Читать книгу Летопись Кенсингтона: Фредди и остальные. Часть 2 - Евгений Захаров - Страница 7
ЛЕТОПИСЬ КЕНСИНГТОНА: ФРЕДДИ И ОСТАЛЬНЫЕ
/ – картинка №5 – / КАК ПОД ПРЕССОМ, или ПРИВЕТ ДАРРЕЛЛУ /
ОглавлениеОднажды Фредди сидел в студии в Монтре, пытаясь сосредоточиться и написать песню. Ничего не средотачивалось и не писалось. Тогда Фредди встал и сделал несколько злобных выпадов в адрес зеркала. Вдохновение не приходило. Тогда он немного попрыгал и постучал головой в стену. Ничего не выстукивалось. В отчаяньи Фредди решился было прибегнуть к излюбленному выколачиванию строптивого вдохновения и всласть покрушить стулья, как вдруг с улицы раздались пренеприятнейшие вопли. Фредди выбежал на балкон, перегнулся через перила и – неожиданно успокоился. Внизу никого не убивали, а просто на тротуаре сидел Дэвид Боуи с гитарой и пел. Фредди сел на перильца и продолжал думать. Но от особенно нервного взвоя Дэвида все мысли убежали в мозжечок и спрятались там, дрожа и попискивая.
– Посмотри, как блестят, – орал Боуи, – бриллиантовые собаки…
– Дэвид, помолчи, – дружелюбно посоветовал ему Фредди.
– Послушай, как свистят, – вопил Боуи. – бриллиантовые собаки…
– Заткнись, я сказал! – рассердился Фредди, ощетинив усы.
– Как люблю я вас, – не сдавался Боуи, – мои песики…
Фредди сбегал в студию, выудил из сумки Джона положенную туда заботливой бабушкой баночку вишневого компота, открыл ее об стол, вытащил из ботинка огромную ложку и опять выскочил на балкон. Тем временем Боуи, обрадованный тем, что ему никто не мешает, вновь закричал во весь голос. Фредди опять взгромоздился на перила и принялся пить компот и есть вишни, обстреливая косточками несчастного Боуи. Тот, наконец, оборвал собачьи песни и ощутил чье-то незримое присутствие. Которое вскоре стало зримым и весьма даже ощутимым. Подняв голову, Боуи увидел весело топорщащиеся усы и трассирующие косточки.
– Слезай, тритон, – спокойно потребовал Боуи.
Фредди оскорбился.
– А ты – шпорцевая лягушка! – заорал он.
– Пипа!
– Сцинк!
– Рогатая лягушка!
– Синий хамелеон!
– Плюющаяся кобра!
– Мамба!
– Змея-яйцеед!
– Зеленая випера!
– Квакша!
– Геккон!
– Волосатая лягушка!
– Черношеий лебедь!
– Бананоед!
– Сова Вудфорта!
– Птица-носорог!
– Плешивая сорока!
– Бородатая ржанка!
– Пегая ворона!
– Лопастый чибис!
– Белолицая сплюшка!
– Обезьяна-ревун!
– Виверра!
– Шиншилла!
– Скунс вонючий!
– А ты – потто!
– Это что?
– Он приносит несчастье, и потому безжалостно подавляется туземцами!
– Тогда ты – оцелот!
– Носуха-коати!
– Мандрил!
– Мангуста!
– Мартышка-гусар!
– Кистехвостый дикобраз!
– Галаго!
– Броненосец Потемкина!
– Азиатская макака!
– Гиббон!
– Павиан!
– Бабуин!
– Ага! Вот ты и просчитался! – возликовал Боуи. – Павиан и бабуин – одно и то же!
– Вот ты и есть один и тот же павиан-бабуин! – отрезал Фредди.
Боуи от такого нахальства побагровел, отшвырнул гитару, вытащил из-за пазухи дубину и, держа ее в зубах, пополз по водосточной трубе. Вот чего Фредди не учел – лазания Боуи по трубам. Он думал, что все Боуи только на крышах кричать умеют и рыбу воровать. С перепугу ему на ум пришли строчки стихотворения одного русского поэта, которое ему часто доводилось слышать от не в меру строгого папы. С криком: «Раззудись, плечо! Размахнись, рука!» он метнул банку с компотом в лезущего Боуи. Тот, как заправский акробат, поймал ее на лету, устроился поудобнее и принялся поедать вишни, дав тем самым Фредди фору на обдумывание спасения.
Но Фредди ничего обдумывать не стал. Планы спасения в таких случаях появлялись сами собой. Фредди (в который уже раз) побежал в студию, где его друзья, вернувшиеся с обеда, распаковывали инструменты, схватил в охапку Брайана и выволок на балкон. Боуи же тем временем развлекался. Допив компот и проглотив вишни прямо с косточками, он стал жонглировать банкой, подержал ее немного на носу, как морской лев, а затем с наслаждением съел. И полез наверх. Фредди раззудил свои хилые плечи и метнул в Боуи Брайаном. И, к сожалению, промахнулся. Джон с Роджером задрожали. Судя по звуку, Брайан упал на тротуар в позе зародыша, прижимая к груди гитару.
Боуи продолжал уверенно ползти по трубе. Фредди заметался по балкону, а затем отдал Боуи на съедение Роджера. Дэвид его есть не стал – от Роджеров обычно бывает несварение и бляшки в сосудах – а просто кинул вниз, до кучи. Джон, не дожидаясь, пока его выкинут, выбросил Фредди сам и от полноты чувств схватил бас-гитару и заиграл на ней маршбатяк (маршбатяк (джоновск.) – вовсе не маршевый батальон, а нечто музыкальное, задорное, свежее, от чего ноги сами дрыгаются).
…Внизу, на мостовой, имела место быть восхитительная куча-мала. Фредди, которому за многие месяцы утомительной работы выпала возможность всласть побеситься, блаженствовал вовсю. Он запутал руки-ноги лежащих приятелей так, что сам черт не разберет. В самом низу кучи, на асфальте, лежал Боуи, на котором громоздилось два центнера беспрерывно шевелящегося и хихикающего человеческого мяса, и жалобно всхлипывал:
– Как под прессом! Как под прессом!
После происшедшей затем дележки рук и ног (которую подглядел сэр Уильям Самуэль Харрис в исполнении Ширвиндта с трубкой в зубах и привнес в фильм «Трое в лодке»), все поднялись и со стонами-вздохами отправились в студию, где и увидели Джона, который расхаживал, раскачивался и время от времени слюнил пальцы.
– Не грызи ноготочки, – нежно посоветовал ему Фредди. – Будут глисточки!
Не успел Джон достойно ответить, как его сграбастали, в наказание за неучастие в куче ввернули в патрон лампы, включили свет – и нос Джона засиял приятно и электрически. И все этому обрадовались – наступал вечер…
А уже гораздо позже, когда Джон вывернулся, а Брайан склеил свою многострадальную гитару, Боуи категорически отказался уходить и стал петь вместе с Фредди. Так была записана песня «Under pressure», которую каждый может услышать в альбоме «Hot spaсe».
А Джон еще долго светился по ночам и пугал персонал монтревской гостиницы…
