Читать книгу Дачница для сбежавшего олигарха - Евгения Мэйз - Страница 8

– Пахнет вкусно.

Таня кивнула, тщетно пытаясь справиться с ноутбуком. Вместо черного экрана появился голубой, который отсчитывал проценты выполненных обновлений. Это была плата за все отложенные предложения, и теперь она уже ничего с этим поделать не могла. Если только попробовать вырубить комп и вынуть батарею, подождать и, не приведи Бог, сломать технику. Чинить ее теперь некому.

«Можно подумать, раньше было кому?!» – усмехнулось внутреннее «Я».

Таня не могла не согласиться с ним. Муж носил гордое название айтишника, покорял вершины высоких технологий, а вот починить полетевшую клавиатуру так и не смог. Так и пришлось Тане довольствоваться съемной, а теперь усмехаться и гадать, как давно (может тогда?) начались его походы налево, раз он стал отказывать в таких элементарных вещах.

– Если почистите картошки, то будет еще вкуснее, – откликнулась она, решаясь на то, чтобы выключить ноутбук через кнопку.

Открытые документы уже будет не восстановить. У нее все как-то руки не доходили включить автосохранение, и вот теперь ей остается надеяться на то, что она все-таки нажала на иконку дискеты на автомате, не обратив на это совершенно никакого внимания.

– Что-то случилось?

Она качнула подбородком, поднявшись из-за стола.

– Ничего страшного. – Она показала глазами на продуктовую корзинку, вынесенную из какого-то супермаркета, в которой покоился пакет с коричневыми клубнями. – Пришло время обновлений.

Переодевшийся олигарх не стал проще. Одежда, к не малому облегчению Тани, была ему в пору, но только теперь в темно-зеленых штанах с многочисленными карманами и серой футболке с флагом неизвестного ей государства он стал похож на прибывшего на побывку американского генерала. Короткая стрижка лишь подчеркивала этот образ.

– Можно на «ты».

К кому она обращалась подобным образом? К родным, близким и друзьям. Он не под одну категорию не подходил, особенно после распекания у калитки и на крыльце.

– Вы мне одежду и белье покупаете, – продолжал настаивать тот. – Тут сам Бог велел.

Флирт в данном случае ничего не значил. Ей не нужно быть чьим-то завоеванием, галочкой в воображаемом блокноте, объектом снятие стресса или развлечением на время ссылки.

– У вас наверняка есть те, кто занимается этим за деньги, но вы не позволяете обращаться к себе подобным образом.

Таня выложила картошку в мойку, вымыла руки и оказалась в ловушке. Она попала в угол между кирпичной стенкой печи, мойкой и плитой. Выход из западни был только один, но только теперь его занимал «генерал».

– С чего вы взяли, что я могу себе позволить таких людей?

Он не зажал ее и даже не подавлял. Он как бы это сказать… Захватил ее, чтобы она не делась никуда и смотрела в глаза. В груди Таньки что-то предательски ёкнуло, но и рассердило. Трюки, отработанные на секретарях, с ней не пройдут.

– Не надо играть со мной в эти игры, Олег Батькович.

– Константинович, – поправил он, скользя взглядом по ее лицу.

Таня отодвинула его от себя, выскользнула в крошечный коридор, путь из которого вел в еще более тесный угол со стиральной машинкой и советского вида буфетом, ее спальню и на улицу.

– Ваша одежда, смартфон и даже мелкие купюры говорят сами за себя.

Ей с того момента, как ввели новые банкноты крупного номинала, удалось подержать такую единожды, а сегодня второй раз, а та, что он дал ей, была новехонькая, хрустящая, пахнущая фабрикой Гознака. Ее даже проверили в универмаге, надыбав где-то машинку с ультрафиолетовой лампой.

– Так что почистите картошку, пожалуйста. Олигархи ведь это умеют?

Глаза мужчины потемнели, он повел подбородком в сторону, словно говоря, что едкое в ее сторону, но вместо этого спросил:

– А покрутиться?

Таня улыбнулась, в этот раз быстро поняв, к чему он клонит.

– Вы невозможны, – проговорила она, прежде чем выскользнуть на улицу к разместившимся под дверьми котам. – Придется звать соседа или еще кого, а мне этого ужасно не хочется.

– Ведьма! – донеслось ей вслед, прежде чем дверь отрезала звуки кухни, но окна оставили картинку провожающего ее взглядом мужчины. Он качал головой глядя на нее.

Та провозилась на улице добрых пятнадцать минут, выискивая, а потом вытаскивая подвесные клумбы, что должны были приютить клубни купленных гиацинтов.

– Давай помогу?

Сосед не спрашивал ее, а скорее ставил в известность, забрал у нее из рук продолговатые клумбы и унес их в дом. Настал черед Тани качать головой, и так поспешно, чтобы тот не оглянулся и не увидел ее изумления в окне.

Она не должна расслабляться.

Это всего лишь маленькие знаки внимания, в том числе то, что он хвалит ее филейные части. Так часто бывает, когда, изголодавшись по чему-то, подобрав осколки разбитого сердца и из желания отомстить, ты видишь ухаживания и признаки чего-то большего там, где их нет. Вот и он просто шутит, а уж то, что владеет мужским шармом, так и вовсе не виноват.

***

Олег

– Выходит, что я начистил картошку только себе? – Он отложил вилку, в очередной раз взглянув на девушку напротив.

Простой и вкусный, а главное горячий ужин был тем, что надо в конце непростого дня. Мышцы приятно ныли, дав понять, что они еще на месте и не атрофировались от постоянных поездок в авто. Даже походы в тренажерный зал не давали тех ощущений, что были в теле на данный момент.

– Видимо, да. – Женщина напротив отодвинула от себя крохотную пиалу и улыбнулась одними глазами, вновь окрасившимися в цвет весенней листвы. – Зато как много и все ваше.

– Я не обжора, – ответил Олег, посмотрев на пустую, почти вылизанную тарелку. – Даже если сейчас кажется иначе.

– Я верю вам. – Она поднялась из-за стола. – Физический труд требует больших калорий, чем интеллектуальный.

Олег не хотел, чтобы она уходила и продолжила заниматься делами. Он уже и не помнит, когда сидел вот так за столом, в приятной компании и в полном покое, несмотря на одолевшие за пределами стен неприятности.

– Не уходите, посидите со мной еще чуть-чуть, – попросил он ее внезапно.

Рестораны и изыски, творимые нанятым поваром, не давали ощущения уюта, а теперь, как он понял, и ощущения дома. Лера (любовница) не готовила, максимум варила кофе и делала бутерброды с шоколадной пастой, а вот так, чтобы она ждала его, перед этим наготовив борща – никогда. Обычно они шли куда-то или ели то, что наготовил Виктор.

– Нет.

Рыжая выскользнула из-за стола, взмахнув волосами, забранными в высокий хвост. Вообще, она выглядела уставшей, но при этом была безумно хороша. Разрумянившаяся, с блестящими глазами и улыбкой, что освещала ее лицо, вытаскивая наружу таящийся в душе свет.

– Уберу посуду, налью нам чаю, а потом вернусь к вам. Вы согласны подождать меня так долго?

Олег кивнул, но подумал о том, что с удовольствием усадил бы ее к себе на колени, а потом поцеловал, завершив день куда более логичным образом, чем распитие чая, пусть даже и в такой приятной компании.

Но этого делать было нельзя.

Таня много рассказывала о сыне и совсем ничего не говорила о муже. Она ни разу не упомянула его имя в этих рассказах, хотя, по логике вещей, тот должен был принимать участие в воспитании ребенка, совместном времяпрепровождении. Его не было. Совсем. Не то, чтобы Олега не устраивало это обстоятельство… Слушать рассказы о мужиках, привлекающих его женщин, никогда не входило в сферу его интересов. Но конкретно это дало основательную пищу для размышлений. Что-то случилось в их семье. Ее осторожность и дистанция тому подтверждение.

– Если только так, – проговорил Олег, мельком взглянув в появившееся перед глазами декольте. – Учтите, вам не удастся скрыться.

Он поднялся следом за ней, забрал из ее рук тарелки и направился к мойке.

– О! – протянула она, с таким удивлением, что он обернулся и увидел изображенную яркими губами букву. – Вы что делаете?

Олег мыл посуду. Две тарелки, две ложки и зеленая доска из «Ikea», на которой еще сохранились остатки мелко порубленной зелени. Ему надо было чем-то занять себя, а не думать о ней в эротическом ключе.

– Даже не попросите покрутиться?

– Если только вы сами этого захотите.

Он еще раз оглядел ее, задержав внимание на обтянутых джинсами бедрах, но она только цокнула в ответ и отвернулась, едва взявшись за чайник. Олег продолжал мыть, не глядя на посуду, а на открывшуюся картинку. Если Бог создает прекрасное, то этим стоит любоваться. Иначе зачем?

– Где вы научились чистить картошку?

Олега повеселил этот вопрос.

– Думаете, обеспеченные люди совсем не приспособлены к жизни?

Татьяна в ответ подавилась смешком, и он понял, о чем именно она подумала. Чертов соус!

– Еда предназначены для того, чтобы ее есть, а не плюхать на лицо.

– А я и не плюхаю, а наношу, – откликнулась она, повернувшись.

Олег даже не подумал, чтобы отвезти взгляд. Он давно уже не мальчишка и не стесняется выражать свой интерес самым прямым и бескомпромиссным образом.

– В следующий раз поедем в город вместе, и вы купите нормальные средства по уходу.

– И стану пугать вас своим видом? В них ведь расхаживать надо, а я практически всегда под вашим присмотром. Бу-у-у! – сказала она напоследок и вернулась на свое место.

Это шкодливое «бу-у-у» позабавило его и рассеяло заботы настоящего. Хотелось быть здесь и сейчас, не размышлять о проблемах, не искать виноватых, не думать о том, что скоро придется возвращаться обратно.

– А как вы управлялись с теми?

– Пока была в душе, – ответила она просто. – Наносишь и занимаешься всем остальным, с тканью такое не пройдет.

Олег покачал головой. Как разговор о пресной субстанции вдруг взял и свернул к яркому образу принимающей душ женщины?

– Я служил в армии и, как и все, бывал на кухне, – ответил он на ее прошлый вопрос, выключив воду и протерев мойку губкой, выбросил ее в висящий на крючке пакет с мусором. – Ну и вопреки вашим представлениям обо мне, я родился не с золотой ложкой в руке.

Стоило отвлечься и подумать о чем-то менее сексуальном, иначе не далеко до банальных домогательств или юношеского пробуждения в мокрых трусах.

– И кем же были ваши родители?

– Мама была учительницей. Отец работал гравировщиком в АлРоса. Когда он умер, мы переехали к родне в Москву. Мама всегда считала, что Якутия – не то место, где стоит растить детей, но хорошие заработки отца удерживали их в Мирном.

Он рассказал ей все. О переезде. О крошечной кладковке, в которой они жили, пока матери не удалось устроиться дворничихой и урвать причитающуюся (по тогдашним временам) квартиру над каморкой с инвентарем. О своем увлечении радиоаппаратурой, а потом сменившей ее компьютерной техникой. Об окончании школы, о поступлении в институт, о работе на заводе в чине «принеси-подай» и о перестройке, даже о работе на рынке и «толкании» левого товара из-под прилавка, первом салоне сотовой связи, отжавших его бандитах, заплативших за перспективный бизнес неплохие, но все же малые (как он понимает сейчас) деньги.

– Одно время так и было – я начинал дело, развивал его и продавал тем, кто был заинтересован в этом.

– Таких было много?

– Бандиты тоже люди, и не все они тупые. Они быстро схватывали, что к чему. Не меньше моего, а где-то и больше видели перспективы развития.

Она слушала его. Действительно слушала, а не витала в облаках с отсутствующим взглядом, чтобы во время паузы спросить, а можно ли взять его карту или когда же он решит проблему с личным транспортом. Лерка была не большого ума, но при том, что от нее требовалось, много и не надо было. Вот только запросто рассказать ей все Олег не мог, потому что знал, что не получит в ответ ничего взамен.

А Таня…

Она спрашивала его. Ее не интересовало то время, которое она пережила, будучи подростком, находясь под заботливым крылом родителей, ей хотелось узнать его путь к успеху, и в том не было никакой корысти, потому что красть из того опыта, использовать его себе на пользу уже было не то, чтобы невозможно, а во многом старо.

– Вместо того чтобы артачиться и быть найденным в канаве с пробитой головой, я соглашался на эти предложения. Так, кстати говоря, оброс связями.

– И? Как же вы стали тем, кто есть сейчас?

– Ты ведь не знаешь, кто я?

Женщина качала головой, потягивая чай из высокой кружки, за время его рассказа то и дело прячась за ней, чтобы скрыть улыбку на какие-то забавные моменты.

– Нет. Давайте побудем попутчиками? Как в поезде.

Предложение не было «прекрасным», оно уже предполагало, что через какое-то время кто-то исчезнет, выйдя на нужной ему станции, но продолжить рассказ хотелось. Олег понял, что очарован ее неподдельным вниманием и каким-то нетерпением узнать, что было дальше.

– Когда умерла мама, – Олег вспомнил ее последний взгляд, когда она провожала его на работу, – меня уже ничего не держало в столице.

Он собрал сбережения и уехал в Японию. Новое место, условия, быт и народ смогли смягчить горечь утраты.

– Вот так просто? А как же…

Ее изумление было велико, несмотря на набежавшую на лицо мрачную тень при упоминании смерти родительницы. Он был уверен, что она подумала о чем-то таком, но применимо к себе. Олег подобрал кружку и откинулся назад, разглядывая рыжую.

– Язык? Что вы там делали и как долго прожили? Где? На что?

– У меня врожденная способность к языкам. На тот момент я говорил на английском, а через год уже сносно владел японским. Тогда все было не так сложно и муторно, как сейчас. Хотя и сейчас тоже.

Таня только губы нахмурила и покачала головой.

– Сейчас каждый хочет жить где-то. Одних это не устраивает, а за границей… Там тоже живут не дураки.

В этом она права. Ему понравился ее ответ, как верно она все подметила, не став возмущаться, прибедняться и занудствовать, расписывая современные реалии. Олег видел трудности и так. У него были деньги, чтобы решить проблемы в мгновение ока, но у него были и глаза, чтобы понять, как система все больше и больше обрастает бородавками бюрократии.

– Я устроился на местный завод радиоэлектроники, проработав на нем год. Снимал квартиру.

Затем он сменил место работы и стал трудиться на сборке компьютеров. Японцы ценят трудоспособность, а Березин – знания. Он учился у них, потом у американцев, в итоге вернулся в Москву с неплохими для их страны сбережениями, подобрал еще некому непонятный интернет с толком не развитой системой провайдеров и хостинга. Так началось его восхождение, борьба с конкуренцией, порой не всегда честными способами. Но это Россия, детка, как любит повторять нынешняя молодежь, и по-другому здесь нельзя.