Читать книгу Утятинский демон. Книга вторая - Евгения Черноусова - Страница 2

Когда Грета отправилась в гости к Наппельбауму, она не ожидала, что все так обернется. На будущее она решила больше не взбрыкивать в случае, если ей навязывают чье-то мнение. Чье-то – не значит неправильное.

Квартира и правда оказалась на первом этаже старой пятиэтажки, и это внушало оптимизм. Из фильма «Next», а другого источника о быте мафии у нее было, Грета знала, что воры в законе живут в особняках, а не в хрущобах. Открыл ей какой-то неопределенного возраста мужик, похожий на отставного военного. Коротко поздоровавшись, проводил в комнату. Бориса Аркадьевича она узнала. Теперь она точно могла сказать, что видела его один раз в жизни. Было это году в 68-м, когда они менялись квартирами с Наппельбаумами. Он уже и тогда был немолод, а ей, шестнадцатилетней, казался и вовсе стариком. Да, ему уже много за восемьдесят.

Одет по-домашнему, но щегольски: какая-то бархатная куртка, шейный платок. Чисто выбрит. Ухоженные руки. Грета непроизвольно сжала кулаки: ее-то пальцев не касались инструменты маникюрши.

Еще раз извинившись, старик пригласил ее поужинать. Грета смущенно отказалась, но при повторном приглашении придвинулась к столу: во-первых, не любила ломаться, во-вторых, есть ей хотелось, в-третьих, Наппельбаум был явно не из тех, кто привык к отказам. Она лишь спросила:

– Вы о чем-то хотели со мной поговорить?

– Да, – ответил ей старик. – Но не за едой же. У меня будет просьба, которую я вам изложу позднее. Надеюсь, вам понравится мое угощение, и вы будете ко мне снисходительны.

Грета только хмыкнула, но мысль о том, что ее, пожалуй, слишком дешево покупают, благоразумно оставила при себе. Наппельбаум коротко взглянул на нее, и она решила, что здесь и мысли стоит попридержать, старичок все просекает.

– Мне нравится, как вы едите, – сказал после ужина старик. – Современные молодые люди за едой мысленно считают калории. Из-за этого у них портится пищеварение. Вы знаете, как раньше выбирали работников?

– Знаю. Сажали за стол.

– Да. И я еще раз убедился, что вы – именно та, кто может мне помочь.

– Еще раз? То есть вас еще кто-то убеждал?

– Не скрою, прежде чем обратиться к вам, я навел кое-какие справки, – старик сделал паузу, ожидая реакции собеседницы, но не дождался и продолжил. – Я выяснил, что вы жили у вашей тетки с пятнадцати лет, не отличались примерным поведением, но школу все-таки закончили. Вскоре после школы исчезли, и появились только перед ее смертью. Вступили в наследство, даже работать пошли туда же, где работала Татьяна. И по работе характеризуетесь в превосходной степени. Даже подрабатываете, в частности, у Налбандяна. Редкий жлоб, между прочим. И платит вам сущие копейки за финансовые отчеты по его мутным делам. Планируете поступить в институт на заочное, собираете деньги, но пока собрали не очень много.

Однако. Раскопать все это за три часа! У Налбандяна она работала тайком. Екатерина Сергеевна такое не потерпит. Да и про институт она никому не говорила. Да, старик опасный. Дай ему время, он все ее прошлое раскопает, не только то, что она не Маргарита, но и то, что она Татьяна.

– Так чем могу служить, Борис Аркадьевич?

– Видите ли, Маргарита… Ко мне обратилась моя родственница с просьбой помочь разыскать свою сотрудницу. Пропала она в Утятине. А вы как раз туда собираетесь… – тут он выжидающе взглянул на нее.

– Вы ведь первоначально к Татьяне Ивановне собирались обратиться? А ей бы памятник устанавливать не потребовалось бы, если бы она была жива…

– Татьяна Ивановна в Утятин ездила регулярно и с удовольствием. С ней бы я договорился. А вы сами бывали в Утятине?

– Нет, не довелось. И не знаю, чем могу быть вам полезной там. И, извините, не верю, что вам туда послать некого, кроме меня.

– Конечно, есть кого. И эти люди уже посланы. Но… – Наппельбаум развел руками.

– А я-то чем лучше ваших профессионалов?

– От вас требуется нечто иное. Вы знаете, как относятся в провинции к приезжим. Врут, увиливают от ответов, не договаривают. А вы, конечно, не своя, но и не чужая. Приехали с благой целью почтить память родных. С вами и при вас будут говорить откровенно. И ответят на вопросы, если в ходе беседы о них у вас возникнут. А вы поможете моему человечку, подскажете, в каком направлении искать.

– Неужели я узнаю больше, чем знает ваша родственница?

– Она может что-то скрывать…

«Вот мерзкий старикашка. Неужели он считает, что Ира способна на похищение человека? Дурак!» Ну, дурак не дурак, а эмоции на ее лице он просекал сходу.

– Не подумайте, что я могу представить себе мою родственницу замешанной во что-нибудь нехорошее. Человек она в высшей степени порядочный. Но знаете, у местного взгляд может быть замылен. И она может не видеть очевидных вещей.

Так. Что-то его мучает. Наппельбаум явно волнуется. Я знать его не знаю, но не должен он быть ранимым, если дожил до таких лет. Тут что-то личное. Сделать вид, что не заметила? А вот дудки!

– Борис Аркадьевич, давайте откровенно. Мне кажется, у вас с вашей родственницей интересы не совпадают. Нет, не так… Есть в этом деле у вас свой интерес, не связанный с вашей родственницей. И это вас беспокоит. Я спрашиваю: сделаем вид, что вам больше нечего мне сказать и разбежимся?

– Маргарита, зачем вы так! Я с вами предельно откровенен!

– Ясно. Ну ладно, как только памятник будет готов, я вам сообщу о времени выезда. Тогда сообщите мне явки и пароли.

– Вы меня не поняли. Мне нужно, чтобы вы выехали в Утятин сегодня, в крайнем случае, завтра.

– А ничего, что памятник не готов и что я работаю?

– Насчет памятника я попросил, обещали закончить в ближайшие часы. Насчет отпуска я тоже могу поспособствовать. Вам как удобнее: за свой счет или очередной? Компенсирую я любой.

– Вот это не надо. Я сама решу этот вопрос. Все, до свидания.

Грета встала. Вслед за ней поднялся и старик.

– Маргарита, мне не хотелось бы, чтобы вы считали, что я пытаюсь втянуть вас в неблаговидные дела. Присядьте. Я скажу вам, в чем мой интерес. Надеюсь на вашу скромность… и благоразумие, – он ожег ее взглядом. – Дело в том, что пропавшая женщина – единственная моя кровная родственница. И я боюсь, что это стало причиной ее беды.

– Так кто пропал, родственница или ее сотрудница?

– У моего отца был родной брат, Рувим Борисович. У него была дочь Земфира, моя двоюродная сестра. Она уже двадцать лет как померла. Все прочие родственники сгинули в войну. Так что я единственный Наппельбаум.

– А…

– Та, что живет в Утятине – вдова моего отца. Не удивляйтесь, она была моложе его лет на пятьдесят. Это совсем другая история, ее мы касаться не будем. А та, о которой идет речь – дочь внебрачного сына моего дяди. И об этом никто не знал до сегодняшнего дня. И Ида об этом не знает. То есть я так думал. А теперь сомневаюсь. Что вы так смотрите?

– Соображаю… Вашу исчезнувшую родственницу звали… зовут Катькой?

– Откуда вы знаете?

– В свой последний приезд тетя Таня много о ней слышала. И чем-то она ее зацепила.

– Чем?

– Кто-то назвал ее идеальной женой.

– Скажете тоже… Вечно дралась с мужем.

– Может, в этом и есть идеал. И еще она все время говорила, что ее мучает сходство Катьки с кем-то очень знакомым. На кого она похожа? Не на вашу ли двоюродную сестру?

– Да. Очень похожа.

– И насчет того, что никто не знает. Помнится, ей рассказывали анекдот, как Катька выкуривала родственников Ираиды Семеновны. Она к соседке Майе Станчиц настройщика привела, еврея, и пока он работал, сплела ему трогательную историю, что она тоже по крови еврейка, незаконнорожденная дочь Майиного папы, и что они каждый месяц первого числа ездили с бедной мамой в Уремовск за пособием от блудного отца, и Майина мать дарила ей что-нибудь из старых вещей дочери. Вам это ничего не навевает?

– То есть сама Катя знала?

– Или знала, или догадывалась. Что-то с вымогательством от незаконной родни в ее жизни было.

– Дядя Рувим умер почти пятьдесят лет назад. Что-то, безусловно, он своей пассии давал. Потом им немножко помогал мой отец, но делал это тайком. Он в свой последний приезд… да ладно, в заключении он меня навещал! Он рассказал о Мише, о брате моем двоюродном, получается. Сказал: от вас с Фирой внуков не дождешься, так хоть от этого… Хотя малый вырос непутевым. Но папа на шантаж бы не повелся. Да и чем его было шантажировать? Адюльтером брата? Смешно!

– Думайте, думайте. Недаром же она говорила о поездках в Уремовск.

– Не отец, – Наппельбаум поглядел на Грету и поперхнулся. – Вы думаете, семью? Они ведь туда переехали. Мария Давидовна? Ну, нет, кто с ней бы связался, сам бы ей деньги отдал! Значит, Фира. Дурочка, что же она мне ничего не сказала? Она бедненько жила, от меня помощи почти не принимала. А бабка Катя Кузнецова таскала с собой внучку, чтобы тыкать Фире в нос сходством. Так Катя знала!

– А может, что-то помнила, но не понимала? Ей сколько было лет, когда Руина… когда Земфира Рувимовна умерла?

– Двадцать два года назад. Пять лет Кате было.

– Не могла бабка ей это рассказывать. Просто в памяти Кати что-то из детства осело, она и домыслила.

– Да, я в вас не ошибся. Вы в наших делах разобрались лучше любой уроженки Утятина.

– Вы не представляете, сколько моя тетя рассказывала об Утятине и его обитателях.

– Давайте обговорим детали. Я предлагаю так: вы едете в Утятин со своим женихом…

– ?!

– Я за ним послал. Сейчас появится. Итак, вы едете с женихом и его другом устанавливать памятник на могиле тети. Затем вы поселитесь у кого-то из тетиных знакомых…

– Интересно, кто из знакомых пригласит такую гвардию в гости? Ваша родственница?

– У нее двухкомнатная квартира. И в интересах следствия не стоит вам около нее светиться. Да, про это я не подумал. Значит, остановитесь в гостинице. Но знакомых тети навестите всех.

– Борис Аркадьевич, не преувеличивайте мои возможности. Я не очень контактна.

– Полноте, Маргарита. Как вы меня-то раскрутили на информацию…

– Кстати, об информации. Вы мне все изложили? Может быть, есть еще какие-то родственники?

– Нет. Но должен вам сказать, что у Кати был младший брат. Мальчик погиб несколько лет назад при невыясненных обстоятельствах.

– Это существенно. Что это были за обстоятельства?

– Сначала он исчез. Через несколько недель какая-то старуха обнаружила его повешенным в посадках за городом. У нее тут же случился инфаркт. Предположили, что Миша покончил жизнь самоубийством. В это никто из знавших его не поверил. Но следствие остановилось на этой версии.

– Почему тогда вы не затеяли частное расследование?

– Я об этом узнал post factum. Уже после обнаружения трупа. Человека я посылал. Он профессионал, из бывших следователей. Там та же картина: с чужаком ни слова. Одно предположение он все-таки высказал: в городе все знают, как произошло преступление, но покрывают кого-то своего.

– И вы на этом остановились?

– А что мне оставалось? Послать дюжину бандитов с утюгами и паяльными лампами? Я все-таки пенсионер, а не мафиози.

– Еще один вопрос: вы не связываете исчезновения ваших племянников?

– Это мне не пришло в голову. Исключать нельзя. Бедная Катя…

– Следствие ведется?

– Ведется, и довольно резво. Наверное, Ида подхлестывает. Но покуда раскручивают только мужа. Их вечные разборки ни для кого не секрет.

– И как?

– Ида говорит, он искал Катю два дня, а потом упал духом. Потом его посадили. Ида в его вину не верит.

Хлопнула дверь. Пришли два молодых человека, почтительно поздоровались со стариком; один, Кирилл, Грете кивнул и сел, другой, Руслан, повел себя развязно, сел рядом с ней, пытался приобнять. Обсудили детали поездки. Старик молча слушал, точно так же отмалчивался Кирилл. Руслан говорил безапелляционно, от Гретиных вариантов отмахивался.

– Борис Аркадьевич, предлагаю легенду поменять, – потеряв терпение, сказала, наконец, она. – Вы видите, что мы с Русланом парой не смотримся. Нас ведь друг от друга искрит. Я не пытаюсь им командовать, а вот он, судя по всему, будет. Никто в Утятине не поверит, что мы жених и невеста. И мне нужна свобода маневра.

– Что вы предлагаете?

– Давайте женихом назначим Кирилла. А Руслан будет другом жениха.

– Вообще-то он вам по темпераменту более соответствует…

Руслан всерьез обиделся и пробурчал: «Еще захочет ли Кира с тобой ночевать?», на что Грета ответила «Ночевать все будут в одиночку». Кажется, Руслан всерьез считал, что получил девушку в качестве бонуса.

– Так, прекратили пикировку. Поправка принимается. Командовать никто никем не будет. Вы посланы установить памятник и обеспечить безопасность Маргариты. И осуществлять связь с сыщиками. Как только памятник будет готов, ребята его погрузят в машину, и в тот же вечер вы выезжаете. Памятник и машина – с меня, отпуск за вами, Маргарита.