Читать книгу Апостолы Антимира - Евгения Усачева - Страница 3

На следующий день голова была как в тумане. Но я всё равно заставил себя приехать на работу, а после ещё заскочить в больницу на плановый осмотр. Легенды об Антимире упорно не шли у меня из головы. Я не мог сосредоточиться. Работа над диссертацией превратилась в пытку. А главное, мне так и не удалось выяснить, кто принёс книгу. Секретарь сказала, что по почте мне ничего не присылали. Тогда я попросил охранника посмотреть по камерам, кто входил в мой кабинет. Кроме уборщицы туда заходила сама моя помощница, которая брала какую-то бумагу для бухгалтерии, и в её руках не наблюдалось никакой книги. Но таинственным образом она появилась в моём кабинете, будто возникла из ниоткуда! Я бы списал всё на своеобразную шутку, если б прочитанное не завладело моим разумом настолько, что я больше ни о чём не мог думать. Может, я сам её купил, а потом забыл об этом? Признаться, многие вещи после аварии выпали из моей памяти. Например, у меня не осталось практически ни одного детского воспоминания, а также я забыл, в каком году поступил в институт и когда его окончил: пришлось доставать диплом. Также из памяти стёрлись многие люди. Я помнил лица, но не мог вспомнить ни имён, ни фамилий, ни обстоятельств, откуда я знаю того или иного человека. Признаться, такая частичная амнезия меня ничуть не волновала, главное, что мои профессиональные навыки никуда не делись. Все знания остались на месте, и я мог продолжать заниматься научной деятельностью, как ни в чём не бывало.

Спустя две недели после выписки из больницы, я будто случайно столкнулся с врачом-патологоанатомом, который обнаружил, что я живой, на улице. Теперь я понимаю, что та встреча вовсе не была случайностью. И у меня промелькнуло странное чувство дежавю, будто раньше я уже где-то видел этого человека, причём до аварии. Мы поздоровались, он спросил о моём самочувствии, ради приличия либо ради интереса – я уж не знаю, но после той встречи у меня остался какой-то неприятный осадок. Надо было зайти и поблагодарить его хотя бы, а я совсем забыл об обстоятельствах своего возвращения «с того света» из-за какой-то глупой книжки!

Параллельно со мной стали происходить другие странные вещи.

Например, глядя на людей вокруг, я стал замечать, что знаю абсолютно всё о каждом из них. Впервые я заметил свою новоприобретённую способность в общественном транспорте по дороге на работу. Причём я не читал мысли. Стоило мне заострить внимание на определённом человеке, как в моей голове сразу же возникала вся информация о нём. Сначала я решил, что просто переутомился. Но эти знания начали подтверждаться. Например, я узнал, что недавно у одного из наших охранников обнаружили рак. Но он молчал о своём диагнозе. А потом, спустя месяц, он, действительно, ушёл на больничный и лёг на операцию, после чего все и узнали о его болезни. Таких примеров становилось всё больше и больше, и, в конце концов, я убедился, что это не просто игра разума, что после аварии во мне действительно что-то изменилось. Я не мог противиться этим изменениям, не мог никак их объяснить или предотвратить, и главное, никому не мог о них рассказать, иначе меня сочли бы сумасшедшим.

Я не хотел ничего знать о случайных прохожих или попутчиках в автобусе – люди были мне не интересны, однако же, знания насильно внедрялись в мой разум, вследствие какой-то аномалии. Научно происходящее со мной я никак объяснить не мог и надеялся, что «само пройдёт», но знания о чужих людях стали становиться всё ярче и подробнее. В конце концов они начали мешать моей работе, так как я не мог сосредоточиться. Я не представлял, к кому обратиться со своей проблемой. К психиатру? К психологу? Я опасался, что с такими симптомами меня могут отправить на принудительное лечение в психбольницу.

Совершенно случайно я снова столкнулся с патологоанатомом. На этот раз в баре, в который я заходил перед аварией. Я пошёл туда в надежде, что та обстановка поможет мне вспомнить, как я умудрился попасть в автокатастрофу. И там я будто случайно снова встретил врача. Совесть не позволяла мне сделать вид, будто я его не заметил, поэтому я подошёл, поздоровался и решил в качестве благодарности за своё спасение угостить его виски или коньяком. Михаил (так звали врача) пригласил меня присесть, хотя я не понимал, о чём с ним можно разговаривать. Я уже говорил, что люди меня не интересовали. Мне было приятно с ними общаться, только если удавалось обсудить науку, которой я занимался. А о чём я мог поговорить с врачом-патологоанатомом?

– Ничего странного не замечали? – Спросил он вдруг.

Я чуть не поперхнулся. Ведь странного в моей жизни теперь было предостаточно.

– Нет, а что? – Соврал я.

– Мало ли. Я на всякий случай спросил. После клинической смерти люди… меняются.

– Кхм… Со мной всё в порядке.

– Ну и славно.

Что он имел в виду под словом менялись? Неужели как-то догадался, что именно со мной происходит? Может, он и раньше имел дело с подобными случаями?

Михаилу было не больше сорока. Думаю, за свою долгую практику он насмотрелся многого.

Придя домой в тот вечер, я почему-то снова открыл «красную» книгу вместо уместных в моём случае справочников по психологии и принялся перечитывать интересующие меня отрывки.

Откуда же появились двадцать четыре множественные вселенные? В книге говорилось, что причиной их появления стали квантовые флуктуации истинного вакуума, вызванные искусственно. По сути, вселенных было лишь две, но за счёт своей многомерности они образовывали своеобразный Круг миров, который можно было увидеть лишь в разложении пространства на измерения. Таким образом, положительная вселенная образовывала двенадцать своих версий, а её отрицательная пара столько же антивселенных. Люди существовали на четвёртом плане глубины пространства, то есть, им было доступно четыре измерения. Были ли разумные существа на остальных уровнях, в легендах не говорилось. Также я не нашёл ни одного описания или хотя бы намёка на то, как выглядели более высшие уровни. Если как выглядит одно, двух, трёхмерное пространство я себе представлял, то вообразить пятимерное, шестимерное и т. д. становилось невозможно, так как человеческое мышление было ограничено четырьмя измерениями. Даже я, учёный-физик, не мог этого сделать. Нет, создать необходимые формулы можно было без проблем, но они остались бы просто формулами, не подтверждёнными на практике ничем, кроме информации в сомнительной книжке. Я задумался, была ли она связана с моим состоянием? Могли ли изменения, которым я подвергся, произойти из-за её прочтения? Конечно, это выглядело бредом. Я не сомневался, что у произошедшего со мной было рациональное объяснение, только я не мог его найти.

Я решил связаться с Михаилом. Интуиция подсказывала, что он должен что-то знать о моём состоянии. Я пришёл в больницу, где проходил лечение. Проскользнул в отделение морга, но врача там не оказалось. Тогда я упростил медсестру дать его номер телефона, рассказав ей, как Михаил обнаружил меня живым после поступления в морг, и что я хочу его отблагодарить. Медсестре стало меня жалко, и она дала номер.

Врач ответил практически сразу, будто ждал моего звонка. Мы договорились о встрече. Почему-то я совсем не боялся, что он сочтёт меня сумасшедшим. Напротив, внутренний голос твердил, что если кто-то и может объяснить причины моего состояния, то только Михаил.

Врач воспринял мой рассказ скептически.

– Хорошо! – Наконец, согласился он. – Что же вы можете сказать обо мне?

Я напрягся, сосредоточив своё внимание на Михаиле. Что-то в его образе отталкивало. От него исходила скрытая угроза, хотя я не мог понять, что именно в его образе мне казалось неприятным.

Итак, я сосредоточился и… ничего. Его жизнь была чиста, как белый лист. Я не смог ничего прочитать.

Я уж думал, что эта способность вдруг исчезла, но обратив внимание на случайного прохожего, находящегося поблизости, мгновенно считал всю информацию о его жизни.

Мы сидели в парке возле больницы. И я ничего не понимал. Мне казалось, будто я попал в другую реальность. Восприятие изменилось. Временами у меня создавалось впечатление, будто я умер в той аварии, а всё, что произошло после, является лишь иллюзией умирающего мозга. Я уже готов был заподозрить у себя развитие синдрома Котара, если б не следующая вещь, которую сообщил мне Михаил.

– Вы ничего не увидели, верно? Это потому, что я специально закрылся от вас.

– Что? Так это всё – правда? Со мной действительно происходит что-то необъяснимое?

– Авария пробудила в вас скрытые способности.

– Но я… Я никогда не замечал… Что вообще происходит?

Михаил посмотрел на меня испытующе.

– Вы прочитали книгу?

– Так это вы мне её подкинули? Что за шутка?

– Это не шутка. Всё, что написано в ней, правда.

– Вы что, смеётесь? Нет, это какой-то глупый розыгрыш!

Михаил оставался невозмутим, не обращая внимания на моё замешательство. Я вскочил с лавочки и хотел уйти, но он схватил меня за локоть.

– Сядьте. И успокойтесь. Ничего страшного ведь не произошло.

– Как это не произошло? Боже… Кажется, я схожу с ума.

– Нет. В вас просто начинают пробуждаться способности. Думаю, вы догадались, что я не так просто предоставил вам эту книгу.

– Зачем? Даже если всё, что в ней написано – правда… Зачем мне знать об этом?

– Вы – Избранный. Вам суждено снять Печать Люценка, чтобы пустить во вселенную Антибога.

– Антибога? Печать? Что? Какое нам всем дело до Антимира… Я…

Страшное осознание вдруг пронзило мой разум.

– Постойте… Мы… Мы, что…

– Да, именно. Мы живём в Антивселенной. Но, видите ли, Люценк, отправляясь в изгнание, сфальсифицировал все человеческие знания о нашем мире. Собственно, в сознании людей он поменял местами Мир и Антимир. Таким образом, всё, что мы знаем о нашей вселенной, справедливо будет отнести к тому другому Мирозданию, которое мы теперь воспринимаем как Антимир. На самом же деле…

– Подождите… Но в чём отличия? Я имею в виду физические. Если и наша вселенная, и та, другая, четырёхмерные, то, как тогда они различаются?

– Чужая состоит из обычной материи, а наша, как вы догадались, из антивещества.

– Так это всё не просто теории! Боже…

Я не мог поверить в услышанное. То, что долгие десятилетия балансировало на грани теории и реальности, оказалось правдой!

– Но почему я? Я не представляю, как снять эту Печать!

– Необходимые знания со временем придут к вам. Почему вы Избранный? У вас уникальный набор генов ДНК, который как раз и сформировал ваши способности, в том числе, способность снять Печать. А пережитая клиническая смерть пробудила эти способности из дремлющего состояния. Вопрос «почему я» в данном случае некорректен. Если б не вы, на вашем месте был бы кто-то другой – человек с таким же уникальным жизненным кодом.

Вдруг Михаил что-то сделал и тут же поток знаний о нём самом ворвался в мой разум.

– Вы? Вы – Майнью?

Он кивнул. Я не мог опомниться от шока. А Михаил вёл себя так, будто не раскрывал мне непостижимые тайны мира, а всего лишь сообщал о том, какая будет завтра погода.

– Эм… Знаете, я не хочу во всё это вмешиваться…

– У вас нет выбора.

– Как же принцип свободной воли, на котором построена вселенная?

– Антивселенная. – Поправил врач. – Но в данном случае вы не можете отказаться.

– Я всё-таки попробую. – Настаивал я.

– Поверьте, у нас достаточно рычагов воздействия.

Майнью уже начал мне угрожать. Как быстро, однако, эта сюрреалистичная, гротескная реальность укоренилась в моём мозгу! Может, дело было в моих пробуждающихся способностях?

Я чувствовал, что ни в коем случае не стоит снимать Печать. Антибог представлялся мне чуждой этому миру, враждебной сущностью, помыслы которой были неясны. Одно я знал точно: что Люценк не просто так поставил эту Печать. И я не собирался её снимать.

– Я не буду этого делать. – Твёрдо сказал я.

– Обстоятельства заставят вас. Поверьте, в этой жизни ни от чего нельзя зарекаться.

В ночь после того разговора мне приснился Антибог. Он выглядел очень странно.

Он предстал передо мной неким роботом, человекоподобным существом, у которого не было лица. Тело этого существа состояло из твёрдого белого материала и было невероятно высоким, не меньше двух с половиной метров.

Антибог возвышался надо мной, как изваяние, и если б не его голос, звучавший будто внутри моей головы, я бы подумал, что передо мной действительно, не живое существо, а статуя.

Узкая длинная голова была лишена лица, поэтому узнать, какие эмоции испытывала эта непознанная сущность, становилось невозможно. Я считал, что эмоций у неё не могло быть в принципе.

Бесполый механический голос велел мне снять Печать. У меня возникло неприятное ощущение давления, будто меня растянули и расплющили под невероятным прессом. Антибог выворачивал душу наизнанку, сметая всё человеческое, что ещё оставалось во мне. Его «лицо», пустая белая маска, приблизились вплотную ко мне, будто желая вытащить наружу мой разум. Я вскрикнул и проснулся. И понял, что отступать мне некуда.