Читать книгу Роль любимой женщины - Евгения Михайлова - Страница 6

Вечером Сергей Кольцов позвонил Алексею и доложил, что дело у полковника Земцова в отделе по расследованию убийств, готовится запрос об эксгумации. С Аленой встретился.

– Она что-то сказала? Никого не подозревает? – спросил Алексей. – Я не знаю, как задавать подобные вопросы…

– У меня пока нет вопросов. Но Алена согласилась сотрудничать. Что, собственно, на данном этапе и требовалось.

– Как она тебе вообще?

– Сидел с ней, как в кадре. Даже слышал какую-то закадровую мелодию. Итальянскую. Твоя версия очень правдоподобна, Алексей. Пойду по следу твоей интуиции.

Сергей в последнюю секунду заменил словом «интуиция» слово «любовь», которое прикусил с кончика языка.

Значит, это понятно всем. Раз совершенно посторонний человек схватил ее суть с первого делового разговора. Страшное открытие. Во время ужина Алексей сидел во главе большого семейного стола и почти не поднимал глаз, не участвовал в чинном неторопливом разговоре. Он, конечно, сходит с ума, но нет людей, которые с такой холодной яростью относились бы к Алене, как относятся к ней его близкие. Конечно, сходит с ума. Что он знает о ее жизни, встречах, мужчинах? Просто с тех пор, как Алена вышла замуж за отца, она жила практически взаперти и под его присмотром. Что, разумеется, тоже могло вызвать чью-то ярость. Желание отомстить. Медленная, выношенная месть. Обоим.

После ужина Алексей попрощался на ночь с детьми, которых жена увела на вечернюю молитву, сослался на головную боль и ушел в свою спальню – аскетическую копию отдельной спальни его жены. Прилег, не раздеваясь, на кровать. Тревожная мысль не давала ему покоя. Алексей даже не сразу понял, что за пронзительный дискомфорт терзает его душу и тело. Перебрал в уме все причины столь странного недомогания. Простуда, усталость, стресс, смятение, страх… Не то. Он хотел бы сейчас заболеть или устать до полной бесчувственности. Сердце ужасно колотилось, как будто он бежал от погони. Во рту пересохло, руки дрожали. Алексей открыл свой бар, выпил немного виски и с ужасом понял, насколько все ухудшилось. Он увидел Алену! Он видел Алену обнаженную, изнывающую от страсти, в беспощадных руках отца… Нет, в его руках! В руках Алексея.

Все это так мало напоминало влюбленность, о которой он читал в книгах, которую видел в кино. От этого не хотелось вздыхать на луну, петь серенады и писать нежные письма с признаниями. От этого хотелось убить себя. И… да, пора уже это сформулировать. Больше не хотелось гладить Алену по шоколадной головке, как обиженного судьбой ребенка. Дикие мысли спускались из воспаленного мозга все ниже и ниже. Он принимал ледяной душ, делал гимнастику, пытался напиться, чтобы уснуть хотя бы пьяным сном. А становилось только хуже и хуже. Не стирались с горячих глаз нестерпимые картинки, как будто посланные бесами, которыми бредит его жена. Он видел, как врывается сейчас к Алене в квартиру и берет ее грубо, прямо на пороге. Как звонит ей от подъезда снизу и, когда она спускается, насилует ее прямо на лестнице. Он везет ее на могилу отца… И тут начиналось самое невероятное. Он видит, как там, в отчаянии и невозможности себя укротить, терзает ее нежное тело прямо на могильной плите, на рассыпанных розах, которые они покупают, чтобы украсить тихий приют отца. Он оскверняет все.

Алексей хрипел в подушку, задыхался и думал, что утром просто не встанет. Ушли все силы, которые нужны для жизни и стольких дел.

Но он проснулся, конечно, или вовсе не засыпал. Он не мог есть. Глоток кофе раскаленным куском солнца покатился по телу, и пытка началась сначала.

Он приехал на работу, мрачно прошел по коридору офиса, никому не улыбаясь, как обычно. Закрылся в своем кабинете. И тут позвонила художница, которая высекала портрет на памятнике отца, сказала, что они с Аленой могут приехать посмотреть работу. Он, конечно, сразу сообщил об этом Алене, но сказал, что пока не знает, когда сможет вырваться. На самом деле он мог вырваться хоть сию секунду. Поездка займет не больше двух часов. Но он оттягивал время встречи с Аленой.

Алексей напряженно думал: что же ему делать. Он так напряженно думал, как будто речь шла о жизни и смерти. Собственно, лукавить с собой уже не имело смысла. Речь шла именно об этом. В панике он вдруг вспомнил всю эту богомольную литературу об укрощении плоти. Книги о священниках, которые убивали тело, спасая душу. У него не было выхода.

Алексей сказал домашним, что у него заболел желудок, на работе – что у него началась сильная аллергия и он не может бриться. Он не ел, не пил, не курил. По утрам, как всегда, надевал свои дорогие офисные костюмы, сверкающие белоснежные рубашки и отправлялся в офис, как грешник из ада. На лице со щетиной, которая его странным образом украшала, как заявили коллеги, горели потемневшие от непосильного труда глаза. От непосильной борьбы. Плоть была сильнее укрощения.

Так он продержался две недели. Дольше избегать Алену было невозможно.