Читать книгу Золотых ступенек ряд - Евгения Путилова - Страница 4

Трудно сейчас даже представить себе, как жили дети в давние времена. Учились ли они чему-нибудь? Была у них школа, а если была – то какая? Какими были их учителя? Были ли у них книги, а если были, то какие? Остались ли их имена в истории, в памяти людей, в произведениях литературы? Для того, чтобы получить ответы на эти вопросы, надо сделать маленький экскурс в историю древнерусской литературы, потому что именно там берёт начало традиция духовных и нравственных исканий, свойственная нашей литературе нового времени[1]. Просветительский и назидательный характер многих жанров древнерусской литературы делает этот период особенно важным и для дальнейшего развития литературы для детей.

Первым хочется назвать «Поучение» Владимира Мономаха. Внук Ярослава Мудрого, черниговский и смоленский князь Владимир Мономах (1053–1125) большую часть жизни провёл в походах и стяжал себе славу мудрого, щедрого и справедливого правителя. Но, может быть, самым замечательным подвигом Мономаха явилось создание «Поучения», обращённого к его детям «или к иным, кто прочтёт». Да, не только его дети, но множество «иных» стали читателями и почитателями этого прекрасного литературного памятника. Советы «Поучения» пронизаны высоким гуманизмом: автор учит защищать слабого, помогать сиротам, убогим и вдовам, неустанно трудиться. Автор делится своим реальным жизненным опытом – отца, государственного деятеля, страстного охотника, человека, глубоко воспринимающего красоту окружающего мира. «Поучением» Владимир Мономах заложил основы нравственного направления в детской литературе, и сегодня справедливо и актуально каждое его слово.

Особый период в литературе Древней Руси представляет собой XVII век: это, по сути дела, мост между древнерусской литературой и литературой Нового времени. Огромный след в истории русской литературы оставило «Житие протопопа Аввакума». Написанное им самим, оно знакомит читателя с редким по духовной мощи человеком, страдающим, многотерпеливым, обладающим устойчивой до фанатизма верой в правоту своих взглядов на богослужение и церковные книги. Аввакум был талантливым писателем, его «Житие» любили читать Л. Н. Толстой, И. С. Тургенев, Ф. М. Достоевский.

Как учили детей в далёком XV веке? При монастырях образовывались небольшие церковно-приходские школы, программа обучения в которых была самой простой, и всё же она с трудом постигалась детьми.

Первый печатный «Букварь» принадлежал мастеру книжного азбучного печатного дела Василию Бурцеву (даты его жизни неизвестны), в подзаголовке книги стояло: «Начальное учение человеком, хотящим разумети Божественного Писания». По указанию патриарха Филарета, Бурцев создал для печатания особый шрифт и азбуку. Он напечатал семнадцать книг, среди которых были Часослов и Псалтырь. Букварь содержал буквы и склады, числа, знаки препинания, образцы склонений и спряжений. Затем следовала азбука толковая, нравоучительные изречения, заповеди, притчи, наставления. Главной книгой, которой должен был овладеть ученик, был Псалтырь. Сейчас очень трудно разобраться в том, как выглядел Псалтырь, который предлагался для обучения отроков, едва владевших буквами и складами. Являясь частью Ветхого Завета, Псалтырь состоит из псалмов Давида – гимнов, обращенных к Богу, которые поются во время богослужения (в переводах Ветхого Завета их текст выглядит как прозаический). Псалтырь как учебная книга содержал также молитвы и некоторые истории из Ветхого Завета. Тексты поражают своей красотой: «Ты дал мне щит спасения Твоего, и десница Твоя поддерживает меня, и милость Твоя возвеличивает меня» (17:36); «Ты расширяешь шаг мой подо мною, и не колеблются ноги мои…» (17:37). В XVIII и XIX веках делались поэтические переложения псалмов М. В. Ломоносовым, Г. Р. Державиным, Н. М. Языковым и многими современными поэтами.

Посмотрим начало «Букваря» Бурцева:

Автор «Букваря» предлагает детям уразуметь всю пользу учения:

Есть предположение, что начальные строки «Букваря» Бурцева принадлежали другому, тоже известному автору книг для детей, Савватию (даты жизни неизвестны). Савватий служил справщиком в Книжной справе Московского печатного двора. В последние годы исследователи обнаружили его многочисленные стихотворные послания.

Савватий был крупнейшим деятелем просвещения и участвовал в составлении многих книг, в том числе для детей («Азбука отпускная», «Прещение вкратце о лености и нерадении»). Приведём отрывок из «Наставления ученику»:

…Того ради достоит сие поучение почасту прочитати, чтобы ко учению крепостне прилежати и леность и нерадение от себя отревати, яко леность и нерадение всякое благое дело паче же всего губит душу и тело…

В ряду писателей, обращавшихся к детям, стоит имя Симеона Полоцкого (1629–1680). Из множества его произведений особенное внимание привлекает огромная стихотворная энциклопедия «Вертоград многоцветный». Будучи учителем детей царя Алексея Михайловича – Алексея, Федора и Софьи, Симеон Полоцкий многие годы занимался педагогической деятельностью: в братской школе Полоцка обучал молодых подьячих латыни, грамматике, поэтике, риторике. Приведём несколько строк из «Увещания»:

В «Вертограде многоцветном» он пишет не только о пользе учения в детстве, о необходимости сурового наказания за непослушание в учёбе, но и о том, как хорош прошедший обучение:

Мотив наказания как чуть ли не главного стимула обучения присутствует во всех книгах. В «Вертограде многоцветном» есть раздел под названием «Розга». Вопреки ему, неизвестный автор других стихов смягчает впечатление от суровости наказания и словно утешает ученика, мудро замечая, что на каждый возраст приходится своя доля страдания:

Но уже и тогда поэзия находила слова, создававшие редкое по красоте образное представление о пользе учения:

Процесс обучения выражался образной метафорой: учиться – «аки сладкую реку пити». Сам безымянный отрок уже приобретал именование сына. В «Виршевом Домострое» (автор неизвестен, первая половина XVII века) находим удивительное обращение: «Наказание от некоего отца своему сыну, дабы он подвизался в добрых делех выну». В наставлениях отца – любовь («Тебе, свету возлюбленному, моему чаду, /Аки цветущему винограду») и забота о душевном и телесном здоровье сына.

Жизнь выдвигала новых авторов, с новыми понятиями должного отношения к ученику. В этом смысле особенное место занимает имя Кариона Истомина (середина XVI – 1717 или 1722 год), который выдвинул для обучения другой стимул: «Забавляя – обучай». Проповедник, переводчик, историограф в последнее десятилетие XVII века он выделялся в Москве на поэтическом и педагогическом поприще. Самой его большой книгой для детей стал «Лицевой букварь». Лицевой – значит иллюстрированный, с картинками. Букварь строился так: каждой букве отводилась отдельная страница, в верхней части её шло причудливое изображение заглавной буквы на разных языках. Ниже располагались рисунки разных предметов, названия которых начинались с обозначенной на странице буквы. Глядя на картинку, ученик легко угадывал букву. Под картинками шли стихи, рассказывающие о разных свойствах и назначении изображенных на картинках предметов.

Приведём в пример несколько строк с буквой «К»:

Детский «Лицевой букварь» лег в основу всех последующих букварей, вплоть до современных. Переходя от буквы к букве, ученик не только усваивал азбуку, но вместе с ней множество понятий познавательного и нравственного характера, букварь становился своеобразной поэтической энциклопедией.

В своём поэтическом «Домострое» Карион Истомин обращается не только к мальчикам, но и к девочкам. Он заменяет привычное в те времена физическое наказание на поклоны: число поклонов зависит от провинности отрока или отроковицы. В «Домострое» автор учит детей, как вести себя с родителями, говорит о необходимости ежедневно учиться. Он прекрасно понимает потребности возраста ученика и пишет о хороших играх, но исключает дурные. Читая книгу, ученик получал первые уроки этикета:

Много ещё чего мудрого узнают «юнии» от прекрасного наставника Кариона Истомина, которого по праву мы называем первым русским детским писателем.

Век восемнадцатый заложил традиции русского просветительства. В литературе и воспитании детей особую роль сыграла «ученая дружина», объединившая людей, ратующих за просвещение, раннее обучение детей, поддерживающих идеи серьёзного образования для российского юношества. Среди них Феофан Прокопович, В. Н. Татищев, А. Д. Кантемир. В их прозе главное место занимают «завещательные поучения», «Разговоры», «Письма», «Гистории».

Особенный интерес представляла собой книга «Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению» (1717). В каком-то смысле книга напоминала букварь XVII века, но наиважнейшая её заслуга в том, что она давала первые уроки светского воспитания юношам и девушкам. Книга учила молодых людей нормам поведения в различных обстоятельствах.

Молодые люди должны были знать, как надо вести себя с родителями, со слугами, но больше всего она учила культуре общения с разными людьми и, естественно, со своими друзьями и сверстниками обоего пола. Быть может, впервые упоминались такие понятия, как вежливость, умение слушать других, умение вести себя достойно, без бахвальства, но и без уничижения. Речь шла и о вреде праздности, о необходимости трудолюбия: «… младый отрок должен быть бодр, трудолюбив и беспокоен, подобно как в часах маятник».

Конечно, читая сегодня главу «Како младый отрок должен поступать, когда оный в беседе с другими сидит», мы невольно смеёмся над тем, какими же примитивными были представления молодых отроков (да и их наставников!) о самых элементарных правилах поведения: «В первых обрежь свои ногти, да не явится, яко бы оные бархатом обшиты… сиди прямо и не хватай первый блюдо, не жри, как свинья… не сопи, егда яси…»

«Юности честное зерцало» позволило юным посмотреть на себя со стороны, увидеть, как ещё многому надо учиться, чтобы действительно стать достойным человеком.

В русской литературе для детей, наряду с учебно-прикладными книгами, большое распространение получила переводная литература. У читателей Древней Руси популярностью пользовалась «Александрия» (полуфантастическая история жизни и подвигов Александра Македонского) и «История Иудейской войны» Иосифа Флавия; в XVIII веке появились переводы византийских и западноевропейских рыцарских романов: «Бова-королевич», «Пётр – златые ключи». В круг детского чтения входили басни Эзопа, «Дон Кихот» Сервантеса, сказки Ш. Перро, «Путешествие Гулливера» Свифта. Популярными становились книги, написанные в форме беседы наставника с учеником, отца с сыном. Начало здесь положил перевод политико-нравоучительного романа Франсуа Фене-лона (1661–1715) «Приключения Телемака, сына Улиссова».

Странствия Телемака и его старшего друга, воспитателя Ментора, чьё имя стало нарицательным, их беседы вовлекали читателя в круг разнообразных знаний о многих странах и явлениях окружающего мира.

Большой популярностью пользовалась книга Андрея Болотова «Детская философия, или Нравоучительные разговоры между одной госпожою и её детьми». «Разговоры» подчас приобретают форму рассказов, с главной темой о мире и населяющих его вещах, о том, что такое благополучие и как могут дети его достигнуть.

Необычайным, по художественной силе авторского изображения, стал Митрофанушка, герой пьесы Фонвизина «Недоросль» (1781). Интересен разговор Правдина с Софьей о её «женихе» Митрофанушке. Успокаивая настоящего жениха Софьи, Правдин сообщает ему, чем занят готовый жениться Митрофанушка: он «доучивает Часослов; а там, думать надобно, примутся за Псалтирь».

С начала 1770-х годов в русской литературе получает развитие новое направление – сентиментализм. На место культа разума, характерного для классицизма, приходит культ «естественного человека», происходит открытие человеческой души, её эмоциональной жизни, возникает небывалый до той поры культ природы, связанной с жизнью человека. В свете новых веяний время детства стало привлекать особое внимание. Именно ребёнок, с его невинными радостями, с его чистотой, стал мерилом утрачиваемых с возрастом ценностей. Поэзия любуется детством:

Поэзия начинает входить в быт ребёнка, в его игры. В атмосферу детской комнаты, детских забав вводит, например, стихотворение Г. А. Хованского «Послание к детям Николушке и Грушеньке», появляются стихотворения типа «К моему маленькому другу», «К дитяти». Ребёнок наделяется способностью сильно и глубоко чувствовать:

Осиротевший ребёнок ощущает всю силу утраты:

Заметную роль в литературе конца XVIII века сыграла книжка А. С. Шишкова (1783–1785) «Детская библиотека». Это был перевод одноименной книги немецкого писателя-педагога И. Г. Кампе. Менее интересна проза, представляющая, чаще всего, назидательные рассказы о хороших и плохих детях. Но многие стихи звучали не как переводы, а как полновесная и яркая поэзия, передающая живые характеры и живые ситуации из жизни не придуманных, а подлинных детей. Здесь нельзя пройти мимо интереснейшего литературного факта. Яростный противник Карамзина и нового направления в русской литературе, будущий адмирал Шишков, причисляемый к самым непримиримым сторонникам языка и общего направления литературы классицизма, архаист и консерватор, в литературе для детей он выступил в другом качестве – чуть ли не новатора.

В чисто детскую игровую ситуацию вводит «Колыбельная песенка, которую поёт Анюта, укачивая свою куклу». Полными веселья, готовыми на любые шалости предстают дети в стихотворениях «Песенка на купанье» и «Николашина похвала зимним утехам». Какой радостью, какой отвагой звучит голос героя «Песенки на купанье»:

Своеобразным открытием внутреннего мира ребёнка представляется стихотворение «Добросердечная Наташа». Это маленькая пьеска, создающая два живых, но противоположных характера – неугомонного, нетерпеливого во всем Петруши и спокойной, тихой Наташи. Но ещё важнее – то движение в сюжете, которое приводит Петрушу, обидевшему сестру, к душевному перелому:

Он просит о прощении, готов вынести от сестры любое наказание. Кульминацией стихотворения становятся слова добросердечной Наташи: «Раскаянья твово довольно…» Слова эти оказались значительными не только для детской литературы, но и для многих последующих «взрослых» произведений.

«Детская библиотека» пользовалась большим успехом. Восхищенным её читателем был пяти-шестилетний Серёжа Аксаков. Уже через многие десятилетия, в пору создания повести «Детские годы Багрова-внука», он назвал «Детскую библиотеку» лучшей детской книгой и перечислил любимые стихотворения, которые «помнил и теперь наизусть» [2].

Нельзя обойти вниманием Смольный институт, созданный указом Екатерины II (1764) при Вознесенском Смольном Новодевичьем монастыре под названием «Воспитательное общество благородных девиц». Императрица видела в своих воспитанницах будущих жён и матерей, которым предстояло воспитать новое поколение просвещенного дворянства и оказать, таким образом, благотворное влияние на дальнейшее развитие общества. Многие воспоминания смолянок первого выпуска передают порядок, установленный в Смольном, где существовало полное равенство между детьми, а заслугами служили только талант и успехи.

В своих воспоминаниях Г. И. Ржевская (урожденная Алымова) дала объяснение, почему императрица выбрала помещение, далеко отстоявшее от города: «… дабы удалить воспитанниц от света до той поры, когда вполне развитой разум и твёрдо вкоренившиеся в сердце нравственные начала» подготовят человека для вступления в жизнь[3].

Из многих сочинений Екатерины, обращённых к детям, выделяется её «Сказка о царевиче Хлоре». Полная аллегорий, сказка, однако, очень ясно отражает замысел автора. Царевич Хлор должен найти розу без шипов, и вряд ли ему удалось бы это сделать, если бы не пришла на помощь дочь хана Киргизского Фелица. Именно она указала маленькому царевичу, по какому пути ему следовало идти и какого пути избегать. Правильный путь привёл царевича сначала к встрече с юным сыном Фелицы – Рассудком, а затем с двумя старыми людьми, имя одного из них было Честность, имя другой – Правда. К Фелице как воплощению этих добродетелей обращал свои оды, прославляя её, Гаврила Романович Державин.

Подлинным событием детской литературы XVIII века стал первый русский журнал для детей «Детское чтение для сердца и разума». Его создатель, Николай Иванович Новиков, издатель известных журналов, таких как «Трутень» (где автор всячески полемизировал с императрицей), «Пустомеля», «Кошелёк» перенёс многие важнейшие для него идеи – о необходимости просвещения, нравственного воспитания юношества и знания своего родного русского языка на страницы журнала для детей. Эти идеи он высказал в обращении к «благородному российскому юношеству». Понимая, что общество ещё не готово к тому, чтобы тратить деньги на покупку детского журнала, Новиков сделал каждый номер бесплатным приложением к популярной газете «Московские ведомости».

Журнал просуществовал четыре года, с 1785 по 1789 год. Дальнейшая судьба Новикова была трагичной: его журналы были закрыты, а он сам в 1792 году был арестован и посажен в Шлиссельбургскую крепость.

Две главные задачи поставил перед журналом «Детское чтение для сердца и разума» его издатель: создавать такие увлекательно написанные рассказы, пьесы из физики, натуральной истории, географии и других наук, «кои знать вам нужно» и которые принесут пользу для «обогащения ума».

Вместе с тем в журнале речь должна идти о таких предметах, которые послужат к рождению «в младых сердцах… таких чувствований, без которых человек благополучен и доволен быть не может». В пьесках, рассуждениях (к примеру, «Крестьянское состояние» или «Переписка отца с сыном о деревенской жизни»), в баснях, сказках («Бабочка с золотыми крылышками, стрекоза с тоненькими ножками и прилежная пчёлка»), в десятках рассуждений, разговоров между родителями и детьми Новиков, по существу, высказал самые важные для себя мысли, касающиеся так ненавистных ему деспотизма и тирании, чванства и невежества, а с другой стороны, всего доброго и нравственно бесценного, что должно входить в жизнь человека с самого его младенчества.

Особо следует сказать о роли Николая Михайловича Карамзина в становлении детской литературы. Его имя в журнале стоит под одной из самых «чувствительных» повестей – «Евгений и Юлия», лирическим повествованием «Прогулка» и пятью стихотворениями (в журнале в целом преобладала проза и частично драматургия). Описывая жизнь госпожи Л. и её воспитанницы Юлии, Карамзин обращает внимание на то, как, находясь в совершенном уединении, обе они жили полной жизнью: «Праздность и скука, которые угнетают многих деревенских жителей, не смели к ним приблизиться. Они всегда чем-нибудь занимались; сердце и разум их всегда были в действии». В этих словах Карамзин сформулировал то главное, что составляло суть журнала и ради чего он отдавал «Детскому чтению» столько сил и времени: переводил, писал, собирал материалы для очередного номера.

Его стихотворения, несколько сложные для юного читателя, отражали мир его души. В них присутствуют мотивы чувствительной нежной дружбы, скоротечности жизни, исповедь души, радость от общения с природой:

Карамзин не случайно печатал эти стихи в «Детском чтении»: журнал ему был дорог как источник первоначального воспитания. Он был убеждён в том, что детская душа способна испытывать самые глубокие ощущения и стремился оказать влияние на формирование души нежной, чувствительной и отзывчивой. Многие десятилетия спустя, высоко оценивая журнал, Белинский первым назвал имя Карамзина. «Много читателей впоследствии доставил Карамзин и себе, и другим, подготовив этим “Детским чтением”» [4].