Читать книгу Проклятие чёрного единорога. Часть вторая - Евгения Преображенская - Страница 5

Высокий вибрирующий крик распугал птиц. Перебирая по воде чёрными лапами, лебеди оторвались от поверхности озера и взмыли в небо. Лучи солнца последний раз сверкнули на их белоснежном оперении.

Дневное светило готовилось слиться с линией горизонта. На закате недоступные взору обычных людей реки и ручьи витали, омывающие мир животворящими водами, были заметны особенно хорошо. Подобно золотым нитям они пронизывали леса, поля, горы и все живые существа от мала до велика. И именно в это время, на склоне дня, можно было отчетливо увидеть, в ком из тварей земных нити витали стали особенно хрупкими.

Выбрав самую слабую птицу, коршун спикировал. Хищник и его жертва столкнулись, переплелись. Кружась в смертельном танце, они рухнули вниз. Чёрные когти вонзились в тонкую шею, пух и перья взлетели в воздух, словно снежинки. Лебедь ударился о камни, последний раз вскрикнул, изогнулся и затих.

Из всех летающих птиц лебеди были самой лёгкой и сытной добычей. Их сладкое нежное мясо надолго утолило его голод.

* * *

Чувства возвращались к ней не сразу – по очереди, одно вслед за другим.

Первым пришло осязание. Дженна ощупала себя и пространство вокруг. Под ладонями она ощутила холодный, местами покрытый льдом мох, шишки и прикосновения молодых ёлочек.

Затем рассеялась слепота, и девушка смогла оглядеться. Яблони пропали, а вместо них высились ели, перемежающиеся с древообразными скалистыми выступами. Словно замшелые колонны древнего храма, живые и каменные деревья поднимались вверх по склону горы, у подножия которой оказалась девушка.

Хотя сада больше не было, в воздухе то тут, то там мелькали огоньки призрачных планктосов. Озорным хороводом они танцевали вокруг Дженны, забирались в бутоны подснежников и прыгали вдоль тающих сугробов.

Снег, подснежники и каменные «деревья» – где же она?

Взглянув на гордый пик горы, сияющий на солнце ослепительной белизной, Дженна вспомнила поговорку сумеречных лис: «Ты будешь там, где нужна».

На короткое мгновение наёмница усомнилась в том, что ей удалось выбраться в прежний мир. Но остатки сомнений быстро рассеялись, когда к Дженне вернулись слух и обоняние. Позади себя, ниже по склону горы, она услышала грубые мужские голоса и конское ржание. Оттуда же доносился резкий запах сыра, чеснока и забродившего мёда.

Дженна обернулась, и её глазам предстала странная картина. Вокруг опрокинутой на бок повозки толпились лошадки. Сами же всадники – их было четверо – вместо того чтобы вернуть повозку в нормальное положение, увлечённо исследовали её содержимое.

Одеты мужчины были так, словно бы поделили на всех пару рыцарских доспехов. Кто-то забрал себе кольчугу, кто-то – сапоги и кирасу, а кто-то – наручи и оплечья. Новенькие и заботливо начищенные металлические пластины поблескивали поверх изношенной и грязной рванины.

Судя по разговорам и манерам, это были вовсе не внезапно обедневшие рыцари, а самые обыкновенные разбойники, которым повезло встретить богатых господ, отягощённых добрыми латами.

Дженна тихонько, чтобы не привлекать внимания, поднялась на ноги. Однако это движение было замечено.

– Эй, братцы, гляньте-ка! Там, в фьялках, – указывая пальцем на девушку, проговорил одетый в кирасу бандит, долговязый и патлатый. – Клянусь Матерьми, токмо прозрачная была! Никак фея?

– Фея… – согласилась девушка, припомнив, что стараниями Ауки у неё на голове царит беспорядок из волос и трав, да и платье её – совсем не по нынешней погоде. – Только это не фиалки… – добавила она, глянув на первоцветы.

– Ой, то-ощая, – жалостливо скривился другой разбойник.

– Конечно, рыло ты тупое, феи ж не мясом, а всё росой, да цветиками питаются, – объяснил третий, одетый в кольчугу и вооружённый саблей.

Изящное оружие в украшенных самоцветами ножнах не лучшим образом сочеталось с его рябой мордой. Но, судя по важному тону, среди товарищей он был самым главным, а значит, и достойным лучшего оружия.

– Не мясом, – удручённо вздохнула Дженна.

Она осторожно попятилась, одновременно внимательно прислушиваясь к голосам бандитов и изучая их оружие.

У «рыцарей» не имелось ни щитов, ни луков. Их небритые лица украшали красноречивые следы недавней потасовки. Мелодии витали разбойников была простой и бесхитростной. Аниомой – болезнью души – здесь и не пахло. Чем бы ни занимались эти милые люди и какие бы намерения они не имели в отношении Дженны, с точки зрения сумеречных лис они были невинными душами. Убивать же невинных запрещал Закон…

Дженна вздрогнула, вспомнив Нороэш и сотни погубленных душ. Она больше не имела права на ошибку! Нужно было бежать! Благо местность пересекало множество сумеречных путей. Древообразные камни создавали насыщенные тени, словно были специально здесь воздвигнуты для выхода на тропы. И всё же что-то в них смущало Дженну.

Когда девушка, потихоньку пятясь, добралась до ближайшего столба и сделала шаг в сторону, чтобы сойти на лисью тропу, ничего не произошло. Как будто она снова стала Леи – зелёной неумехой, которая промахивается мимо входа без помощи учителя. Однако на этот раз дверь она прекрасно видела, но дверь эта словно вела в чужой дом. Она была заперта!

– Росой, говоришь, питаются? – сообразил наиболее практичный из всех «рыцарей». – Да из такой жонка недурная выйдет.

– Ой, не выйдет, – с сомнением покачала головой наёмница.

– На кой те така жонка? – пошутил косматый верзила. – Кости грызть? На ней же и вша не прокормится!

– Кости – не кости, всё – баба, – вставил другой, засучив рукава. – Сойдёт.

– Ну, знаете, – возмутилась Дженна, медленно опуская на землю свою котомку.

Закон запрещал ей убивать. Но и бежать, бросив свои вещи, сумеречная лиса не могла…

– Баба, – заржали «рыцари».

– Фея фьялок!

– Сойдё-ёт нам и фея!

– Окружай, а!

С криками и паскудными шуточками, разбойники двинулись на девушку. Дженна сделала вид, будто оторопела от страха, позволив им подобраться к себе чуть ближе. Частенько ей приходилось полагаться на этот приёмчик. Для того она прятала свой меч, оборачивая его в ткань, а юбки выбирала длинные и широкие. Вот и на этот раз вид безоружной «бабы» с травой в волосах сбил негодяев с толку.

Первый из напавших, не мудрствуя лукаво, попытался взять девушку голыми руками. Оскалившись в щербатой улыбке, он склонился над ней и тут же истошно взвыл. Дженна двинула бандита по носу основанием ладони. Когда тот схватился за нос, она ударила плотно сжатыми пальцами в болевую точку на его открывшейся подмышке.

Ряды металлических пластин на плечах разбойника жалобно брякнули. С выражением муки и ещё более страшной обиды на лице он отскочил в сторону и, прижимая к себе руку, неожиданно высоким голосом принялся звать на помощь каких-то матерей.

Появившегося из-за его спины второго разбойника Дженна обманула ложным замахом, а затем угостила ударом в кадык.

Корпус третьего бандита защищала кольчужная рубаха, зато его ноги прикрывали только тряпичные штаны. Дженна ударила его по колену сбоку. Мужик взвыл и упал. Одновременно с тем наёмница выхватила из ножен и его саблю.

Четвёртый разбойник – тот, что был в пластинчатой кирасе, – успел сообразить, что их «фея» не так уж и проста. Устрашающе гаркнув и выпучив глаза, он бросился на неё с мечом наголо. Но изящная сабля пришлась наёмнице по руке и по вкусу. Девушка легко отвела в сторону неумелую атаку. Пригнувшись, она ушла от дубины первого бандита, подставив под удар его же товарища.

Мужики столкнулись друг с другом и принялись браниться на чём свет стоит. Воспользовавшись их временным замешательством, Дженна вновь попыталась спрятаться на сумеречной тропе. Но тени никак не желали открываться ей! Тогда девушка бросилась к лошадям, решив, что верхом она сможет уйти. Но тут из-за пригорка с той стороны появилось ещё пятеро парней, одетых в духе рыцарской моды, но кто во что горазд.

Разбойники владели своим оружием, что крестьяне – граблями, а дрались, точно гуси, крича и налетая безо всякой системы, чем чаще мешали друг другу. Однако их было слишком много, и бой затягивался. Наёмница, не имея возможности убивать, только отбивалась, но силы её были не безграничны. Девушку неуклонно теснили к перевёрнутой повозке.

Внезапно она ощутила у себя под ногами нечто необычное, не свойственное лесу. Мельком глянув вниз, Дженна с ужасом обнаружила, что это были книги. Старинные манускрипты, иллюминированные рукописи с красочными миниатюрами, кожаные переплёты с тиснением – пергамент и бумага, частично порванные и немилостиво истоптанные, были раскиданы среди чахлых сугробов и кустиков черничники.

Разбойники не посчитали книги достойной добычей и попросту кинули их в снег!

Зрелище ошеломило наёмницу. Жгучая ярость вспыхнула у неё в груди! Шипя, словно дикая лисица, Дженна бросилась вперёд. Кого-то из «рыцарей» она резанула саблей по горлу. Другому вогнала лезвие глубоко под рёбра. Более она не заботилась о том, станут ли нанесённые ею раны смертельными…

Наёмник не имеет права уничтожать здоровые творения Единого! – в отчаянье кричало сознание девушки. – Ты не имеешь права судить… Не тебе решать, кто умрёт, а кто будет жить… Не тебе. Но… как же можно иначе?!

Мышцы Дженны сводило от напряжения, в висках шумела кровь. Усталость взяла своё. В какой-то момент наёмница пропустила удар. Тяжёлая дубина сбила её с ног.

Охнув, девушка рухнула назад: на оледенелые мхи, на жёсткие шишки и книги. А разбойники ударами сапог выбили оружие из её рук. Они навалились со всех сторон так плотно, что от их смрада у Дженны сперло дыхание. Слёзы покатились по её щекам.

– Позвольте, – вдруг раздался у них над головами несмелый голос. – Это же дама, а не обещанный нам дракон! Даму нужно спасать, а не…

– Ща мы те покажем, ка-ак надо спасать «даму», – вдохновенно пообещал кто-то из разбойников, аргументировав эту мысль крепким словечком.

– Вы же рыцари… – последнее, что разобрала среди брани Дженна.

Чужие руки прижимали её к земле, тянули за волосы. Они елозили по её лицу, по груди, по животу и по бёдрам. Девушка плакала, рычала и извивалась, до последнего не желая сдаваться. Но бороться было бесполезно. С опустошающей безысходностью наёмница поняла, что её тело снова не подвластно ей. Да только на этот раз виной всему была не таинственная немощь и не неведомый враг, но чужое желание.

Желание это сгущалось. Оно становилось почти осязаемым. Его мелодия оглушала голосами, душила запахами, вибрировала в каждом прикосновение. Это была сила жизни, но сила грубая, тяжёлая, подавляющая.

Та самая витали, что наполняла мир жизнью и чистоту которой Дженна защищала, став сумеречной лисой, теперь проявила себя в ином качестве. Она кипела и бурлила в крови разбойников, пробуждая их инстинкты. Она неумолимо рвалась наружу и требовала своё, положенное ей по всем законам природы.

Витали обернулась той своей стороной, которую наёмница так отчаянно боялась и избегала. Теперь бежать было некуда. Выход на тропу был закрыт, и даже добрая сабля не помогла одержать победу.

От грубых прикосновений и тяжёлых запахов Дженне отчаянно захотелось провалиться вниз, сквозь мёрзлую землю. Туда, где царили тьма и спокойствие. Туда, где рассеивался всякий жар жизни…

Брань, смех, запахи – она пожелала, чтобы всё это исчезло!

Наёмница зажмурилась. И внезапно наступила тишина. Дженне показалось, что она медленно проваливается вниз. Словно услышав её безмолвный крик, сама сырая земля расступилась, раскрывая свои объятия.

Прекрасная музыка струилась из тёмно-изумрудных глубин. Там, внизу, мелодия жизни брала своё начало и, пройдя положенный ей путь, сливалась с иными водами, постепенно замедляясь и остывая в них. Дженна видела как течения, тёплое и холодное, то свиваются в единый поток, то расходятся в стороны, будто танцуя…

Чем глубже падала девушка, тем громче становилась музыка. И тем ярче во тьме мерцала незнакомая ей льдисто-синяя река. Русло распадалось на ручьи, образовывая бескрайнюю сеть паутины. Тонкие нити оплетали корни трав, мхов, кустарников и деревьев. Они тянулись вверх, раскрывались на поверхности подобно призрачным цветам и взмывали в воздух огоньками планктосов.

«Призраки, воспоминания, сны, – вспомнила Дженна и поняла: – Мёртвая вода – их стихия…»

Таинственная река излучала прохладу и манила к себе. Словно чистый источник в разгар знойного дня, река обещала покой, отдохновение. Дженна протянула к ней руки и вскрикнула.

Мертвенный холод обжёг ей пальцы. А река всколыхнулась и забурлила. Её мелодия вдруг превратилась в жуткий, леденящий сердце гул…

В тот же миг откуда-то издалека Дженна услышала стоны, ругань и испуганное ржание лошадей. Наёмница распахнула глаза и едва сумела увернуться от направленного в её сторону кулака. Она откатилась в бок, но низкорослый бандит ухватил её за щиколотку и притянул обратно. Девушка успела заметить, что державшие её за руки разбойники лежат без движения, и на ногах остались лишь двое.

– Бесѝха! – рявкнул низкорослый, снова занося руку для удара. – Сука бесовская! Тварь!

«Как же так? – с грустью подумала Дженна. – Это же они напали на меня – на одну, целой кучей. Но „тварь“ – я…»

Забытая было, обида вновь всколыхнулась в её сердце. Над Василисой издевались сверстники, потому что она отличалась от них. Леи отверг учитель, когда открылись её опасные способности. И уж не из-за этой ли треклятой силы сама судьба отказала Джиа в праве быть любимой и любить? Теперь же какие-то бандиты, мерзкие насильники обвиняют Дженну в том, что она «чудище», «бесиха»…

Где же справедливость? Наёмница Дженна не имеет права судить? Но если судить не ей, то кому? Кто защитит от врагов таких, как Василиса и Леи? Кто поможет Джиа, если не она сама? Эльф-наёмник? Ведьмак? Верховный жрец? Может быть, где-то бродит её рыцарь без страха и упрёка, о котором она писала сказки? Глупости!

Обида обратилась в ненависть – ледяную и жуткую. Гулом подземного потока она заполнила грудь девушки. Увидев направленный ей в лицо кулак, наёмница даже не попыталась увернуться. Она перехватила руку разбойника и впилась ногтями в его запястье.

– Ненавижу, – прошипела она, сжимая пальцы и выдыхая сквозь них всю ту боль, что накопилась в её сердце за долгие годы – с самого детства. – Ненавижу!

Крепыш скривился, обмяк и повалился на землю. А из глаз, из носа и изо рта у него вдруг выпорхнули сотни крошечных планктосов.

– Ведѐма! – взвыл последний из оставшихся в живых, высокий и худощавый.

По-видимому, он был главарём. По крайней мере, именно ему выпала честь первым спустить штаны. Но что-то спугнуло желание разбойника. И его инструмент мог сейчас разве что обмочить порты со страху. На ходу подбирая штаны, насильник подскочил и пустился наутёк.

Новая волна гнева подкатила к горлу Дженны, и девушка вдруг увидела всё вокруг словно изнутри. Золотые и синие нити – сосуды витали – переплетались в разбойнике подобно венам и артериям. Наёмница заметила, как тонкие разноцветные каналы связывают деревья, землю, камни и… убегающего человека – воедино.

– Ненавижу, – повторила она и, привстав на четвереньки, запустила пальцы в обледеневший мох. Добравшись до волшебной паутины и не спуская глаз с насильника, наёмница со злостью потянула за одну из самых ярких нитей, что вела к мужчине. – Не-на-ви-жу!

Разбойник дёрнулся, охнул, на миг расцвёл фонтаном огоньков и рухнул как подкошенный. Застонав, повалилась на бок и Дженна.

Мелодия таинственной реки ещё гремела в её сознании, но становилась всё тише и тише. Меркло и видѐние. Деревья вновь оделись корой и лишайником, земля покрылась редкими сугробами, мхами и жухлыми травами.

Только теперь девушка ощутила, как сильно её сотрясает озноб. Руки стали холоднее льда и белее снега, словно в них не осталось ни кровинки. Вены впали, а ногти приняли голубоватый оттенок.

Наёмница зажмурилась. У неё перехватило дыхание, будто она оказалась на самом краю обрыва – между смертью и жизнью, и достаточно было лишь малейшего дуновения ветра, чтобы сорваться вниз. Казалось, даже её сердце замерло от страха.

Мысленно девушка заставила себя отойти от обрыва. Она сосредоточилась на дыхании, осторожно раздувая в груди крохотный огонёк жизни… И вдруг в окутавшей лес тишине Дженна услышала, как будто кто-то тихо зовёт её.

Кто-то произнёс имя. То самое имя, которое она считала своим настоящим.

Она откликнулась.

* * *

Широко раскинув чёрные крыла, он парил в небесных волнах. Ветер наполнял силой его тело, а полёт даровал сердцу ощущение счастья.

Далеко внизу зеленели пастбища, проносились холмы и леса. Объятые утренним туманом, таинственно мерцали чаши озёр. День постепенно вступал в свои права, наполняя мир теплом и светом.

На бескрайние просторы Энсолорадо возвращались гармония и вечное лето. А иначе и быть не могло. Единый благословил королевство своей силой, щедро напоив витали русла невидимых рек.

Знахари, ведуны, чародеи и просто чующие намеренно или случайно черпали эту силу. Но прислушиваясь к их молитвам и заклинаниям, тихим шёпотом переплетавшимся с мелодией жизни, он так и не смог различить того, что искал.

Уже много лун странник высматривал хотя бы какой-то знак, импульс – намёк на её существование. Но беглянка будто сквозь землю провалилась.

Он уже решил было, что девушка погибла, как вдруг услышал крик и всплеск силы: жуткой, тёмной и опасной магии. Точно чья-то рука неумело тронула струны, связующие пределы живых и мёртвых, пробуждая фальшивую мелодию.

«Её сила витали… anti bios – мёртвая вода», – вспомнил он.

Пропавшая ли девушка сотворила запретное колдовство или же другой чародей, в любом случае отзвук силы разжёг его любопытство. Нужно было выяснить, кто посмел нарушить естественное течение вод и поколебал равновесие между жизнью и смертью.

Это была далёкая зарница – слабая, но всё же возможность, наконец, отыскать её. Следуя вдоль вибрирующих нитей, он потянулся мыслью к источнику их колебания и произнёс имя. Однако вместе с ответом ощутил острую леденящую боль.

Описав в воздухе петлю и стремительно набирая скорость, он повернул в сторону Северных гор.

* * *

«Боль – это ничего, это пустяк. Боль пройдёт», – упрямо убеждала себя Дженна.

Холод постепенно отпускал душу девушки. Что же касается тела, то ей повезло, разбойникам не удалось добраться до желаемого. Придя в себя, насколько это было возможно, наёмница смогла подняться на ноги. Она поправила на себе одежду, подобрала оружие и огляделась.

Бандиты были мертвы. Да, она не имела права убивать, но при виде бездыханных тел не почувствовала ни сожаления, ни страха, ни отвращения – лишь лёгкое удивление к тому безразличию, которое у неё вызвала эта картина. Словно бы она прошла ритуал единоцелостности и концентрации, случайно, сама того не заметив. У её ног лежали не убитые ею люди, но останки: как сухие ветви, опавшие листья или… грибы, вырванные из питающей их грибницы, – несъедобные и потому совершенно бесполезные грибы.

Однако кое-кто из компании «рыцарей» всё же остался жив. Это был юноша. Благодаря собранным в хвост длинным и несколько поредевшим надо лбом волосам да круглым очкам на носу он выглядел немного старше и производил впечатление высокой учёности. На его плечах лежал запылённый и покрытый заплатками плащ. Кольчуги не было видно, только изрядно поношенная синяя ряса облачала невысокую фигуру. На шее юноши наёмница заметила знак солнца. «Мракоборцы носят на шее такие картинки», – вспомнила она.

Молодой мракоборец сидел на коленях поодаль и, то и дело хлюпая носом, с настоящим боевым азартом что-то записывал на листах бумаги. Заметив её взгляд, он подскочил на ноги. Дженна насторожилась, но, вопреки её ожиданиям, юноша не взялся за оружие – да, кажется, оружия у него и не было – и даже не выпустил из рук перо и бумагу.

– О, уважаемая незнакомка! – снимая очки и неловко кланяясь, воскликнул он на каком-то сильно видоизменённом энсоларийском языке и вдруг сложил пальцы особым образом и обрисовал вокруг себя нечто вроде круга. – Я прошу у Вас прощения за то, что не сумел повлиять на недостойное поведение этих… – мракоборец окинул презрительным взглядом тела разбойников. – Понимаете, они конфисковали мой меч…

– Ага, – безразлично ответила Дженна, рассматривая простенькое волшебство, которым он окружил себя взмахом руки. – Не пугайся. Я не причиню тебе вреда… – голос её прозвучал так холодно, что она и сама себе не поверила.

– Грѝго Ва̀га из Но̀рджа, – представился юноша простуженным голосом. – Я носитель истины Единого, Его смиренный слуга и…

– …Ты монах Единого, – договорила наёмница, глянув на его плащ, хранивший следы тёмно-синей краски. – И писака… Но почему ты говоришь на таком ломаном наречии?

– Я мракоборец по прозвищу Печальный, – с гордостью сказал он. – Я следую зову своего сердца! Я слышу, что Вы говорите на чистом энсолорийском… Но ведь мы находимся на северной стороне Аркха. И здесь моё ломаное, как Вы выразились, наречие – это действующий гиатайнский язык, один из законных внуков онемевшего Альтира.

Дженна вдруг сама онемела. Как она оказалась за Аркхом?! Как покинула Энсолорадо и попала в Свободные королевства?

– Надеюсь, ты следуешь зову своего сердца не так, как делали это бандиты? – усмехнулась наёмница, взяв себя в руки.

– Монашеский обет я чту, как и прежде, – поспешил заверить её юноша. – Мой долг – нести сердцам людей истинные ценности Единого! Возможно, Вы знакомы с моими произведениями? Лучшие работы хранятся в нескольких библиотеках… в монастырских библиотеках, – он замялся. – Хотя нет, конечно, Вы не знакомы с ними. В монастыри же не пускают фей… Простите, я не расслышал вашего имени.

– Дженна, – видя его смущение, девушка постаралась улыбнуться.

– Просто… Дженна?

Наёмница тяжело вздохнула. Обманывать она не любила, но что сказать, когда ничего о себе не знаешь? Подтвердить догадки других людей! Согласиться с тем, что они в ней видят, смириться и принять себя такой, какая она есть, – феей.

– Дженна из… Фиалк… мундса, – помедлив, буркнула она.

– А это случаем не в районе Ойро? – мракоборец поднял вверх указательный палец, но заметив, что собеседнице этот вопрос не понравился, поспешно продолжил: – Никогда не слышал. Очень… рад нашему знакомству.

Он поклонился, надел на нос свои очки и принялся рассматривать девушку так пристально, словно бы увидел какую-то чудну̀ю зверушку. При этом его голубые глаза то расширялись, то сужались, демонстрируя бурный мыслительный процесс.

– Хочешь присоединиться к ним? – Дженна указала взглядом на трупы, поправляя порванное на груди платье.

– О, простите! – Григо Вага сделал шаг назад.

– Так, и что ты там записывал, мракоборец Григо Вага Печальный? – поинтересовалась наёмница.

– Да так, – нервно проговорил юноша. – Это наброски для сказаний и поучений.

– Вот как? – хмыкнула Дженна. – И что же поучительного, по-твоему, здесь случилось?

– Единый покарал этих неправедных рыцарей, – неуверенно ответил мракоборец.

– Ну да, Единый, – согласилась девушка. – Пусть же все узнают о том, как опасно насиловать и… грабить, – она прислушалась, поскольку ей вдруг показалось, что за лошадиным фырканьем раздаётся мычание.

– Владельцы этого сокровища, – вспомнил Григо Вага, кивнув на разбросанные книги. – Они преступники. Один из них немало людей покалечил, прежде чем рыцари его одолели и привязали к дереву – там, вверх по дороге.

– Никакие это не рыцари! – фыркнула Дженна, перешагивая через трупы и с особой осторожностью – через книги. – И раз уж твои «рыцари» оказались бандитами, то смею предположить, что «преступники», может статься, окажутся не такими уж и плохими людьми…

– О, но это не люди, – деликатно пояснил Григо Ваго, снова подняв вверх указательный палец. – Да к тому же они…

– Ну?

– Они…

– Да?

– Они защищают дракона, – наконец сообщил юноша зловещим шёпотом.

– Дракона? – охнула Дженна, ускоряя шаг. – Настоящего дракона?

– Не знаю, – несколько раздражённо ответил мракоборец. – И знать не хочу! Ибо ежели дракон настоящий, то он всех нас спалит своим страшным пламенем.

– Не поняла, – усмехнулась Дженна. – Если дракон так силён, то зачем же ему защитники? Да ещё такие, что не смогли противостоять бывшим крестьянам?

На это Григо Вага фыркнул, но ничего не ответил.

Сразу за телегой начиналась широкая, изрытая глубокими колеями дорога, и на её обочине, привязанные к дереву, сидели двое мужчин. Они были рыжеволосые, словно родные братья, да только один из них возвышался зелёной скалой, а второй цветом кожи и статью походил на вишнёвое дерево: тёмно-коричневое, стройное и маленькое. Уши у обоих были заострёнными, что выдавало в них кровь старших рас. По-видимому, пострадавшие только что пришли в сознание и теперь пытались избавиться от грязных тряпок, которыми им заткнули рты.

На миг Дженна застыла, изумлённо разглядывая их. А они, в свой черёд, недоумённо уставились на неё.

Зеленокожий мужчина смотрел с любопытством. Несмотря на прохладную погоду, на нём почти не было одежды, только полосатые шаровары, подпоясанные широким кушаком шафранового цвета. Ростом он казался никак не меньше медведя: широкогрудый, с небольшим брюшком. Его плечи украшали наколотые под кожу рисунки: на одной руке летели над волнами ласточки, на второй – какое-то морское чудище обвивало щупальцами якорь.

Грубые черты лица, особенно массивная челюсть, выглядели свирепо. Но, несмотря на весь его дикий вид, было заметно, что не далее как вчера-сегодня этот богатырь потратил немало времени, чтобы выбрить на широком подбородке аккуратную треугольную бородку. Голову он тоже обрил, оставив только вихор на темени.

Второй «преступник» изяществом и телосложением напоминал эльфа, очень-очень загорелого, почти что чёрного эльфа. Кажется, таких, как он, называли брауни. Ростом он был гораздо ниже наёмницы, однако смотрел на всех свысока и надменно. Его рыжие волосы были заплетены в недлинную и изрядно потрёпанную косу. Одетый в нарядный кафтанчик изумрудного цвета, замшевые лосины и кожаные сапоги с загнутыми мысами, он производил вид важного господина.

– Осторожнее, – предупредил мракоборец на чистом энсолорийском. – Кляпы – на случай, если они начнут колдовать… – он осёкся и, быстро глянув на руки Дженны, умолк красноречивей, чем ему хотелось бы.

Заметив его взгляд, наёмница с подозрением прищурилась.

– А знаешь, Григо, позже я с удовольствием почитала бы твои «поучения»… – предупредила она. – А сейчас мы освободим этих «защитников дракона», – девушка вопросительно взглянула в глаза зеленокожего верзилы. – Вы ведь не против освобождения? И не станете «колдовать»?

Тот отрицательно помотал головой, пожевал, а затем выплюнул тряпку. От его доброжелательной улыбки у Дженны мурашки побежали по спине. Мало того, что он был размером с медведя, так ещё и клыки у него во рту казались ничуть не меньше медвежьих.

– Можете не бубнить на своём южном языке! Мы его понимаем не хуже гиатайнского! – первым проговорил темнокожий эльф, выпутываясь из верёвок и оправляя зелёный кафтанчик. – Я Трох Ка̀ртриф, а это – Гвирдр Драйгр. Никакие мы не колдуны и не защитники драконов, а только лишь скромные книготорговцы.

– Истинно так, – не терпящим возражений тоном прорычал громила. – А всё волшебство, которым мы владеем, – сохранение съестных припасов да стряпное мастерство.

– Книготорговцы? – переспросил мракоборец. – И кому же вы продаёте книги в этой глуши?

– Я Дженна из… Фиалкмундса, – представилась наёмница. – И, как фея, ничего не имею против драконов. Хотя, к своему сожалению, я их не встречала…

– Фея? – маленький Трох Картриф удивлённо поднял брови.

Он глянул на своего спутника. И Дженна могла бы поклясться, что между ними произошёл безмолвный диалог. Верзила с непроизносимым именем почесал свою треугольную бородку, поморщился и кивнул.

– А этот сопляк, карачун его задери, – темнокожий книготорговец недобро покосился на Григо, – был среди бандитов, которые на нас напали. А потом он заткнул нам рты, как каким-то…

– Григо Вага Печальный, – объяснила девушка, – и наивный. Бандиты его обманули. Григо думал, они благородные рыцари, а вы преступники.

– Кому я продаю книги в этой глуши, тебя не касается, – обратился Трох Картриф к юноше. – Но тебе я дам один совет совершенно бесплатно! Запомни, молодой человек, благородные души от бандитских можно отличить по тому, как они относятся к книгам.

– Мародёрство, грабежи, насилие и убийства, – вздыхала Дженна, подтягивая стремена. – Ну, здравствуй, Север…

Всё перечисленное она искренне презирала, но всё же саблю и лошадь решила конфисковать как компенсацию. После столкновения с «рыцарями» вырез на горловине платья превратился в слишком откровенное декольте. Это можно было поправить, но вот изящная вышивка в виде плюща была разорвана в клочья.

Несмотря на внешнюю декоративность, сабля оказалась довольно добротной. Она была лёгкой, но кривизна клинка и отдалённый от эфеса центр тяжести увеличивали силу удара. Деревянные ножны были обтянуты тонкой чёрной кожей и покрыты узором, похожим на какой-то герб.

Девушка припомнила, что такой же рисунок она видела и на некоторых доспехах, которые поделили между собой разбойники. Орнамент был выполнен в виде древа в цветах. На его ветвях сидели птицы. Цветы и листва переливались разноцветной эмалью, а глаза птиц были инкрустированы кроваво-красными самоцветами.

В лошадях Дженна не особо разбиралась, поэтому выбирала ту, что оказалась посговорчивее. Одна из коняг приглянулось ей больше других: большая, косматая, с основательными мохнатыми ногами, она отличалась добродушным нравом. Если другие животные при приближении Дженны начинали заметно нервничать – шарахались в сторону, фыркали и стригли ушами, – то эта лошадь вела себя спокойно. Её круп был настолько широк, что, откинувшись назад в седле, на нём можно было свободно разместиться, как на лежанке. И, что особенно важно, кобыла против этого не возражала.

– Её зовут Марта, – сообщил Григо Вага. – Главарь… «рыцарей» относился к ней ревностно. Не знаю почему… Вряд ли это боевой скакун.

– Много ты понимаешь в боевых скакунах, – хмыкнула Дженна.

Девушка откинула со лба лошади белую челку и доверительно посмотрела в её большие глаза. Она провела рукой по гриве и прижалась щекой к серебристой в мелких яблоках шее. Дженне было зябко, и животное казалось ей горячим. Наёмница наслаждалась этим теплом и размеренной ритмичной мелодией жизни, которую отбивало сильное сердце лошади.

«Ты не боишься меня, – подумала она. – Ты будешь моим другом».

Пока Дженна правила своё платье, а затем искала подходящие для пращи камешки, книготорговцы починили свою телегу, впрягли в неё конягу и теперь скрупулёзно собирали среди кустов черники свой драгоценный груз. Григо Вага – видимо, во искупление – помогал им как мог. И, кажется, между ними даже завязался весьма дружественный разговор.

– Значит, ты писатель, собиратель сказок и истин? – переспросил Трох Картриф. – И как же тебе, южанин, удалось пересечь горы и попасть в наши края?

Он перевязал верёвкой стопку книг и выпрямился, чтобы раскурить трубочку.

– …Сказаний, – поправил Григо, с интересом принюхиваясь к аромату табака. – Я верю Единому. Он ведёт меня неизменно верной дорогой… На перевалах Аркха я чуть было не испустил дух, но меня подобрали странствующие трубадуры – Дети Свободных Дорог.

– Ну надо же, – ухмыльнулся брауни. – Артисты-сиды – слыхал я о них; одни из немногих жителей Эльхайндрэя, что предпочли заветным лесам – дороги.

– Эльфы-сиды, – покачал головой юноша. – В глазах Единого – все едины. Главное, что приятные и добрые создания…

– Ну а что ты, мракоборец, знаешь о феях? – таинственным шёпотом поинтересовался книготорговец.

– Ничего особенного, – пожал плечами юноша. – Феи давно покинули те места, откуда я родом. Остались только сказания. Пишут, что они красивые… – он мечтательно улыбнулся.

– …Коварные и вредные, – добавил Трох, выпуская изо рта колечки сладковатого дыма. – Уж можешь мне поверить, там, откуда я родом, мы вдоволь натерпелись их проделок. Феи столь же древние и опасные существа, как и дракон, на которого ты охотишься…

– Я не… – возмущённо выдохнул мракоборец.

– Не обманывай меня, Григо Вага, – фыркнул Трох Картриф. – Я-то знаю, что ты уже давно нас выслеживаешь…

– Но вы же сказали, что… – прищурился бывший монах.

– Всё верно, – кивнул книготорговец. – Мы не защитники драконов. Мы – учёные натуралисты. А потому обязаны защитить тех, кто оказался на грани вымирания. В том числе и драконоподобных…

– …И фей? – не без ехидства усмехнулся Григо Вага.

– Твоя фея, – сердито выдохнул Трох, покосившись на девушку, – сама может о себе позаботиться. Такая хрупкая и бледная, а десяток мужиков завалила… Даже мой коллега оказался не способен на такое, – он поморщился. – Ты вообще видел, как она их убила?

Григо пристально глянул на собеседника и, выдержав красивую паузу, ответил громко, чётко и со всей серьёзностью:

– Разбойники замыслили дурное, и их законно настигла кара Единого. А фея защищалась и имела на это полное право, – он понизил голос, доверительно склонившись к собеседнику. – Я так считаю, не важно, какой ты расы и какого цвета у тебя кожа…

– …А кушать все хотят! – издалека крикнула им Дженна. Она изо всех сил старалась не подслушивать, но что делать, её «феечий» слух был излишне острым. – Книжники, я собираюсь на охоту, пожелания будут? – добавила она, играя камешками, которые насобирала для самодельной пращи.

– Мы что же, теперь вместе? – не то удивился, не то рассердился Трох Картриф.

– Да, – невозмутимо ответила наёмница. – Я вас освободила, спасла ваш груз и в награду хочу знать всё о вашем драконе… Считайте, что я в некотором роде тоже учёный… натуралист!

– Учёная феечка, а ты разве не цветочками питаешься? – хохотнул Гвирдр Драйгр, оценивающе посматривая на её оружие.

– Нет, красавчик, – хмыкнула девушка. – Я учёная и хищная фея… Ещё не смекнул?

– Как прекрасен мир в своём разнообразии, – восхищённо вздохнул мракоборец. – Я должен об этом написать. Пожалуй, я тоже останусь с вами! Я ведь тоже, в некотором роде, книжник и учёный…

– Этого ещё только не хватало, – подавившись дымом, закашлялся темнокожий эльф.

Вечерело. В сгущающихся тенях лес наполнился новыми запахами и звуками. Дневная мелодия гор затихала, уступая место полуночным певцам. Где-то выше по склону в ельнике глухо ухал филин: «У-ух! У-ух!» С противоположной стороны раздавался более низкий: «У-у-ух». Через некоторое время птицы запели дуэтом. Им вторил далёкий волчий вой.

Некоторое время Дженна прислушивалась к этой весенней песне, а затем подбросила дров в огонь, разведённый для света. Похолодало, но от трёх костров тянуло жаром. Ещё два небольших очага были обустроены для приготовления пищи.

Обильно натёртые солью, пряными специями и нашпигованные салом, тушки куропаток начинали подрумяниваться, источая ароматы, достойные отдельных сказаний. В котелке размеренно бурлила похлёбка из грибов, нарезанных большими кусками брюквы, лука, зелёной моркови, сельдерея и прочих кореньев.

Тонкие ломтики копчёного мяса и твёрдого сыра украшали белый хлеб. Это были не какие-нибудь жёсткие походные лепёшки из серой муки и воды, а настоящий сдобный хлеб с воздушной мякотью, испечённый из отборной белой муки и отменных дрожжей, с добавлением сладкого сливочного масла, свежего молока и мёда.

Стоило признать, что книготорговцы поесть любили и умели, и помимо книг в повозке хранили и добрые съестные запасы. Дженна усмехнулась про себя, представив, что именно это с таким усердием и искали разбойники, разворошившие повозку.

Несколько утолив свой голод хлебом с мясом и напившись травяного чая с орехами и сухофруктами, путники вели непринуждённые беседы. Дженна не подозревала, что по большой компании она соскучилась даже больше, чем по мясу и хлебу.

– Гора̀зда же ты пожрать, фея, – одобрительно пробасил Гвирдр Драйгр, поймав взгляд Дженны. – Прямо как тролль!

Девушка только что доела третий кусок хлеба и теперь с вожделением поглядывала на шкварчащие на вертеле птичьи тушки. Она съела бы и четвёртый кусок, но скуповатый Трох Картриф убрал остатки хлеба подальше от неё.

– Лучше б ты цветочками питалась, – еле слышно буркнул он себе под нос.

– Фто ты имееф протиф фей? – пробубнила Дженна, за неимением ничего более достойного набивая рот сушёными сливами. – Фазфе я фелала фебе плохое?

– Не обращай на него внимания, – добродушно посоветовал Гвирдр. – Брауни и феи издревле недолюбливают друг друга. Понимаешь ли, они во всём противоположны. Феи – беспечные и шкодливые существа, а брауни – домовитые и серьёзные, феи чарующе привлекательны, а брауни… – он вдруг заржал так громко, что все, включая маленького Троха, подпрыгнули на месте.

– Брауни, – повторила Дженна. – В Энсолорадо я не встречала брауни.

– Armorácia rusticána! – ворчливо буркнул маленький книготорговец, подбросив в котёл с овощами остро пахнущий корешок. – Брауни, эльфы, феи – какая теперь кому разница? Одни смешались, другие вымерли, третьи, вон, улизнули в свои Фиалкмундсы…

– Armorácia rusticán1 – хрен деревенский – любимая приправа нашего друга, – пояснил Гвирдр Драйгр. – Брауни, как и тролли, – дальние родственники эльфов.

– А ты, значит, тролль? – Дженна посмотрела на него.

– Ещё какой, – подтвердил мужчина и широко улыбнулся. – И вымирать, знаете ли, не собираюсь. Вот вернусь домой и как…

– Только не надо подробностей, – подначил его брауни. – Тут монахи…

– Я мракоборец, – напомнил Григо Вага. – Однако господин Картриф прав, это не снимает с меня данного когда-то обета безбрачия. Так вы говорите, что феи «улизнули». Но, простите, как и куда?

– Хм, – многозначительно произнесла Дженна, поймав на себе вопросительные взгляды. – А вот это феечья тайна…

– Позвольте мне ещё один, быть может, не самый умный вопрос, – откашлявшись, юноша обратился к троллю, как к самому добродушному и разговорчивому из всей компании. – Господин Драйгр, расскажите, пожалуйста, чем же феи отличаются от эльфов?

– Главное отличие – это то, что у фей есть крылья, – загадочным басом произнёс Гвирдр Драйгр, и все взоры снова повернулись в сторону Дженны. – Однако в нашем физическом универсуме – в нашем мире, в царстве эльфов и людей – они проявляются лишь в редких случаях. Если на элвэнообразных возраст всё же отражается так или иначе, то феи не стареют! Они сами властвуют над своими годами и выбирают навеки оставаться юными или вовсе – детьми… – тролль хитро прищурился. – Ну а феечьи уши могут быть округлыми, однако всенепременно они маленькие: чуть меньше, чем у людей.

Наёмница, затаив дыхание, приложила руки к своим ушам. Вот те раз, неужели она и в самом деле фея? Слишком уж многое сходилось!

– А ещё, – Гвирдр усмехнулся. – Феи вкусно пахнут…

– В смысле? – насторожилась Дженна.

– Манящий цветочный запах, – пояснил тролль, – на который слетаются не насекомые, а противоположный пол. Феи обольщают свою жертву, обманывают, используют в своих проказах, а наигравшись, бросают. Чары действуют на всех – кроме троллей, брауни и гномов… – Гвирдр гордо поднял голову. – У нас своеобразный иммунитет на ваше очарование: у брауни – врождённая неприязнь, ну а гномы и мы – тролли – имеем несколько иные понятия о… привлекательности.

– Ах, вот оно что, – сказал Григо Вага, шмыгнув простуженным носом.

«Ах, вот оно как!», – подумала Дженна.

– Впрочем, самих фей тоже можно приманить, – с ухмылкой добавил Трох. – Они испытывают большую привязанность к цветам и даже умеют с ними разговаривать.

От этих слов Дженна похолодела. «Никогда не разговаривай с цветами», – раздался в её голове голос из детства. Как наяву она увидела голубые глаза маленького Принца и золотые звёзды на его камзоле. Он путешествовал по мирам… Неужели он – фея?!

– Дженна вышла из круга фиалок, – припомнил мракоборец.

– Да не фиалки это были, – отрезала наёмница ледяным тоном. – И вообще, я не разговариваю с цветами. Принципиально! Лучше скажите мне, книжники, кто такие дану?

– Дану? – тролль задумался. – Дану – сами что-то вроде фей…

– Нет-нет, не соглашусь с тобой, коллега, – оживился темнокожий брауни. – Дану хотя и древняя раса, но всё-таки Alviiformes – элвэнообразные… А феи – Fata – духи, волшебные существа.

– Подземные черти, Baisa Vulgaris, знают, кто такие дану, уважаемый коллега, – пробасил тролль. – Я их не встречал. Ты их не встречал. Их уже пару сотен лет никто не встречал. Остались лишь сказки да домыслы. Если кому интересно моё мнение, то дану тоже «улизнули» в другие миры, а значит, они феи…

– Так феи – это духи… духи-хранители? – вставил Григо Вага.

– Да что они там могут охранять? – рассердился Трох. – Они духи-разрушители спокойствия!

Дженне захотелось дёрнуть со всей силы за его рыжую косичку, но она направила своё внимание на куропаток. А брауни, видимо, почуяв, что дело его тоже попахивает жареным, быстро успокоился.

– Духи типа Fata, Hada, Fay, Fae, – терпеливо объяснил он, – отличаются тем, что могут обитать сразу в двух царствах: плотном – нашем, так сказать, – мире и в мире духов. В отличие от эфемерных духов феи имеют осязаемое биологическое тело и призрачное fata-corpus, – то самое, которое с крыльями.

Дженна поёжилась и протянула руки к огню. Они выглядели теперь вполне живыми, хотя некий дискомфорт в суставах всё же сохранился.

– А всё-таки я чувствую в себе потребность охранять кое-что, – твёрдо сказала девушка. – Может быть, феи и проказничали когда-то, но теперь времена изменились…

– Изменились, и не говори, – со вздохом подтвердил Гвирдр, задумавшись о чём-то своём.

– …Расскажите мне про дракона, – после долгого молчания тихо попросила наёмница.

Книготорговцы переглянулись. Брауни наморщил курносый нос, тролль криво улыбнулся.

– Мясо уже достаточно прожарилось, – заявил он, кивнув на куропаток.

– Вы не доверяете мне? – грустно спросила Дженна.

– Угу, – согласился тролль. – Мы будем рассказывать, а ты в это время всех птичек в одиночку заточишь…

Григо Вага прыснул. Девушка усмехнулась. Гвирдр Драйгр аккуратно снял с вертела дичь и разложил тушки остывать на глиняную тарелку.

– Для начала скажи, почему ты интересуешься драконом? – строго спросил Трох Картриф.

– Я хочу увидеть настоящего дракона, – задумчиво проговорила наёмница. – Это моя мечта… Мечта детства.

– Но зачем это тебе, фея?

– Ну, – она вздохнула, – чтобы знать, что они всё ещё существуют… Драконы и единороги. Чтобы знать, что…

Дженна вдруг ощутила себя очень-очень одинокой. Она поджала губы и отвернулась к огню. Брауни поднял брови и глянул на тролля. Тот лишь улыбнулся. Снова повисло молчание.

– Рассказывать нечего, – наконец ответил маленький книготорговец. – Ни о тех, ни о других…

– Тогда расскажу я, – вдруг произнёс мракоборец. – Говорят, что в скалах Туй-гая, там, где земля раскалывается надвое и можно услышать, как в подземных кузнях гудят чёртовы горны да куются мечи для последней Бури, проснулось страшное лихо, змей из рода Змеевичей. Он голоден и требует себе жертв: коров, баранов и девиц – чем прекраснее, тем лучше. А иначе он угрожает разворошить самую высокую гору Туй да выпустить на волю пламя и пепел подземные, – юноша помолчал, пристально глянув на книготорговцев. – Весть об этом разлетелась далеко вокруг. И со всех концов света к горе Туй двинулись люди. Рыцари – за славой и девицами, охотники – за трофеями, а барды и сочинители историй – дабы засвидетельствовать великий подвиг.

– …Дабы в пошлых и излишне высокопарных выражениях описать очередное позорное пятно в истории Homo, – ядовито прошипел брауни. – Да будет тебе известно, человече, что на сотни миль вокруг горы Туй нет ни единой деревни, а «прекрасные девицы» – разве что стрыги да вурдалачки! Эта история придумана от начала и до конца жадными купцами Гиата̀йна, почуявшими в недоступных туйга̀йских скалах запах золотишка! Многие столетия никому и дела не было до этого места. Даже горные гномы его избегали, считая вратами, ведущими в Иной мир… – он грозно сверкнул серыми глазами. – И правильно делали! Не все дороги открыты человеку, и нужно уважать чужую территорию… Особенно ежели эта территория принадлежит… смерти.

– Признаю, я человек с Юга и мало знаю о ваших краях, – несколько виновато сказал мракоборец. – Но я хочу вам заявить, что не желаю спорить о том, что мне неведомо. Я не располагаю достаточными сведениями, но именно за ними я и пустился в это путешествие.

– Вот и славно, – добродушно заметил Гвирдр Драйгр, вонзая клыки в сочное тело жареной куропатки. – Мясо остывает, коллеги. Довольно дискутировать, займите рты более полезным делом.

Смутное предчувствие разбудило Дженну посреди ночи. Лошади фыркали и тревожно косились по сторонам. Григо и Трох крепко спали. Гвирдр Драйгр, оставшийся дежурить у костра, стоял, всматриваясь в густую темноту. Лицо у него было точно каменное, а в руках тролль держал большой топор.

– …Кто-то ходит вокруг, – тихо сказал он, не обернувшись, но обращаясь явно к Дженне. – Будто лазейку ищет…

– Какую лазейку? – переспросила наёмница.

– Перед сном твой монах очертил нашу поляну защитным кругом, – шёпотом объяснил Гвирдр. – Мракоборец из него паршивый, но в аурическом деле он толк знает… Пока действует заклятье, это не сунется сюда…

– Это? – Дженна принюхалась. – Сыр, капуста, бражка – разбойничья вонь. Остатки банды, наверное… – она со злостью скрипнула зубами: – Навязчивые ублюдки… Я сама разберусь с ними…

Не дожидаясь ответа, девушка застегнула свою куртку, закрепила на поясе оружие и исчезла в зарослях. Ей, как сумеречной лисе, темнота была на руку. Здоровенный тролль привлекал слишком много внимания, а вот она могла действовать скрытно и быстро.

Дженна следовала за нитями запаха. Прямые стволы елей возникали из темноты один за другим. Их ветви цеплялись за волосы, скреблись и царапались. Подпирая друг друга, уныло скрипели сухие деревья. Наёмница вдруг поняла, что кроме этого звука она не слышит больше ни одного лесного шороха, крика, шелеста перьев. Лес окутала тишина.

Вскоре Дженна увидела их, точнее, их ссутуленные спины. Бандиты брели вдоль обозначенного мракоборцем мерцающего магией круга. Без факелов, как будто наугад, они медленно шли, пошатываясь так, словно каждый шаг стоил им больших усилий.

Девушка нахмурилась. Это были долговязый главарь и коротышка – последние, кого она убила. Убила… Она же убила их, и не может быть никаких сомнений! Она проверяла пульс. Течение их жизненной силы прервалось!

Дженна вздохнула, сдержав подкатившую к горлу тошноту. Что-то неладное происходило в лесу. Что-то противоестественное. Это было неправильно, и оно воняло смертью. Наёмница больше не ощущала той мощной силы жизни, которая толкала этих мерзких насильников к ней как к женщине, к самке. Сейчас они, напротив, были пугающе пусты. Не слышала девушка и их дыхания…

Разбойники остановились. Хотя наёмница и пряталась во временной тени, делающей её невидимой от взгляда смертных, они почуяли её. Девушка бесшумно обнажила саблю. Бандиты медленно развернулись. Длинный остановился, коротышка сделал шаг навстречу. Оба смотрели себе под ноги. На мгновение Дженна усомнилась в том, что они её заметили. Но лишь на мгновение, потому что в следующий же момент, бандиты стремительно бросились вперёд.

Не сговариваясь и вообще не издав ни единого звука, они прыгнули к ней, будто обезумевшие. Ничем не вооружённые, разбойники выставили вперёд руки, как дикие звери – когти. Их губы кривила не только злоба. Рты были так широко распахнуты, будто эти существа, кем бы они не стали, намеревались сожрать свою жертву!

Дженна уклонилась от скрюченных пальцев, отпрыгнула в сторону и зашла сбоку. Она быстро полоснула лезвием накрест и спряталась за деревьями. Ближе этого подойти к бандитам девушке не позволил дикий страх, который вызывал у неё их вид. И запах.

Крупные кости сабля повредить не могла, тем не менее удар перерубил мышцы. И, несмотря на это, разбойники всё продолжали тянуться к девушке, будто их дёргал за верёвочки невидимый кукловод.

Бандиты то замирали, то вдруг проявляли настоящие чудеса ловкости и необычайной силы. Они с лёгкостью ломали молодые деревца, росшие у них на пути, и кидались на Дженну, как голодные волки на добычу. Наёмница прыгала от дерева к дереву, отмахиваясь от их непоследовательных и попросту необъяснимых атак. Кожа и мясо уже кровавым тряпьём свисали с костей, но это ничуть не мешало разбойникам.

Наконец Дженна взяла себя в руки и решилась сократить дистанцию. Коротышку она ткнула в живот, хорошо и глубоко, так что тот согнулся пополам. Долговязого же, защищённого кольчугой, она задела по касательной. Ему почти удалось схватить её за волосы. Но наёмница развернулась и рубанула его по шее. Разбойник ударился лбом о ствол осины и упал.

Тяжело дыша, Дженна замерла в ожидании. Ни за что на свете она сейчас не желала приближаться к убитым. Убитым второй раз, но умершим ли?

Коротышка, застывший в угловатой позе, вдруг резко распрямился. Высокий поднялся на ноги, как ни в чём не бывало. Вместе они бросились на девушку ещё стремительнее, нежели раньше, будто её действия лишь сильнее разожгли их злобу или голод.

Дженна ответила активной атакой. Она протыкала и резала, нанося удары, которые по меньшей мере обездвижили бы всякое другое существо. Но бандиты падали, а через миг вновь поднимались. Словно в кошмарном сне раз за разом повторялось одно и тоже.

И вдруг лес озарил свет. Яркая вспышка на миг ослепила наёмницу. Она отпрыгнула за дерево и явственно услышала хруст. Один раз и второй. Она узнала этот звук – звук перерубаемых костей.

– Как говорят у нас в Серботъйо̀ге: не суйся с ножом туда, где топор положен, – раздался добродушный голос тролля. – Тыкать и рубить тут бесполезно, феечка… Нужно оборвать нить, что поддерживает их жизнь… что бы эту нить ни соткало. Необходимо перерубить шею или раздробить череп. Это – неупокоенные, нежить. Иначе с ними не совладать.

Болезненно щурясь, Дженна вышла на свет. Обезглавленные трупы разбойников неподвижно лежали на истоптанной окровавленной земле. Гвирдр Драйгр широко улыбался, вытирая лезвие топора куском вырванного мха. Свет огня яркими бликами играл на его медвежьем оскале.

– Хорошенько ототри свой клинок от их крови, – посоветовал мужчина. – Эта дрянь может переносить заразу…

– Откуда ты знаешь, что нужно делать? – прошептала наёмница.

– Много читаю, – невозмутимо ответил тролль. – Нежить – када̀веры – явление редкое в наших краях, однако со времён второй Бури – весьма закономерное. Тогда равновесие пострадало нешуточно. Покойники вставали повсеместно. Теперь – реже, но и этого хватает…

– Равновесие… – с тихим стоном повторила Дженна. – Они вернулись, потому что что-то нарушило равновесие?

– А вот это ты мне скажи, – проговорил Гвирдр. – Ты уже их убила…

Девушка поджала губы. Ответить ей было совершенно нечего.

Утро наступило рано. Ночное происшествие не вдохновляло на сон. Дженна сменила Гвирдра на посту и просидела у костра до самого рассвета, усердно полируя свою саблю.

Когда же запели птицы, путники собрали вещи и неспешно тронулись в дорогу. После недолгого совещания, в котором ни мракоборец, ни наёмница участия не принимали, книготорговцы решили следовать по заброшенному тракту. Этот путь считался самым коротким, хотя и имел ряд неких таинственных недостатков. О них новоявленным книжникам брауни и тролль решили не рассказывать, заявив лишь, что защитные ауры, которыми владеет Григо Вага, придутся весьма кстати.

Дорога меж тем совсем не выглядела такой уж «короткой». Она вела вверх по косогору и постоянно петляла. Чем дальше продвигалась путники, тем всё более диким и непригодным к проезду телеги становился выбранный путь. Пригорки сменяли буераки. Вскоре тракт перегородили молодые берёзки, густые и по-весеннему прозрачные кусты малины. Было очевидно, что это направление уже давно не использовалось.

Дженна ощущала себя неважно. У неё разболелась голова и пропал всякий аппетит. День выдался солнечным, но прохладным. Дневной свет слепил девушку даже сквозь кроны деревьев, заставляя всё время держаться в тени.

– Никак наша фея ночной оказалась? – пошутил по этому поводу брауни. – Или вампир укусил, а?

– Пусть бы только попробовал, – лениво огрызнулась Дженна, покачиваясь в седле.

Брауни Трох Картриф и мракоборец Григо Вага беззаботно проспали до утра и о ночном происшествии, похоже, даже не догадывались. Тролль же воздерживался от рассказов. Ловко орудуя широким ножом, он прорубал проход и беззаботно напевал себе под нос что-то душевное о красоте местных дорог.

– Не нужно зря храбриться, – добавил маленький книготорговец. – Вампиры в этих лесах встречаются разнообразные: вурдалаки, стрыги и даже морои. А феи для них – всё равно что деликатес… Кровь у вас медовая.

– Благодарю за пояснение, – кивнула наёмница. – Я буду начеку…

– А знаешь, для феи ты не очень-то осведомлена о феях, – брауни с подозрением покосился на неё и натянул поводья, в очередной раз останавливая телегу, пока его коллега вырубал заросли малины.

– Так уж вышло, что я росла среди людей, – пояснила Дженна. И на этот раз это была святая правда.

– О, так ты подменыш! – хохотнул тролль. – Вот теперь всё встало на свои места…

– А что было не так с местами? – вяло поинтересовалась девушка.

– Ты выглядишь и пахнешь, как фея, – вставил Трох Картриф, – но мыслишь совсем как человек, причём человек, выросший в городе.

– Я уже много лет не живу в городе! – вскинулась наёмница.

– Много? – прищурился брауни.

– Семь, может восемь… – Дженна задумалась и вдруг поняла, что даже не знает, сколько ей лет.

Оба книготорговца заржали в голос: брауни – высоко и мелодично, а тролль – зычно и хрипло. Они просто-таки покатывались со смеху. Гвирдр даже своё занятие на время отложил и, уперев руки в колени, согнулся пополам.

– Ну-ну! – утирая проступившие от веселья слёзы, проговорил темнокожий Трох. – Что и требовалось доказать!

– Эхы-хы-хы! «Много лет», – смеясь, повторил тролль. – «Семь, может восемь» …Вот, если б ты сказала сто-двести, это было бы по-феечьи…

Дженна задохнулась от возмущения, но промолчала. Учёные были правы. А она-то хороша, надо же было так сглупить!

– Никогда не мог понять, зачем феи меняют своих детей на человеческих? – присоединился к их разговору Григо Вага. – Что такого особенного в наших детях?

– О, друг мой, – не только феи, но и элвэнообразные: эльфы, сиды, кобольты и, кстати говоря, тролли и даже брауни порой прибегают к смешению крови! – ответил Гвирдр. – Думаю, не нужно лишний раз упоминать, что кровь, которая течёт в нас, – древняя, как сам мир. А вот люди – явление относительно молодое. И так уж вышло, что ваша кровь – универсальный «обновитель» для всех нас.

– Вы её пьёте? – нахмурился мракоборец.

Тролль снова громко заржал. Было видно, что он хотел высказать некую весёлую шутку сомнительного характера, но брауни вовремя его опередил.

– Обновление жизненной силы в нашей крови происходит в процессе скрещивания, – сказал он. – Наиболее красивые представители элвэнообразных порой берут себе в жёны и мужья ваших женщин и мужчин. Ну а все прочие, обделённые дивным обликом сидов, – он многозначительно глянул на своего коллегу, – довольствуются подменышами. Выросшие среди троллей люди женятся или выходят замуж… м-м…

– …Наименее травматично, – не сдержался зеленокожий великан.

– Это как? – поинтересовалась Дженна.

– Психологически он имеет ввиду, – ухмыльнулся брауни. – Пусть тебя не вводят в заблуждение его габариты, там-то мы все мало чем отличаемся…

– «Там»? – в унисон переспросили наёмница и монах.

– В портках… – пояснил тролль, давясь смехом.

– Вот твоя неосведомлённость в данном вопросе, – ехидно добавил брауни, – тоже не совсем феечья. Феи и нимфы по природе своей такие э-э… озорные!

– …Заткнись, – процедила сквозь зубы девушка.

Меньше всего ей сейчас хотелось дискутировать о своей неосведомлённости в вопросах размножения.

– Так и зачем делать это с кровью? – вернулся к их изначальной теме Григо Вага.

– Понимаешь, человек, – сказал Гвирдр, отсмеявшись, – если кровь не обновлять, происходит вырождение расы. Дети рождаются недужные… Кстати, больных младенцев и обменивают на человечьих, – тролль посмотрел на Дженну. – Они настолько слабы, что крайне редко доживают до твоих лет, феечка… На это им попросту не хватает жизненных сил.

– А знаете, – прошептала Дженна, – я ведь и правда умирала там, среди людей. Но кажется меня просто вовремя «выкрали обратно»…

– Надо заметить, что человеческая кровь не только является универсальной, – продолжил Трох Картриф, – но обладает свойством приспосабливания ко всякой другой крови, не разбавляя её. Видимо, потому и сами люди показывают чудеса живучести. Хотя век их и короток, а тела слабы, они ухитряются выживать в самых разнообразных и даже непригодных для размножения условиях! Есть мнение, – брауни понизил голос, – что Единый наделил людей некой силой. Мол, не только кровь, но и человечий дух может приспособиться…

– Дух, как и тело, способен эволюционировать, – важно договорил Григо Вага. – Ибо изначальный Единый Антропос создал нас – антропоидов по своему подобию. Каждый истинно верующий знает, что когда-нибудь он сможет возвыситься и лично присягнуть Создателю в чертогах Его…

– …Антропос и антропоиды? – усмехнулся Гвирдр Драйгр. – А почему не Единый Троллиус или Браунис? Вы поглядите только – чудеса эволюции! Допустим, но что же дальше?

– А дальше человек может стать Создателю надёжным помощником в сотворении Вселенной, – скромно ответил мракоборец. – Может стать… сверхчеловеком!

– Надёжным помощником в сотворении, – с презрением повторил брауни. – А где доказательства? Он сотворил Жизнь. А вы создаёте лишь faeces2!

– Все живые существа участвуют в процессе создания жизни… – с умным видом напомнил юноша.

– Что ж, гоноподий3 водяного в помощь! – хохотнул тролль.

Брауни рассмеялся, а мракоборец залился краской.

– Когда-нибудь, уважаемый Драйгр, вы поймёте, что не всё вертится вокруг, – он вздохнул, – портков.

– Когда-нибудь – всенепременно, – сердечно пообещал книжник, скалясь в улыбке. – Когда пересохнут воды четырёх океанов…

– Прекратите вы все, – буркнула наёмница. – Тошнит уже от ваших споров…

Ближе к полудню свет солнца стал Дженне не мил настолько, что шутка брауни больше не казалась ей просто глупой, но всё больше напоминала правду. Вампир её не кусал, а вот заражение от неупокоенных бандитов было вполне возможным.

Воздух стал значительно теплее, но девушка даже под курткой и плащом изнывала от холода. Её ногти посинели, как и сутки назад, когда она коснулась призрачной реки, словно ледяной поток снова завладевал её телом.

Держаться в седле становилось всё сложнее. Поначалу наёмница отстала от телеги. Но затем, поняв, что продолжать своё путешествие она больше не может, девушка предупредила спутников и свернула с дороги.

Лес с каменными глыбами и их таинственными «закрытыми» тенями остался позади, и Дженна сильно надеялась, что в этот раз ей удастся выйти на сумеречную тропу, чтобы спрятаться на ней от солнца.