошибался. О, непостижимая человеческая сущность! Уго жаждал испытания – и опасался его. Как иначе? Каждый человек – в какой-то степени романтик, в какой-то – реалист. Степень его безрассудства и осторожности зависит от той дозы романтизма или реализма, которую отмерял ему Господь. Уго прекрасно видел все трудности на пути к разгадке головоломки. При этом он знал простую истину: кто ничего не боится, ничего не видел. Поэтому жаждал приключений – и опасался путешествия в страну юртениан.

Далек путь в эту страну, местонахождение которой к тому же неизвестно. Идти придется…

Вспышка откровения пронзила мозг Уго – он даже зажмурился от блестящей гипотезы, которая вдруг родилась из мрака неопределенности.

– Почему вместо Воина в знаки Зодиака введен именно гном? – спросил он прерывающимся от волнения голосом.

– Ну, не знаю, – сказал Алоиз. – Возможно, из-за связи Ордена Пик с гномами.

– А мне кажется, дело в другом. Подумай. Нам определенно указывают на юртениан. Известно, что они исчезли, переправившись через Глинт. А что на том берегу Глинта связано с гномами?

Алоиз отреагировал мгновенно:

– Пустыня Гномов! Вот это идея! А ведь действительно! Вот почему их до сих пор не нашли – ведь из наших, кроме Велинга, никто туда не добирался! Они, значит, туда… Вот ведь!

Немного успокоившись, он добавил:

– А знаешь, дружище, нас буквально тычут мордами в юртениан. Ведь и нумерический шифр внутреннего кольца с ними связан. Определенно, в итоге все должно как-то замкнуться на них. Подумалось мне: а что, если… Нет, нет, это я уже фантазирую. Но в общем, наверное, если вы до них доберетесь, вы узнаете немало интересного и поучительного.

Уго разделял эту точку зрения.

– Хорошо, – Алоиз полностью взял себя в руки. – Теперь – еще одна догадка. Предположим, мы верно прочли зашифрованную фразу из двенадцати слов. Допустим, дверь хозяина золота, кем бы он ни оказался, в самом деле закроется на исходе силы Орла. И тут сам собой напрашивается вопрос – когда же, черт возьми, это случится? Когда Орел потеряет силу? Поняв это, мы тут же определимся со сроками исполнения каждого из двенадцати приказов.

– Ты думаешь, знаки Зодиака – это сроки? – догадался Уго.

– Уверен. Должна, должна быть корреляция между текстами головоломки и соответствующими изображениями. Понять бы, по какому светилу нам ориентироваться…

Некоторое время они сидели, печально глядя на пергамент. Молчание нарушил Алоиз.

– Давай рассуждать последовательно. Раз уж мы однажды взяли гнома за отправную точку, надо придерживаться этого метода до конца. Далее. На дворе у нас май. Вряд ли ошибемся, предположив, что срок выполнения первого приказа должен находится в обозримом будущем. Вот и смотри, какие из светил в мае – начале июня проходят…

– Через Воина, разрази меня Ток! – воскликнул Уго.

– Правильно, через фигуру Зодиака, которая в головоломке заменена на гнома.

Алоиз выудил из плотных рядов пыльной литературы астрологический справочник и передал его Уго.

– Давай, дружище, это по твоей части. Не забыл еще, надеюсь?

Для непосвященного книжка была, что темный лес. Как для ителлигента-книгочея нет разницы между налобником и накопыльником, как дикарю с островов Трезубца не объяснить, что такое центриоль и цитоплазма, так нормальному человеку не под силу разобраться в астрологической литературе. Но Уго в хитросплетении таблиц и формул сориентировался быстрее, чем крот – в своей норе.

– Первая половина мая – время Воина для Большой луны.

– Отлично! – сказал Алоиз. – Период Большой луны, насколько я понимаю – полмесяца. Ну, вот мы и можем все подсчитать. Получается, что до середины мая вам надо разобраться с дверью покоев герцога Тилли. До конца мая – с Кейрегом и его сосудами. До середины июня – с хозяином серебряной табакерки. И так далее.

– Тогда выходит, – подключился Уго, – что последний приказ нужно выполнить не позднее… Не позднее 15 октября?

– Выходит, так. Но сказано-то как хитро: "Орла встречай, глядя в лицо обращенному Рагуле". Думается мне, что ради успеха дела в лицо Рагуле следует посмотреть не иначе, как первого октября. Желательно – в тот самый момент, когда Большая луна будет переходить из Дракона в Орла. – Далее, – продолжал Алоиз, – интересно порассуждать на языковую тему. Почему головоломка составлена на всеобщем, а записка – на ренском? Твое мнение?

– Ну, – соображал Уго, – возможно, это требование к головоломкам в Ордене Пик – составлять их на всеобщем. Знаешь, как при Альбентинах дурным тоном считалось сочинение стихов на ренском – только на лигийском. – А записка тогда почему на ренском?

– Записка? – Уго подумал. Его черные, навыкате глаза заволокло пеленой – как у вдохновенных поэтов. Зрачки расширялись и сужались.

– Я думаю, дело обстоит так. Головоломка должна усложнять задачу, а записка – облегчать, хотя и незначительно. Логично, что ее составили на самом понятном для нас языке – чтобы избежать двусмысленности.

– Всеобщий язык в Рениге каждый крестьянин знает, – скептически заметил Алоиз. – Не хуже ренского.

– Язык – материя тонкая! А всеобщий, как ни крути – все-таки нам не родной. Смысл же записки мы должны были воспринять однозначно.

– Интересная мысль, – одобрительно кивнул Алоиз. – Моя версия не такая красивая, но ее достоинство в том, что она есть. Записка предназначена только для вас. Функция ее одноразова. Вы прочли ее, усвоили информацию – можно ее выбрасывать. Головоломка – дело иное. Она вам дана до конца пути. А пересечь предстоит много стран. Наш мир, по счастью, устроен так, что имеет универсальный язык. Возможно, вам для каких-то консультаций придется показывать головоломку тамошним обитателям. Кто из них знает ренский?

Только самые передовые, подумал Уго.

– Мне кажется, я прав, – убежденно заявил Алоиз. – Как бы ни были зациклены ребята из Ордена Пик на своих условностях, они прежде всего – прагматики. В их задумках все должно работать на результат.

Ну что ж, подумал Уго.

– И последнее, – Алоиз придвинул к себе листок с двенадцатью фразами, выписанными в столбец. – Пожалуй, теперь можно подступиться к сообщению, расшифрованному вашим покорным слугой, – он иронически склонил голову. – "Дверь обители хозяина золота навсегда закроется, завидя избранного, когда убудет сила Орла". Возникает масса вопросов. Где находится эта обитель? Кем является хозяин золота? Какого золота? Кто, в конце концов, избранный? Когда, дьявол, убудет сила Орла?

– С последним просто, – отозвался Уго. – Уже известно, что сила Орла убудет в середине октября.

– Сложнее с остальным, – усмехнулся Алоиз. – На большинство вопросов ответы найдутся лишь на самом финише. Пока можно лишь предположить, что, скорее всего, бедный Мариус и есть и з б р а н н ы й. Хозяин золота? По логике, это – человек, которому Мариус обязан отдать шпору. Впрочем, все может оказаться иначе. Что бесспорно – так это конечный срок. Двери обители вам надо достичь к середине октября. Иначе она закроется, и шанс, значение которого нам неведомо, окажется навсегда упущенным.

Уго почувствовал что-то похожее на отчаяние.

– Пять месяцев. Всего пять месяцев, чтобы проделать путь, который никому не покорялся. Да по дороге еще приказы эти идиотские выполнять. А ведь их и понять невозможно. Послушай, Алоиз, что же это такое? Какие силы нами играют?

Алоиз вздохнул. Усы его поникли.

– Я так сегодня устал от загадок. Не требуй от меня невозможного. Довольствуйся пока тем, что Орден Пик в этом участвует.

– Кстати, на них не очень-то похоже, – заметил Уго. – Не их стиль. Точнее, не все в их стиле. Убить кого-то, чтобы подставить кого-то – да, узнаю. Но городить такие сложные логические конструкции…

– А чей это стиль? – провокационно спросил Алоиз. – Имеет место некая сверхзадача. Как ты можешь понять сверхзадачу, если не посвящен? Меня интересует вот что. Почему в качестве жертвы – или, если угодно, избранного, – мы видим твоего друга Мариуса? Он что – достойнейший? Выдающийся?

– Скорее – самый средний, – хмыкнул Уго.

– Средний? А что, в этом что-то есть – поручить такую колоссальную задачу личности, ординарной до абсолюта. Впрочем, хватит предположений. Тот, кто хочет знать пути Природы, должен исходить их собственными ногами…

***

Из «Хроник Рениги» аббата Этельреда:

«Нынешний герцог Тилли, унаследовав свойственные фамилии частые нервные расстройства, совмещает это с легкостью характера и отсутствием принципов. Он откровенно развратен и не скрывает этого. „Я, – пишет герцог Тилли в своей „Исповеди сластолюбца“, – находился в отличных, можно сказать, даже завидных отношениях с госпожой Тилли, при этом весьма открыто жил с госпожой Шаст, которой я нисколько не дорожил, я содержал малютку Лору, которую очень любил, я вел крупную игру и постоянно охотился с королем“. Впрочем, он снисходителен к другим. Однажды его спросили, что бы он ответил своей жене, которую не видел в течение десяти лет, если бы она ему написала: „Я беременна“. Он подумал и ответил: „Я написал бы ей: я счастлив, что небо, наконец, благословило наш союз. Берегите ваше здоровье, я сегодня навещу вас“. Рассказывают о нем и еще одну любопытную историю. Было тогда герцогу 18 лет, а он уже считался отчаянным картежником. Желая наставить заблудшего на путь истинный и поведать о значении Господа, перед которым все равны, который выше всех земных владык, ему устроили урок. Полчаса рассказывали о Боге, а в конце спросили: „Ну что, понял ты, что есть кто-то важнее короля?“ „Конечно! Туз“, – ответил юный герцог.»

Тотчас после ухода Уго Расмус сказал:

– Надо уходить отсюда к чертовой матери.

– Я никуда не пойду, пока он не вернется.

– Мил человек, – ледяным тоном произнес Расмус, – а скажи мне – чего он с тобой возится? Чего ты вдруг ему понадобился?

– Я никого за собой на веревке не тянул, – непоследовательно огрызнулся Мариус.

Расмус понял, в чей огород камешек, но в прения решил не вступать – а то разговор уйдет в опасном направлении.

– Тянул – не тянул, речь не о том, – бросил он примирительно. – Я чего предлагаю? Берем шпору – и тихо уходим. Уж как-нибудь без всяких грамотеев справимся.

– Ты что думаешь, нас выпустят из города с куском золота?

– Что-нибудь придумаем, – уверенно сказал Расмус. – На всякий хитрый болт…

В способностях друга Мариус не сомневался. Наверняка выкрутились бы и без Уго. Но выкручиваться Мариус не хотел. Путь к хозяину шпоры пройти придется так или иначе. Теперь, когда задача обрела хоть какую-то конкретику, Мариус хотел одного: поскорее ее выполнить. Тогда, возможно, вернется спокойствие. Его, спокойствия, требовала душа. Ее, душу, после встречи с черным рыцарем выжигало изнутри стремление покончить со всем этим. А покончить нельзя было иначе, кроме как выполнив приказ Ордена Пик.

Двадцать лет и два года душа Мариуса спала, погруженная в созерцание, и другого не требовала. Ее грубо разбудили. Она ничего не хотела, кроме как вновь заснуть. Инь переходит в Янь, Янь вновь пытается достичь Инь. Страдания придворного поэта Хуа Жуй.

Неодолимая сила толкала Мариуса навстречу хозяину шпоры. Шаг назад был просто физически невозможен. Мариус закрыл глаза – и перед ним появилось лицо под маской. Красно-черные зигзагообразные разводы, в прорезях ядовито-зеленым светом горят глаза. «Я всегда с тобой, и имя мне – Космический Ас», – сказало Оно. Мариус открыл глаза и даже не перекрестился.

– Дурило, – в сердцах воскликнул Расмус. – Суп у тебя в голове, а не мозги! Чертов Уго со своим дедом опоили тебя сначала, а потом подбросили это дерьмо на пергаменте, чтобы голову тебе задурить! Не Орден записку писал, а сам Уго. Помяни мое слово.

Неужели это правда, подумал Мариус. А если и правда? Что это меняет?