Читать книгу Красавицы и кубки - Евгения Букреева - Страница 5

Будучи девушкой из провинции, я с детства мечтала ее покорить, ибо стать очень богатой и очень известной в Ульяновске практически нереально. А я хотела, именно очень. Очень богатой, и очень известной. И чтобы непременно фотографии на обложках журнала с подписью «Самая успешная бизнес-леди России Дарья Танеева посетила светский раут вместе со своим мужем, известным политиком». Я еще не решила, в какой области должен быть известен мой будущий муж, но я не привередлива, можно в любой – актер, певец, художник, режиссер, писатель, юрист. И чтобы денег много, и непременно загородный дом, и еще, чтобы по всему миру путешествовать. Может, конечно, я слишком многого хочу. Но по мне – это еще не самые крутые мечты. Я же не претендую на должность Президента США или на титул Английской королевы. И вообще, некоторые хотят быть «владычицей морскою», а самим лет за шестьдесят и землянка у берега моря. А я умница и красавица, между прочим. Высшее образование имею. Натуральная блондинка, опять же, если что. Так что мне бы просто для начала поработать немного менеджером среднего звена, думаю год – полтора хватит. Опыта там поднабраться, и все такое. А потом уж я всем покажу и непременно стану сначала вице-президентом, а потом и президентом какой-нибудь крупной компании. А дальше и до своего бизнеса рукой подать. Как-то так мне виделся мой будущий карьерный путь – яркий и победоносный.

Исходя из всего вышесказанного, мой въезд в Москву просто обязан был быть эпохальным и торжественным. Типа: «А впереди я, на белом коне» или даже: «Командовать парадом буду я». Вот только с конем у меня как-то не задалось, да и парад вышел уж слишком нетривиальным. Вообще-то, во всем этом был только один плюс – размах. О да, мой первый день в Москве, а особенно подъезд к столице, я запомню на всю жизнь. Да и случайные свидетели моего триумфа, ручаюсь, тоже не скоро забудут это зрелище.

Потому что одно дело – это девушка-блондинка-красавица на шикарном кабриолете и совсем другое – та же блондинка-красавица, но на старой раздолбанной «копейке» редкого канареечного цвета с красным ржавеньким крылом. Если первая вызывает восторг и восхищение, то вторая – в лучшем случае, недоумение и жалость. И чем ближе я подъезжала к Москве, тем очевиднее становился тот факт, что мои старенькие «Жигули» чужие на этом празднике жизни. Мне сигналили даже в правом ряду, где я тащилась на максимальных для моей тачки семидесяти километрах в час. Меня обгоняли фуры и грузовики, меня нагло подрезали, всем своим видом давая мне понять, что всяким нищебродам на антиквариате не место на дороге.

Нет, в Ульяновске меня тоже за олигарха вряд ли бы приняли, и обгоняли там тоже частенько, но делали это как-то бережно, типа, не давите убогонького, жалко ж. В Москве убогоньких не любили чрезвычайно, причем считали своим долгом непременно донести до убогонького эту свою нелюбовь путем дорожного хамства.

Что поделать, я же не виновата, что мой отец одарил меня не кабриолетом гламурно-модного оттенка, а желто-красным чудовищем почтенного возраста, место которому в музее покойного отечественного автопрома. И, кстати, подарку я порадовалась, потому что, во-первых, отец оторвал от сердца самое дорогое, «свою ласточку», и я не могла остаться равнодушной к такому самопожертвованию, а во-вторых, мне казалось, что въехать в Москву на собственной машине – это серьезная заявка на успех, ибо самая фиговая тачка лучше самого шикарного общественного транспорта. Так я считала. Но в Москве это правило, похоже, не работало.

До Коломны еще было терпимо, если не считать того, что я зверски устала, за всю ночь, отмотав без перерыва 750 километров. Короткие перекуры и перекусы не в счет. Зато трасса радовала относительной пустотой. И я ехала в Москву, и виделись мне райские кущи, глянцевые обложки и стеклянные небоскребы. Вот я в строгом дорогущем деловом костюме от известного Кутюрье, на плече – изящная сумочка, в руке – строгий кейс, захожу в бизнес-центр, вокруг мрамор, благолепие, фонтан опять же журчит…

Когда мои фантазии дошли до фонтана, мне захотелось в туалет. И вообще, уже пора было сделать остановку, дозаправить машину, купить что-нибудь попить. И на первой же бензозаправке я припарковала своего канареечного коня и для начала направилась в магазинчик, заодно рассматривая окрестности в поисках туалета.

У входа в магазин топталась парочка – лысый полненький мужичок, с маленькими глазками и хомячьими щеками и крупная баба лет сорока в шелковом синем костюме. Я их срисовала еще в машине, они с таким интересом пялились на меня и мой автомобиль, как будто им показывали новый блокбастер. Ну, пялятся, и хрен с ними, решила я, гордо и независимо дефилируя мимо них. Да, моя «копейка» выглядит немного экзотично, зато я молода и красива и, на мой взгляд, вполне прилично одета.

– Ты только глянь, Вить, эта соплюшка вылезла из своей «помойки» с таким видом, словно приехала не на этой ржавой развалине, а, как минимум, на «Порш Кайенне», – услышала я ехидный комментарий бабы, проходя мимо них. Причем она даже не пыталась понизить голос, наоборот, с вызовом окинула меня презрительным взглядом и многозначительно хмыкнула.

– Да уж, – процедил лысый хомяк. – Откуда она только такой раритет выкопала, непонятно. Мне бы к такой дряни и подойти было бы стыдно, не то что ездить.

– Нет, ну как можно на этом ездить? – продолжала недоумевать бабища. – Меня перекореживает от одного вида этой консервной банки.

– Да я бы вообще запрещал всяким нищебродам на таких колымагах даже близко к Московской области приближаться. Смотреть противно, весь вид портят. И на дорогах плетутся как обкуренные улитки. Быдло!

С моей точки зрения, быдлом являлись как раз они, и я с трудом сдерживалась, чтобы не сообщить им об этом. И, скорее всего, сдержалась бы, потому что хорошо воспитана, а мама всегда говорила мне, что старшим хамить плохо. Если бы не последняя фраза хомячихи.

– Нет, Вить, ведь молодая, совсем девочка. Это насколько надо быть бестактной, чтобы такую пакость в приличное место приволочь! Да я бы умерла на месте, если кто-то хотя бы мысль допустил, что я имею к этой помойке какое-то отношение.

– Бестактно ведете себя именно вы, – выдохнула я, резко оборачиваясь к парочке. – В вашем пожилом возрасте так себя вести – это свинство. Ни моя машина, ни я вам ничего плохого не сделали. Так что, займитесь своими делами и оставьте свое мнение при себе.

При слове «бестактно» хомяк хрюкнул и выронил свою барсетку, а при упоминании о возрасте хомячиха пошла красными пятнами и открыла рот. А я, все еще кипя от негодования, скрылась в магазине.

И не стоил бы этот инцидент даже упоминания в моем дневнике, если бы не последовало продолжение. А продолжение не замедлило явиться.

Когда я покинула магазин, хомячья парочка уже не отсвечивала у входа, и настроение мое поднялось – никакого желания устраивать скандал с двумя тупыми идиотами у меня не было. Заправить полный бак было делом десяти минут, и я, с чувством выполненного долга, начала выезжать на шоссе. К сожалению, для этого пришлось сдавать задом, так как впереди мне перегораживал проезд огромный КАМАЗ.

Вообще-то, я – хороший водитель! Где-то даже ас! По крайней мере, когда надо ехать прямо, то мне вообще равных нет. Но вот стоит только включить заднюю скорость, как из уверенного в себе опытного автолюбителя я мгновенно трансформируюсь в классическую блондинку за рулем, которая, как известно, хуже обезьяны с гранатой. Потому как у обезьяны есть шанс отделаться легким испугом, а у меня такого шанса нет. Мой инструктор по вождению с каждой моей попыткой заехать в некий условный гараж, обозначенный конусами, задом, становился все задумчивей и задумчивей, а когда я протаранила диском бордюр, предварительно расшвыряв все метки в радиусе пятнадцати метров, и вовсе запечалился. После чего предложил мне копить денег, так как, по его мнению, сдать это упражнение в ГИБДД я смогу только за очень большие деньги и только у очень пьяного инспектора. Тем не менее, экзамены в ГИБДД я сдала сама, отчасти из-за внезапно посетившего меня в тот день везения, отчасти – благодаря наглости. Но задом ездить с тех пор не люблю.

Позади меня прямо на выезде на трассу, медленно разворачивался блестящий и роскошный серебристый Лексус с тонированными стеклами. Он ехал важно и неторопливо, с такой уверенностью, что все вокруг (а уж тем более, такой заморыш, как моя «копейка») обязаны были немедленно устраниться с его пути, неважно, каким способом – слететь в кювет, зарыться в асфальт или взлететь. И уже тем более он не ожидал такой подляны, как удар от желто-красного пугала. Ну, не полноценный удар, конечно, а так, я слегка шкрябнула его дверь по касательной, оставив на девственно-чистой поверхности грязно-рыжую полосу, совсем не гармонирующую с шикарным внешним видом иномарки. Но теперь я точно знаю, ничто так не бодрит владельцев Лексусов представительского класса, как кривая царапина от красно-ржавого крыла «Жигулей» первой модели лохматого года выпуска.

Мой отец, всю свою жизнь проработавший в прокуратуре, и оттого бывший чрезвычайно законопослушным гражданином, всегда мне говорил: «Даша, если ты попадешь в ДТП, ни в коем случае не покидай машину, особенно если владелец второго транспортного средства ведет себя агрессивно. У тебя есть полис ОСАГО. Звони по указанным телефонам и жди приезда ГИБДД. Не ведись ни на какие запугивания и угрозы! Сиди в машине». Я дочь, в общем-то, послушная, особенно, сейчас, когда папины советы вполне совпадали с моими желаниями. Потому как после «страстного поцелуя» с Лексусом мой взорвавшийся мозг посетила только одна мысль, и она полностью совпадала с папиной.

«Закрой, Даша, все окна и двери покрепче и не открывай незнакомым людям» – скомандовал мне мой внутренний голос и я, как сумасшедшая, бросилась стучать по кнопкам, которые блокируют двери.

Как вы думаете, что общего между моей «копейкой» и мумией дедушки Ленина, кроме возраста? Правильно, состояние внутренних органов. То есть, с виду, вроде бы оба выглядят ничего, и вождь мирового пролетариата вполне имеет сходство со своими прижизненными портретами, и моя «ласточка» контурами, вроде бы, напоминает автомобиль, и даже, если постараться, то можно определить марку. Но вот, что внутри у Ильича, я сказать не берусь, брезглива с детства. Думаю, то, что находилось под капотом моей заслуженной машины, не взялся бы с точностью описать даже очень опытный механик. Тайна сия велика есть. Видимо, в этой тайне и кроется причина некоторой неадекватности реакции моего железного коня на внешние раздражители.

Пока я, ощущая себя героиней голливудского триллера, за которой охотятся инопланетные монстры, в панике блокировала двери, все шло более или менее нормально. Но на четвертой двери моя машина таки решила проявить свою неадекватность, и с кнопкой произошел казус – слившись в единый организм со стеклом, они обе провалились куда-то в таинственные внутренности автомобиля и застыли намертво. Я была солидарна с ними – тоже застыла намертво, оценивая сложившуюся ситуацию. Ситуацию можно было назвать так: «Чужие ко мне не войдут, но и к своим я не выйду». Нет, через три другие двери выйти я могу, беда только в том, что четвертая заклинившая – это как раз была моя дверь, и то, что стекла в ней нет – было не самым удачным раскладом.

Если владелец Лексуса взбодрился до необычайного, увидев какой конкретно агрегат в него въехал, то при его появлении настала моя очередь. Ибо ничто так не бодрит несчастных владельцев стареньких «копеек», как узнавание во владельце только что подпорченного «копейкой» Лексуса, того хомякообразного мужчину, которому незадачливый владелец колымаги нахамил пятнадцать минут назад.

Обретенная бодрость придала мне ускорения и изобретательности и я ужиком просочилась на заднее сидение. Далее никакой логикой мои поступки не объясняются. Оказавшись на заднем сидении, я вцепилась в только что приобретенные чипсы и воду. То ли вид приближающегося хомяка отобрал у меня слишком много энергии и организм потребовал калорий, то ли почувствовав угрозу своей жизни, я решила, что умирать на пустой желудок – не комильфо, но я нервно раздербанила пакетик чипсов, который мгновенно покрыл своим содержимым все заднее сидение, а остатки запихала в рот. Размеры своего рта с остатками чипсов я не соотнесла, поэтому мгновенно стала давиться, раскрывая челюсти наподобие щелкунчика, дабы запустить процесс пережевывания. Мое лицо при этом, отразившееся в зеркале заднего вида, отнюдь не было похоже на лицо человека, хоть немного задетого интеллектом. Скорее уж на олигофрена в стадии дебильности. Уверенна, любой врач, увидев меня, подписался бы под этим диагнозом. И как раз в этот злополучный момент в окне со сломанным стеклом появилась рожа Хомяка. Узнавание свершилось. Он сначала, ошалев, отпрянул, ударив башку об дверной косяк, но быстро справился с собой, и просунул свои хомячьи щеки в салон. Несколько секунд мы предавались созерцанию друг друга.

– Ну все, овца, приехала. Давай на выход с вещами, мля.

Мой рот был плотно забит чипсами, и поэтому мое лицо продолжало излучать идиотизм. При таком раскладе я, естественно, не могла произнести ни звука, да что там произнести, честно говоря, у меня и дышать получалось с трудом.

– Послушай, мля, клоунесса, давай плюй или глотай это, мля, ну, чем ты там себе рот забила, мля, и выходи уже. Разбираться будем.

Несмотря на то, что вид его был грозен, насколько вообще хомяк может быть грозным, и перспектива разборок меня не порадовала, но ступор стал постепенно отпускать меня, и я даже вспомнила про бутылку воды, которую я судорожно сжимала в руках. С ее помощью мне удалось слегка размягчить прессованный комок из чипсов в моем рту, и я даже, хвала небесам, смогла его проглотить. И дар речи вернулся ко мне.

– А чего тут разбираться? Все и так ясно. Виноваты оба, так что надо просто вызвать милицию.

– Опачки, заговорила, мля! Милицию вызвать, твою мать! У тебя на селе всегда так поступают, мля? Умная тут выискалась!

– На селянина больше вы похожи, а я родилась и выросла в городе. Так что убирайте свое лицо из моей машины и вызывайте милицию.

– Милицию я уже вызвал, мля! Поняла, убогая? А за такие разговоры ты на мою машину будешь всю жизнь работать!

Угроза выглядела вполне реально. Тачка его тянула миллионов на пять-шесть, по самым скромным подсчетам. Подавив желание собрать с сидения остатки чипсов, засунуть их в рот и задохнуться на фиг, я взяла себя в руки и продолжала настаивать:

– Уберите свое лицо, пожалуйста. Ваши небритые щеки царапают мою эксклюзивную краску на машине.

Хомяк побагровел от бешенства и попытался дотянуться до меня. К его несчастью, в оконный проем кроме его лица больше ничего не пролезало, поэтому он стал прыгать вокруг моей машины, словно обожравшийся транквилизаторов кенгуру, изрыгая всевозможные проклятия и призывая меня покинуть свое убежище, видимо, для того, чтобы сразиться один на один.

«Ну уж, дудки! – подумала я, – Дураков нет». Захотеть вылезти из машины и вступить в переговоры с брызжущим слюной агрессивно настроенным хомяком мог только законченный мазохист с перманентной тягой к суициду. Поэтому я задумчиво сидела в машине, нагло курила, невзирая на непосредственную близость АЗС, и ожидала гаишников. Хомяк грозил мне всеми возможными карами, местами срываясь на такие матерные изыски, что окончательно убедил меня в своей быдлячей сущности. На заднем фоне мелькала хомячиха, поддакивая своему спутнику и посылая мне злобные взгляды, в надежде испепелить меня или, на худой конец, прожечь сквозную дыру. Чуть позже к ним присоединились сотрудники АЗС, так как наша забавная экспозиция перекрыла подъезд к бензоколонкам, и страждущие отовариться бензином водители, вынуждены были корячиться, выписывая вокруг нас с хомячьей четой восхитительные по своей сложности виражи.

Ребята из ГИБДД подъехали минут через сорок. Рыцари в форме явились как раз к тому моменту, когда у меня стали заканчиваться сигареты, а у хомяка запас энергии и матерных слов. Представители «доблестной и честной» Госавтоинспекции приступили к работе очень споро. Как только они проверили мои документы и убедились, что у меня все в порядке, я стала даже вызывать у них симпатию, в отличие от моего оппонента, который тыкал гаишникам в нос какими-то корочками и обещал немедленно загнать всех за Можай. Где этот самый Можай, я понятия не имела, возможно, места за ним и не очень приятные, но весь этот хомячий цирк настолько мне надоел, что вполне возможно, я бы с удовольствием туда отправилась, захватив парочку дружелюбных гаишников, которым хомяк тоже не сильно нравился. И я их понимала – с одной стороны молоденькая красотка с невинными голубыми глазами (да, да, когда надо, я могу смотреть очень невинно и трогательно) на старенькой убитой «копейке», а с другой – красный от злости и мокрый от пота дядька, орущий так, словно его только что решили невинности и одновременно, всех сбережений на черный день. Да и сама ситуация – почти анекдот про «Запорожец» и «шестисотый мерс» – вызывала скорее смех, а потому чрезмерные претензии хомяка ни у кого сочувствия не вызвали. Наоборот, судя по их лицам, я сегодня сделала то, что им всегда хотелось сделать самим, а именно – впаяться в этакого хомяка на Лексусе и тем самым отмстить всем владельцам дорогих иномарок, считающим себя хозяевами на дороге. Тогда как настоящие, истинные хозяева, молодые, удалые и бравые гибэдэдэшники, вынуждены управлять тем, что пошлет государство. Судя по их потрепанным «Жигулям», государство не слишком ценило «молодых и бравых». А оттого Хомяк был обречен.

Короче, мне свезло, и я отделалась легким испугом. У меня переписали все данные, и обещали, что непременно вызовут на дознание, причем повестку пришлют по месту прописки. Сообщивший это мент, молодой парень, на этом месте хмыкнул, подмигнул мне, и стал очень долго и нудно объяснять что-то хомяку, истерически верещавшему о том, что меня необходимо немедленно выслать на мою историческую родину, предварительно четвертовав, колесовав и обезглавив, а после чего обязать всех моих родственников выплачивать ему пожизненный штраф за испорченную дверь.

И меня отпустили.