Читать книгу Tervist, рыбка - Евгения Дмитриевна Ерёменко - Страница 5

(Лувр)

Прошедшим утром улицы Таллинна заливал дождь. Холодный, грубый и частый. Порывистый ветер выворачивал зонты, ломал спицы. Паром из Стокгольма прибывал в терминал D некогда Ревельского порта ровно в 11:00 по местному времени. Мы, две русские девушки, знавшие друг друга больше 20 лет, решили, что погода не помешает нам провести с толком несколько часов наедине со старинным эстонским городом.

Мы медленно шли от пристани в сторону центральной части Таллина.

Лора остановилась, чтобы достать и выкурить электронную сигарету. Закончив, она поставила свой рюкзак на невысокий бордюр. Густые, волнистые из-за влажности, почти чёрные пряди падали ей на лицо, когда она с усилием старалась уложить весь свой скарб в рюкзак. Ей каждый раз приходилось низко наклоняться, периодически неловко одёргивая заднюю часть подола короткой юбки, доставая из рюкзака и убирая в него то бутылку воды, то электронную сигарету, как сейчас, то блеск для губ или оплаченный на сутки абонемент на проезд в общественном транспорте. «Электронку» она не рисковала носить в небольшой сумочке через плечо. Она боялась, что аккумулятор взорвётся и обожжёт её светлую кожу.

Сколько себя помню, Лора всегда была впечатлительной девушкой. Однажды во втором классе в солнечную субботу я зашла за ней, чтобы позвать гулять, но мы весь день просидели в предбаннике около двери в квартиру. Соседка рассказала накануне вечером её маме о цыганах, которые приводили на детскую площадку в их двор своих босых и смешливых мальчиков и девочек. Лора восприняла этот досужий разговор как предостережение. Она очень боялась цыган, потому что знала – цыгане крадут детей. И те, вчерашние, дети, наверняка, были краденными.

Теперь малышка выросла и стала бояться электронных сигарет. Страх появился после того, как она увидела в новостной ленте статью о мужчине, который получил ожоги. Литий-ионный аккумулятор его девайса взорвался во внутреннем кармане. В той заметке с фотографиями было и видео: человек сидел на лавке, затем растерянно опустил голову, посмотрел себе на грудь и немедленно схватился за ткань бежевой куртки. Он смог расстегнуть пластиковую молнию примерно до середины – ниже пламя расплавило её за считанные секунды. Дальнейшие попытки раздеться оказались тщетны. Он попытался снять куртку через голову, вытряхнуть горящую сигарету из внутреннего кармана, но ничего не получалось. Густое облако едкого дыма не давало мужчине дышать. Он упал на землю и стал биться руками и ногами об асфальт. Пламя прожигало синтетическую одежду, «съедало» кожу. Мимо шли люди. Парень в чёрном капюшоне изменил траекторию движения, увидев бьющегося, по его мнению, в припадке мужчину. Двое школьниц с цветными рюкзаками вовсе не смотрели в сторону пострадавшего.

Детки растут – страхи меняются. Бросать курить Лора не планировала, а кроме литий-ионных аккумуляторов стала бояться еще и людского безразличия – при смешивании получалась разочаровывающая в заботе о ближнем смесь и ожоги третьей степени.

Рюкзак был явно мал для имеющегося количества бьюти-средств, пары обуви на высоком каблуке, нескольких платьев, выпрямителя и трёх пар запасных колготок. Молния расходилась. Лора переступала с ноги на ногу и притопывала гладкой подошвой тёмно-синих лоферов. От идеи надеть "каблуки" по прибытии в Таллинн она отказалось не из-за брусчатки и каменного мощения улочек. Таллинн был не последней точкой её путешествия. Лишнюю пару обуви Лора везла не для него.

Вечером подруга планировала улететь в Париж, где её ждал друг. Лора не была готова мириться с имеющимися у него дурными, как оказалось, пристрастиями. Даже если его зависимости были чуть менее взрывоопасными, чем её. Поэтому их связывала только дружба, которая становилась крепче и глубже после совместного употребления алкоголя – отличного посредника при общении и неотъемлемого атрибута в жизни французского друга.

Они познакомились, как водится, в интернете. Всегда радостно от того, что сеть не знает границ и визового кодекса. Его мать, наполовину француженка, жила в Нанте. Она питалась энергией внутренних событий русской диаспоры департамента Атлантическая Луара. Оттого ужасно худой. Жизнь в Нанте не била ключом, и публика время от времени начинала откровенно скучать.

 Лора толком не знала, как друг оказался в Париже, но она умела делать выводы: по её ощущением, и, исходя из полученной от него информации, в его жизни не было никакого другого города, кроме того, где жила мать. И признаков другой женщины, кроме тощей пожилой француженки, тоже не обнаруживалось.

Он не был мигрантом, как и не страдал от чрезмерной любви к женскому полу. Этих фактов Лоре было достаточно. Она не могла найти объяснение, почему для неё был важен его статус «single». Подруга не исключала, что в один прекрасный день он бросит пить, чтобы сделать ей предложение, которое она всё-таки примет.

Своим знакомым, в том числе и мне, она всегда описывала его внешность, почему-то используя сравнения:

– Лицо у́же, чем у чехов. Скулы не такие острые, как у латвийцев. Волосы темнее, чем у австрийцев, но без медного отлива, как у англичан. Глаза серее, чем у скандинавов, но не такие узкие, как у поляков. Фигура менее спортивная, чем у шведов, но не такая коренастая, как у венгров. В зависимости от времени суток его отношение к жизни бывает то больше русским, то больше французским: по утрам ему отчаянно хочется ненавидеть жизнь и жаловаться на погоду и правительство, а ближе к вечеру – вина из лучший виноделен Франции.

Ей нравилось проводить с ним время. Он покупал для неё билеты на самолёты, всегда встречал с цветами и круассанами-полумесяцами без наполнителя. Сперва он бронировал для неё хорошие гостиницы, а затем стал предлагать останавливаться в его двухкомнатной квартире в благополучном районе Парижа, не требуя ничего взамен. Лоре нравилось разглядывать обстановку в ней – очень французскую, чуть менее минималистичную, чем скандинавская, почти такую же претенциозную, как османская. Её особенно привлекала настольная лампа в виде зайца, покрытого позолотой. Передние лапы и голову зверька скрывал глубокого зелёного цвета абажур из бархатистой тяжёлой ткани. Сверху над абажуром торчали распадающиеся в разные стороны длинные уши, а из-под него торчали задние лапки и аккуратный гладенький заячий задок. Лорин друг чокался с маленькими ягодичками, когда она больше не была в состоянии поддерживать компанию.

Часто они ходили есть луковый суп с багетом, игнорируя множество столичных музеев и ни разу не заглянули ни в один из них. Даже в Лувр. Она не хотела, чтобы Париж становился для неё тем же, чем он чаще всего является для большинства людей. В её жизни хватало туристических достопримечательностей, которые не оставляли следов даже в её впечатлительной душе.

Вечерами они выпивали по бокалу вина, вместе – не больше. Много разговаривали. За разговорами он допивал бутылку и наливал себе еще две-три порции виски. После этого быстро ретировался, если успевал, ссылаясь на усталость. Если не успевал, то засыпал в жёлтом кресле в гостиной, совмещённой с кухней, обрывая Лорину фразу храпом или невольным возгласом во сне. Утром просыпался в странной неестественной позе и испытывал боль во всём теле. Обещал себе, что с понедельника пойдет в спортивный зал. Кажется, он в самом деле думал, как и большинство людей, что все его проблемы от спины и мышечных зажимов в шее. Отчасти он был прав.

К полудню он находил в себе силы принять холодный душ. Минеральная вода без газа, которую он замораживал в силиконовых формочках и кидал в виде ледяных кубиков в горячий чай, восполняла недостаток вымытых алкоголем солей и возвращала силы. Он снова был готов выдвигаться на поиски нового места с гладкими светлыми скатертями и луковым супом в меню и разговаривать обо всём на свете.

Она надеялась, что в этот раз он принесёт к трапу букетик белых ландышей.

Наступил май, во Франции праздновали день белого цветка. Короли уже более пятисот лет назад дарили ландыши придворным дамам в честь наступления весны и в знак своего расположения. Лоре хотелось внимания, достойного придворных дам. Будучи настоящим другом, он никогда не обманывал её ожиданий. И вечером по прилёте она получила свои долгожданные ландыши и три круассана в аккуратной коробочке с эмблемой пекарни. Подруга тайно млела и внутренне ликовала, кокетливо убирая непослушные пряди с лица. Конечно, Лора сделала вид, что её недостаточно впечатлил подарок. Друг по-прежнему не ждал ничего взамен, кроме притаившейся в багаже подруги бутылки крепкого ликёра Vanna Tallinn – Лора тоже знала, как угодить хорошему, щедрому человеку. "Жгучесть, деликатная сладость, гармоничное сочетание быстрого опьянения и терпкого послевкусия", – говорил он, благодаря и имея в виду, вероятнее всего, характеристики преподнесённого подарка.

***

Лора вынужденно перетряхивала все свои вещи посреди улицы в очередной раз. Она нервно переступала с ноги на ногу между попытками ухватить разлетающуюся юбку, когда оступилась из-за порыва ветра. Зонт вывернулся и потянул её за собой. Подруга споткнулась о бордюр и оперлась на руку, чтобы избежать падения. Ладонь угодила в грязь. Пара секунд, и она поняла, что придётся снова лезть в рюкзак за влажными салфетками. Грязной рукой.

–Так. Где здесь камера хранения?

Я молча достала из своего рюкзака салфетки для Лоры и вытерла её руку. Помогла ей уложить вещи, не решаясь спросить, почему она взяла одновременно в путешествие выпрямитель для волосы и устройство для их завивки.

Мы развернулись обратно по направлению к паромным терминалам и зашагали вниз с пригорка, подгоняемые тем же сбившем её с ног ветром.