Читать книгу Маленькое чудо. Сборник рассказов - Евгения Ушакова - Страница 5

Быть матерью, отдавать всю себя, любить дитя беззаветно и отчаянно – это дар, данный свыше. Если твое призвание – быть мамой, ты будешь ею из раза в раз, из жизни в жизнь, перерождаясь, но оставаясь самым близким и нужным человеком для ребенка.

Мой восьмилетний сын Ханс дружил с мальчиком с первого этажа. У него такое необычное имя – Шауль. Они нашли общий язык сразу, как только семья Шауля переехала в наш дом. Кажется, они были евреи.

Ханс и Шауль целыми днями пропадали на улице, носились во дворе, играли палками-пистолетами, лазили по деревьям, бросали камни в старое ржавое ведро.

Больше всего мальчики любили жевать хлеб, сидя на крыльце. Муж работал на мукомольном заводе, и у нас всегда был дома свежий, пышный, ароматный хлеб.

Теплый погожий день, лучи солнца пробивались сквозь листву, бросая тени на довольные лица мальчиков – они наслаждались детством, не зная, что солдаты уже в городе.

Мужчины в форме наводнили наш маленький городок. Они тихо приходили в чей-то дом и также тихо уводили всю семью с наспех собранными вещами. Никого из этих людей больше не видели.

В тот день Ханс убежал из дома чуть свет. Они собирались на пруд с Шаулем. Я не волновалась, мальчики часто уходили гулять надолго.

Я начала беспокоится, когда увидела солдат, вышедших из нашего подъезда. Я не сразу поняла, что перед собой они вели семью Шауля. Я бросилась искать Ханса, но его нигде не было: ни в квартире, ни на крыльце, ни во дворе. Меня пронзила страшная догадка – мой мальчик все еще с другом, и сейчас их обоих ведут к поезду! Всех евреев, кого уводили солдаты, сажали в поезда и отправляли в другой город. Там для них было жилье и работа. По крайней мере, так говорили.

Моего сына могут принять за брата Шауля и увезти! Ноги стали ватными, они больше не могли удержать меня. Я рухнула на колени, осознавая, что сейчас может случиться непоправимое. Но не время опускать руки!

Я собралась с силами и бросилась бежать со всех ног. Железнодорожная станция находилась в нескольких километрах от нашего дома. Воздуха не хватало, в боку пульсировала колющая боль, грудь вздымалась тяжело и с хрипом. Но я не могла остановиться.

На путях стоял только один поезд. Товарный. Вагоны для перевозки скота. Я подлетела к солдатам, стоявшим у одного из вагонов, и закричала на немецком языке:

– Mein Sohn! Мой сын, его забрали. Ханс Шнайдер.

Военные переглянулись, два молодых человека, едва достигшие совершеннолетия. Видимо, они увидели мое отчаяние, да и немецкая речь возымела действие. Один кивнул другому, и они подтолкнули огромную железную дверь, открывая вагон.

Я увидела людей, настолько плотно прижатых друг к другу, что нечем дышать. Настолько близко друг к другу, что, если кто-то потеряет сознание, он не упадет – его удержат рядом стоящие тела. У самого края стояли родители Шауля. Отец держал в руке небольшой чемодан – все, что он успел взять с собой за те несколько минут, что им дали на сборы. К нему прижималась его жена, худая и невзрачная женщина. А между ними стоял Шауль. Моего Ханса там не было.

Я посмотрела на мать Шауля, наши глаза встретились. Боль и отчаяние пронзали ее лицо. Безнадежность, страх, обреченность все вместе в одном взгляде. Мы обе знали, что этот поезд не едет в лучшую жизнь.

– Ну? Он здесь? – рявкнул один из солдат.

– Да. Это он, Ханс. – Произнесла я, показывая на маленького еврейского мальчика Шауля.

Женщина, стоявшая рядом с мальчиком, посмотрела мне прямо в глаза. Я увидела в них слезы, облегчение и благодарность. Она незаметно сжала плечо сына и подтолкнула в спину по направлению ко мне.

– Иди. – Шепнула она, чтобы услышал только мальчик.

Солдат помог мальчонке выпрыгнуть из вагона. Я взяла его за руку, и мы, не оборачиваясь, пошли прочь со станции. В тот момент я была всего лишь мамой. Тем более я всегда хотела иметь двух сыновей.