Читать книгу Перевернутый мир - Евгения Михайлова - Страница 8

Валерий, конечно, в реальной жизни всегда немного посторонний, но конкретного знания у него немало в самых разных областях. Сценаристы ему приносят свою фантазию, сюжет, цель и общую мысль, а достоверность в деталях – забота режиссера. Он всегда должен знать больше сценариста. Успех в его уверенности. Для кино Валерий интересовался психологией на ее самом профессиональном уровне, криминалистикой, реальным положением вещей в поле событий. После беседы с Арсением он возвращался домой с тягостным чувством предопределенности. Вся правоохранительная рать похоронила правду о ловушке и расправе над своим, нужным и сильным человеком. Им оказалось удобнее всего замуровать его в инвалидное кресле между стенами. Чего тогда можно ждать от расследования нападения на обычную девушку? Валерий просто слышал самый универсальный и подлый довод: вы представляете себе, сколько хулиганов за день нападают на девушек, которые возвращаются пешком от метро домой? Тем более поздно вечером. Мы, конечно, ищем, но… И не возразишь. И отмести этот простой вариант невозможно. Это случайность. Скотам было все равно, на какую девушку напасть. Цель – то ли изнасиловать, то ли ограбить, но помешал свидетель. И, возможно, им всем лучше забыть о прискорбном случае навсегда, оттащить Катю даже от воспоминаний. Вряд ли повторение возможно.

Он очень постарался успокоить себя, но тревожная мысль помешала: почему они ее оскорбляли, за что угрожали… Катя ему может не повторить их слов, но Арсений и следователь, наверное, знают.

Валерий медленно прошел двор, посмотрел на освещенные окна квартиры. Как бы ему хотелось, чтобы жена и сын уже спали, но в их доме всегда поздняя жизнь.

Из кухни пахло чем-то жареным. В гостиной сидел в кресле Коля в своей любимой позе – ноги на журнальном столе, на коленях ноутбук, смотрит одновременно в него и на плоский прямоугольник телевизора на стене. На этот стол Алиса обычно ставит ему ужин. Валерий с женой едят за другим столом. Алиса как педагог считает, что общность семьи может иметь разные, и демократичные, и скрытые, формы. Пусть все занимаются своими делами, пусть даже не общаются, но они сохранили главную традицию общих ужинов. «Нет для людей ничего важнее еды, – говорит Алиса. – И нет ничего более домашнего, сближающего». Валерий не спорит, ничего не исключает и старательно скрывает, как ему хочется взять тарелку и уйти к себе. Семейная общность – это, конечно, неплохо, но контакт с самим собой, время размышлений и поисков ответов на самые острые вопросы важнее.

Коля так увлеченно смотрел на монитор, что, кажется, не заметил отца. Впрочем, здороваться-прощаться с родственниками, живущими рядом, он считал нелепостью. По телевизору громко что-то обсуждали неприятные и неестественные голоса. Валерий взял с Колиного столика пульт и выключил звук. Взглянул на монитор ноутбука. И сразу увидел фотографию Кати. Коля читал новости и обсуждения на странице поиска «Нападение на актрису Васильеву».

В комнату вошла Алиса, улыбнулась мужу и поставила поднос с едой на стол Коли.

– Добрый вечер, Валерик. Ты мыл руки? Сейчас подаю нам.

Валерий продолжал стоять рядом с сыном.

– Прости, Николай, мне просто интересно: ты так подробно изучаешь каждое происшествие или тебя интересует конкретно эта актриса?

Коля откинулся на спинку кресла и ответил с довольным, почти торжествующим выражением лица:

– Меня интересует конкретно эта актрисуля. А тебя? Тут пишут, что какие-то чуваки ее не поделили. А в другом месте, что не поделили тебя. Тебя другие актрисули, само собой.

– Коля, – строго произнесла вошедшая в комнату Алиса. – Что за тон? Какой мерзости ты начитался? Должен же что-то соображать. Девушка работает вместе с папой. С ней случилась беда. Валерий, не обращай внимания. Ты же знаешь, что в голове у ребят. Один стеб.

Валерий задумчиво стоял посреди комнаты, сделав несколько шагов в сторону от сына, как будто пересек границу.

– Алиса, извини, я не хочу есть. Устал. Что касается содержимого голов абстрактных ребят – не моя тема. Стеб моего родного сына такого качества, что это не то поле, на которое я мог бы ступить. Я к тому, что необходимый для семейной общности контакт состоялся. Спокойной ночи…

В своем кабинете Валерий долго пытался предупредить близкий взрыв гнева. Как здорово бы было вернуться и вмазать наконец этому обнаглевшему цинику! За всю жизнь пальцем не тронул, так и повода такого не было. Ребенок вырос рядом и стал неприятным, даже враждебным человеком. Но Арсений прав: всегда надо искать свою вину. В его ситуации больше для усмирения эмоций. У него не было возможности повлиять на сына, даже если бы он к этому стремился. Таков уклад их дома: здесь царят воля и решения матери. И ее любовь. Если это так называется.

– Валерик… – Алиса вошла почти бесшумно и обняла его за плечи, настойчиво глядя в глаза: – Не нужно держать зла на мальчика. Его можно понять: не очень приятно читать такое об отце. Это просто защитная реакция, такой протест. Заметь. Я ничего не говорю о собственном положении в связи с этой историей и, скажем так, сплетнями. Но разве нам нечего обсудить?

– Точно нечего, – отрезал Валрий. – Ты сама произнесла слово «сплетни».

– Хорошо. Посиди со мной на диване. Хочу сказать еще одну вещь. Коля вырос из пеленок, детских штанишек, наших нотаций. У него есть девушка, с которой ему нужно где-то встречаться. Пока он снимает то тут, то там. Но я считаю, что ему нужна небольшая отдельная квартирка. Как ты думаешь?

– Никак, – пожал плечами Валерий. – Купи ему, если хочешь. Мое участие вообще может быть только теоретическим.

– Понятно. Ты ждешь, чтобы я ушла? Но я соскучилась. У меня редко бывает возможность даже сказать тебе это. Давай пойдем в спальню или я останусь здесь… Валера, я забываю даже твой запах… – Алиса страстно обняла мужа, стала целовать его лицо.

– Боже, Аля! – Валерий встал. – Ты просто ищешь выход из наших проблем. Но это не он, поверь мне. Такой ужасный вечер, я устал, угнетен, мне нужно побыть одному.

– Да, разумеется, – сухо произнесла Алиса. – Тебе нужно побыть одному. Не сомневаюсь, что ты сказал бы только это сейчас любому человеку. Любой женщине.

Валерий смотрел на дверь, которую жена закрыла с другой стороны, как на выход из их общего плена. Или вход на тропу войны.