Читать книгу Доктор Хаос - Евгений Захаров - Страница 9

Костян проснулся от Машкиного крика и поначалу не мог понять, где находится. Буквально секунду назад он сражался со здоровенным кашалотом, швыряя в него гарпун за гарпуном с борта лодки, крутящейся в пенных бурунах. И вот уже лежит в своей кровати, ощущая в ушах звон от пронзительного крика Машки.

– Маш, что опять? – он потряс жену на плечо. Она открыла глаза и несколько секунд смотрела на него с диким ужасом.

– О-о-о, – протянул он, – ясно. Сон, все тот же сон, проклятые сны, и тому подобное? Этак вы, гражданка, скоро станете совсем как этот старик из «Золотого теленка», как его..

– Хворобьев, – слабо подсказала Машка.

– Точно, Хворобьев. Мария Хворобьева, сновидица-экстремалка. Иосиф, Ванга и Мария Алексеевна Боровицкая, урожденная Ермолаева, а ныне Хворобьева.

– Вот ни разу не смешно, – Машка уткнулась в подушку и оттуда глухо сказала. – Дурак.

– Это сны у тебя дурацкие, – Костян залез к ней под подушку и начал целовать плечо, потом перешел к шее. – И как на этот раз я умер? Меня съел лев?

– Козел тебя съел, – проворчала Машка. – Такой же, как ты. М-м-м..

Это Костян дошел до маленького Машкиного смешно оттопырившегося ушка, которое начал легонько покусывать.

– Я живой, дурилка, – прошептал он. – Хочешь, докажу?

Доказательства заняли около получаса. После того, как Костян, усталый, откинулся на подушку, Машка сдернула с него одеяло.

– Пшел вон в ванную, – рявкнула она. – Мне тут вонючих мужиков не надо! Простыни чистые!

– Мне, что характерно, тоже не надо тут вонючих мужиков, – заметил Костян. – Дай поваляться-то чуть-чуть!

Машка хлопнула его по голому волосатому животу.

– Пошел, сказала! Обезьян.

– Я вот сейчас кому-то покажу обезьяна! – взревел Костян и, толкая перед собой Машку, побежал вместе с ней в ванную, шлепая босыми ногами по линолеуму.

– Эй ты, я вообще-то имела в виду тебя, мне можно было и поваляться! – протестующее кричала Машка, но Костян шлепками по голому заду загнал ее в ванную, открыл воду и сам встал вместе с ней под горячие струи. Он обожал эти утренние (да и вечерние) купания, чувствовать тело Машки в своих объятиях, гладить ее восхитительно гладкую белую кожу, которая и не думала увядать, хотя жене было уже сильно за сорок.

– Коть, – сказала Машка, уткнувшись ему носом в грудь.

– М? – ответил он, наслаждаясь моментом.

– Не умирай, ладно?

– Фу ты, мартышка, – Костян погладил ее волосы, уже чуть прибитые водяной струей, но еще торчащие после сна в разные стороны рыжими кольцами. – Да брось ты эти глупости.

– Ничего не глупости! Не может один и тот же сон сниться неделю подряд! Как я без тебя?

– Ну, так же, – попробовал пошутить Костян. – Только скучнее.

– Придурок, – она отвесила ему подзатыльник.

– Есть немного, – он провел руками по ее спине, она выгнулась и замурчала. Потом выпрямилась и треснула его по плечу.

– Так, без рук, моемся и на выход.

– Есть, мой капитан! – Костян отдал честь, а затем все равно не отказал себе в удовольствии поласкать ее груди, за что был вознагражден весьма болезненным тычком в живот.

Пока Машка плескалась, Костян успел поставить на огонь скороводку и уже кокнул в нее четыре яйца, покрошил зелень и щедро посолил. Когда она появилась в дверях кухни, закутанная в шелковый синий халатик, украшенный японскими иероглифами, Костян уже дорезал огурцы с помидорами.

– Помидоры резал частей на шесть, – процитировала Жванецкого жена.

– Чайник, чайник начал шипеть и подрагивать, – в тон ей ответил Костян. – Насыпь, кстати, кофе. Молоко осталось у нас?

– Вроде было, – Машка полезла в холодильник.

– Табуретку подставить? – проявил заботу Костян. – Мелочь пузатая.

– Я попросила бы! – гневно сказала жена, вынимая бутылку.

– А ты на что сейчас обиделась? На мелочь или пузатую?

– Я не толстая!

– Значит, мелочь прокатила?

– Ах, так! – Машка приложила запотевшую бутылку к распаренной спине мужа. Костян заорал от холода.

– Будешь знать, – голосом гладиатора, победившего на арене трех врагов и двух тигров, изрекла Машка.

– Буду, – покаянно сказал Костян, накладывая яичницу на тарелки. – Как проведем эти два выходных, чудесно выпавшие твоему мужу за задержание особо опасного преступника?

– Давай куда-нибудь поедем? На природу, например?

– А вечером? Может, в кино сходим?

– Давай. На последний сеанс. У тебя же еще завтра свободный день.

– Завтра можем к маме съездить. Она жаловалась, у нее уже в огороде сплошной бурьян вместо огурцов и морковки.

– Договорились, – Машка отправила в рот кусок яичницы и поморщилась. – Пересолил, красава!

– Потому что повар был влюблен! – он чмокнул жену в щеку.

– Настоящий повар не дает воли чувствам, запомни!

– А я не настоящий повар, я на полставки. Я завтраковый повар, вот что!

– Слышь ты, завтраковый повар, сейчас договоришься, будешь мужем на час.

– Ну седня на полчаса.. – Костян не успел увернуться и схлопотал щелбан.

Прихлебывая кофе, он принялся рассказывать жене о Жорике. Та ахала, крутила головой и время от времени приговаривала: «Офигеть!».

– Вот, значит, а теперь эта погань наверняка сидит в прекрасной больничке со всеми удобствами, строит из себя сумасшедшего, к которому нельзя применять обычные методы содержания убийц, представляешь? – кипятился Костян. – И ведь не тронут его. Обследования будет проходить, скотина. С особым комфортом.

– А если родственники возмутятся? – заметила Машка. – Они же могут больницу взять штурмом. Разорвут, как пить дать.

– Я думаю, вряд ли. Они еще не знают, шеф не давал команды сообщать, – Костян неаккуратно глотнул, заперхал, оросив стол коричневыми брызгами. Машка дала ему затрещину и, взяв тряпку, принялась вытирать клеенчатую скатерть.

– У нас люди, конечно, горячие, но не настолько. На Кавказе бы пошли на разборки, однозначно. А тут пошумят, может быть, немного. Мы же спокойные, как власти скажут, так и будет.

– Ты бы пошел? – от вопроса Машки Костян немного сбил свой пафос. – Вот если бы твоего ребенка нашли изнасилованного, с трусами во рту и сброшенного в канализационный люк? И ты бы знал, что тот, кто это сделал, сидит в психбольнице. Пошел бы?

– Так то я, – попробовал уклониться Костян, хотя знал, что пошел бы. Взял бы табельный пистолет и пошел. И наплевать, что будет. – Я представитель власти, мы должны соблюдать закон.

– Я думаю, что волнения будут, – мрачно заявила жена, – как только о том, что вы взяли Жорика, пронюхает пресса.

– Я ж говорю, нам приказано молчать, – ответил Костян. – Ну, вот я тебе только, да и Степаныч наверняка тоже Светке рассказал..

– Знает один – знает один, знает Светка – знают все, – философски заметила Машка.

– Будем надеяться, наше высокое начальство тоже понимает, чем грозит огласка, поэтому шумихи не будет. По крайней мере, пока, будет время подготовиться к внештатной ситуации.

– М-м, – неопределенно сказала Машка. – Что-то ты грузишь. Умный стал? Ладно, давай я со стола уберу, а ты одевайся иди, умник. Пойдем гулять.

– Маш, – сказал Костян, вставая из-за стола, – а я ему по шее все-таки вделал!

– Да ты просто страшный человек, – Машка намылила губку «Фэйри». – Гроза детей, старух и инвалидов.

– Поэтому ты меня и боишься, – вставил Костян и спасся в комнату. Полетевшая вслед губка попала ему по спине.