Читать книгу Король Севера. Любовь - Евгения Минаева - Страница 3

Голые деревья, обрамляющие площадь перед дворцом, выглядели сказочно неправдоподобными в розовом свете занимающегося утра. Большие нахохленные вороны то тут, то там сидели на причудливо искривленных ветвях, изредка оглашая воздух недовольным хриплым карканьем. Люди, маячившие во дворе в ожидании предстоящей забавы, кутались в плащи, скрываясь от утренней прохлады.

Процокала копытами лошадь, пропала в конюшне. Пар от ее попоны, поднимавшийся вверх в кристальной прозрачности воздуха, казался настолько плотным, что его можно было резать ножом. Конюх, выскочивший из-за двери денника, громко отчитывал мальчишку, показывая вглубь стойла, куда скрылась лошадь. Мальчишка разводил руками, оправдываясь.

Через площадь торопливо прошла служанка, приподнимая юбки. Следом за ней позевывая тащился слуга с двумя полными воды ведрами. Недовольная его медлительностью, у ворот женщина остановилась, взмахнула рукой. Слуга ускорил шаг. Ведра в его руках качнулись, часть воды выплеснулась на камни.

Линель отвернулся от окна.

Селисса, теплая, взъерошенная после сна, потягивалась, сидя на краю кровати. В спальне было натоплено, но она не спешила расставаться с одеялом, и оно складками обрамляло ее фигуру, выставляя наружу лишь личико, то и дело искажаемое гримасой зевка, да живот.

– Зрители уже собираются, – сказал Линель. – Бьюсь об заклад, под крайним ясенем стоит твоя фрейлина Дарт с каким-то рыцарем.

– А-а, Милена, – королева вновь зевнула, сверкнув белоснежными зубами. – Надо будет ей сказать, чтоб была поаккуратней: что-то этот парень не кажется мне готовым к женитьбе. Вот покувыркаться на сеновале – пожалуйста, а так чтоб всерьез…

– Да какой там сеновал! – Линель, несколько раздраженный непонятливостью жены, махнул рукой. – Я ей про серьезные вещи, а она мне про сеновал!

– Серьезные вещи? Ты считаешь серьезным известием, что моя фрейлина кокетничает с каким-то обалдуем?

– Нет, дорогая, я имею в виду, что до поединка еще час, а во дворе предостаточно народу. Уже места на трибунах занимают, боятся, что всем не хватит, – и действительно, некоторые из благородных уже сидели на малочисленных скамьях, выставленных вдоль площади, вяло переговариваясь. – Ты представляешь, что будет, когда подойдет время?

– Народу станет больше, – Селисса равнодушно пожала плечами. – А ты чего хотел, чтобы они пропустили такое развлечение?

– Развлечение! – Линель хлопнул ладонью по подоконнику. – Это позор, а не развлечение! Проклятый Линнфред, кто заставлял его на каждом углу трепаться о поединке?

– Ну, не зря же говорят, что у Уолдера не все сыновья умные, – королева, приняв решение вставать, принялась выворачиваться из одеяла. – Что ж ты не приказал ему молчать?

– Мне в голову не пришло. Само собой разумеющимся казалось, что такие вещи следует держать в тайне, так нет.

– Ну-у, – задумчиво потянула королева, изучая пол. Лежавший на нем ковер по-видимому не казался ей настолько надежным, чтобы доверить ему босую ногу, – тебе не кажется, что ему-то как раз ничего подобного не казалось?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Линель.

– Что он тоже может полагать, что поступок его рыцаря как-то опорочил тебя.

Король промолчал. Дурацкая, совершенно идиотская ситуация. Как, скажите на милость, на его королевской репутации может отразиться поведение рыцаря Молдлейта? Тем более, что он-то, король, поступок рыцаря неправильным не считал… Ну, наказали болтливого деревенщину, так что с того?

Линель никак не мог понять, отчего такая суета. Тем больше его удивило отношение к случившемуся Байярда.

Королевский советник тщательно выспрашивал все подробности случившегося, особенно обращая внимание на слова наказанного парня. Чем больше он слышал, тем мрачнее становился, а потом и вовсе вздохнул, закрыв лицо руками. Этот жест доконал короля, тот плюнул и ушел. Он даже хотел было отменить поединок, на который уже дал разрешение, но побоялся, что это плохо скажется на нем. И теперь, глядя в окно, он размышлял, не поступил ли опрометчиво.

Время текло, и народу во дворе становилось все больше и больше – сплошь знать. Весть о случившемся в глухой деревушке дошла до каждого. Благодаря трепливым языкам придворных, дошла в приукрашенном, преувеличенном виде. До ушей Линеля долетели и самые отвратительные из этих версий, например, согласно одной из них, деревенщина рассказывал о мародерах из королевской армии, и король лично повелел его умертвить, чтобы слухи о бесчинствах его людей не доползли до других деревень.

Как гадко все выглядело!

И еще рыцарь этот… как его там… Ольбург или Орбурк. А, не суть важно! Важно то, что этот помешанный на рыцарских обетах мужик счел свою честь затронутой, а страдать от этого Линелю.

Ох. Ну что, им тут медом намазано?!

На площадь перед дворцом в полном составе вышли члены королевского совета. Несколько лордов с сыновьями и дочерьми, уже занявшие места на скамьях, потеснились. До поединка оставалось меньше получаса. Что ж, пора и королю занять свое место.

Пока супруг стоял у окна, наблюдая разворачивающийся спектакль, королева успела выбрать себе платье и позвонить в колокольчик, подзывая служанку. Линель со вздохом снял с вешалки темно-синий, контрастный с ярко-алым одеянием жены камзол.

– Оставь, – невольно поморщился он, глядя, как Селисса достает из шкатулки сапфировое ожерелье. – Возьми лучше изумруды или гранаты. Жемчуг в крайнем случае.

Судя по недоуменному взгляду, королева сильно удивилась. Муж раньше никогда не мешал ей одеваться так, как она хотела. Но недоумение на ее лице быстро сменилось злостью, и сапфировое ожерелье было с решительностью застегнуто на шее.

Линель только хмыкнул. В конце концов, в одном нижнем белье и с этим ожерельем жена смотрелась ой как соблазнительно…

Воплощению в жизнь возникших шаловливых мыслей помешал приход слуг. Настроение короля совсем испортилось.

Для королевской четы у самой границы ристалища поставили два удобных кресла, к которым Линель прошел, не глядя на окружающих. Только умастившись на мягком сидении он обвел площадь взглядом. А посмотреть было на что.

Поглядеть на поединок за королевскую честь пришел едва ли не весь двор. Под утренним солнцем переливались всеми цветами радуги драгоценности, яркими пятнами выделялись в толпе женские платья. Со всех сторон слышались шепотки и похихикивания дам. Немного поодаль от благородных стояли слуги, стараясь особенно не привлекать к себе внимания. Мальчишки, в изобилии водившиеся на кухне и в конюшне, оседлали все доступные для того крыши и болтали ногами. Один, особенно усердный, доболтался до того, что слетевший с его ноги башмак едва не попал в голову повару.

Зарождающийся скандал прервало появление поединщиков. Рыцари, красуясь на публике, вышли одновременно с двух сторон площади, сверкая начищенным доспехом. Оба – с непокрытыми головами, держа шлема подмышками – синхронно поклонились королю.

Появился королевский герольд.

– Жители великолепного Сильвхолла! – голос привычного к долгой и громкой говорильне человека разнесся по всему двору. – Сегодняшний день, вне сомнений, благословленный всеми богами, ознаменован рыцарским поединком в защиту чести вассала благородного лорда Уолдера Молдлейта Орбрука и Его Величества Линеля Первого Сильвберна, – при этих словах Линель скривился, но быстро взял себя в руки. – Рыцарь Орбрук обвиняет рыцаря Мельзака в оскорблении деянием, выразившемся в том, что в присутствии Его Величества сей рыцарь позволил себе истязание и лишение языка подданного Его Величества за поносные слова о войске Его Величества, чем подтвердил оные, ибо насилие в ответ на оскорбительную речь лишь подтверждает истинность этой речи. Сим, не позволив Его Величеству самолично вершить суд над своим подданным, рыцарь Мельзак присвоил себе полномочие королевской власти и сим деянием нанес Его Величеству несмываемое оскорбление, кое нанесено и рыцарям, сопровождавшим короля, ибо оскорбление короля в присутствии его рыцарей ложится на сих рыцарей пятном позора. Посему рыцарь Орбрук обратился к сюзерену за разрешением на поединок между ним и рыцарем Мельзаком, ибо по законам войны рыцари одного господина не вправе выступать друг против друга помимо воли последнего. Лорд Молдлейт, даете ли Вы соизволение на оный поединок.

– Даю, – сказал Уолдер. По выражению его лица ничего нельзя было понять.

Герольд вопросительно взглянул на короля и склонился в глубоком поклоне. Линель махнул рукой, показывая, что можно начинать. Подбежавшие оруженосцы помогли поединщикам надеть шлемы, вручили тяжелые щиты. Рыцари медленно пошли на сближение.

Это только в сказках герои от рассвета до заката гремят мечами, в жизни все совсем не так. Попробуй-ка помаши железякой весом в три-четыре фунта несколько часов подряд, принимая на нее удары, да отражая их. Мало кто долго продержится. А вот углядеть у противника слабое место, рубануть, пусть один раз, но зато с результатом, это совсем другое дело. Звон стали на потеху зрителей хорош для турниров, не для смертельной битвы. А именно смертельная битва сейчас разворачивалась перед глазами толпы.

Мельзак, более рослый, чем его противник, с длинными руками, первым пошел в наступление. Рубящий удар он нанес справа налево, грозя развалить противника, но уже в полете поменял траекторию движения меча, и лезвие полоснуло слева направо сверху вниз по ногам Орбрука.

Сухопарый рыцарь не стал парировать удар. Опытный, по-видимому знавший технику работы своего соперника, он просто сделал шаг назад, выходя из-под удара. И тут же, резким рывком устремившись вперед, атаковал сам.

Мечи столкнулись, зазвенели. Мельзак сильным тычком щита попытался отбросить от себя противника, и Орбрук не стал ему в том препятствовать. Разорвав дистанцию, он закружил вокруг соперника, как охотничий пес вокруг медведя.

Впрочем, сравнение не вполне подходящее. Умный пес никогда не пойдет в атаку на лесного хозяина: собаке задрать медведя – задача невыполнимая, бесперспективная и опасная. А Орбрук все же собирался напасть, хоть и выжидал для этого подходящий момент.

И такой шанс ему очень скоро представился.

Высокий рост и большая физическая сила иногда идут не на пользу, а во вред. Такое случается порой, если воин, привыкший побеждать именно за счет этих качеств, забывает о чужом опыте.

Мельзак забыл. Он устал поворачиваться вслед кружащему вокруг него противнику и начал атаку. Меч перышком порхнул в его руке в хитром замахе… и именно этот момент избрал Орбрук, чтобы поднырнуть под воздетую руку и ударить в подмышку противника.

Под доспехами и поддоспешником не было видно, как хлынула из рассеченной жилы кровь, и женщины удивленно заохали, не понимая, с чего такой сильный рыцарь оседает на землю от невинного тычка. Мужчины, больше разбиравшиеся в драках, равнодушно отворачивались. Бой был окончен, с такими ранами как у Мельзака не то что дальше не бьются – не живут.

– Как быстро! – расстроенная Селисса повернулась к мужу. – Столько приготовлений, и все ради минуты! Зато хоть победил этот Орбрук…

И в этот момент Линель вдруг внезапно, сильно, едва ли не в первый раз за всю их совместную жизнь, разозлился на жену. На в целом умную Селиссу порой находила непонятная дурь, и жена невесть с чего переставала понимать совершенно очевидные вещи. Такие, например, как то, что для короля было бы желательнее, победи Мельзак Орбрука, а не наоборот. Ведь победа этого дурака означала, что его честь, честь короля и впрямь была запятнана, что в той задрипанной деревушке и впрямь случилось нечто из ряда вон выходящее, а он, король, этого не увидел. Не просто не увидел, а счел приемлемым. И если Селисса этого не понимает, то другие, те, кому это надо, все прекрасно поймут. И не замедлят обернуть в свою пользу, как только представится возможным.

Линель заскрипел зубами, силясь перебороть себя. Нельзя, нельзя перед всеми показывать недовольство, пусть даже это самое недовольство так и грозит разорвать изнутри…

Излучающий поддержку взгляд Байярда, возникшего как из ниоткуда удержал Сильвберна от глупостей. Король нашел в себе силы подняться, произнести что-то донельзя высокопарное вроде «Корона благодарит своего верного рыцаря за защиту Нашей чести…» , и так далее. На душе было муторно. Было ощущение, что что-то идет не так, да к тому же еще – давно.