Читать книгу Испить чашу до дна - Евгения Михайлова - Страница 18

Лиля закрылась в ванной, включила воду, опустилась на резиновый коврик и заплакала. Слезы обжигали нежную кожу на щеках, такими горючими, безнадежными и злыми они были. Она больше не может! Эти дети ее ненавидят. Чужие дети, для которых она – главный враг. Они отнимают у нее время, которое ей необходимо, чтобы отдохнуть, чтобы обо всем подумать, подготовиться к работе. Она попросила у Игоря сегодня день, завтра должна быть в форме. Она собирает себя по кусочкам уже столько времени. Мама взяла дочку Вику, пытаясь ей помочь. А Илья… Конечно, он не виноват, что случилось такое несчастье. Но нужно было придумать другой выход, есть же какие-то родственники, няню можно нанять, в конце концов. В общем, не такой вариант: принудительное соединение обломков разных жизней. Не только Лиля обломок прежней жизни, но и эти дети. Просто она способна в силу опыта это оценить, а они, кроме протеста, ничего сейчас не чувствуют.

Странно: Илья – очень умный человек, почему же он этого не понимает? А если ответ такой: он понимает, но сознательно ее эксплуатирует. Сначала пришел спасать: бери мою жизнь, я твой. Потом погрузил в проблемы собственной жизни. А ей нужна своя! Да, она сейчас как будто тоскует по тому страшному времени, когда тонула в пучине без НЕГО! Без Андрея. Ей по-прежнему требуется хотя бы возможность тосковать по нему. Думать: а вдруг он вернется? Илья сознательно вытесняет из ее сознания такую возможность. Его преданность – она тираническая, деспотическая, другой преданность не бывает. Он не хочет, чтобы она дышала без него, как она не хотела дышать без Андрея. Но она готова по-прежнему бороться за свой выбор. Ее муж – Илья, но ее душа в плену у Андрея. Он не умер, раз она не может успокоиться. Так рвется сердце, а в голове каша.

Лиля поднялась, долго умывалась холодной водой. Результат был ужасный. Глаза опухшие, нос красный, щеки горят. А там дети, наверное, съели обед и ждут сладкого. Она купила им пирожные тирамису и вишневый компот. То, что сама любит. У детей горе, она хотела им его подсластить. А потом вдруг встретила взгляд Толика, – непримиримый, жестокий, как ей показалось, и вся ее решимость ушла и силы растаяли. Как объяснить детям, что она им очень сочувствует, но сама еще не совсем в порядке. С какой стати они будут принимать ее объяснения.

Лиля глубоко вздохнула и направилась в кухню. Две пары глаз внимательно и тревожно уставились на нее. У Толика глаза темно-карие в черных длинных ресницах, у Кати – светло-карие, почти рыжие, и реснички светлые…

– Сейчас будет компот и пирожные, – постаралась улыбнуться Лиля распухшими от плача губами. – Вкусные, вот увидите…

Толик встал из-за стола и подошел к ней.

– Спасибо, тетя Лиля. Только мы, наверное, лучше пойдем погуляем. Пока за нами мама не придет. Правда, Катя?

– Неправда! – вдруг заревела Катя. – Ты плохой. Ты обидел Лилю. Я подслушала: она плакала в ванной. Ты и меня напугал. Ты сказал, что Люда умерла и ее сейчас в могилку зарывают. Это неправда все! Ты злой!

– Боже мой, – в отчаянии произнесла Лиля. – Дети, что же нам делать? Мы ни с чем не справляемся. Я хотела, чтоб вам стало немного уютнее. Потому что, Катенька, Толик сказал правду. Люды больше нет на земле. Но она где-то рядом с тобой будет всю жизнь. Ну, как ангел, понимаешь?

Катя замерла с открытым ртом, пытаясь осмыслить то, что услышала. А Толя резко отвернулся и пошел к окну. Лиля обеспокоенно посмотрела на его напряженную тонкую шею, круглый детский затылок, уловила тяжелый взрослый вздох. Для нее это было как удар: он страдает! А она только что убивалась лишь о себе. Она встала рядом с ним.

– Мне легче понять Катю, она маленькая, – сказала она. – Ее можно прочитать, как книгу. С тобой все иначе. У тебя свое мнение обо всем. Свое отношение. Ко мне, например. Я его не могу изменить.

Он посмотрел на нее влажными глазами.

– Вы не поняли, тетя Лиля. Я не знал, как поблагодарить вас за то, что вы тут с нами… Я не умею. А вы убежали плакать. Я ж ничего такого…

– Говори мне «ты», как Катя. И называй Лилей, пожалуйста. Не люблю я быть тетей.

Когда Илья открыл дверь своим ключом и вошел в кухню, он увидел такую сцену: Катя висела на шее у Лили, Толик деловито раскладывал вишни в чашки для компота. У всех были красные глаза и носы.

– Обедаете? – спросил он.

– Да, – ответили все трое и посмотрели на него испуганно. Он ведь вернулся ОТТУДА.

– А где Вера? – спросила Лиля.

– Она с родителями поехала домой. Придут еще знакомые на поминки. Я заехал за детьми.

– Илюша, – сказала Лиля. – Может, пусть останутся здесь? Это не для них мероприятие, честное слово. Дети, вы хотите остаться?

Они не ответили, только благодарно выдохнули. Им было страшно ехать на эти непонятные поминки, где не будет Люды.

– Хорошо, – сказал Илья. – Я скоро вернусь.

Когда он вернулся, дети спали в комнате Вики – Катя на кровати, Толик на диване. Лиля сидела в кресле и смотрела на них.

– Знаешь, – сказала она. – Я как будто спряталась за них от всего. Мне кажется, им тоже было хорошо. Они больше не плакали.

Илья молча поцеловал ее ладошку.

– Пойду смою с себя сегодняшний день. Все прошло… Прошло. Людочку похоронили. Сергей повез ее парня к следователю.

– Его подозревают в чем-то?

– Больше некого. Кроме меня, конечно. Завтра что-нибудь узнаю. Но я должен сам посмотреть ему в глаза. Я все пойму.