Читать книгу Альтераты: миссия для усопших - Евгения Кретова - Страница 6

Возвращающееся сознание подсказало, что сидит он на полу, в луже чего-то очень зловонного. Он вздохнул, в надежде, что это не то, о чем он подумал.

Напрасно.

То.

Оно самое.

Дерьмовое дерьмо.

Ромка открыл глаза, чертыхаясь и автоматически глядя на циферблат. Двадцать минут второго.

Это длилось четыре минуты.

А кажется, что целая вечность.

– Ромочка, ты жив! – рядом с ним возникло какое-то движение: это из дальнего конца коридора с тазиком и мокрым полотенцем бежала тетя Даша, соседка. – Слава Богу! Ты меня так напугал!

Ромка хотел подскочить, но поскользнулся в луже, и с грохотом растянулся.

– Теть Даш, я сам, я все уберу! – заорал он так, что бедная женщина присела. – Я все уберу! Сам! Только матери ничего не говорите.

– Вот те раз, – всплеснула руками соседка.

– Не трогайте ничего, я все сам, пожалуйста, – он жалобно посмотрел на пожилую женщину. – Теть Даш, пожалуйста.

Она лишь развела руками, с сомнением поглядывая на его бледное лицо.

– Ну, ладно, ванная в конце, по коридору. А я пока чай поставлю, – и суетливо побежала в сторону кухни, что-то бормоча и приговаривая, – совсем замордавали детей своей учебой!..

Она ушла хлопотать, специально не закрыв за собой дверь и то и дело тревожно выглядывая в коридор.

Но Ромка не рассиживался. Он неловко сбросил с себя испачканную рубашку, скрутил ее в комок. Быстро вытер линолеум приготовленной тряпкой. Дошлепал, покачиваясь, до ванны, сменил воду, и вытер все начисто.

– Теть Даш, ванну можно приму? – проорал он, и, услышав что-то одобрительное, закрыл дверь на защелку, разделся и сунул в раковину грязную одежду, белье.

Все тщательно выстирав, он долго отжимал одежду, резко стряхивал с нее облака мелких капель.

Потом аккуратно расправил рубашку, брюки, повесил на батарее, а сам полез в душ.

«Блин. Четыре минуты. С каждым разом всё дольше и дольше», – сокрушенно покачал головой он. От мысли, что когда-нибудь это может дойти до получаса, его передернуло.

В дверь тихонько постучали.

– Да, тёть Даш, я нормально! – крикнул он. – Я уже выхожу.

И резко выключил кран.

– Ромочка, – из-за двери голос соседки совсем походил на старушечий, – я тут одежу тебе сухую приготовила, на ручку двери снаружи приладила, ты ее одень.

– Да я всё выстирал, теть Даш!

– Вот и хорошо, пусть просохнет. Глажанём и оденешь, как новенькое! Иди чаевничать!

«Классная все-таки старушка!»

На кухне его ждал белоснежный сахар в хрустальной сахарнице, старомодные кружки с позолоченным краем, блюдца, большой пирог с ягодой, варенье в маленькой пузатой пиалке. Тетя Даша, видно, внучку в гости ждала, вот и наготовила.

– Теть Даш, ну зачем Вы! – язык сокрушенно причитал от избытка внимания, а желудок подгонял ближе к столу. После приступа он, как обычно, был жутко голоден.

Пока Ромка уплетал пирог и варенье, тетя Даша налила ему крепкого чая и положила в него несколько ложек сахару.

– Не надо! – запротестовал было он, но соседка со знанием дела подняла бровь и поставила кружку перед парнем.

– Рассказывай, – велела она ему. Ромка застыл.

– Чего? Чего рассказывать?

– Давно это у тебя? – она кивнула головой в сторону коридора, хотя и так было ясно, о чем речь.

Ромка положил кусок пирога на место. Вытер руки о полотенце.

– Да, ерунда это, тетя Даша. Даже говорить не о чем! Первый раз такое… Траванулся, небось, шаурмой…

– Не ври! – шепотом сказала соседка, да так, что он шею втянул. – Рассказывай как есть.

«А что ей говорить? Про кожаный индейский ремень, или про круги?»

– Ты наркотики употребляешь? – вместо него начала «угадайку» тетя Даша.

– Нет, вы что! – Ромка показал в доказательство ладони, локти.

– Куришь?

– Нет, не понравилось… Да и не то все это, тетя Даша.

Она с таким внимательным участием на него смотрела. Или пироги эти на него так подействовали. Захотелось рассказать, как есть.

– Не колюсь, не нюхаю, не курю, не пью… Ничего такого.

– Вот верю я тебе, Роман, – вдруг кивнула соседка, – верю. Знаю, отличник. Мать на тебя ненарадуется.

«Ну, на счет матери – не знаю, радости не замечал».

– Не то это все, – проговорил вслух и посмотрел в окно. Мелкий снежок крутился по ту сторону стекла. – Понимаете, это расплата.

– Расплата?

– Да, именно. Я с четырех лет вижу какие-то цифры, знаки, формулы, могу решить любую задачу, разобрать по полочкам любой чертеж. Даже когда еще не понимал ни слова, ни сути задания, безошибочно выдавал ответ. Вот просто знал и все. Ни способов решения, ни механизмов не знал. Даже названия формул не знал. А ответ – пожалуйста, выдавал. Отец, когда еще жив был, проверял.

– Вундеркинд, что ли? – с сомнением уточнила тетя Даша.

– Нет. Вундеркинды знают ответ потому, что много учатся, запоминают, и умеют решать быстрее других. Они понимают, что делают. Это способности, помноженные на тренировку. А у меня просто приходит ответ.

– На блюдечке с голубой каемочкой? – усмехнулась соседка. Ромка усмехнулся за ней следом.

– Почти угадали, – он постучал по лбу указательным пальцем. – Вот здесь, всплывает прозрачная доска, а на ней синим светящимся мелом написано. Только ровно через тридцать шесть минут после сеанса начинается вот такая свистопляска.

Тетя Даша вздохнула и отошла к окну, тоже разглядывая резвящихся малышей.

– Прости, Роман, не верю. Такого не может быть…

– Почему?

– Не может – и все! – отрезала сердобольная соседка и сердито отхлебнула чай.

– Хорошо, давайте докажу!

– И снова начнешь кататься тут у меня по полу?! Нет уж, уволь!

– То есть, Вы все-таки верите?

Тетя Даша шумно вздохнула:

– Ой, не знаю я, Рома! Я ведь тебя помню вот с такого возраста, – она развела ладони сантиметров на пятьдесят, – с рождения тебя помню. И никогда ничего такого не замечала – хороший, вежливый мальчик, иногда чуточку болезненный. А тут ты мне про видения какие-то толкуешь…

– Сколько денег у Вас в кошельке знаете? – неожиданно спросил Ромка. Соседка опешила и смутилась:

– Не знаю… Есть немного. Тебе сколько надо?

– У Вас в кошельке семьсот тридцать два рубля и тринадцать копеек. Проверяйте!

Тетя Даша, поджав губы, достала сумку, вытащила из нее кошелек, и села перед Ромкой за стол – считать.

Она долго перекладывала монеты, несколько раз сбивалась и начинала заново.

– Сколько у Вас получилось?

– Семьсот тридцать два рубля и двенадцать копеек…

– Должно быть тринадцать копеек.

– Ну, значит, ты ошибся, – соседка продолжала удивленно пожимать плечами. Ромка протянул руку к пустому кошельку:

– Разрешите?

– Да, конечно…

Он перевернул кошелек открытым клапаном вниз, слегка встряхнул его. На стол, вопреки его ожиданиям, ничего не выпало. Тогда он заглянул в отделение, в котором обычно хранятся мелкие монеты, и аккуратно провел пальцем по шелковистой подкладке.

В его руках блеснула серебром однокопеечная монета.

– Феноменально, – всплеснула руками соседка. – Как ты угадал? Это прямо фокус какой-то, да?

– Нет, я просто знаю, тетя Даша. Это совсем просто. Вот смотрите еще, – он протянул пожилой женщине телефон, – позвоните своей внучке, Каринке. Она сейчас делает математику, и не может решить задачу, поэтому и не едет к Вам. Задача звучит так: «В зоопарке есть голуби, воробьи, вороны и синицы – всего двадцать тысяч птиц. Синиц на две тысячи четыреста меньше, чем воробьев, ворон в десять раз меньше, чем воробьев, и ворон на четыреста меньше, чем голубей. Сколько голубей, ворон, воробьев и синиц живет в зоопарке?».

Тетя Даша набрала номер внучки.

– Здравствуй, Кариночка!.. Уроки делаешь?.. Математику на каникулы задали! – протянула она и бросила короткий взгляд на Ромку. – И что, сложная задача? Так-так…

По тому, как округлялись ее глаза, Ромка понял: она верит.

– Скажите Карине, что надо решать через уравнение. Ворон икс, воробьев десять икс, голубей икс плюс четыреста, а синиц десять икс минус две тысячи четыреста. Всего двадцать тысяч птиц. Если все правильно посчитает, то ворон у нее окажется тысяча.

Через минуту тетя Даша положила трубку.

– И что, никогда не было сбоев и ошибок?

Ромка отрицательно покачал головой.

– Я все проверяю. Математику и физику я люблю и понимаю, Вы же знаете.

– Учиться тебе надо, Рома. Учиться. Ты сейчас в десятом?

Ромка кивнул.

– Я в техникум хочу. При МГУ. Но мать против…

Тетя Даша похлопала его по руке.

– Я с ней поговорю. Что-нибудь, да придумаем.

Ромка нахмурился:

– Не надо ничего придумывать, теть Даш. Я сам как-нибудь, – От одной мысли, что скажет мать, узнав, как он разоткровенничался с посторонним человеком, все внутри ссохлось. – Не надо ни с кем говорить, ладно?

– Может, я все-таки чем-то смогу помочь?

– Нет, я сам, – он неловко помолчал. – Пойду я, теть Даш. К матери на работу надо ехать, за ключами.

Он тихо встал, и направился к выходу.

Чуткая соседка только печально качала головой, глядя в сутулую спину подростка.

* * *

Подошёл Леркин автобус, она забралась в жарко натопленное нутро, устроилась на свободном сидении, а из головы всё не выходил этот «товарищ». Что-то не отпускало её. Какая-то догадка. Слово, действительно, было ей знакомо.

Она добралась до дома, сбросила куртку…

Вот! Она не слышала это слово! Она его ВИДЕЛА!

Лерка бросилась к серванту с документами. Три дня назад она распаковывала коробку с бумагами: мамины папки, счета за старую квартиру, альбомы с фотографиями… И тонкая красная папка. Мама много раз говорила, что в ней очень важные документы, и Лерка, конечно, засунула любопытный нос внутрь. Вот где она видела этого «товарища»!

Она перелистывала уложенные в тонкие хрустящие файлы документы. Свидетельство о праве собственности на квартиру. «Нет, не то», – Лерка лихорадочно просматривала одинаковые страницы.

Кредитный договор… Банк такой-то, это ясно… Ушакова Светлана Павловна. Это мама…

Вот он! «Договор купли-продажи № 1634. Общество с ограниченной ответственности «КАМРАД» в лице генерального директора Молина Хорхе Эдуардовича, и Ушакова Светлана Павловна»…

Руки Лерки похолодели. Она теперь поняла всё.

Камрад – это фирма-застройщик. Они с мамой купили у них квартиру в доме, построенном на месте сгоревшего жилища Татьяны Селивёрстовой. Камрад – это прозвище человека, которого так боится «Василий», которому он «отдал всё, все материалы и фотографии».

Девушка включила ноутбук. Голубой экран быстро откликнулся, выйдя из режима сна.

Она набрала фразу, которая должна была ответить на последний оставшийся вопрос.

«ООО «Камрад», генеральный директор».

Мгновенно загрузился официальный сайт фирмы. Текущие стройки, завершённые объекты, фотографии, награды и сертификаты.

Лера выбрала вкладку «О компании».

С большой фотографии на неё уставилось лицо довольно полного человека, почти лысого, с тяжёлым взглядом и улыбкой бульдога.

Подпись гласила, что это Молина Хорхе Эдуардович, генеральный директор ООО «Камрад», тот человек, что криво ухмылялся, глядя на дымящиеся руины дома Татьяны Селивёрстовой. Тот, кого ей нужно найти.

Лера взглянула на адрес фирмы… Хрусталёва, 27, 1 подъезд.

Это их дом. Они держат офис в этом же доме.

Лерка выдохнула.

Она взяла белого медвежонка и вышла из квартиры.

Ещё через пятнадцать минут она уже стояла в офисе ООО «Камрад» перед шикарной секретаршей. Там уже отмечали старый Новый год. Через огромные матово-чёрные двери конференц-зала прорывались ароматы застолья: гремучая смесь салатов, майонеза, копчёного мяса, рыбы и шампанского.

– Шефа нет, – ухмыльнулась секретарша, глядя на Леркиного белоснежного медвежонка, – но я всё передам, не волнуйтесь, девушка.

А Лерка больше и не волновалась.

Она шла через пустынный двор дома с панорамными окнами, шикарного, в котором многие лишь мечтают иметь крохотный кусочек комфорта, а Эмми Ли шептала в наушниках:

Говорят, никакие деньги не стоят жизни.

Врут.

Говорят, деньги не пахнут.

Врут.

Деньги пахнут. Ещё как. Воняют кровью и потом. Лёгкие деньги – кровью, трудовые – потом.

За каждой бумажкой – чья-то судьба. За каждой монетой – свобода. И никто по-настоящему не свободен.

Мы свободны только в выборе своей зависимости, так, кажется?

В этом плане Лерка теперь совершенно свободна.

– Лер, ты чего? Ты куда ходила, больная же!.. – мама вернулась с работы раньше, в недоумении складывая в папку разбросанные по столу файлы с документами. Нарядная ёлка разноцветно подмигивала в углу.

– Мам, мы можем вернуться в нашу старую квартиру? Прямо сейчас? А?

* * *

Уже подходя к кладбищу, Лерка заглянула в павильон, где торговали цветами. Она хотела купить настоящие живые цветы. И маленькую игрушку.

На входе стоял стеллаж со свежей прессой.

В глаза сразу бросилась огромная, на всю первую страницу, фотография крупного мужчины, лысоватого, с тяжёлым самоуверенным взглядом. Сердце оборвалось: на неё смотрел Молина Хорхе Эдуардович.

Лерка схватила газету, с первых слов заголовка поняв, о чём статья.

«Трагическая смерть руководителя крупной строительной компании. Пожар после корпоратива».

Девушка оплатила покупку и медленно пошла в сторону калитки, на ходу просматривая статью.

«…По информации следственных органов, причина пожара пока не установлена. Известно, что дом, в котором расположился офис ООО «Камрад», сдан застройщиком в начале прошлого года. Претензий и замечаний в процессе госприёмки не выявлено.

Пожар разгорелся между двумя и тремя часами ночи в кабинете генерального директора. Возможно, причиной возгорания стала непотушенная сигарета».

Лера точно знала, куда идти, словно бывала здесь много раз. Аккуратные ряды крестов. Украшенные неестественно яркими цветами тёмные оградки, обелиски, прикрытые от любопытных глаз заиндевевшими берёзками или пушистыми елями. Вид торжественный и печальный

Вот она, тёмная оградка. Только за ней пять каменных плит: молодая, улыбающаяся женщина, мальчик-подросток, смешливая девочка, крошка в кружевном чепчике, погибшие одной смертью в одну ночь, и рядом с ними худощавый мужчина, не выживший без них.

Татьяна, Артём, Маргарита, Алёна и Павел.

Порванная в клочья судьба.

Лера стряхнула иней с побелевших табличек, присела на скамейку рядом с могилой Татьяны, положила на гранитную плиту газету и цветы.

– Татьяна, здравствуйте. Не знаю, слышите ли Вы меня теперь. Ведь я сделала то, о чём Вы меня просили, и Вы добились того, что хотели. Наверное, Вам не зачем здесь больше находиться… Знаете, мне очень жаль, что с вами так произошло. Правда.

Она встала, положила игрушку на могилу Алёны Селивёрстовой, ещё раз взглянула на детское наивное личико, ручки, прижимающие к себе… белоснежного медвежонка… того самого…

– Выходит, это её медвежонок, Алёны? Его не принесли на пожарище?

У Леры внутри всё похолодело. И нашёлся ответ на вопрос, бившийся в мозгу.

– Ладно, Татьяна, – выдохнула, наконец, она, – если ты меня слышишь, то я освобождаю тебя от обещания, данного мне… ну, в том плане, что больше ко мне никого не пускать. Если есть кто-то ещё рядом с тобой, кому я могу помочь… то, валяйте…

По позвоночнику полился тонкий холодок. Словно апрельский сквозняк пробрался под куртку.

Лерка закрыла глаза и приготовилась.