Читать книгу Утятинский демон. Книга вторая - Евгения Черноусова - Страница 4

Когда вся компания ввалилась в отделение, там стало тесно. Беляков еще пытался хорохориться, но тут уже вес его был не тот. Тем не менее, он скомандовал: «В обезьянник!», и дежурный загремел ключами.

– Будет тебе обезьянник, вражина! – взвизгнула Таня и бросилась на дежурного. – Где начальник?

– Татьяна Ивановна, обязанности начальника на время отпуска исполняет заместитель по оперативной работе, Иван Иванович Шеметов, – можно сказать, отрапортовал дежурный. И с облегчением перевел дух, когда Таня понеслась по коридору, стуча каблуками и выкрикивая на ходу: «Будут вам и начальники, и заместители!». Где-то в конце коридора стукнула дверь и голос затих.

Дежурный не спеша ковырялся в замке, явно тянул время. Зазвонил телефон. Он метнулся к окошку, схватил трубку и по парадному отрапортовал: «Дежурный по Утятинскому отделению старший лейтенант Васильев!» Выслушал голос в трубке, так же бодро сказал «Есть!» и, повернувшись к задержанным и задержавшим, уже другим тоном, ленивым, произнес:

– Пройдите в кабинет к Шеметову.

В кабинете сидел какой-то неопределенного возраста мужик, над которым нависала с угрожающим видом Таня. Он отклонился, чтобы поглядеть на входящих и сказал:

– Тань, отстань, – и сам засмеялся своей внезапной рифме. Потом сделал серьезное лицо и официальным тоном сказал. – Гражданка Кожевникова, ваше заявление будет рассмотрено в кратчайшие сроки. Только не заслоняйте задержанных, и вообще, сядь ты, ради бога, и помолчи чуток. Так, служивые, вас на кладбище Беляков вызвал? Задержанные сопротивлялись? Нет? Тогда продолжайте несение службы. Теперь Беляков.

Надо отдать должное, Беляков изложил все четко, без вранья. Только выводы получились другие. Если бы Грета сама не была героиней его рассказа, она бы ему поверила.

– Теперь вы. Документы, – он раскрыл по очереди их паспорта, быстро пролистав, и разложил перед собой. – Пурѝт Маргарита Густавовна.

– Пỳрит, – поправила его она.

– Пỳрит, – повторил он. – Что-то знакомое.

– Да я же говорю тебе, – снова зазвенел Танин голосок, – ее родственницы…

– Татьяна Ивановна, замолчите, а то я за себя не отвечаю, – и потянулся к трубке. Сопя, набрал номер, – Мария Васильевна, здравствуйте. Как ваше драгоценное? А… Да… Хорошо… Ну, конечно… Да бросьте… Так. Я вот по какому вопросу. Вы ведь всех знаете… – длинная пауза и верещание по телефону. – Значит, поможете мне. Вам говорит что-нибудь фамилия Пỳрит? – снова верещание. – А Лѝго? – опять пауза. – Ну, это не наше дело… Да… Мария Васильевна, вы мне очень помогли. Что бы я без вас делал? Я позвоню. Так, граждане, с этим делом разобрались. А памятник-то где?

– В мастерской, – ответил Руслан.

– А на кой?

– Надпись продублировать на другой стороне.

– Вот это правильно. Чтобы соблазна не было у всяких мутных личностей, – глядя на крышку стола, сказал Шеметов. – А кому отдал-то?

– Валентину… как его фамилия, забыл.

– Что-то я такого не знаю. Как выглядит?

– Маленький, толстенький… пузатый.

– Валюшонок! – опять влезла Таня.

– А, Валюшонок. Он же половину букв переврет. Помнишь, Тань, как он выбил «Ленин» вместо Левина?

Таня подскочила:

– Ой, правда! Как же, надо же проверить!

– Ща, – снова к трубке. – Григорий? А где Валюшонок? Ну и сходи, – пауза. – Здоров, мастер. Тебе черный памятник привозили? А что написал? А буквы не пропустишь? А? Ну, молоток! Я бы не догадался. Всё, бывай. – Тане. – Он взял кусок обоев, положил на памятник и обвел надпись. Затем перенес на другую сторону. Ладно, граждане, разобрались. Прошу прощения за причиненные неудобства. Какие у вас планы? Собираетесь здесь задержаться или сразу уедете?

– Вообще-то мы собирались остановиться в гостинице, если места есть, и задержаться недели на две. Пока памятник сделают и вообще… отдохнуть.

– Сразу говорю: мест нет, если заранее не заказали. Поищите частный сектор, хотя и это проблематично. Все-таки июль.

– Я их в Катином доме поселю, – сказала Таня.

– Он вообще-то опечатанным должен быть.

– Ты на дверь печать повесишь, а в окно пацаны будут лазить. Мне племянник поручил за домом глядеть. И вообще, ему деньги нужны. Он же не работает по вашей милости. Квартиранты и за домом приглядят, и денежку ему дадут.

– Ладно, я не против. Все свободны. Маргарита, притормозите. Телефон свой дайте. Я сюда свой вобью. А то мало ли… что-то мне кажется, у вас на нашей территории возможны неприятности. Подстрахуемся. Беляков, задержись.

У окна дежурного Руслан покрутил головой и сказал:

– Первый раз такое вижу. Прям Шемякин суд.

Дежурный хихикнул и тут же сделал суровое лицо. Уже в машине Таня сказала:

– А что ты хотел, дружок. Это же деревня. У нас своих не обижают. А свои-то все. Вот дежурный. Он брата моего троюродного сын. Хоть и не близкая родня, а всё не чужой. Или Шеметов. Он приезжий, да жена его местная. А теща его, Маша, Валерина одноклассница.

– Не одноклассница. В параллельном классе училась.

– И все равно. На танцы вместе ходили. После танцев обжимались.

– Тань, ну что ты придумываешь!

Валера покраснел. Таня захохотала:

– Знаю я вас, кобелей!

Подъехали к дому. Джип стоял во дворе. Пересели на него и доехали до Катиного дома. Он был тут же, на Чирка, рядом с домом Шпильман.

Показав, где что лежит, и пригласив на обед, Таня ушла. Руслан ходил по дому довольный: как же, попали прямо на место преступления. Сразу стал обыскивать дом. Грета поняла, что остановить его невозможно и сказала:

– Я займу террасу, которая во двор выходит. А ты уж постарайся поаккуратнее. А если фотографии найдешь, скажи мне, где лежат. Я потом посмотрю.

– А тебе зачем?

– Хочу знать, как бабка Катя выглядела, когда молодая была.

После позднего обеда у Кожевниковых решили сходить искупаться. Грета сказала:

– Завтра пойдем на пляж, надо все-таки с аборигенами общаться. А сегодня просто сил нет. Здесь на речке окунемся, прямо напротив дома.

– Так на машине, – начал Руслан.

– Выпивал за обедом? Ходи пешком!

– Да что там, «выпивал». Рюмочку.

– Ты слышал, как тут полиция работает? Если своих не обижает, так чужих надо вдвойне штрафовать.

Спустились к воде. Прямо напротив дома под ивой были сооружены мостки. Но на них какая-то женщина полоскала белье. Такой картины Грета не видела уже много лет: везде же водопровод. Но делать нечего. Отступив метров на двадцать выше по течению, она постелила половичок, прихваченный из Катиного дома, и улеглась загорать. Кирилл тоже лег. Руслан нацепил маску и пошел к воде.

Купаться здесь было неудобно. Только вокруг мостков берег полого спускался к воде. Чуть выше по течению река делала изгиб, и берег подмывало. Он обрывался, образуя «ступень» метра в два. А под обрывом вдоль берега тянулась узкая, метра в полтора, песчаная полоска. Руслан спустился по тропинке и нырнул. Грета знала, что на этом месте никто не купался, и немного опасалась, не зацепится ли парень за какую-нибудь корягу. Но услышала шум гребков и успокоилась. И сразу задремала. Но тут же вскинулась от капавшей на нее воды. Хотела заорать «идиот», но увидела испуганное лицо Руслана.

– Что?

– Там… труп…

– Ты серьезно?

– Утопленник. В мешке.

– Если в мешке, то как ты понял, что утопленник?

– Сапоги.

– Руслан, это точно?

– Точнее не бывает. Обвязан веревкой и привязан к грузу.

– Ну что, звоню в полицию?

– А куда деваться?

Кирилл встал и пошел к воде.

– Кирилл, не дури. Ты должен быть сухим.

– Это еще почему?

– Вдвоем утопить человека легче, чем в одиночку… Иван Иванович, вы мне уже понадобились… Хуже некуда. Мы труп нашли… Не знаю… Нет, я его не видела. Руслан в реку нырнул и утопленника обнаружил…Да нет, криминальный. Говорит, в мешке, веревкой обвязан… Какие шутки! С нами тут уже пошутили. Рядом с мостками, что напротив дома… Да, под ивой. Метров двадцать выше по течению… Есть. Тут женщина белье полощет. Если вы сразу приедете, то и ее застанете. Лучше бы ей не говорить, а то она с телефоном… Сама знаю, что умница. Жду.

Через пять минут подъехала полиция. Шеметов подошел к ним:

– А вы что же, не купались? Ты Руслан, да? Ну, показывай, Руслан.

Кирилл двинулся за ними, но его вернули. Шеметов пошел к женщине на мостках, а остальные стали по тропинке спускаться с обрыва. Один из милиционеров разделся, взял у Руслана маску и нырнул. Вынырнул, спросил что-то у Руслана, еще раз нырнул. Вышел на берег. Посовещались. Еще один разделся. Нырнули втроем. Несколько раз всплывали по очереди. За это время часть берега обнесли лентой. От дороги шел мужик с ключами. Снял замок с цепи, держащей одну из лодок у мостков. Двое сели на лодку и подвели ее к месту, где барахтались ныряльщики. Потом что-то гулко плеснуло, и у ее борта появился большой темный тюк. Его отбуксировали к берегу. Руслана развернули и подтолкнули к тропинке. Не дойдя до нее, он согнулся, и его стало рвать. Потом он поднялся к сидящим на траве и рухнул на подстилку. Грета и Кирилл сочувственно молчали. Подошел Шеметов. Грета набросила на Руслана полотенце и сказала:

– Иван Иванович, можно, мы домой пойдем? Если надо что-то написать, в помещении это удобнее будет сделать.

– Конечно, Риточка. Только дождитесь следователя, никуда не уходите пока.

За время, пока вытаскивали утопленника, берег заполнили люди. Они теснились у огораживающей ленты, вытягивали шею, чтобы что-нибудь разглядеть. Пока Руслан одевался, он немного пришел в себя. Когда Шеметов отошел, он шепнул: «Не Катя».

– Точно?

– Мужик. Говорят, несколько месяцев в воде.

Когда Грета со спутниками шли к дороге, все на них глядели, но с разговорами не приставали. Наверху тоже были люди. На тротуаре стояла Таня с несколькими женщинами, среди которых были Таисия и Лена Шпильман. Таня их перехватила:

– Грета, бедненькая. Испугалась?

– Да я и не видела ничего. Его Руслан нашел.

– Его? Это не Катя?

– Нет, мужчина. Говорят, несколько месяцев в воде. Мы пойдем, Татьяна Ивановна? Руслану переодеться надо.

– Да, Греточка, конечно. Только вот… познакомься, это Елена Карловна, подруга детства твоей тети и Таисия Андреевна, тоже подруга.

– Очень приятно. Татьяна Ивановна, не будет наглостью, если я соберу гостей в Катином доме?

– Вы же его сняли, почему нет? А может, у нас?

– Я хочу сама принять гостей. Давайте завтра вечером, как удобнее? Часов в шесть? Пригласите, пожалусйста, тех, кто знал Татьяну Ивановну: вас, Таисию Андреевну, Елену Карловну, Елену Игнатьевну, конечно, кого там еще? Если погода не испортится, я во дворе накрою. Сколько там за столом поместится?

– Если из зала стол вытащить, то до двадцати, – сказал окончательно пришедший в себя Руслан.

– Я попозже зайду к вам, когда менты уедут, – сказала Таня. – Идите, ребята, Руслан замерзнет.

– Я вот думаю, не Славка ли это, – сказала доселе молчавшая Шпильман. – Ты уж извини, Руслан, что я о неприятном напоминаю, но в чем он был одет?

– Там не разобрать. Но на ногах сапоги. Такие раньше носили… в войну.

– Славка, – как-то обреченно выдохнула Елена Карловна. – Бедная Наташа. А голова у него на месте?

– Ищут. А вы откуда знаете? – у Руслана округлились глаза.

– Таня перед отъездом сказала, что Славку найдут без головы. Да не гляди ты на меня так, это не я ему голову оторвала.

– Я ему объясню, Елена Карловна, – сказала Грета и потянула Руслана за руку. – Жду вас завтра в шесть.

Отходя, она шепотом сказала:

– Моя тетка перед смертью приезжала сюда, и ей приснился вещий сон. Она видела этого деда Славку, идущего по дороге без головы. Это факт широко известный, так что не греши на старушку.

– А тетка твоя не могла его убить?

– Картина Репина «Приплыли». Я же тебе сказала: перед смертью.

– Если дед был неважный, так может, она решила напоследок доброе дело сделать.

– Для доброго дела еще силы нужны.

– А, ты в этом смысле.

Чтобы успокоить нервы, Грета взялась за пылесос. Постепенно неприятные воспоминания о сегодняшних событиях притупились, и она даже стала напевать. Когда она домывала третье окно, то, сидя на подоконнике, пела уже в полный голос, забыв, что в доме не одна:

И в час последнего прощанья

Прости невольный мой обман.

Дадим друг другу обещанье,

Что будет кратким расставанье,

Как этот утренний туман.

– Какие тут таланты открываются! – с издевкой, как показалось, сказал Руслан, заглядывая в дверь. Грета не смутилась. В общем-то, его мнение насчет ее вокальных данных ее не особенно волновало. Поэтому она просто сказала:

– Прости, я забыла, что не одна.

Зато Руслан неожиданно смутился. Он стал неловко оправдываться, что ему действительно понравилось ее пение. На их голоса вышел из кухни Кирилл. И Грета стала рассказывать им легенду об утятинском демоне, а потом и о сне на заводской остановке. Увлекшись, она чуть не перешла на рассказ от первого лица.

– Это же только сон, – сказал Кирилл.

– Но где!

– Что где?

– Ты помнишь, что «заказанного» можно вернуть с перекрестка трех дорог? А что такое перекресток трех дорог? Да просто дорога с ответвлением!

– Нет, – вмешался Руслан. – Это будут две дороги.

– Встань на этот перекресток. Отсюда ты можешь пойти в трех направлениях: в Утятин, в Васильевку и на кладбище. Получается перекресток трех дорог. Или, по правилам дорожного движения, трехсторонний перекресток. Здесь и стояла моя тетя, когда мимо нее прошли эти обреченные. Одну из них она остановила. И, может быть, до конца жизни мучилась, что не остановила остальных. Хотя бы детей.

– И сколько человек можно двумя руками удержать? – снова вступил в разговор Кирилл. – Нет, если рассматривать это дело с рациональной точки зрения, то ее действия оптимальны. Алкоголик Макар; беспризорные дети и злобная бабка, ведущие асоциальный образ жизни; дед, который тиранит своих родных. И молодая женщина, ждущая ребенка. Кстати, а ребенок-то выжил?

– Жива девочка, – ответил бесшумно возникший в дверном проеме Шеметов. За спиной его маячил еще один мужик, с папочкой под мышкой. – Танечкой назвали. В честь вашей тетушки, надо полагать.

– Ну, они-то о её сне не слыхивали.

– Тут такое дело… Лида ведь в том котловане не то спала, не то бредила. И в этом бреду ее кто-то позвал «Таня!» и вывел на дорогу. Получается, у них общий сон.

– Ну, вы ваще! – выдохнул Руслан. – Общий сон, общий бред. Это гриппом вместе болеют, а с ума сходят поодиночке.

– А ты, милок, поживи в Утятине. Вместе с нами бредить начнешь. Так, значит, Лидочку демону заказали. Милая девочка, никому не мешала… кроме свекрови. Ну, ничего, теперь этот демон у нее в доме поселился. Сынок-то ее, почитай, каждый день колотит.

– А как же Лидочка? – вмешалась Грета. – Как она с ребенком в такой обстановке?

– А они ее из областной детской больницы, где новорожденного ребенка дохаживали, забрать забыли. Ну, больнице она, конечно, тоже не нужна, так что ее на «скорой» домой доставили. А там муж пьяный и бабка злая. Она сразу к соседке, к Нинке… та ей тетка. Нинка матери позвонила. Бабки ее и приютили.

– Таисия?

– Ну да, Таисия ей бабка двоюродная.

– А Прасковья Петровна ее не съела?

– А она ей прабабка.

– И что, Лида с мужем больше не общается?

– Пыталась. Он к ним пришел, они его приняли. Но до первой пьянки. Он на нее руку поднял. Тут Таисия и бабка Паша взяли в руки лопаты. Да так его отходили!

– Он что, в милицию заявил?

– Ну да. Пришел пьяный и с разбитой рожей. Рука висит. Весь в соплях.

– И что?

– Что-что. Пятнадцать суток административный арест.

– Бабкам?!

– Каким бабкам? Ему.

– За что?

– За хулиганство.

Помолчали. Потом спутник Шеметова быстренько опросил всех троих, дал расписаться в протоколах и откланялся. Шеметов на прощание сказал:

– Жаль, что не был знаком с вашей тетушкой. Она бы всех злодеев наших во сне разглядела и показатели бы мне улучшила.

С тем и ушел.