Читать книгу Проклятие чёрного единорога. Часть II - Евгения Преображенская - Страница 5

Коршун-коршунок, высоко летит,

Коршун-коршунок, далеко глядит:

Через три поля видит травушку,

Через три моря – реченьку,

Через три леса – девоньку.

Детская считалочка

Высокий вибрирующий крик распугал птиц. Перебирая по воде чёрными лапами, лебеди оторвались от поверхности озера и взмыли в небо. Лучи солнца последний раз сверкнули на их белоснежном оперении. Дневное светило готовилось слиться с линией горизонта.

На закате недоступные взору обычных людей реки и ручьи витали, омывающие мир животворящими водами, были заметны особенно хорошо. Подобно золотым нитям они пронизывали леса, поля, горы и все живые существа от мала до велика. И именно в это время, на склоне дня, можно было отчетливо увидеть, в ком из тварей земных нити витали стали особенно хрупкими.

Выбрав самую слабую птицу, коршун спикировал. Хищник и его жертва столкнулись, переплелись. Кружась в смертельном танце, они рухнули вниз. Чёрные когти вонзились в тонкую шею, пух и перья взлетели в воздух, словно снежинки. Лебедь ударился о камни, последний раз вскрикнул, изогнулся и затих.

Из всех летающих птиц лебеди были самой лёгкой и сытной добычей. Их сладкое нежное мясо надолго утолило его голод.

* * *

Чувства возвращались к ней не сразу – по очереди, одно вслед за другим.

Первым пришло осязание. Дженна ощупала себя и пространство вокруг. Под ладонями она ощутила холодный, местами покрытый льдом мох, шишки и прикосновения молодых ёлочек.

Затем рассеялась слепота, и девушка смогла оглядеться. Яблони пропали, а вместо них высились ели, перемежающиеся с древообразными скалистыми выступами. Словно замшелые колонны древнего храма, живые и каменные деревья поднимались вверх по склону горы, у подножия которой оказалась девушка.

Хотя сада больше не было, в воздухе то тут, то там мелькали огоньки призрачных планктосов. Озорным хороводом они танцевали вокруг Дженны, забирались в бутоны подснежников и прыгали вдоль тающих сугробов.

Снег, подснежники и каменные «деревья» – где же она?

Взглянув на гордый пик горы, сияющий над лесом ослепительной белизной, Дженна вспомнила поговорку сумеречных лис: «Ты будешь там, где нужна».

На короткое мгновение наёмница усомнилась в том, что ей удалось выбраться в прежний мир. Но остатки сомнений быстро рассеялись, когда к Дженне вернулись слух и обоняние. Позади себя, ниже по склону горы, она услышала грубые мужские голоса и конское ржание. Оттуда же доносился резкий запах сыра, чеснока и забродившего мёда.

Дженна обернулась, и её глазам предстала странная картина. Вокруг опрокинутой на бок повозки толпились лошадки. Сами же всадники – их было четверо – вместо того чтобы вернуть повозку в нормальное положение, увлечённо исследовали её содержимое.

Одеты мужчины были так, словно бы поделили на всех пару рыцарских доспехов. Кто-то забрал себе кольчугу, кто-то – сапоги и кирасу, а кто-то – наручи и оплечья. Новенькие и заботливо начищенные металлические пластины поблескивали поверх изношенной и грязной рванины.

Судя по разговорам и манерам, это были вовсе не внезапно обедневшие рыцари, а самые обыкновенные разбойники, которым повезло встретить богатых господ, отягощённых добрыми латами.

Дженна тихонько, чтобы не привлекать внимания, поднялась на ноги. Однако это движение было замечено.

– Эй, братцы, гляньте-ка! Там, во фьялках, – указывая пальцем на девушку, проговорил одетый в кирасу бандит, долговязый и патлатый. – Клянусь Матерьми, токмо прозрачная была! Никак фея?

– Фея… – согласилась девушка, припомнив, что стараниями Ауки у неё на голове царит беспорядок из волос и трав, да и платье её – совсем не по нынешней погоде. – Только это не фиалки… – добавила она, глянув на первоцветы.

– Ой, то-ощая, – жалостливо скривился другой разбойник.

– Конечно, рыло ты тупое, феи ж не мясом, а всё росой, да цветиками питаются, – объяснил третий, одетый в кольчугу и вооружённый саблей.

Изящное оружие в украшенных самоцветами ножнах не лучшим образом сочеталось с его рябой мордой. Но, судя по важному тону, среди товарищей он был самым главным, а значит, и достойным лучшего оружия.

– Не мясом, – удручённо вздохнула Дженна.

Она осторожно попятилась, одновременно внимательно прислушиваясь к голосам бандитов и изучая их оружие.

У «рыцарей» не имелось ни щитов, ни луков. Их небритые лица украшали красноречивые следы недавней потасовки. Мелодии витали разбойников была простой и бесхитростной. Аниомой – болезнью души – здесь и не пахло. Чем бы ни занимались эти милые люди и какие бы намерения они не имели в отношении Дженны, с точки зрения сумеречных лис они были невинными душами. Убивать же невинных запрещал Закон…

Дженна вздрогнула, вспомнив Нороэш и сотни погубленных душ. Она больше не имела права на ошибку! Нужно было бежать! Благо местность пересекало множество сумеречных путей. Древообразные камни создавали насыщенные тени, словно были специально здесь воздвигнуты для выхода на тропы. И всё же что-то в них смущало Дженну.

Когда девушка, потихоньку пятясь, добралась до ближайшего столба и сделала шаг в сторону, чтобы сойти на лисью тропу, ничего не произошло. Как будто она снова стала Леи – неумехой, которая промахивается мимо входа без помощи учителя. Однако на этот раз дверь она прекрасно видела, но дверь эта словно вела в чужой дом. Она была заперта!

– Росой, говоришь, питаются? – сообразил наиболее практичный из всех «рыцарей». – Да из такой жонка недурная выйдет.

– Ой, не выйдет, – с сомнением покачала головой наёмница.

– На кой те така жонка? – пошутил косматый верзила. – Кости грызть? На ней же и вша не прокормится!

– Кости – не кости, всё – баба, – вставил другой, засучив рукава. – Сойдёт.

– Ну, знаете, – возмутилась Дженна, медленно опуская на землю свою котомку.

Закон запрещал ей убивать. Но и бежать, бросив вещи, сумеречная лиса не могла…

– Баба, – заржали «рыцари».

– Фея фьялок!

– Сойдё-ёт нам и фея!

– Окружай, а!

С криками и паскудными шуточками, разбойники двинулись на девушку. Дженна сделала вид, будто оторопела от страха, позволив им подобраться к себе чуть ближе. Частенько ей приходилось полагаться на этот приёмчик. Для того она прятала меч, оборачивая его в ткань, а юбки выбирала длинные и широкие. Вот и на этот раз вид безоружной «бабы» с травой в волосах сбил негодяев с толку.

Первый из напавших, не мудрствуя лукаво, попытался взять девушку голыми руками. Оскалившись в щербатой улыбке, он склонился над ней и тут же истошно взвыл. Дженна двинула бандита по носу основанием ладони. Когда тот схватился за нос, она ударила плотно сжатыми пальцами в болевую точку на его открывшейся подмышке.

Ряды металлических пластин на плечах разбойника жалобно брякнули. С выражением муки и ещё более страшной обиды на лице он отскочил в сторону и, прижимая к себе руку, неожиданно высоким голосом принялся звать на помощь каких-то матерей.

Появившегося из-за его спины второго разбойника Дженна обманула ложным замахом, а затем угостила ударом в кадык.

Корпус третьего бандита защищала кольчужная рубаха, зато его ноги прикрывали только тряпичные штаны. Дженна ударила его по колену сбоку. Мужик взвыл и упал. Одновременно с тем наёмница выхватила из ножен и его саблю.

Четвёртый разбойник – тот, что был в пластинчатой кирасе, – успел сообразить, что их «фея» не так уж и проста. Устрашающе гаркнув и выпучив глаза, он бросился на неё с мечом наголо. Но изящная сабля пришлась наёмнице по руке и по вкусу. Девушка легко отвела в сторону неумелую атаку. Пригнувшись, она ушла от дубины первого бандита, подставив под удар его же товарища.

Мужики столкнулись друг с другом и принялись браниться на чём свет стоит. Воспользовавшись их временным замешательством, Дженна вновь попыталась спрятаться на сумеречной тропе. Но тени никак не желали открываться ей! Тогда девушка бросилась к лошадям, решив, что верхом она сможет уйти. Но тут из-за пригорка с той стороны появилось ещё пятеро парней, одетых в духе рыцарской моды, но кто во что горазд.

Разбойники владели оружием, что крестьяне – граблями, а дрались, точно гуси, крича и налетая безо всякой системы, чем чаще мешали друг другу. Однако их было слишком много, и бой затягивался. Наёмница, не имея возможности убивать, только отбивалась, но силы её были не безграничны. Девушку неуклонно теснили к перевёрнутой повозке.

Внезапно она ощутила у себя под ногами нечто необычное, не свойственное лесу. Мельком глянув вниз, Дженна с ужасом обнаружила, что это были книги. Старинные манускрипты, иллюминированные рукописи с красочными миниатюрами, кожаные переплёты с тиснением – пергамент и бумага, частично порванные и немилостиво истоптанные, были раскиданы среди чахлых сугробов и кустиков черничники.

Разбойники не посчитали книги достойной добычей и попросту кинули их в снег!

Зрелище ошеломило наёмницу. Жгучая ярость вспыхнула у неё в груди! Шипя, словно дикая лисица, Дженна бросилась вперёд. Кого-то из «рыцарей» она резанула саблей по горлу. Другому вогнала лезвие глубоко под рёбра. Более она не заботилась о том, станут ли нанесённые ею раны смертельными…

Наёмник не имеет права уничтожать здоровые творения Единого! – в отчаянье кричало сознание девушки. – Ты не имеешь права судить… Не тебе решать, кто умрёт, а кто будет жить… Не тебе. Но… как же можно иначе?!

Мышцы Дженны сводило от напряжения, в висках шумела кровь. Усталость взяла своё. В какой-то момент наёмница пропустила удар. Тяжёлая дубина сбила её с ног.

Охнув, девушка рухнула назад: на оледенелые мхи, на жёсткие шишки и книги. А разбойники ударами сапог выбили оружие из её рук. Они навалились со всех сторон так плотно, что от их смрада у Дженны сперло дыхание. Слёзы покатились по её щекам.

– Позвольте, – вдруг раздался у них над головами несмелый голос. – Это же дама, а не обещанный нам дракон! Даму нужно спасать, а не…

– Ща мы те покажем, ка-ак надо спасать «даму», – вдохновенно пообещал кто-то из разбойников, аргументировав эту мысль крепким словечком.

– Вы же рыцари… – последнее, что разобрала среди брани Дженна.

Чужие руки прижимали её к земле, тянули за волосы. Они елозили по её лицу, по груди, по животу и по бёдрам. Девушка плакала, рычала и извивалась, до последнего не желая сдаваться.

Но бороться было бесполезно. С опустошающей безысходностью наёмница поняла, что её тело снова не подвластно ей. Да только на этот раз виной всему была не таинственная немощь и не неведомый враг, но чужое желание.

Желание это сгущалось. Оно становилось почти осязаемым. Его мелодия оглушала голосами, душила запахами, вибрировала в каждом прикосновение. Это была сила жизни, но сила грубая, тяжёлая, подавляющая.

Та самая витали, что наполняла мир жизнью и чистоту которой Дженна защищала, став сумеречной лисой, теперь проявила себя в ином качестве. Она кипела и бурлила в крови разбойников, пробуждая их инстинкты. Она неумолимо рвалась наружу и требовала своё, положенное ей по всем законам природы.

Витали обернулась той стороной, которую наёмница так отчаянно боялась и избегала. Теперь бежать было некуда. Выход на тропу был закрыт, и даже добрая сабля не помогла одержать победу.

От грубых прикосновений и тяжёлых запахов Дженне отчаянно захотелось провалиться вниз, сквозь мёрзлую землю. Туда, где царили тьма и спокойствие. Туда, где рассеивался всякий жар жизни…

Брань, смех, запахи – она пожелала, чтобы всё это исчезло!

Наёмница зажмурилась. И внезапно наступила тишина. Дженне показалось, что она медленно проваливается вниз. Словно услышав её безмолвный крик, сама сырая земля расступилась, раскрывая свои объятия.

Прекрасная музыка струилась из тёмно-изумрудных глубин. Там, внизу, мелодия жизни брала начало и, пройдя положенный ей путь, сливалась с иными водами, постепенно замедляясь и остывая в них. Дженна видела как течения, тёплое и холодное, то свиваются в единый поток, то расходятся в стороны, будто танцуя…

Чем глубже падала девушка, тем громче становилась музыка. И тем ярче во тьме мерцала незнакомая ей льдисто-синяя река. Русло распадалось на ручьи, образовывая сеть паутины. Тонкие нити оплетали корни трав, мхов, кустарников и деревьев. Они тянулись вверх, раскрывались на поверхности подобно призрачным цветам и взмывали в воздух огоньками планктосов.

«Призраки, воспоминания, сны, – вспомнила Дженна и поняла: – Мёртвая вода – их стихия…»

Таинственная река излучала прохладу и манила к себе. Словно чистый источник в разгар знойного дня, река обещала покой, отдохновение. Дженна протянула к ней руки и вскрикнула.

Мертвенный холод обжёг ей пальцы. А река всколыхнулась и забурлила. Её мелодия вдруг превратилась в жуткий, леденящий сердце гул…

В тот же миг откуда-то издалека Дженна услышала стоны, ругань и испуганное ржание лошадей. Наёмница распахнула глаза и едва сумела увернуться от направленного в её сторону кулака. Она откатилась в бок, но низкорослый бандит ухватил её за щиколотку и притянул обратно. Девушка успела заметить, что державшие её за руки разбойники лежат без движения, и на ногах остались лишь двое.

– Бесѝха! – рявкнул низкорослый, снова занося руку для удара. – Сука бесовская! Тварь!

«Как же так? – с грустью подумала Дженна. – Это же они напали на меня – на одну, целой кучей. Но «тварь» – я…»

Забытая было, обида вновь всколыхнулась в её сердце. Над Василисой издевались сверстники, потому что она отличалась от них. Леи отверг учитель, когда открылись её опасные способности. И уж не из-за этой ли треклятой силы сама судьба отказала Джиа в праве быть любимой и любить? Теперь же какие-то бандиты, мерзкие насильники обвиняют Дженну в том, что она «чудище», «бесиха»…

Где же справедливость? Наёмница Дженна не имеет права судить? Но если судить не ей, то кому? Кто защитит от врагов таких, как Василиса и Леи? Кто поможет Джиа, если не она сама? Эльф-наёмник? Ведьмак? Верховный жрец? Может быть, где-то бродит её рыцарь без страха и упрёка, о котором она писала сказки? Глупости!

Обида обратилась в ненависть – ледяную и жуткую. Гулом подземного потока она заполнила грудь девушки. Увидев направленный ей в лицо кулак, наёмница даже не попыталась увернуться. Она перехватила руку разбойника и впилась ногтями в его запястье.

– Ненавижу, – прошипела она, сжимая пальцы и выдыхая сквозь них всю ту боль, что накопилась в её сердце за долгие годы – с самого детства. – Ненавижу!

Крепыш скривился, обмяк и повалился на землю. А из глаз, из носа и изо рта у него вдруг выпорхнули сотни крошечных планктосов.

– Ведѐма! – взвыл последний из оставшихся в живых, высокий и худощавый.

По-видимому, он был главарём. По крайней мере, именно ему выпала честь первым спустить штаны. Но что-то спугнуло желание разбойника. И его инструмент мог сейчас разве что обмочить порты со страху. На ходу подбирая штаны, насильник подскочил и пустился наутёк.

Новая волна гнева подкатила к горлу Дженны, и девушка вдруг увидела всё вокруг словно изнутри. Золотые и синие нити – сосуды витали – переплетались в разбойнике подобно венам и артериям. Наёмница заметила, как тонкие разноцветные каналы связывают деревья, землю, камни и… убегающего человека – воедино.

– Ненавижу, – повторила она и, привстав на четвереньки, запустила пальцы в обледеневший мох. Добравшись до волшебной паутины и не спуская глаз с насильника, наёмница со злостью потянула за одну из самых ярких нитей, что вела к мужчине. – Не-на-ви-жу!

Разбойник дёрнулся, охнул, на миг расцвёл фонтаном огоньков и рухнул как подкошенный. Застонав, повалилась на бок и Дженна.

Мелодия таинственной реки ещё гремела в её сознании, но становилась всё тише и тише. Меркло и видѐние. Деревья вновь оделись корой и лишайником, земля покрылась редкими сугробами, мхами и жухлыми травами.

Только теперь девушка ощутила, как сильно её сотрясает озноб. Руки стали холоднее льда и белее снега, словно в них не осталось ни кровинки. Вены впали, а ногти приняли голубоватый оттенок.

Наёмница зажмурилась. У неё перехватило дыхание, будто она оказалась на самом краю обрыва – между смертью и жизнью, и достаточно было лишь малейшего дуновения ветра, чтобы сорваться вниз. Казалось, даже её сердце замерло от страха.

Мысленно девушка заставила себя отойти от обрыва. Она сосредоточилась на дыхании, осторожно раздувая в груди крохотный огонёк жизни… И вдруг в окутавшей лес тишине Дженна услышала, как будто кто-то тихо зовёт её.

Кто-то произнёс имя. То самое имя, которое она считала настоящим.

Она откликнулась.

* * *

Широко раскинув чёрные крыла, он парил в небесных волнах. Ветер наполнял силой его тело, а полёт даровал сердцу ощущение счастья.

Далеко внизу зеленели пастбища, проносились холмы и леса. Объятые утренним туманом, таинственно мерцали чаши озёр. День постепенно вступал в свои права, наполняя мир теплом и светом.

На бескрайние просторы Энсолорадо возвращались гармония и вечное лето. А иначе и быть не могло. Единый благословил королевство силой, щедро напоив витали русла невидимых рек.

Знахари, ведуны, чародеи и просто чующие намеренно или случайно черпали эту силу. Но прислушиваясь к их молитвам и заклинаниям, тихим шёпотом переплетавшимся с мелодией жизни, он так и не смог различить того, что искал.

Уже много лун странник высматривал хотя бы какой-то знак, импульс – намёк на её существование. Но беглянка будто сквозь землю провалилась.

Он уже решил было, что девушка погибла, как вдруг услышал крик и всплеск силы: жуткой, тёмной и опасной магии. Точно чья-то рука неумело тронула струны, связующие пределы живых и мёртвых, пробуждая фальшивую мелодию.

«Её сила витали… anti bios – мёртвая вода», – вспомнил он.

Пропавшая ли девушка сотворила запретное колдовство или же другой чародей, в любом случае отзвук силы разжёг его любопытство. Нужно было выяснить, кто посмел нарушить естественное течение вод и поколебал равновесие между жизнью и смертью.

Это была далёкая зарница – слабая, но всё же возможность, наконец, отыскать её. Следуя вдоль вибрирующих нитей, он потянулся мыслью к источнику их колебания и произнёс имя. Однако вместе с ответом ощутил острую леденящую боль.

Описав в воздухе петлю и стремительно набирая скорость, он повернул в сторону Северных гор.

* * *

«Боль – это ничего, это пустяк. Боль пройдёт», – упрямо убеждала себя Дженна.

Холод постепенно отпускал душу девушки. Что же касается тела, то ей повезло, разбойникам не удалось добраться до желаемого. Придя в себя, насколько это было возможно, наёмница смогла подняться на ноги. Она поправила на себе одежду, подобрала оружие и огляделась.

Бандиты были мертвы. Да, она не имела права убивать, но при виде бездыханных тел не почувствовала ни сожаления, ни страха, ни отвращения – лишь лёгкое удивление к тому безразличию, которое у неё вызвала эта картина. Словно бы она прошла ритуал единоцелостности и концентрации, случайно, сама того не заметив. У её ног лежали не убитые ею люди, но останки: как сухие ветви, опавшие листья или… грибы, вырванные из питающей их грибницы, – несъедобные и потому совершенно бесполезные грибы.

Однако кое-кто из компании «рыцарей» всё же остался жив. Это был юноша. Благодаря собранным в хвост длинным и несколько поредевшим надо лбом волосам да круглым очкам на носу он выглядел немного старше и производил впечатление высокой учёности. На его плечах лежал запылённый и покрытый заплатками плащ. Кольчуги не было видно, только изрядно поношенная синяя ряса облачала невысокую фигуру. На шее юноши наёмница заметила знак солнца. «Мракоборцы носят на шее такие картинки», – вспомнила она.

Молодой мракоборец сидел на коленях поодаль и, то и дело хлюпая носом, с настоящим боевым азартом что-то записывал на листах бумаги. Заметив её взгляд, он подскочил на ноги. Дженна насторожилась, но, вопреки её ожиданиям, юноша не взялся за оружие – да, кажется, оружия у него и не было – и даже не выпустил из рук перо и бумагу.

– О, уважаемая незнакомка! – снимая очки и неловко кланяясь, воскликнул он на каком-то сильно видоизменённом энсоларийском языке и вдруг сложил пальцы особым образом и обрисовал вокруг себя нечто вроде круга. – Я прошу у Вас прощения за то, что не сумел повлиять на недостойное поведение этих… – мракоборец окинул презрительным взглядом тела разбойников. – Понимаете, они конфисковали мой меч…

– Ага, – безразлично ответила Дженна, рассматривая простенькое волшебство, которым он окружил себя взмахом руки. – Не пугайся. Я не причиню тебе вреда… – голос её прозвучал так холодно, что она и сама себе не поверила.

– Грѝго Ва̀га из Но̀рджа, – представился юноша простуженным голосом. – Я носитель истины Единого, Его смиренный слуга и…

– …Ты монах Единого, – договорила наёмница, глянув на его плащ, хранивший следы тёмно-синей краски. – И писака… Но почему ты говоришь на таком ломаном наречии?

– Я мракоборец по прозвищу Печальный, – с гордостью сказал он. – Я следую зову сердца! Я слышу, что Вы говорите на чистом энсолорийском… Но ведь мы находимся на северной стороне Аркха. И здесь моё ломаное, как Вы выразились, наречие – это действующий гиатайнский язык, один из законных внуков онемевшего Альтира.

Дженна вдруг сама онемела. Как она оказалась за Аркхом?! Как покинула Энсолорадо и попала в Свободные королевства?

– Надеюсь, ты следуешь зову сердца не так, как делали это бандиты? – усмехнулась наёмница, взяв себя в руки.

– Монашеский обет я чту, как и прежде, – поспешил заверить её юноша. – Мой долг – нести сердцам людей истинные ценности Единого! Возможно, Вы знакомы с моими произведениями? Лучшие работы хранятся в нескольких библиотеках… в монастырских библиотеках, – он замялся. – Хотя нет, конечно, Вы не знакомы с ними. В монастыри же не пускают фей… Простите, я не расслышал Вашего имени.

– Дженна, – видя его смущение, девушка постаралась улыбнуться.

– Просто… Дженна?

Наёмница тяжело вздохнула. Обманывать она не любила, но что сказать, когда ничего о себе не знаешь? Подтвердить догадки других людей! Согласиться с тем, что они в ней видят, смириться и принять себя такой, какая она есть, – феей.

– Дженна из… Фиалк…мундса, – помедлив, буркнула она.

– А это случаем не в районе Ойро? – мракоборец поднял вверх указательный палец, но заметив, что собеседнице этот вопрос не понравился, поспешно продолжил: – Никогда не слышал. Очень… рад нашему знакомству.

Он поклонился, надел на нос очки и принялся рассматривать девушку так пристально, словно бы увидел какую-то чудну̀ю зверушку. При этом его голубые глаза то расширялись, то сужались, демонстрируя бурный мыслительный процесс.

– Хочешь присоединиться к ним? – Дженна указала взглядом на трупы, поправляя порванное на груди платье.

– О, простите! – Григо Вага сделал шаг назад.

– Так, и что ты там записывал, мракоборец Григо Вага Печальный? – поинтересовалась наёмница.

– Да так, – нервно проговорил юноша. – Это наброски для сказаний и поучений.

– Вот как? – хмыкнула Дженна. – И что же поучительного, по-твоему, здесь случилось?

– Единый покарал этих неправедных рыцарей, – неуверенно ответил мракоборец.

– Ну да, Единый, – согласилась девушка. – Пусть же все узнают о том, как опасно насиловать и… грабить, – она прислушалась, поскольку ей вдруг показалось, что за лошадиным фырканьем раздаётся мычание.

– Владельцы этого сокровища, – вспомнил Григо Вага, кивнув на разбросанные книги. – Они преступники. Один из них немало людей покалечил, прежде чем рыцари его одолели и привязали к дереву – там, вверх по дороге.

– Никакие это не рыцари! – фыркнула Дженна, перешагивая через трупы и с особой осторожностью – через книги. – И раз уж твои «рыцари» оказались бандитами, то смею предположить, что «преступники», может статься, окажутся не такими уж и плохими людьми…

– О, но это не люди, – деликатно пояснил Григо Ваго, снова подняв вверх указательный палец. – Да к тому же они…

– Ну?

– Они…

– Да?

– Они защищают дракона, – наконец сообщил юноша зловещим шёпотом.

– Дракона? – охнула Дженна, ускоряя шаг. – Настоящего дракона?

– Не знаю, – несколько раздражённо ответил мракоборец. – И знать не хочу! Ибо ежели дракон настоящий, то он всех нас спалит своим страшным пламенем.

– Не поняла, – усмехнулась Дженна. – Если дракон так силён, то зачем же ему защитники? Да ещё такие, что не смогли противостоять бывшим крестьянам?

На это Григо Вага ничего не ответил.

Сразу за телегой начиналась широкая, изрытая глубокими колеями дорога, и на её обочине, привязанные к дереву, сидели двое мужчин. Они были рыжеволосые, словно родные братья, да только один из них возвышался зелёной скалой, а второй цветом кожи и статью походил на вишнёвое дерево: тёмно-коричневое, стройное и маленькое. Уши у обоих были заострёнными, что выдавало в них кровь старших рас. По-видимому, пострадавшие только что пришли в сознание и теперь пытались избавиться от грязных тряпок, которыми им заткнули рты.

На миг Дженна застыла, изумлённо разглядывая их. А они, в свой черёд, недоумённо уставились на неё.

Зеленокожий мужчина смотрел с любопытством. Несмотря на прохладную погоду, на нём почти не было одежды, только полосатые шаровары, подпоясанные широким кушаком шафранового цвета. Ростом он казался никак не меньше медведя: широкогрудый, с небольшим брюшком. Его плечи украшали наколотые под кожу рисунки: на одной руке летели над волнами ласточки, на второй – какое-то морское чудище обвивало щупальцами якорь.

Грубые черты лица, особенно массивная челюсть, выглядели свирепо. Но, несмотря на весь его дикий вид, было заметно, что не далее как вчера-сегодня этот богатырь потратил немало времени, чтобы выбрить на широком подбородке аккуратную треугольную бородку. Голову он тоже обрил, оставив только вихор на темени.

Второй «преступник» изяществом и телосложением напоминал эльфа, очень-очень загорелого, почти что чёрного эльфа. Кажется, таких, как он, называли брауни. Ростом он был гораздо ниже наёмницы, однако смотрел на всех свысока и надменно. Его рыжие волосы были заплетены в недлинную и изрядно потрёпанную косу. Одетый в нарядный кафтанчик изумрудного цвета, замшевые лосины и кожаные сапоги с загнутыми мысами, он производил вид важного господина.

– Осторожнее, – предупредил мракоборец на чистом энсолорийском. – Кляпы – на случай, если они начнут колдовать… – он осёкся и, быстро глянув на руки Дженны, умолк красноречивей, чем ему хотелось бы.

Заметив его взгляд, наёмница с подозрением прищурилась.

– А знаешь, Григо, позже я с удовольствием почитала бы твои «поучения»… – предупредила она. – А сейчас мы освободим этих «защитников дракона», – девушка вопросительно взглянула в глаза зеленокожего верзилы. – Вы ведь не против освобождения? И не станете «колдовать»?

Тот отрицательно помотал головой, пожевал, а затем выплюнул тряпку. От его доброжелательной улыбки у Дженны мурашки побежали по спине. Мало того, что он был размером с медведя, так ещё и клыки у него во рту казались ничуть не меньше медвежьих.

– Можете не бубнить на своём южном языке! Мы его понимаем не хуже гиатайнского! – первым проговорил темнокожий эльф, выпутываясь из верёвок и оправляя зелёный кафтанчик. – Я Трох Ка̀ртриф, а это – Гвирдр Драйгр. Никакие мы не колдуны и не защитники драконов, а только лишь скромные книготорговцы.

– Истинно так, – не терпящим возражений тоном прорычал громила. – А всё волшебство, которым мы владеем, – сохранение съестных припасов да стряпное мастерство.

– Книготорговцы? – переспросил мракоборец. – И кому же вы продаёте книги в этой глуши?

– Я Дженна из… Фиалкмундса, – представилась наёмница. – И, как фея, ничего не имею против драконов. Хотя, к сожалению, я их не встречала…

– Фея? – маленький Трох Картриф удивлённо поднял брови.

Он глянул на спутника. И Дженна могла бы поклясться, что между ними произошёл безмолвный диалог. Верзила с непроизносимым именем почесал свою треугольную бородку, поморщился и кивнул.

– А этот сопляк, карачун его задери, – темнокожий книготорговец недобро покосился на Григо, – был среди бандитов, которые на нас напали. А потом он заткнул нам рты, как каким-то…

– Григо Вага Печальный, – объяснила девушка, – и наивный. Бандиты его обманули. Григо думал, они благородные рыцари, а вы преступники.

– Кому я продаю книги в этой глуши, тебя не касается, – обратился Трох Картриф к юноше. – Но тебе я дам один совет совершенно бесплатно! Запомни, молодой человек, благородные души от бандитских можно отличить по тому, как они относятся к книгам.