Читать книгу Проклятие чёрного единорога. Часть третья - Евгения Преображенская - Страница 6

Она редко надевала платья. Длинные юбки напоминали ей о беззащитности и слабости. Поди попробуй в них забраться на дерево или убежать – запутаешься, упадёшь, и тогда… Да, она уже не была той беззащитной девочкой, которую могли обидеть, но платья так и не полюбила.

Этим вечером она нарядилась только для него: учитель сказал, что сегодня у них праздник. Вот она и облачилась в неудобное синее платье из мягкой шерсти, под узкой юбкой которого и ножа не спрячешь. Девушка даже волосы распустила. С тех пор как она встретила учителя, её неровно обрезанные космы отросли почти что до пояса.

Придирчиво осмотрев себя в зеркале и взбив блестящие чёрные кудри, Иарна направилась в зал. Несмотря на боли в коленях, она сбежала по лестнице привычно легко, тонкая и изящная, словно косуля.

Гостиница под названием «Дружба» была единственной, где нашлись свободные места для двух ведьмаков. Похоже, её хозяин привык к странным посетителям – их новая знакомая Дженна тоже была здесь. Музыкант пел под гитару красивые и грустные песни о любви. Кто-то танцевал. Кто-то даже попытался пригласить Дженну на танец – впрочем, напрасно.

Палош Вара ждал ученицу, сидя за отдельным столом. Поверх чистой белой скатерти стояли штоф с вином и праздничные угощения: соленья, варенья, колбасы и румяный хлеб. Когда девушка подошла, мужчина поднялся с места, да так и застыл, как будто забыл, что собирался сделать.

– Ты сегодня очень красивая, Иарна, – застенчиво пробубнил он.

– А я уж и не припомню, когда видела тебя таким выбритым, – улыбнулась ему девушка. Она остановилась, робко перетаптываясь с ноги на ногу, словно не желая занимать чужого места за столом. – Как твои плечи?

– Да-а, терпимо, – отмахнулся ведьмак. – А твои колени?

– Сгибаются и разгибаются, – усмехнулась ведьмачка. – И на том спасибо.

– За проклятых гильдия купцов отвалила нам столько золотых кун, что всю оставшуюся зиму мы можем отмачивать наши косточки в горячей ванне, – весело сообщил Палош и вдруг смутился. – Ну это… в смысле… в ваннах… Эх! – он махнул рукой и, вынув из кармана свёрток, протянул его Иарне. – Вот, возьми…

Девушка с любопытством развернула ткань и поднесла к глазам тоненький браслет с филигранным узором.

– Но это же золото, – шутливо возмутилась она. – Зачем? Разве можно золотым браслетом пленить нечисть?

– Это не для нечисти, – прошептал Палош, низко склонив голову и разглядывая свои сапоги. Сапоги эти, конечно, надо было начистить получше. – И… – он выдохнул, встормошил аккуратно причёсанные волосы и наконец взглянул прямо в лицо ученицы. – И это не для того, чтобы пленять… понимаешь… Это тебе. Я люблю тебя, Иарна, – твёрдо произнёс ведьмак. – Будь моей… женой. А?

– А-а… – ахнула ведьмачка, потеряв дар речи.

Палош Вара сделал шаг навстречу к девушке, обнял её тонкий стан и поцеловал в губы.

Весь город праздновал победу над проклятыми. В гостинице «Дружба» царило веселье. Индрик музицировал и напевал что-то нежное, лирическое. То и дело по залу начинали кружиться пары, танцуя под его мелодии.

Дженна очень хотела порадоваться вместе со всеми, но получалось у неё неважно. Девушка приоделась в красное платье из тонкой шерсти, распустила волосы. Даже в угрюмом настроении она была так хороша, что её то и дело приглашали потанцевать, впрочем, напрасно.

– Дженна, – заговорил с ней подошедший Сайрон, – не хочу отпугивать твоих ухажёров, но я должен сказать тебе пару слов.

– Почему? – строго спросила чародейка. – Учитель, ну почему я не почуяла обмана? Мой нюх никогда не обманывал меня так…

– Это всё, что тебя тревожит? – Маг не очень приветливо кивнул очередному отвергнутому девушкой ухажёру, и тот поспешил скрыться в толпе.

– А что ещё должно? – нарочито удивилась Дженна. – Я не собираюсь тратить жизненную силу на пустые переживания, от которых нет проку!

Здесь она, конечно, слукавила. Когда Сайрон уходил к Индрику, чародейка немножко поплакала, потом порычала и в клочки разорвала пару листов, изображающих неудачные магические схемы. Сглупила она не единожды: не только чутьё подвело лисицу, но и её смекалка. О чём она думала, общаясь с волками и нося в котомке ожерелье из зубов зверя-учителя? Еван разворошил её вещи и, разумеется, нашёл кости…

– Я хочу знать, в чём была моя ошибка? – настойчиво произнесла Дженна. – Что случилось с моим чутьём? Нюх – это единственное, что от меня зависело…

Мужчина кивнул на стакан вина в руке девушки.

– Посмотри, как влияют на жизненную силу крепкие напитки.

– Ах да, я видела… – вздохнула Дженна. – Они нарушают связи… Разрывают их… Как огонь изломал остатки сил тех, кто замёрз на снегу.

– Иногда брагу называют ложным огнём, – прошептал Сайрон. – Не люди её придумали, но для людей она придумана… Она даёт ощущение тепла, но не спасает от холода… И даже напротив, опьянённые замерзают быстрее, поскольку нарушается течение их витали. Запах – тоже течение, нить. Потому-то звери, ориентирующиеся на свой нюх, не любят хмельных. Нельзя почуять нарушенные связи, изорванные нити никуда не приведут. Но чуять и видеть лучше других – тяжкая ноша, – учитель бросил взгляд на ведьмаков. Он заметил, что охотница на чудищ то и дело посматривает на его ученицу, а та всякий раз отворачивается в противоположную сторону. – Некоторые знания приносят боль, верно? Я не корю тебя за пьянство, но помни, что это опасная дорога. Среди знающих и видящих много потерянных душ…

– Но некоторые вещи… так больно знать, – всхлипнула Дженна. Она покосилась на ведьмачку и с презрением отодвинула от себя стакан.

– In vino veritas, in aqua sanitas3, – сказал маг, подлив воды в вино. – Везде необходимо соблюдать меру. Не стоит вовсе отворачиваться от людей или от собственных желаний. И не кори себя за ошибки. Они наши лучшие учителя. Некоторые знания нельзя почерпнуть из уст или из книг, кое-что можно понять, только ошибившись…

– …Вы что-то хотели сказать мне? – вспомнила девушка.

– Ну, во-первых, я хотел отругать тебя за своеволие, – вздохнул Сайрон. – Кто позволил тебе бегать ночью за проклятыми? Ты забываешься! Ты больше не одиночка, у тебя есть учитель, с которым ты обязана обсуждать свои действия. А во-вторых, – он хмыкнул, – я должен похвалить тебя за… да много за что… Знаешь, Индрик в таком восторге от тебя, что готов взять в ученицы… Если ты решишь, что я не подхожу тебе… как учитель.

– Простите, – прошептала Дженна. – Простите, что подвергла себя опасности. А Вас заставила усомниться в своих способностях учителя! И я нагрубила Вам – не стоило. Вы, конечно же, сами решаете, о чём говорить, а о чём молчать…

Маг посмотрел на девушку с нескрываемым удивлением.

– Ты была расстроена, – проговорил он. – Индрик считает, что я виноват. Я чрезмерно строг и даю тебе слишком мало свободы. Ученичество не должно быть пленом…

– Я знаю, что такое плен, – глядя перед собой, сказала девушка. – Сейчас я не чувствую себя в плену. Я чувствую… – она вздохнула, – Вашу заботу…

Дженна обернулась к учителю. От выражения его пронзительно-чёрных глаз у неё закружилась голова. «Я так скучаю по тебе», – вдруг услышала она. Или ей только показалось, и это были её собственные мысли?

Индрик пел:

Пары танцевали. Остальные люди толпились по краям зала, уступая им место.

Маги стояли близко друг к другу. Дженне достаточно было сделать лишь полшажка, чтобы оказаться вплотную к мужчине. Так просто было обнять его, прижаться щекой к его плечу, а потом подняться на мысочки и… Так просто, но так тяжело, точно их разделяли не полшажка, а огромная пропасть.

– А у Вас, – выдохнула она, скользнув взглядом от его губ к подбородку и пытаясь подыскать, чем спастись от неуместных желаний, – борода не растёт, что ли?

– Что? – переспросил Сайрон. – Борода? Растёт, разумеется… – его лицо вновь приняло невозмутимое выражение. – Но я не позволяю…

– Ах, вот как оно, – с серьёзным видом, будто она узнала что-то важное, кивнула Дженна. – Просто мы тут обсуждали кое-что…

– В отличие от прочих существ, мы сами контролируем рост волос, – объяснил маг не менее серьёзным тоном, словно рассказывал о законе бытия

– Мы, – тихо повторила девушка и продолжила громче: – Очень практично. А у меня кое-что есть для Вас.

Она достала из поясной сумки бумажный свёрток.

– Надеюсь, не чьё-то перо? – нахмурился Сайрон.

– Ну почти, – улыбнулась чародейка. – У меня же есть Ваше перо. И я уже один раз его потеряла… Мало ли, что ещё может произойти? Пусть и у вас будет частичка моей витали. На всякий случай. Вы ведь не первый встречный, не абы кто…

Развернув бумагу, мужчина обнаружил золотистый обруч, сплетённый из обрезанного локона Дженны.

– Ну, это не для того, чтобы надевать, – смущённо добавила Дженна. – Браслеты же просто так не носят… Дело в том, что этот вид плетения самый надёжный, из кольца волосы не рассыплются…

– Благодарю тебя, – тихо ответил Сайрон, сжав в ладони драгоценный подарок.

Они ещё немного поговорили о разном: о важном и о пустом, но не о самом главном – не о том, о чём оба хотели сказать. И вскоре маг ушёл.

Два мужских силуэта растворились в сгустившихся сумерках. На спине Индрика место гитары заняли ножны, Сайрон взял с собой верный Кемнэбу. Они отправились за Финистом – поняла Дженна по взглядам мужчин.

Учитель ничего не объяснил. Он сказал лишь: «На этот раз дождись меня».

И, как только он исчез за порогом, Дженна уже принялась ждать. Тишина их пустой комнаты чародейку пугала, веселиться сил у неё не было. Девушка осталась в зале. Сидя за общим столом, она словно застыла где-то посередине между одиночеством и толпой – в тупом безвольном онемении.

«Расслабься», – приказала она себе. Но вновь поднявшийся ветер не давал ей покоя. Сквозь топот ног, многоголосые разговоры, крики и смех до Дженны доносился его тихий плач. Тщетно она вслушивалась в песню метели: в ней больше не было ни воплей проклятых, ни даже самого простого волчьего воя. И всё же что-то там было… Что-то…

– Почему ты меня избегаешь? – раздался над ухом чародейки весёлый голос.

– А? – Дженна вздрогнула.

– Между прочим, нам хорошо заплатили за проклятых, – сообщила ведьмачка. – И часть монет по праву принадлежит тебе.

– Не откажусь, – кивнула Дженна.

– Так уж вышло, что я слышала ваш разговор с… ну, с волчицей, – тихо проговорила Иарна, присаживаясь рядом. – Я знаю, кто вы, знаю о тебе больше, чем должна… И я понимаю, ты привыкла к тому, что вас недолюбливают… Но я, – она вздохнула, – довольно рано усвоила, как много чудищ среди людей…

– И ты не осуждаешь меня за то, что я отпустила одну из них? – Дженна пристально взглянула на собеседницу.

Как же тяжело ей было смотреть в эти смеющиеся золотисто-карие глаза. Высокая, стройная, с узким лицом и длинными тонкими пальцами, Иарна была во всём противоположностью кругляшке Фьёр. Но с разбойницей Дженне было легко и просто, хотя та и обманывала её.

– Ах, этого я не одобряю, – призналась девушка. – Но толкую я не о чудищах – о людях… Похоже, что ты считала ту девчонку своей подругой? Мне жаль, что она так с тобой поступила…

– Раз уж ты знаешь обо мне то, чего знать не должна, – ядовито повторила Дженна, – то должна понимать, что я получила по заслугам. Я сама, – она клацнула зубами, – обманывала своих жертв, порой втиралась в доверие… Не так искренне, конечно, но… В общем, я считаю, что всё вышло так, как должно.

– Ну тогда нечего тебе и от меня бегать, – заявила ведьмачка. – Кем бы ты там себя не считала, я знаю одно – ты не струсила, увидев стаю проклятых. Ты помогла нам, и только благодаря тебе я… мы…

Иарна вдруг залилась краской и умолкла.

– Ну? – заинтересовалась Дженна. – Чего там у вас?

– Ты сама как хочешь, – сбивчиво произнесла ведьмачка, – можешь считать меня никем для себя. Но та волчица была права в одном: мы все – одного поля ягодки… У таких не может быть друзей, однако сегодня… – она смущённо улыбнулась. – Сегодня я прошу, побудь моей подругой, а?

– А? – Дженна раскрыла глаза от удивления. – Если тебе нужно поболтать на девичьи темы, то тут я тебе точно не собеседник… – она смущённо поджала губы. – У меня мало опыта…

– Да я и сама, – с горечью призналась Иарна. – Опыт, конечно, был, но не по моей воле… Я тогда девочкой была…

– Я стала лисой, чтобы защищать девочек… детей… невинных, – тихо выдохнула Дженна.

– Ты добрая, я это сразу поняла, – Иарна рассмеялась. – Вон и Рыжика спасла. Хотя он-то дружить с тобой теперь точно не станет!

– Так что у тебя сегодня? – напомнила чародейка. – Зачем тебе подруга?

– Затем, что такое можно сказать только подруге, – прошептала ведьмачка, склонившись ближе к собеседнице. – Очень хочется поделиться, но это… Это тайна.

– О-о, – изумилась Дженна. – Ну, ради такого я согласна стать твоей подругой…

– Понимаешь, – Иарна прикусила губу, сдерживая волнение. – Мне уж почти тридцать лет… Ну и… многое было за эти годы. Но… Сегодня…

– Ну же?

– Палош поцеловал меня, и это был… мой первый поцелуй… – с усилием проговорила девушка и насупилась, укоризненно глядя на чародейку. – Ну вот, ты смеёшься! А такое я могу простить только подруге! Всякому другому уж давно бы в глаз залепила!

– Прости, – отсмеялась Дженна. – Ну и как тебе?

– Мокро, – сморщила носик Иарна. – И щетина колется… А? А теперь-то ты чего плачешь? Дженна?

– Ничего-ничего, – девушка поспешно вытерла глаза. – Просто я точно так же ответила, когда он спросил…

– Он?

– Тот, кто поцеловал меня первый раз…

– И кто же это был?

– Да не важно, – Дженна шмыгнула носом. – Ты своему ведьмаку скажи, чтоб щетину немного отпустил. Когда волосы подлиннее, они не так колются…

– Ну вот, а говоришь, опыта у тебя нет, – хихикнула ведьмачка. – Но это ещё не всё. Палош попросил меня стать его женой, и я согласилась!

– Я так рада за вас обоих, – с трудом произнесла Дженна, вновь давясь слезами.

– Спасибо, – Иарна всхлипнула, потянувшись к чародейке.

Девушки крепко обнялись и, не стесняясь публики, обе разрыдались.

Свадьбу охотники на чудищ решили сыграть в тот же вечер, без предварительных обрядов и ритуалов. Знались они уже долгие годы, через многое вместе прошли и в смотринах не нуждались. Да и нажитое добро давно уж было у них общим. Как говорил один ведьмак: зачем время терять, когда каждый миг тебя могут убить?

Палош и Иарна закатили славный пир для всех постояльцев «Дружбы», и Дженна была за столом почётным гостем.

Для жениха нашлась медвежья шкура. Массивная голова зверя разместилась у него на правом плече, лапы обнимали левое. Согласно традиции, в этом священном плаще на время Палош становился самим Зоаром. А его невеста в венке из колосьев пшеницы и сухих цветов поверх пышных чёрных кудрей – прекрасной Элемой.

Дабы отпугнуть злых духов зимы, народ смеялся и, не жалея сил, громко топал ногами в плясках. Однако и помощь музыкантов лишней не была. Удивлению Дженны не было предела, когда вошедшие с улицы сиды в синих плащах сняли капюшоны, отороченные белым мехом… Нет, не только на празднике Индрика они встречались, но и раньше!

Это были знаменитые трубадуры Свободных Дорог, которых сумеречная лиса встретила в деревне недалеко от Самториса. Они выступали перед тем, как на сцену вышли Уомы, а затем танцевала Орфа… У одного из них Джиа одолжила гитару, чтобы спеть для селян.

Тот самый юноша узнал Дженну. Он предложил ей свой инструмент, и девушка не смогла отказаться. Вновь она прижимала к груди ту гитару, перебирала пальцами знакомые струны, а люди внимали ей. Только пела она в эту ночь об истиной любви, которая восторжествовала, несмотря на все преграды, и о жизни, которая оказалась сильнее смерти.

Дженна пела. И, подмечая, с какой нежностью смотрят друг на друга ведьмаки, с каким трепетом они соприкасаются руками, она всё больше верила в правдивость своей песни. Она пела и, глядя в золотисто-карие глаза Иарны, любовалась её счастливой и такой родной улыбкой.

Чем дальше на север уводил след, тем холоднее становился воздух, и всё различимее в завывании ветра делались иные голоса. Одни из них по-стариковски хрипло ворчали на непогоду; другие тихо шелестели, тоскуя по дому; третьи бранили судьбу, злобно стуча ветвями сосен; прочие же просто рыдали. Они плакали так, что разрывалось сердце.

Вот из-за деревьев показалась женщина. Её чёрные волосы под венком из колосьев пшеницы и сухих цветов растрепались, в тёмных очах застыло отчаянье, протянутые в мольбе руки дрожали от озноба. За ней последовала другая – рыжеволосая с синими, как вечернее небо, глазами и лицом белее снега. К её ноге прижимался закутанный в шубу и платок ребёнок.

Затем вышла ещё одна и другие… Всё это были женщины: юные красавицы, молодые матери и ослабевшие старухи, плетущиеся позади. Все они плакали, просили тепла, заклинали обогреть их.

Но вместо того, чтобы внять их просьбам, воин издал глухой рык и бросился в бой. Ближние к нему девы упали под могучими ударами, прочие отпрянули в стороны и закружились хороводом. Их лица исказила обида, причитания сделались пронзительнее. По глубоким сугробам они двигались плавно и легко, будто не шли, а плыли в воздухе.

«За что же ты нас, о владыка? – выли женщины. – Мы были верны тебе, мы ни в чём не смели ослушаться… Почто же ты гонишь нас в холод?»

«Братец, милый братец, – стенала рыжеволосая, – почему же ты оставил нас в беде?»

«Я так ждала тебя, – плакала черноокая женщина в свадебном венке, протягивая к нему руки. – Я так любила тебя… Останься же со мной… Обогрей меня, милый мой жених…»

Родной и любимый голос пробуждал в воине тоску о потерянном доме, о погубленной семье, о близком и не случившемся счастье. Голос напоминал о роковой ошибке: о бессилии его ума, не сумевшего предвидеть надвигающуюся опасность, и о силе его рук, которой не нашлось достойного дела. Вина тяжкой ношей согнула плечи мужчины, разливаясь в груди жидким льдом.

Печальный голос девы разил опаснее меча. Ей было достаточно мига, чтобы одержать победу. Кратковременная слабость, один пропущенный удар сердца – и он оказался бы в её власти, во власти собственной вины и смертельного холода, но…

Знакомый блеск клинка, подобно утренней заре, осветил тьму. И зычный воинственный клич пронёсся над лесом, отпугивая кошмары. Хранитель Севера действовал так стремительно, что движения его сливались в единый рисунок света. Словно шаровая молния, он плясал между сосен, и атаки его не знали пощады. Когда светоносное остриё находило цель, раздавался крик, и очередной девичий образ рассыпался тысячами осколков льда.

Его спутник атаковал и мечом, и магией. Когда он вскинул руки над головой, ночь засияла тёмно-алыми отблесками. Деревья вспыхнули, будто факелы. Гудение огня заставило смолкнуть мольбы и причитания ветра. Те, кого могла обогреть сила пламени, уже давно были мертвы, а духи, завладевшие их голосами, просили иного тепла…

Силуэты женщин и детей таяли один за другим, пока лес не опустел.

– Как не хватало здесь столь славного костра, – грубым голосом, больше напоминающим рычание, проговорил воин. – Благодарю вас за помощь…

– Давненько не виделись, старый служака, – кивнул ему Индрик. – Познакомьтесь, – он обернулся к магу. – Сайрон, мой друг. А это Ѝнальт Бо̀гат, последний из рода князей Богатов, что правили в этих местах, – он задумался, – лет сто назад, если я не ошибаюсь?

Инальт Богат сильно ссутулился, и всё же Сайрону, несмотря на свой рост, пришлось поднять голову, чтобы заглянуть ему в лицо. В синих, как вечернее небо, глазах воина застыла древняя ярость. Ветер бессильно колотился о его шубу чёрного волчьего меха.

– Сто лет и тридцать два года, – ответил бывший князь. – Ровно сто лет, как я поставлен Пресветлым Индром служить на границе. И впервые с тех пор она вновь подошла столь же близко… Вы ведь поэтому здесь?

Сайрон из-под капюшона вопросительно взглянул на друга.

– Сегодня мне особенно нужна твоя помощь, о Великодушный Инальт, – кивнул Индрик. – Ибо мы следуем прямиком во чрево зимы…

– Я прослежу, чтобы снаружи всё было спокойно, – поклонился Инальт.

– Великодушный Инальт? – переспросил Сайрон, когда они направились дальше по тропе, петляющей между высокими сугробами. – А согласятся ли с этим прозвищем местные жители, о Индр Многоликий?

– Такова участь венаторов или, как их называют древние народы, сьидам, – задумчиво ответил музыкант. – Чтобы сохранить теплоту сердца в лютую зиму, порой нужно обрасти толстой шкурой.

Сосны, вздымающиеся по краям дороги, хлопали ветвями. Духи, прячущиеся в их кронах, перекликались голосами ветра. Они сплетали звуки стихии с голосами тех, кого погубила стужа, но нападать не решались. Они умели ждать. И они умели наблюдать.

Сайрон отвернулся от очередного порыва метели. Стужа крепчала, и снежинки осколками врезались в лицо. Плащ трепетал за плечами мага, будто чёрные крылья. Холод медленно пробирался под одежду.

Гости веселились до предрассветных сумерек. Наконец, когда мир застыл на пороге ночи и дня, пришло время засвидетельствовать своё уважение тем, кто пребывал за гранью смерти, разделив с ними великую радость жизни. Говорили по очереди, поднимаясь с места. Поминали родных, близких и друзей, а затем выпивали в полной тиши.

Палош не знал родителей, но поблагодарил их, на каком бы свете они ни находились, за то, что подарили ему жизнь, в которой он познал счастье выполнять свой долг, а отныне – рука об руку с любимой женщиной.

Иарна поведала о своих родителях больше. Они всегда были примером для неё и для её младшего брата, но рано погибли.

– Брат убежал из дома ещё до их смерти, – сказала ведьмачка со светлой грустью в голосе. – Я пыталась искать его на Севере. А недавно узнала, что он ушёл на юг, через Аркх… Где бы он ни был сейчас, я уверена, он порадовался бы, узнав о моём счастье… Если же он погиб, то я уповаю на то, что найдутся силы, которые приведут его душу обратно на Север… домой… ко мне.

«Он был бы очень рад за тебя», – подумала Дженна, прижав ладонь к шее, где раньше на золотой цепочке она носила розовую жемчужину.

Но той жемчужины больше не было. Да и ту боль пора было оставить в прошлом. Девушка опустила руку ниже – к сердцу, к потайному кармашку, в котором она хранила перо чёрного коршуна. Она устремила свою мысль к учителю, но вместо тёплого отклика вдруг ощутила зимний холод…

Отняв кисть, чародейка уставилась на свои пальцы. Они подрагивали, онемевшую кожу побелил иней.

В самое чрево зимы, лучше и не назовёшь, направился Индрик. Пол, стены и потолок пещеры были составлены из застывшей воды, словно из мозаики. Волшебный свет, отражённый мириадами гранёных кристаллов, танцевал синими волнами на полукруглом своде.

Ледник медленно двигался со стороны севера. Если приглядеться, в этой громадной толще можно было различить останки тех, кто был им проглочен. Насекомые, птицы, мелкие зверьки и более крупные животные застыли в глубине стен. Сайрон ощутил невольную дрожь. Неужели один из хранителей Севера был в числе экспонатов?

– Кто такая она? – спросил он у друга, когда они только приблизились к зияющему в снегу провалу.

– Дева льда и пурги, госпожа зимы, королева Белого леса, Ледяница, – ответил хранитель Востока. – Могучая сила, древний дух, и у нас с ней столь же древние счёты. Так что тебя я попрошу подождать снаружи… Ты маг огня, а в ледниковой пещере огонь – не лучший помощник. Когда-то такие, как я, вышли из воды, но я не желаю в ней же и пропасть…

Сайрон попытался возразить, но его друг был непреклонен. Он мастерски владел словом и использовал это волшебство не только в музыке – спорить с ним было бесполезно. И всё же магу огня пришлось спуститься в ледяную обитель, ибо всё тот же голос Индрика, эхом отражаясь от синих стен, теперь звал его на помощь.

Галерея, из которой доносился звук, уходила в глубь земли, разветвляясь многочисленными коридорами, будто гигантское древо. Снежные мхи то подступали ближе, так, что приходилось протискиваться сквозь узкие щели; то расходились в стороны, образуя небольшие залы.

Впрочем, долго блуждать по ним не пришлось, она сама вышла навстречу. Мощная волна силы заставила Сайрона замереть. И в тот же миг пред ним появилась Дева льда, королева Белого леса, светоносная и восхитительная.

Как и все высшие духи, она не подражала чужим воспоминаниям, но за сотни лет существования создала собственный неповторимый облик. Белоснежные потоки волос ниспадали ей на плечи и рассыпались по полу. Полупрозрачное одеяние прикрывало стройное тело, сотканное по подобию человеческого.

– Добро пожаловать, путник, – приветственно обратилась к гостю королева Ледяного леса. – Я ждала тебя…

Голос её переливался нежными оттенками – точно снег сиял в лучах весеннего солнца, обещая поддаться его нетерпеливой силе. Но, невзирая на мягкость изгибов и соблазнительную женскую красоту тела, лицо девы навевало воспоминания о пугающей надменности покойницы.

– Приветствую тебя, Ледяница, – с уважением поклонился Сайрон. – Я не желаю тебе зла, но не хочу тратить время и на игры. Ты сильна и умеешь видеть. Ты знаешь, кто я, что я могу и что мне нужно…

– Ты пришёл за другом, – пропела королева. – Не беспокойся о нём, хранитель в безопасности. А вот ты… – её бледные губы подёрнула лукавая улыбка. – Уверен ли ты, что знаешь, что тебе желанно и что ты можешь…

– Поверь, королева, нет нужды проверять мои возможности, – глухо предупредил Сайрон. – Будучи призванной, моя магия растопит твои льды и погубит нас обоих…

Дева плавно приблизилась к магу и провела рукой вдоль стены по левую сторону от него. Лёд пошёл мелкой рябью, будто в озеро бросили камешек. Когда же волшебные воды успокоились, их поверхность отразилась зеркальным блеском.

– Нет нужды проверять, о владыка погибшего мира, – мягко улыбнулась дева. – Лишь обернись… Дано ли выжженным пескам соперничать со снежной пустыней? Посмотри в моё зеркало, взгляни на свою душу – и узнаешь сам, какова её сила, каково её желание…

По её подсчётам, уже должно было настать утро. Но, сойдя с лисьей тропы, девушка не увидела ничего, кроме стены снега. Тучи застелили солнце, превратив день в сумерки. Ветер пел свою песнь, а снегопад с метелью свивались в неистовом танце. И где-то за серой завесой раздавались звуки боя.

Нити жизненной силы учителя указывали в том же направлении, и Дженна поспешила на шум. Через некоторое время она увидела странную картину. Лохматая тень металась в кругу белых призраков – будто невидимая рука бросала собаке снежки, а она рвала их на части. Да только снежки те были размером с собаку, а тень – что громадный медведь.

Разобраться в происходящем девушка не успела. Земля у неё под ногами задрожала, по снежному покрову пробежали волны, и раздался треск дерева. Дженна едва успела отпрыгнуть назад, когда над ней вырос настоящий снежный великан. Поломанные кусты и ветви торчали из его рыхлой плоти, точно иглы ежа, голова и плечи исчезали во мгле бурана.

Чудище взвыло множеством голосов и угрожающе занесло над девушкой свою белёсую лапу. Чародейка полоснула по ней наискосок, и не успела опомниться, как оказалась под лавиной снега. Чудовищная рука распалась на части, чуть не похоронив под собой девушку. А вместо отрубленного отростка уже тянулся новый…

Рыча, Дженна попыталась освободиться из-под завала, когда вдруг услышала ответный рёв. Чёрная тень прыгнула в ноги великану, выбив его из равновесия. Приземлившись на все четыре лапы, зверь развернулся, и повторил бросок. Его соперник взвыл и покачнулся, хватаясь за стволы деревьев. Ели пошли ходуном, и на головы сражающихся посыпался дождь из комьев снега, веток и шишек.

Тем временем чародейка наконец сумела выбраться из плена. Вскарабкавшись по горе снега, она прыгнула на монстра и нанесла удар, одновременно призывая пламя. Сталь, свитая с магией, вошла в живот чудища, и сумерки расцвели огненной вспышкой. Гигантский снеговик с гулким шипением развалился, а высвободившаяся магия опалила ближайшие ёлочки.

– Хорошее пламя, – рыкнул зверь, оглядывая полыхающие ветви. – На некоторое время духи зимы отступят…

Он отряхнул от снега мохнатый загривок, дёрнул хвостом и поднялся на задние лапы.

– Проклятый… – удивлённо ахнула девушка, направив остриё меча в сторону нависшего над ней чудища.

Отблеск огня осветил вытянутую хищную морду и отразился в серо-синих глазах. В волшебном свете чародейка заметила, что необычайно длинные когти на конце волчьих лап оправлены в золото.

Вот как ему удалось одолеть ночных духов, солнечный металл был им не по вкусу. Но как же сам зверь? Почему он не боится золота?

– А я ведь тебя знаю, – принюхавшись, оскалился проклятый. – Чаровница-охотница, не позволившая убить мою маленькую волчицу…

– А ты кто такой?! – крикнула ему Дженна. – Палош ранил тебя серебром, а ты даже не хромаешь…

– Меня зовут Инальт, и я тоже охотник, – ответил волк, чуть качнув головой. – Не родился ещё тот ведьмак, который сможет одолеть меня.

– Значит ты… – выдохнула девушка. – Ты источник болезни! Ты вожак, ты главный…

– Я единственный, – поправил её Инальт. – Все прочие оказались слабы для того, чтобы войти в мою дружину. Они сходят с ума, и я убиваю их… Так что опусти своё оружие, маленькая охотница… Мы на одной стороне.

– Но для чего тебе солдаты? – продолжила допрос девушка, даже не подумав последовать совету волка. – Рассказывай немедленно! Мой меч сделан не из серебра и не из золота. Это руническая сталь! Клянусь, уж она положит тебе конец!

– Только что мы вместе сражались с теми, против кого я собираю солдат, – невозмутимо ответил зверь. Он тревожно шевельнул ушами и огляделся по сторонам. – С каждой зимой духов становится всё больше…

– Но ты… – разозлилась Дженна. – Ты же разоряешь деревни и губишь невинных людей! И от твоего «проклятья» страдает Фьёр!

– Не я это делаю, – устало вздохнул Инальт. – Когда мы встречались в прошлый раз, я пытался увести обезумевших волков прочь от города. Ты видела, сколько их было? – его глаза блеснули. – Думаешь, вы трое одолели бы этих безумцев? А Фьёр… – вздох. – Девочка умирала от вогника, и только моё «проклятие» спасло ей жизнь.

– Ничего себе спасение! – огрызнулась Дженна. – Она же мучается!

– Но она жива, – возразил Инальт. – Я оберегаю эти края от врагов и от болезней, ибо я поставлен на защиту самим хранителем Севера… – он склонил голову. – Какова бы ни была цена – это мой долг… И это моё проклятие.

– Получается, что хранитель проклял тебя? – удивилась чародейка, всё же опустив клинок.

– Я сам себя проклял… – едва слышно ответил ей Инальт.

– Сам себя? – недоверчиво переспросила Дженна. – Как же так?

– Я, князь Инальт, последний из семьи Богатов, ровно сто лет назад не уберёг свой дом, родных и… невесту от зимнего лиха, – тихо прорычал зверь. – Мы были в военном походе, а вернувшись, нашли только лёд и ветер, плачущий голосами наших любимых… – он обнажил жёлтые клыки. – Тогда я обезумел от горя… Я, князь и воевода войска, названного за верность свою «псами государевыми», убил своих же солдат… Я потерял человеческий облик и обратился в псоглавца! – видя, что его собеседница сделала шаг назад, Инальт сомкнул зубастую пасть и понурился, прижав уши. – Не бойся меня, девочка… Пресветлый Индр даровал мне прощение и новую цель…

Девушка пристально взглянула волку в глаза и убрала меч в ножны.

– Соболезную тебе, Инальт Богат, – кивнула она. – Меня зовут Дженна. Скажи, а этот Индр… он ведь был здесь? И с ним маг…

– Маг огня, – рыкнул зверь, с уважением покосившись на полыхающие ёлки. – Они с Индром направлялись в самое чрево зимы.

– Что это? – воскликнула Дженна. – И где? Я должна найти того мага!

– Пещера недалече, – ответил волк. – Но тебе туда нельзя… Всякого человека в гостях у Ледяницы ждёт лишь погибель.

– А я и не человек, – глухо буркнула чародейка, прижимая руку к груди.

– Не ходи за ними, маленькая охотница, – повторил Инальт. – Замёрзнешь…

– Некогда мне тут с тобой спорить, князь! – с отчаяньем всхлипнула Дженна, прислушиваясь к витали учителя. – Замёрзну или нет – тебе не всё ли равно? Если меня постигнет неудача, может, я обрасту волчьей шерстью, и тогда в твоей дружине будет не один, а двое воинов…

– Двое или… трое, – тихо усмехнулся князь, провожая взглядом убегающую чародейку.

Жизненная сила, хранимая в маховом пере коршуна, стала почти неслышимой. Теперь Дженну вела лишь нить, тянущаяся от её волос, сплетённых в браслет.

Меж тем, как затихала витали Сайрона, возрастала другая мелодия. А вместе с нею усиливалась и пурга. В стенаниях ветра чародейка всё отчётливее различала сотни, а может и тысячи голосов. Они плакали, жаловались и бранились, но все просили лишь одного – тепла…

Достигнув пещеры, девушка проскользнула в оскалившийся сосульками зев. Не обращая внимания ни на жуткие красоты ледника, ни на скользящий под ногами пол, она молнией пронеслась по коридору и вбежала в ледяную залу.

Низкий свод поддерживали бледные колонны, пронизанные, точно руки – венами, корнями трав и деревьев. Их тени колыхались в мерцающем свете неверными призраками. И один из призраков имел человеческие очертания.

Маг неподвижно застыл, стоя на коленях и склонившись, будто в молитве, перед единственным источником света, сокрытым за колоннами.

– Учитель, – прошептала Дженна, направляясь к нему.

– А-а, ещё один огонёк, – раздался шелестящий голос.

Свет дрогнул и сделался ярче. Дорогу чародейке заслонила стройная женщина в королевском венце. Острые кристаллические зубцы её короны сковали в себе пожухлые лесные фиалки. Сияющие волосы шелковистой пеной струились по спине и расстилались по застывшим волнам пола. Складки платья переливались радужным отсветом.

Женщина приветливо улыбнулась Дженне, но в её чернильно-синих глазах чародейка различила голодный блеск. Не тратя драгоценного времени на соблюдение приличий, охотница взмахнула пламенеющим мечом и сделала глубокий выпад.

Дева удивлённо отпрянула назад. Лезвие прошло мимо её шеи, задев лишь волосы. Белые пряди упали под ноги чародейки и змеями заскользили обратно, прячась в складках хрустального покрова королевы.

– Ах, как жарко, как славно… – по-детски игриво захихикала она. – Ты осмелилась поднять на меня оружие, огонёчек… Но не боишься ли ты, что стены вокруг нас растают, и пещера превратится в бурливую реку?

– Не боюсь! – процедила сквозь зубы Дженна, занося руку для новой атаки. – Я отлично плаваю!

– Да? – дева уклонилась и кивнула на мага. – А он?

– Живого или мёртвого, я вытащу его отсюда, – ответила чародейка, прыгнув вперёд.

Она рубила и колола, бросалась на врага в открытую и хитрила; девушка использовала всё, чему научилась за годы в обители лис, но тщетно. Древний дух был слишком быстрым. Он ускользал, заливаясь тихим смехом. Когда же волшебное лезвие отсекало часть волос или одеяния, отрубленные части обретали собственную жизнь и возвращались к хозяйке.

Игра лишь забавляла Ледяницу.

– Зачем он тебе? – усмехнулась она. – Со мной ему будет лучше…

– Хватит с тебя и Финиста! – крикнула Дженна. – А это… это мой мужчина!

– Слова твои горячи, – заметила дева, прищурившись. – Но что у тебя на сердце? – она всплеснула руками. – Взгляни в моё зеркало, посмотри на свою душу…

По поверхности ледяных стен пошла рябь, и через миг они вспыхнули зеркальным блеском. Не опуская меча, чародейка осторожно огляделась, но ничего особенного не увидела. Зеркала были так себе – отражали они лишь мутный силуэт девушки с пламенем в руках. Зато на лице своего врага Дженна прочла явное недоумение.

– Что, вышли из строя твои игрушки? – храбрясь, усмехнулась девушка.

Волшебный огонь на мече согревал её руки и лицо, но спиной Дженна ощущала, как холод пробирается сквозь тёплую одежду. Он уже сковал пальцы на ногах, растекался по животу и пояснице. Чем холоднее становилось чародейке, тем жарче плясало её пламя. Она знала, почему. И она помнила, чем это грозит…

Тем временем воздух в зале нагревался. По колоннам и стенам медленно текли ручейки, собираясь прозрачными лужами у подола королевского одеяния. Долго ли ещё продержатся ледяные колонны?

– Оставь нас и проваливай, откуда явилась, тварь! – в отчаянье крикнула Дженна. – Иначе, клянусь, я растоплю тебя вместе с твоей снежной норой, даже если мы все погибнем!

– …Дерзость достойна лишь жалости, огонёчек, – проговорила Ледяница. – Думаешь, вина за твоё горе лежит на мне? Но ты ошибаешься… Вы все ошибаетесь. Я забуду о вашем невежестве, ибо вы сами себя и покараете. Вскоре ты это поймёшь, ты увидишь, что гибель – не единственный исход, – мягкая улыбка на лице девы сменилась гримасой. – Говоришь, это твой мужчина? Что ж, забирай его… Если сможешь.

С этими словами дева залилась хохотом и исчезла. А вместе с ней пропал и её волшебный свет. Теперь залу освещало лишь оранжевое пламя, тлеющее на чародейском клинке. Тени сгустились и стали расползаться между волнами пола, скапливаясь в лужицах талой воды.

Дженна положила светоносный меч на сухой пригорок и, опустившись на колени рядом с Сайроном, откинула его на спину. Маг огня был тяжёлым, точно глыба льда. Девушка припала ухом к его груди. Как ни старалась, она не могла расслышать биения сердца.

– Всё будет хорошо, – простонала Дженна, продолжая мысленно спорить с Ледяницей. – Я вытащу вас отсюда… Мы уйдём… – она сглотнула слёзы. – Вместе…

Чародейка забралась на мужчину сверху и прильнула к нему всем телом, пытаясь обогреть. Затем она стянула со своих рук перчатки и, дыхнув на озябшие ладони, принялась растирать Сайрона, аккуратно двигаясь от плеч и груди к голове.

В свете слабеющего пламени лик мага напоминал маску, выточенную из серого камня. Его глаза были закрыты. На ресницах и в волосах блестел иней.

– Проснитесь же… – прошептала Дженна. – Ну пожалуйста… – она склонилась ниже, обнимая учителя, несмело скользя губами вдоль его лица и орошая холодную кожу своим тёплым дыханием. – Вы нужны мне… Я…

Чародейка умолкла, залившись слезами.

Она плакала целую вечность, словно внутри неё разверзся океан. Когда же запасы солёной влаги истощились, девушка затихла. И ей вдруг показалось, что она слышит биение сердца: далёкое, словно не в груди, а где-то глубоко под землёй.

– Не покидай меня… – всхлипнула она, прижавшись влажной щекой к шее Сайрона. – Слышишь? Если ты не проснёшься, то засну и я… Мы будем спать здесь вдвоём, вечно…

Светало, с бледного неба, кружась, сыпался лёгкий снежок. За окном чирикали воробьи. С улицы доносился деловитый бас хозяина «Дружбы» и заспанные голоса служанок.

Очаг потух, и в комнате стало прохладно, но перины хранили тепло. Иарна потянулась под одеялом, пошевелила затёкшими коленями, перевернувшись на другой бок, прильнула к мужу.

Почувствовав девичью руку у себя на животе, мужчина накрыл её своей ладонью. Горячее прикосновение вновь пробудило в Иарне огонь, но она не посмела тревожить покой ведьмака. Девушка сжала его шершавую мозолистую пятерню в своих пальцах и улыбнулась.

Как же страшно преодолевать некоторые рубежи, как она боялась этой близости. А теперь и вспомнить не может почему. Словно и впрямь они с Палошем на одну ночь стали самими богами. Они любили друг друга, потом Иарна плакала, долго плакала. Как будто страсть Зоара, пробудившись в Палоше, растопила тёмный осколок льда, за которым девушка скрывала свою боль. Боль вытекла из неё вместе со слезами, и на её месте засиял свет Элемы.

– Поспи хоть немного, – прошептал мужчина. – Рано ведь ещё…

– Не могу спать, – тихо ответила Иарна, прижавшись щекой к его груди. – Сердце так быстро, так сладостно бьётся… Ты здесь, рядом… Мы живы, и мы вместе… Так хорошо, что как будто больше ничего не надо… Ни спать, ни есть, ни…

– Я чувствую то же самое, – признался ведьмак, крепче обняв жену. – Ты изменилась… Но будет ли тебе хорошо в нашей новой жизни? Я был бы счастлив, если…

– …Да, – согласилась девушка, прислушавшись к себе. – Я буду счастлива.

– Я люблю тебя, Иарна…

– Я люблю тебя, Палош…

Они застыли посреди пещеры. Дженна лежала, накрыв собой учителя. Огонь на её клинке давно потух, и воцарился мрак. Эхом переговаривались капли воды: «Бом, бом» – или это билось сердце… Или их сердца? Она не знала.

Стало сыро и очень холодно. Даже мысли текли всё медленнее, будто замерзая. Чтобы не растерять их окончательно и не сойти с ума от горя, Дженна перебирала в памяти самое драгоценное, что в ней хранилось. Она вспоминала тёплый бархатистый голос Сайрона, его глаза… и свои чувства, вспыхнувшие, когда он заговорил с ней впервые. Что это было? Влечение к его силе или…

«Наши сердца – что светочи… – раздалось в её голове. – А ты истинная дочь Солнца…»

Мысли девушки спутались, образы прыгали от одного к другому. Кузнечный горн пел под ударами молота, сливаясь с воем огня на храмовой площади Зоара. Река переливалась солнечными бликами, в воду ускользали золотые волосы, тело блестело бронзой под струями водопада, красные птицы щебетали, под древом свернулись спящие змеи.

Шаркани, горы, метель. Тогда наёмница впервые почуяла привкус силы Сайрона – пряный запах, исходящий от чёрного пера и от… от неё самой. Провожая шаркани, девушка заснула в горах, а Сайрон…

«Если в тебе осталась хотя бы капля огня, холод может способствовать его активации…» – говорил маг.

Чародейка встрепенулась: какая же она глупая! Она ведь замерзала! И маг спас её, активировав внутренний огонь. Дженна вспомнила свой сон и ахнула. Да это же Сайрон был тем демоном, вырвавшим её из бездны! Он пробудил её жизненные силы своими ласками…

Поразмыслив, девушка опустила руку к тесёмкам на штанах учителя. Но вдруг оробела. Она не знала, что делать! Она понятия не имела, как разбудить желание обыкновенного мужчины, а уж замёрзшего… Что ей делать, чтобы раздуть пламя из искры?

Сгорая от стыда и гнева на саму себя, Дженна прислонилась воспалённым лбом к прохладной щеке Сайрона. Её приводила в бешенство мысль о том, что они оба погибнут из-за её неопытности, а главное – трусости! Кто бы мог подумал, она боится прикоснуться к учителю…

Девушка сжала зубы, её лицо полыхало от стыда. Похоже, что в ней самой огня было предостаточно. Неким образом дух зимы похитила жизненную силу мага. Но… ведь у Дженны она всё ещё оставалась! И она знала, как передаётся витали!

«Если уж ты не научилась обращаться с мужчиной как женщина, то должна действовать как чародейка… – твёрдо сказала себе девушка».

Она нащупала руки Сайрона и, борясь с окоченевшими пальцами, сдёрнула с них перчатки.

«Ваши груди созданы, чтобы отдавать силу… И младенец, и взрослый – равно тянутся к ним…» – слышала она слова учителя, торопливо расстёгивая свою курточку.

Высвободив из-под одежды грудь, Дженна согнула в локтях руки мага и воссоединила своё тепло с его ледяными ладонями. Она никогда не видела вблизи непокрытые руки учителя. Возможно, теперь никогда и не увидит… В темноте девушка ощутила, что кожа на них сухая и гладкая, а ногти довольно длинные и острые.

Дженна зажмурилась и застонала от боли. Холодное прикосновение обожгло соски. Повинуясь желанию согреться, она стиснула колени и плотнее прижалась к магу.

«Вся поверхность тела пронизана мельчайшими руслами, которые испускают сияние витали, – говорил Сайрон. – Чем ярче сияние, тем чувствительнее зона».

Её губы нашли его лицо, его губы дотронулись до её шеи. Девушка осы̀пала поцелуями лоб и глаза мужчины. Живая вода внутри неё запела, и в такт ей Дженна осторожно качнула бёдрами.

«Наиболее восприимчивые зоны проявляют энергетические каналы, – нашёптывал голос в её памяти. – Это артерии, по которым движется витали…»

Мелодия жизненной силы пела громче, движения девушки делались увереннее. Волна томления захлестнула её. Голова закружилась, а внизу живота проснулось пламя. Желанное тепло волнами разлилось по телу, наполняя грудь, руки и исторгаясь вместе с дыханием.

Вторя ударам сердца, в воздухе гулко разносился звон капели. Стены таяли, вода поднималась. Её ледяные ручьи обтекали магов, но Дженне становилось лишь жарче. Живая вода бурлила внутри неё, переполняя границы тела, вырываясь за его пределы.

И ладони Сайрона ответили на зов жизни. Девушка ощутила, как сомкнулись пальцы вокруг её грудей. Его ногти впились в её кожу. Дженна застонала, но уже не от боли. Она почувствовала, как в магическом танце между ними отвердевает мужская сила.

Маг разомкнул губы и глубоко вздохнул. Чародейка отстранилась было назад, но упала обратно, влекомая усилием мужских рук. Сайрон притянул девушку к себе и, словно мучимый жаждой, прильнул ртом к её горлу. Под его губами струна витали, идущая от шеи Дженны к её бёдрам, напряглась и завибрировала.

Маги упивались нежностью друг друга, всё сильнее распаляли пламя жизни. Мелодии двух сердец слились воедино. Зал наполнил алый свет.

Всё больше её струн пело, откликаясь на его ласки. Мужчина играл на них, но не как музыкант, а словно кукольник, дёргая за ниточки марионетки. Дженна более не принадлежала себе. Её желание усиливалось с каждым вдохом. Но с каждым её стоном жизненных сил становилось всё меньше. Чародейка видела, как её сияние истощается, но не могла противиться.

Мужчина опустился ниже. Коснувшись губами груди Дженны, он потянулся рукой к развилке между её ног. Даже сквозь одежду – толстую шерстяную ткань юбки и кожу лосин – девушка почувствовала его прикосновение. Под настойчивым движением его пальцев в животе чародейки вспыхнул сладостный жар. Волна света прокатилась до самого горла и разорвалась в сознании ослепительной вспышкой.

Девушка вскрикнула и обмякла. И вслед за светом наступила тьма.

* * *

Это была пустота. Не в обыкновенном её понимании как отсутствие абсолютно всего – нет, ведь здесь была Дженна, – но пустота сосуда, в который залетела случайная песчинка.

Чародейка видела, как потолок над её головой, стены вокруг и пол под ногами складывались в серый коридор. Коридор и пустота были едины. И это никак не противоречило друг другу. Это не смущало Дженну, не пугало и не удивляло. Внутри у неё тоже было пусто.

Девушка медленно направилась вперёд. По дороге она заглядывала в замочные скважины дверей – в комнатах не было ни души. Она шла и шла. Одни коридоры приводили в следующие. Все они были серы и совершенно пусты.

Чародейка шла и вспоминала, что такая же точно пустота царила на улицах, в лицах, городах и словах – в её родном мире. Дженна-Василиса снова видела его за широкими окнами как наяву. Башни небоскрёбов отражались от куполообразного неба. Улицы делили землю бороздами линий и углов.

Город ей ведь только снится? Или всё, что было до него, ей только снилось?

В коридоре было душно – это, пожалуй, единственное, что ощущала Василиса. Она остановилась и попыталась открыть окно, чтобы глотнуть воздуха. Но ручка ускользнула из её пальцев, будто была плоской, нарисованной. Девушка покрутила головой, озираясь. Всё, что она видела вокруг себя, было словно нарисованным на листах бумаги.

«Я рисовала сплетение энергетических сосудов, – напомнила Василисе Дженна. – У меня не было красок, поэтому здесь нет цвета. В этом сосуде пусто, потому что я сама не заполнила его. Кто знает, к чему приведёт такая живопись? Вдруг у меня не получится нарисовать что-то хорошее? – подумала она и тут же сама себя отругала: – А что, всё это лучше? Неужели я не смогу нарисовать солнце и небо? И… – Василиса задумалась. – И дракона на синем небе… – она посмотрела на одну из башен. – Вон там его будет ждать принцесса, которую дракон должен спасти».

Дженна-Василиса глубоко вздохнула. Ей страшно не хватало воздуха.

– Дыши, мой маленький дракончик, – эхом пронёсся по коридору тихий шёпот.

«Я дышу, – ответила она мысленно. – Но кто-нибудь уже откройте окно, здесь же нет воздуха».

– Все окна открыты, – ответил другой голос. – Тебе не хватает витали, а не воздуха…

«Индрик, Сайрон? – с беспокойством подумала девушка и, ощутив внезапную усталость, присела у нарисованного окна. – Вы живы? Мы живы? Где я?»

Воспоминания возвращались к ней. Метель, пещера изо льда, дух зимы и… Чувства возвращались, но от них Дженне стало дурно. Она повалилась на пол, хватая ртом воздух.

– Мы-то живы, – сказал Индрик. – Благодаря тебе… А вот ты сама – посередине…

– Дженна, – прошептал Сайрон. – Дыши, пожалуйста…

Ответить учителю она уже не смогла. Её колотил озноб. Коридор и окна рассыпались ледяными осколками. Они распороли кожу и вонзились в мускулы, кости, вошли глубже костей…

– Дженн, – снова раздался шёпот. – Не уходи…

«Я не хочу уходить – не хочу возвращаться, – задыхаясь от боли, поняла она, – возвращаться туда!»

– …Куда? – обеспокоенно переспросил Сайрон.

Девушку накрыл ужас. На некоторое время она провалилась в темноту, а когда вновь обрела сознание, услышала звуки ссоры.

– …Если тебе обязательно нужно кого-то обвинять, я к твоим услугам! – голос Индрика звенел обидой. – Но кто тебя просил лезть в ледяную пещеру? Я плутал в лабиринте… Ловушка… Ледяница заманила нас… Я не рассчитал силы… Ну а ты чего удумал… Витали…

– …Я чуть не сожрал её! – прошипел Сайрон.

При этих словах Дженна ощутила нечто напоминающее смущение. Страх, шевельнувшийся следом, сбил и без того тяжёлое течение её мыслей, беспорядочно смешав их.

Учитель остался жив, но всё то, что пришлось для этого сделать, показалось чародейке постыдным. Он с самого начала избегал близости. Она прятала свои чувства к нему. Они только-только отыскали разумный баланс, нашли безопасную дистанцию… И что же теперь будет? Всё изменится! К лучшему ли…

«…Урок. Это был хороший урок», – оформилось в её голове.

– Малышка, ты слышишь меня? – голос мага раздался у самого её уха. – Прости… Этого не должно было случиться… Я не должен был поступать так…

Тьма вновь проглотила девушку и, перемолов каждую косточку, выплюнула.

– Пожалуйста, дыши… – в голосе учителя как будто промелькнуло отчаянье. – Ты должна дышать… Дыхание – жизнь… Думай о самом приятном… Горы, леса и… Апельсины, ты же так любишь апельсины… Вспомни их запах… Представь солнце…

Девушка наконец почувствовала своё тело. И его горячие руки на своих. Кожа – гладкая и сухая, ногти покалывали кисть. Сайрон был без перчаток. Это значит…

– Дженна… – его дыхание коснулось её пальцев. – Ты нужна мне… Я…

Она снова провалилась во мрак – ушла на дно, спряталась там, затаилась. Страх в груди, точно тяжёлый камень, не позволял ей подняться на поверхность.

«Я должна всплыть, – сказала себе Дженна. – Я не должна бояться, я же умею плавать. Мне нужно на воздух… Мне нужно к солнцу… К нему…»

– Ей нужно в Ферихаль, – над толщей воды прогремел голос Сайрона. – Здесь нам её не спасти. Её тело опустошено и не принимает моей магии… Дженна погибнет, если не доставить её в леса Су. Только их сила исцелит её…

– …А если она не выдержит пути и исчезнет по дороге?

– Дженна выдержит… Она ходила сумеречными тропами…

– …Не хотелось бы терять друга, Сай.

– Я даю слово, Индр…

– Духа нужно поставить на место. Но наши силы…

– …Во время твоего отсутствия я разрешу это дело.

Голоса то приближались, то отдалялись и вовсе исчезали. Среди тёмных вод пульсировали разноцветные водоросли, а между ними в свете призрачного солнца искрились планктосы. Синие, красные, оранжевые… Оранжевые, как апельсины Энсолорадо. Внезапно появился запах апельсинов.

– Что ты задумал, Сай? …Золотое перо?

– На твой Праздник он всё равно не явился бы…

– Славная мысль. Я позабочусь о Дженне, а ты призови остальных…

«Нет-нет, – простонала чародейка. – Нам нельзя расставаться… Она ушла, уступила… Но второй раз… она не отпустит тебя…»

– Всё будет хорошо, – ответил Сайрон. – Я обещаю…