Читать книгу Перемолчать тишину - Евгения Шилянская - Страница 2

Свежий и влажный осенний воздух был пронизан переменами, надеждой и тайной. Пустынные улицы замерли в предвкушении пробуждения города. Всего мгновение до рассвета… и мгновение это было прекрасно. Оно предзнаменовало новый день и уже несло в себе все события, которые жизнь нанизает, как бусы на нитку, и запишет в свою летопись.

Нарушил идиллию вздох молодого мужчины, одиноко стоявшего на набережной. И тут же, как бы очнувшись от мечтательных дум, природа встрепенулась. Солнечные лучи все сильнее пробивались сквозь дымку тумана и исполняли свой игривый танец на волнах. Птицы радостным щебетанием встречали рождение нового дня.

Молодого человека звали Евгений. Он всматривался в розовеющую линию слияния воды и неба. Мысли текли нескончаемым потоком, то сбивая друг друга в спорах, то следуя неспешно. Его серо-зеленые глаза застыли и обратились внутрь или куда-то вдаль. В эти минуты был он неподвижным, казалось, даже не дышал. Лицо его стало бледным, равномерно тусклым, словно высеченным из камня, живыми оставались в нем лишь светло-русые волосы, которые приводил в движение ветер. Это был высокий и статный человек. Выглядел он моложе своих лет, хотя отрешенный и печальный взгляд выдавал в нем некоторую усталость от жизни.

Евгений посмотрел на часы, снова на горизонт и неспешно зашагал по мостовой. Достал из кармана пальто телефон с наушниками, включил первый попавшийся трек.1 Зазвучала скрипка, тревожно и стремительно лилась ее песня. Парень ускорился и уверенной, резкой походкой направился в сторону своего дома. Взгляд его все больше становился схожим с взглядом голодного волка, музыка лишь обострила его настроение. Путь к дому был вынужденной необходимостью: скоро на улицах появятся люди, а Евгению меньше всего хотелось бы сейчас их видеть, чувствовать себя частью человечества, да и мира в целом. Нет, он не был мизантропом, но сейчас не хотел чьего-либо присутствия.

Придя домой, Евгений небрежно снял пальто и, не разувшись, упал в кресло. Закрыл глаза, опрокинул голову и устало выдохнул. Он всю ночь бесцельно бродил по улицам города, но спать ему совсем не хотелось.

На столе лежали исписанные листы бумаги – роман, который ожидал своего завершения. Вдохновение покинуло Евгения около месяца назад. Он попытался достать из своего сознания хоть одну стоящую мысль, но она словно увязла в тягучей смоле. Он тщетно старался понять, почему за все это время он не мог написать ни строчки. К горлу подкатила тошнота от отвращения к собственному бессилию.

Евгений с презрением оглядел свое жилище. Комната, которая когда-то была наполнена теплотой и гармонией, казалась чужой и напоминала плохую декорацию. Дубовый письменный стол стал похож на гильотину, на которой небрежно раскинулись части недописанного романа. Рука машинально потянулась к лампе. Ее свет не раз давал ему ощущение спокойствия и умиротворения. Он стал нервно щелкать выключателем, но свет проявлял ему лишь запыленность стола, книг на полках, незастеленную кровать, бездыханность этого погасшего дома. Евгению захотелось встать и выйти, покинуть эту реальность. Он стремительно вышел на улицу. Утро было в самом разгаре. Запах прелой листвы, пыли и дождя пробудил в нем воспоминания. Евгений уже не в силах был с ними бороться, они завладели всем его существом. В мыслях он был уже не здесь…

26 сентября, два года назад.

Евгений не помнил подробностей того дня, но помнил, что именно в этом парке они познакомились с Евой. Это был выходной, и по аллеям прогуливалось много отдыхающих: старушки с собачками, молодые мамы с детьми, влюбленные пары.

Всеобщее спокойствие и гармонию разрушил крик:

– Нет, нет, нет! Только не бордюр! Берегись!

Евгений обернулся. На него мчалось нечто на велосипеде. Столкновение было неизбежным. Через секунду, ничего не успев понять, Евгений оказался вплетенным в клубок из велосипеда, этого существа и себя самого. В попытке высвободиться он столкнулся нос к носу с тем самым существом. Из-под вороха светлых волос на него смотрели испуганные голубые глаза. Опомнившись, он увидел, что перед ним стояла хрупкая девушка, джинсы на коленке были разодраны, и из раны сочилась кровь. Он осмотрел ее сверху вниз, и взгляд остановился на окровавленной коленке. Евгений ощутил ее боль, как собственную, внутри все сжалось, и он машинально достал из кармана платок и начал вытирать кровь. Девушка по-детски виновато стала извиняться за свою неуклюжесть, и было какое-то волшебное очарование во всей этой неловкости. «Ева» – она протянула испачканную влажную ладошку. Евгений взял ее за руку. Ему показалось, что этот момент был всегда, еще до их рождения и только сейчас материализовался. Это было счастье в чистом виде. Тонкое, хрупкое, высшее.

В реальность Евгения вернул намокший в луже ботинок. «Испортил свои лучшие туфли. Да и неважно» – подумал он. Накатывала новая волна тошноты и теперь уже дешевыми декорациями были деревья в парке, небо… Он снова достал наушники, запустил плеер.2 Музыка спасала его в такие минуты, отстраняя от действительности. Скрипка взвывала и рвала пространство на части, но эта разорванная реальность была в разы лучше ощущения внутренней пустоты.

Скрипка… ее так любит Ева. Евгений вспомнил, как стал случайным свидетелем рождения необыкновенного танца.

Однажды он пришел на работу к Еве. Она преподавала танцы детям. Занятия уже закончились, и девушка была одна в танцевальном зале. Глаза ее были завязаны платком, звучала скрипка. Евгений, как завороженный смотрел на девушку и увидел воплощение музыки. Каждое движение, каждый вздох ее был наполнен гармонией нот, звучанием скрипки. Оторвавшись от пола, она как будто зависла в воздухе, после рухнула камнем на пол и замерла. Музыка стихла. На мгновение ему показалось, что она не дышит. Ева сняла платок, обернулась и улыбнувшись спросила:

– Хочешь тоже попробовать?

Евгений был ошарашен таким предложением.

– Не бойся, я буду с тобой, – и с этими словами она завязала ему глаза. Вновь зазвучала скрипка.3

– Впусти ее. Пусть она переполнит тебя, и сама вырвется наружу. Позволь музыке жить в тебе, – и девушка взяла его за руку, вовлекая в танец. Сначала Евгений сопротивлялся, считая это занятие глупым и бессмысленным. Но тут Ева впервые обняла его. И Евгений ощутил, как миллионы бабочек воспарили внутри. Потоки музыки подхватили его, и он смешно, робко и неуклюже начал двигаться в танце. Он чувствовал, как музыка наполнила всю комнату, просочилась в каждую его клеточку, он дышал музыкой. Когда скрипка стихла, Ева стянула с него платок. Глаза Евгения были полны восхищения, дыхание сбилось, а сердце казалось, выпрыгнет из груди. И он поцеловал Еву. Адреналин прыснул в кровь, словно его душа увидела в ней свою недостающую часть.

…раскаты грома и ливень рассеяли дымку воспоминаний. Евгений не помнил, как оказался дома. Он заварил чай, взял том сочинений Ницше и сел в кресло. Уставший от частых ночных прогулок организм потребовал законного отдыха, и Евгений уснул с книгой в руке.

Он провалился в темноту и перенесся в странный сон. Евгений сидел на лавочке в парке с блокнотом и ручкой, раздумывая над продолжением своего романа. Как вдруг мимо него пробежал лис. Это само по себе не удивило Евгения. Он последовал за лисом вглубь парка. Зверь юркнул в нору под корни большого дуба. Евгений спрятался за дерево и стал наблюдать. Ничего не происходило, лис пропал из поля зрения. Через несколько минут он почувствовал укус в руку. Парень попытался освободиться от зубов животного, но лисьи клыки вгрызались лишь сильнее. И только когда он перестал сопротивляться лис, выпустил руку и хихикая убежал в неизвестном направлении.

Евгений посмотрел на свои пальцы и ужаснулся: они стремительно начали покрываться шерстью. Теперь он чудовище! И лучшее, что он может сделать – это изолироваться от людей. Евгений бежал в надежде опередить внутреннего монстра, но тот ни на секунду не отставал. Наткнувшись на старый заброшенный дом, он закрылся в нем, забился в самый темный угол, сидел и злился на себя и все живое. Чем больше злился, тем быстрее покрывался шерстью.

В дверь кто-то начал ломиться. Казалось, что дом вот-вот развалится от сильных ударов. Звон стекла. В окно впрыгнул тот самый лис, сильно подросший в размерах. Евгений стоял в оцепенении. Лис подошел к нему, встал на задние лапы, лизнул в лоб и убежал. Шерсть исчезла, злость ушла…

Евгений проснулся со странным послевкусием от сна. И вспомнил отрывок из книги, которую он случайно перелистывал недавно, но эти слова врезались в его сознание, в его душу, он чувствовал родство с ними:

«На миг сердце его остановилось; он почувствовал, как оно, словно маленькая птичка или зверек, похолодело и сжалось в груди, при мысли о том, до чего он одинок. В течение многих лет он жил без родины и не чувствовал этого. Теперь он почувствовал.»4

И уже в следующее мгновение молодой человек стоял у стеллажа. Он бегло пробежался глазами по полкам. Нашел книгу, взял в руки и стал судорожно перелистывать в поисках этого фрагмента книги. Книга выпала из рук, Евгений поднял ее и прочитал случайно открывшуюся страницу:

«… видел, как торгуют торговцы, едут на охоту князья, скорбящие оплакивают своих покойников, блудницы предлагают себя, лекари пользуют недужных, жрецы назначают день посева, любящие любят, матери кормят грудью младенцев, – и все это даже взгляда его не заслуживало, все обманывало, все смердело, все смердело обманом, все прикидывалось смыслом, и счастьем, и красотою, а было подспудным тленом…»5

Что-то как бы разом отошло у него от сердца. Евгений почувствовал нехватку воздуха. Он накинул пальто, обулся и снова зашагал быстро и нетерпеливо, сам не зная куда.

На этот раз дорога привела его в ночной клуб. Он не был частым посетителем подобных заведений, но сейчас искал спасения у людей. Зайдя во внутрь, Евгений ощутил, как басы пульсируют в его животе, груди, висках.

Он протиснулся через толпу танцующих к барной стойке и заказал себе виски. Без каких-либо церемоний и удовольствия он выпил содержимое стакана и дал знак бармену, что хотел бы повторить. С того момента, как Евгений сел за стойку его не покидало ощущение, что он является экспонатом в музее, чьим-то объектом внимательного изучения. Он огляделся по сторонам и встретился взглядом с девушкой. Она подошла к нему и, перекрикивая музыку спросила:

– Тяжелый день?

Евгений ухмыльнулся и кивнул головой в знак согласия. Он заказал снова виски себе и своей новой приятельнице. Спиртное немного ударило в голову. Девушка взяла его за руку и повела к центру зала. Евгений послушно следовал за ней. Переминаясь с ноги на ногу в такт музыке, он все же продолжал оставаться в своих мыслях. Перед глазами Евгения все замелькало, как при смене кадров в слайд шоу, и он неуверенной походкой вместе с девушкой направился к выходу. Вырвавшись из плена душного помещения, Евгений полной грудью жадно вдохнул свежий воздух.

– Аня, – произнесла девушка, прикуривая сигарету. – Нет, ты явно не в себе! Тебе надо расслабиться, обнулиться, так сказать. Пойдем, есть у меня лекарство от твоей хандры.

Евгений подумал, что терять все равно уже нечего, и согласился. Они поймали такси.

Евгения охватило вдруг странное ощущение безразличия к происходящему, он смирился уже с любым исходом событий. Ему было решительно все равно чем заполнить свое пространство и время. Они перестали иметь для него какую-либо ценность. За окном такси мелькали скверы, улицы, кафе и все это сливалось в единую серую массу городского пейзажа. Наконец, они прибыли в пункт назначения.

Это был небольшой дворик, окруженный старыми домами. Молодые люди зашли в один из подъездов. Затхлый запах затруднял дыхание. Смердело старостью и нищетой. Они поднялись на второй этаж, Аня открыла дверь в квартиру и пригласила войти Евгения:

– Заходи, чувствуй себя почти как дома. Можешь не разуваться. Проходи в комнату, сейчас все принесу.

Евгений прошел в комнату, которая явно служила лишь ночлежкой: ни порядка, ни уюта даже отдаленно в ней не чувствовалось. Он осторожно сел на разложенный диван и продолжил осматриваться вокруг. Буквально через пару минут зашла Аня с водой в кружке и протянула ему маленькую белую таблетку:

– Лекарство от депрессии. Новинка! Веселый микс! Недавнее открытие знакомого химика. Практически не имеет последствий, и отходняки легкие. Сегодня я запущу тебя в космос, в другую реальность.

Она улыбнулась и выпив точно такую же таблетку, села рядом с ним и снова закурила.

Евгений смотрел перед собой и думал о том, что дал слабину. Страх одиночества пересиливал человеческую сущность. Он почувствовал себя шагающим по тонкой грани безумия и величайшего открытия. Бессилие, отчаянье, страх сплетались все теснее в единый комок в груди. Кошки в душе заскребли по стеклу. Грудь разрывало. Воздух сгущался, стены стали казаться живыми и пульсировали. Казалось, что кто-то пытается прорваться сквозь старые обои.

Евгений почувствовал себя в каком-то незримом коконе, все вокруг стало черно-белым. За пределами «кокона» мелькали картины из прошлого: вот он стоит маленький с мертвым птенцом в руке и искренне не может понять почему тот умер, ведь он так заботился о нем. Мать с отцом ругаются, отец закрыл дверь и больше он его не видел. Может он ушел из-за него? Из-за Евгения. Он не спас птенца! Первая боль, первая любовь, разочарование, страх, надежда, взлет падение, снова взлет и снова неудача. Ева… измена… разрыв. Кадры из его жизни закружились вокруг Евгения адской каруселью.

Подлетел тот самый птенец, посиневший и полуразложившийся, и расколол клювом кокон. Сквозь трещину пробивался свет. Евгений разорвал кокон, выбрался из него и оказался на поляне, залитой светом. Воздух здесь был наполнен золотыми пылинками. Посреди поляны росло большое ветвистое золотое дерево. Евгений подошел к нему, поднял руку и проверил на ощупь листок дерева. Он сорвал его и вздрогнул, так как дерево издало протяжный жалобный скрип. А с ветки, на которой рос листок, закапала кровь.

На горизонте виднелся лес, от которого исходило голубое свечение. Евгений, как завороженный мотылек, направился к источнику света.

Оказавшись в нескольких шагах от чудесного леса, Евгений оглянулся назад и увидел, что дорога за ним осыпается в черную бездну. Земля, где секунду назад была его нога, истлевала сразу после того, как он делал шаг вперед. Евгению вдруг вспомнился свет погасших звезд. Теперь он вдруг осознал, что таким мертвым светом является абсолютно все – включая и его самого, размышляющего про этот свет. Он увидел и почувствовал, как исчезают восприятия и переживания, из которых только что состоял он сам и все вокруг.

Если раньше Евгений это и знал, то не мог принять. А теперь видел, что есть только крохотный клочок земли, куда он ставил ногу, и почва осыпалась сразу после того, как Евгений делал шаг вперед. И это на самом деле и есть вся его вселенная, а остальное – иллюзия.

Евгений увидел теперь абсолютную безысходность человеческой жизни. Его охватил ужас от мысли, что все чувства, переживания мысли, рисующие наш мир и нас самих, длятся всего лишь мгновение и тут же исчезают. Потоки суматошных, пустых, беспокойных мыслей, вспышки воли, отчаяния и надежды сменяют друг друга. Никакой грандиозности духа, никаких морей счастья, никаких бездн отчаяния, о которых твердит классика. А только это перетекание обломков одного распадающегося мгновения в другое. И этого не преодолеть никогда. Любые душевные порывы и чувства завершаются в то самое мгновение, в ту секунду, когда мы их осознаем, и сменяем другими.

Всем своим естеством он ощутил этот бег наперегонки с жизнью, которая показалось ему ничтожно бессмысленной, нелепой.

Он остановился. Его боль и страх раскрылись в нем, словно цветы, и больше не являлись преградой, скорее стали соратниками. Его наполнило светом и теплом. Ему вспомнилось, что всегда в нем жила любовь и насколько чистой она может быть. Он закрыл от блаженства глаза и дышал полной грудью. Легкая улыбка скользнула на его лице.

Открыв глаза, он замер в изумлении. Сначала подумал, что кто-то густо просеял звезды в траву. Приглядевшись, понял, что это светлячки. Они окружили его вихрем и, словно приглашая, мерцающей тучей полетели в лес. Евгений незамедлительно пошел за ними.

Лес вблизи оказался еще прекрасней, чем издалека. Все прожилки деревьев, цветов светились, и он мог без труда рассмотреть каждую деталь, каждую мелочь. Деревья были безмолвными великанами, устремившимися верхушками в небесную бездну. Цветы так же были гигантского размера и переливались, как новогодние гирлянды, и казалось, что даже звенели от дуновений ветра. Бабочки были словно сотканы из тончайшего шелка, и их кружевные крылья напоминали украшение на платье невесты.

Евгений шел и еле дышал, боясь спугнуть чудо. Боясь проснуться. Чувство это было внезапное, неожиданное. Страшило его и наполняло его душу необычными ощущениями. Было страшно и всевольно, и непонятно: как может человек одновременно бояться и наслаждаться ощущением своего состояния. «Очень похоже на Hassliebe, – подумал он, – когда два чувства возможности и невозможности в тебе смешиваются, и ты понимаешь, что ты не можешь осознать, как это происходит, но ощущение прекрасно». Он пытался соединить две совершенно несовместимые вещи. И вдруг соединилось. Он был счастлив.

Следуя за светлячками, он пришел к трону, сплетенному из корней деревьев и вьющихся роз. На нем восседала прекрасная молодая женщина. В мыслях Евгения промелькнули слова песни.

Ты соткана из солнца индокитайскими богами,

Леонардо потрудился над твоими ногами,

Глаза бездонные как два колодца,

Никогда ничего подобного не выдумать японцам.6

Ему захотелось собрать все чудеса, все шедевры мира к ее ногам, чтобы увидеть, как это все померкнет перед ней.

– Подойди ко мне, – промолвила она мягко.

Евгений беспрекословно повиновался.

– Еще ближе, – почти шепотом произнесла она.

Он подошел. Женщина провела по его лицу рукой и заговорила вновь:

– Милый, ты смертельно болен серьезностью. Очень немногие люди осознают даже те вещи, которые случаются каждый день. Ты когда-нибудь видел, как наступает вечер? Полночь и ее песня? Рассвет и его красота? Ты ведешь себя, как слепой. Тонешь в маленьких лужицах собственных несчастий. Это стало так привычно, что, если кто-то захочет вытащить тебя, ты будешь сопротивляться. Ты не захочешь избавиться от своих несчастий, страданий. Вокруг столько радости, и все что нужно – это стать участником, а не наблюдателем. Философия – это рассуждение, дзен – это участие. Как могут суждения о жизни быть важнее самой жизни? Как рассуждения о счастье могут сделать тебя счастливым? Счастье не требует учености и красивых слов, они могут быть лишь приятным дополнением, но никак не способом постижения его. Участвуй в уходящей ночи, участвуй в приходящем вечере, участвуй в звездах и облаках, сделай участие своим жизненным принципом и все твое существование станет такой радостью, такой эйфорией, о которых ты даже мечтать не смел.

– Кто ты? – завороженно спросил Евгений.

– Хранительница леса, матерь всего живого, природа, жизнь. Все зовут меня по-разному, – улыбнувшись ответила женщина. – Можешь звать меня Лилит.

– Когда я подходил к лесу, я ощутил счастье и любовь. Я почувствовал, как много света во мне. Я готов отказаться от всего, лишь бы не запятнать этих чувств, – сказал Евгений.

– Дорогой, ты ощутил мое присутствие. Я звала тебя. Ты должен пробудиться или погибнуть.