Читать книгу Детективные истории о падре Санторио - Евгения Юрьевна Белоножко - Страница 1

   Все события

   Являются вымышленными,

   Любые совпадения случайны.

   Это произошло в самую сиесту. В жаркий день в городке Сант-Анжело на юге Италии, когда лишь треск птиц прорывался сквозь зной трав и жар, исходящий от крыш. Был убит Марчелло Боскони. Синьор Боскони был мэром небольшого городишки Сант-Анжело, и вскоре все узнали об этом странном происшествии.

   За день до этого уместной церкви происходил следующий разговор.

   –Вы, падре, насколько мне известно, поклонник теории Апокатастасиса?– с легкой надменностью спрашивал местного служителя сын мэра Андрэа Боскони. – Вы считаете, все спасутся? Каково ваше мнение?

   Падре молчаливо повернул голову в сторону солнца, которое уже склонилось к закату, и произнес:

– Да, это мое мнение. Солнце садится и встает для всех, правда некоторые предпочитают оставаться во тьме.

   Вместе с Андрэа и падре стоял полисмен из соседнего городка, большой друг падре Санторио. Он сказал, улыбаясь:

– Падре знает, что говорит. Он учился в Милане, затем в Сорбонне, долгое время жил в Миннесоте, когда его направили туда на службу. Он доктор психологических и богословских наук!

   Полисмен Сальваторе был рад, что перечислил за падре все его достоинства и стоял, бесхитростно, широко улыбаясь.

   Боскони-младший слегка подался вперед:

– Вы меня удивили, падре. Я думал, деревенские священники также образованы, как и местные поселяне –хорошо, если окончили среднюю школу. Простите, если называю здешний городок деревней, но нельзя назвать городом место, где едва насчитывается тысяча душ вместе с котами и собаками, – словно извиняясь, проговорил он.

– Здешний? – удивился падре Санторио. – Он уже не ваш?

   –Ну, мой, конечно, – смущаясь, хмыкнул сын мэра. Видно, Андрэа больше хотелось быть чистейшим уроженцем Рима. –Но здесь всем заправляет мой отец, proprio.

   И, словно услышав, что говорят о нем, откуда ни возьмись, появился сам синьор Боскони.

   –А-а, сын, как дела? – он добродушно похлопал его по плечу. –Падре! Сальваторе! –он по очереди пожал всем руки.

– Поздравляю с избранием на должность снова! –сказал полисмен.

– Да уж, -сказал мэр. При этом он характерно потряс рукой, как все итальянцы. –По сохранившейся у нас традиции на должность мэра можно избираться сколь угодно долго. Я рад, что остаюсь при своих обязанностях, хотя мой сын мог бы занять это место. Но Андрэа у нас далек от политики, он строит железные дороги, – и мэр посмотрел на сына.

– Да, пап ‘а, – подчиняясь, произнес Боскони-младший. –У тебя это лучше получается.

   И тут в беседу вмешался посторонний субъект. Это было неприятно, т.к. заговорил он резко и неожиданно.

– Марчелло, этот дурацкий заплесневелый закон! –грянул он. –Разве мало среди нас достойных, которые могли бы управлять этим городом?! Мы же не в средних веках!..– это был синьор Бранко в гневе.

   Он был богат, но чем он занимался, никто толком не знал. Но работал он явно не в городе. Видели, как он уезжал и приезжал, богатство его росло, и ходили толки о том, что он не то торгует иностранными товарами, не то помогает мафии.

   Итальянцы не могут не обсуждать и не толковать, особенно в таком маленьком городе.

– Чем ты сегодня обедал? –кричит старик Марио, сидя возле бара.

– Почки в соусе, – отвечает приближающийся Луиджи.

– А, почки, – успокаивается Марио. – Хорошо. Я сегодня не мог есть, было несварение. Джузеппа сказала, сделает на ужин суп.

– А, суп, хорошо, – успокаивается Луиджи.

– Манцоне, дорогой, – попытался свести все к шутке мэр. (Манцоне было имя синьора Бранко). – Мы делаем, как лучше для города, мы все служим ему, кто чем может. Мы, как бы, все солдаты невидимой армии, – мэр продолжал оправдываться. Он попытался отвести буйного богача в сторону от благочестивой компании, но ему это удавалось плохо. Синьор Бранко вырвался из его объятий и нервно проговорил:

– Я сделаю все возможное, чтобы внести какие-то изменения в эту затхлую жизнь!..

   При этом он сжал свою трость и зашагал прочь.

   Мэр вернулся к кругу друзей и заговорил, как будто неприятной стычки и не было:

– Ну что же, падре Санторио, сегодня, я надеюсь, вы будете у меня дома на обеде в честь избрания в должность?

– Нет, – тихо ответил падре. – Меня пригласили на обед в одну многодетную семью. Их младшая дочь Фьорина обещала испечь для меня кексы, – он говорил это, словно его пригласила на обед королевская чета, а не бедная деревенская семья. – А средняя сшила для меня зайца, поэтому, сами понимаете, синьоры, я не могу отринуть это приглашение.

– Что ж, может, тогда отужинаете с нами завтра? –осведомился мэр.

   Падре на мгновение застыл, а затем ответствовал снова:

– Ох, нет, простите, вечером мероприятие, которое я никак не могу пропустить. Репетиция бракосочетания Эмилио и Луизы.

   Чуть позже падре прогуливался вниз к своему небольшому домику в компании Андрэа Боскони.

– Падре, -не отставал от него Андрэа. –Почему же вы с вашим образованием не служите где-нибудь на кафедре в Ватикане?

– Я считаю, что наша церковь Святого Архангела Михаила 12-го века не менее достойна моего присутствия, чем Ватикан, да и потом, – задумчиво сказал падре, – мне нравится в Сант-Анжело. Здесь тоже рождаются дети и умирают люди.

– Ну да, – усмехнулся Боскони. –Священникам же не нужны рестораны или казино для развлечения и удовольствия.

– Пусть будет так, но, если удовольствие для вас лишь это, тогда, возможно, монахи самые счастливые люди на земле.

   Тут они остановились возле старой винодельни, дверь которой была очень маленькой и уходила немного вниз под землю. Из стены дома по обе стороны от двери выдавалось некое подобие двух половинок каменных колец, как будто их замуровали. Андрэа потрогал их руками и сказал:

– Какая мощь, хоть и старинная, за них еще можно спокойно привязать лошадь.

– Верно, тут все дышит стариной, – подтвердил падре Санторио.

– Что же, падре, – продолжал Андрэа. –Вы и одежду черную носите, вы отказываетесь от мира? Вы солидарны со смертью?

– Я, скорее, солидарен с жизнью, – отвечал падре. –Не все люди, приходящие ко мне, полны радости; им легче излить печаль человеку, одетому в черное, нежели кому-то в ярких лоскутах.

   –Знаете, но ведь многим людям нравятся яркие краски, – настаивал на своем сын мэра.

– Я ничего не имею против ярких красок, – продолжал отец. – Но слишком многие люди хотят, чтобы им нравились, а это невозможно.

   На этой ноте они достигли домика падре Санторио. Боскони отправился на обед к своему отцу. А к обеду следующего дня отец Андрэа Боскони был найден мертвым.

   Полиция маленького городка была сбита с толку. Полицейский Сальваторе помогал раскрыть преступление.

– Мэр был убит ударом чего-то тяжелого в затылок, – заключил он.

   Но никакого орудия преступления даже отдаленно не могли найти. Мэра обнаружили около берега реки в высокой траве.

   Сальваторе, порядком устав от шумихи, направился в церковь, где застал падре Санторио, готовящегося к репетиции свадьбы.

   Когда полицейский вошел, падре предварил его своим вопросом:

– Вы ещё не нашли преступника?

   Сальваторе удивленно открыл рот:

– Нет, мой друг, но тут тяжело найти какие-то следы; многие подтверждают, что вчера он зд`орово напился и поспорил с неким заезжим господином Маринетти. Потом они вдвоем вышли, и больше никто их не видел, к тому же у реки сложно что-то обнаружить, лишь помятая трава, ни песка, на котором могли бы оставить следы… Странно, что даже нет следов от тела, если его тащили к берегу…

– Правда, странная история, – в задумчивости сказал падре. –А ведь преступник совсем рядом…

– Что вы говорите, падре, у вас есть какие-то догадки? –застыл Сальваторе.

– Есть, но…

– Что, но?

– Здесь нужно кое-что выяснить.

– И что же?

– Вы опросили всех участников вчерашнего обеда? – спросил падре.

– Да, да, за исключением этого типа Маринетти, так как до него ещё не доехали, хоть это и недалеко, всего в соседнем Крешио.

– Позвольте, Сальваторе, я сам съезжу к нему, – серьёзно сказал падре.

– Конечно, – с радостью согласился Сальваторе. –Дружище, вы же знаете, я только рад, если вы поможете следствию, как не раз нам помогали.

   Падре кивнул головой.

– У вас есть подозрения насчет Филиппо Маринетти? –тоном секретного агента спросил полисмен.

– Нужно кое в чем удостовериться.

– Знаете, падре, – доверительно продолжал Сальваторе. –Вчера ведь я был там, и я видел ещё одну не очень приятную личность.

– И кого же? – удивился падре.

– Шефа местного ресторана, который готовил банкет!

– Доменико Де Вита?

– Вот именно, он ведь был в оппозиции к мэру! Лицо у него отталкивающее; весь вечер он бросал на мэра презрительные взгляды. Понятно, легко все свернуть на Маринетти, и никто не подумает, что повар…

– Расслабьтесь, друг мой, – взмахнул рукой падре. –Вы слышали его имя? Доменико Де Вита. Воскресение жизни. Человек с таким именем не может убить.

   Падре Санторио направился домой к Маринетти. Он приехал на своем старом Фиате. На самом деле он не собирался допрашивать этого человека, а просто хотел его увидеть, когда выпала такая возможность, так как беспокоился за него. Когда-то Филиппо пел в хоре и был добрым малым, но потом что-то случилось с ним.

   Падре провели в гостиную, где, закинув ногу на ногу, почивал хозяин.

– Сын мой, вы ничего не хотите мне рассказать? – спросил священник.

   Маринетти курил сигару и пристально смотрел на падре. Даже присутствие духовного лица его не смущало.

– Падре, вы знаете, я этого не делал. Не спорю, страшная история, но все же… Кстати, почему вы называете меня сыном, я ведь на 10 лет старше вас? – вызывающе начал Маринетти.

– Что ж, извините, – кротко произнес падре. –Это просто традиция церкви…

– Простите, падре, – словно туша искры, сказал синьор. – Падре, у вас и у меня немного разные пути. Вы знаете, что мне не нужна власть над этим городишкой, это даже смешно! У меня гораздо больше власти, чем в десяти таких…

   Тут он немного запнулся, а затем продолжил.

– Вот я и говорю, падре, вчера мы с мэром вышли подышать воздухом, ибо от радости либо от треволнений он хватил лишка, и я думал, что неплохо бы ему освежиться. Так вот, я вывел его на воздух, затем сказал, что поеду домой, – меня ждала жена, -я взял свой автомобиль, а он зашел в боковую дверь дома– вот и все, что я знаю…мы друзья детства.

   Падре Санторио слушал, словно перебирал каждое слово в уме. Он посмотрел в окно кабинета Маринетти. Дома в этом местечке точно клеились к мощной скале; казалось, извечные горы пожалели маленьких людишек, добившихся чего-то в освоении природы, и выделили им пару пещерок для жилья. Тут же плотно к скалистой стене была прижата церковь, как если бы здесь была её последняя защита.

– Падре, что вы беспокоитесь? – прервал его размышления Маринетти. –Полиция рано или поздно раскроет дело и дойдет до конца.

– Для меня конец уже ясен, – произнес падре Санторио. – Нехотелось бы,чтоб это превратилось в некий пошлый сериал, поймите меня правильно, синьор Боскони был моим большим другом.

   Падре Санторио откланялся.

– Благодарю вас за помощь, Филиппо, у меня только один вопрос: вы приедете петь ко мне в хор, у меня тут один бас женился… А у вас так хорошо получалось…

   И, оставив недоумевающего Маринетти, падре отправился домой. У ворот падре остановился у маленьких статуй львов, которых от времени покрыл зеленоватый мох то тут, то там.

   Он вздохнул, что-то хмыкнул себе под нос и сел в автомобиль. Подъезжая к Сант-Анжело, падре решил остановить машину на въезде в город и пройтись пешком. Он поднимался вверх по узкой дороге, вдоль толстых деревьев, с которых, будто осенью, опадали сожженные солнцем листья. Сбоку, насколько хватало глаз, расстилался горный пейзаж. Казалось, более умиротворённое место сложно было отыскать.

   Как странно контрастировала обстановка покоя и тишины с той гнетущей ситуацией, в коей оказался весь город!..

   Неожиданно из-за дома вынырнул Сальваторе. Он буквально столкнулся с падре.

– Падре! –воскликнул он. –А я тут прохаживался в поисках чего-нибудь, что могло бы пролить свет на наше происшествие.

– Сальваторе, – сказал падре тихо, – это сделал Андрэа Боскони.

– Сын мэра?! – искренне изумлённо воскликнул Сальваторе. – Падре, я тоже его подозревал, но я проверил всех, кто был там. У него отличное алиби. Да и он скорбит больше всех…Как мне кажется…

– Вот именно, кажется, – произнес падре. –Но иногда нам кажется, то, что нам хочется, а не то, что есть на самом деле.

– Но знаете, кто меня волнует, – перебил полицейский священника, – это синьор Бранко Манцоне! Он исчез непонятно куда, а именно он из всей компании был зол на мэра больше всех.

– Бранко безопаснее ягнёнка, – проговорил падре всё также уверенно. –Он бы не пошёл на убийство. Люди, которые открыто выражают свой гнев, уже выплеснули своё негодование…остаются те, кто всё это переносит в тиши.

– Вы имеете в виду сейчас Андрэа, – догадался полисмен. –Падре, но вы обвиняете его совершенно безосновательно! Он желал добра отцу, он даже сказал, что дела политические у него гораздо лучше получаются.

– А что, если слова его немного перевернуть, – порой то, что говорят люди, имеет совсем противоположный смысл, – предложил падре.

– И что же он хотел сказать на самом деле? –добродушный полицейский никак не мог поверить в случившееся.

– Он сказал, –продолжал падре, – «У меня бы это получилось лучше, чем у тебя».

– Всё же, смею вас прервать падре, только эта фраза натолкнула вас на эту мысль?

– Нет, я заключил это из его вопроса. Помните, о чём он спросил у меня вчера?

– Нет, – Сальваторе тщетно вспоминал вопрос Андрэа, слишком много было их задано за столь короткий промежуток времени.

– Он поинтересовался, верю ли я в то, что все спасутся.

– Хм, – полисмен почесал голову. –А как его богопознавательные поиски связаны с убийством?

– Дорогой Сальваторе, – здесь так вкусно пахнет кофе, – неожиданно сказал падре. Полицейский потянул носом.

– Давайте зайдем в этот чудный бар, и за чашкой капуччино я дам вам ответ, – сказал падре.

   И они скрылись в дверях соседнего барчика.

– Дело в том, что…– продолжал отец Санторио, глядя в кремовую пену в чашке, – синьор Андрэа, как и все итальянцы, очень набожный человек, и, хоть замышлял он в голове сие страшнейшее и гнуснейшее дело, он, всё же, хотел знать, есть ли у него шанс быть когда-либо прощённым…

   Сальваторе, хоть и недоумённо, но благоговейно смотрел на падре.

– Падре, но я не могу ведь обвинить человека, основываясь лишь на ваших догадках!

   Падре Санторио с наслаждением потянул кофе из чашки.

– Доказательства рано или поздно будут, мой любезный друг, будут, – уже как-то отрешённо завершил он.

   Сальваторе пришлось уйти, так как неотложные дела в полицейском участке не позволяли ему долго распивать, пусть даже и кофе, с местными служителями церкви.

   Падре Санторио вновь оказался на дороге, один, но ненадолго. Навстречу ему с потупленной головой шёл Бранко Манцоне. Он воровато оглядывался, словно боялся, что его заметят и обвинят в чём-нибудь.

– Синьор Бранко! –позвал его священник.

   Бранко вздрогнул.

– А, это вы, падре, – сказал Бранко упавшим голосом. –Я вот подумываю уехать поскорее, – вот и вещи уже сложил в машину, шёл попрощаться с городом…

   Говорил он как-то вяло.

– Вы бежите? –прямо спросил падре.

   Бранко обернулся и отчаянно посмотрел на падре.

– Я чувствую себя виноватым, – сказал он. – Понимаете, а вдруг это я толкнул его на самоубийство?..

   Падре взглянул на горы.

– Если вам будет спокойнее, то я скажу: это было не самоубийство.

– Но все равно, – блеял Бранко.

– Бранко, посмотрите, природа какая.

   Бранко растерянно озирался.

– Неужели вам бы не хотелось иметь семью, детей? Идеальней места не найти, – говорил падре, ничуть не смущаясь.

   –Ну да, я…

– Сколько можно бегать? Вот вы, – тут падре резко повернулся к Манцоне. –Вы умеете делать кошечные домики?

   –Что-что? –синьор Бранко окончательно растерялся.

   Падре Санторио напрягся, словно не мог понять, что такого странного он сказал.

– Кошечные домики…Домики для кошек…Меня Фьорина попросила, а я не умею, – продолжал падре. – Я знаю, вы большой мастер по этим делам…Вы могли бы даже зарабатывать этим.

– Ну, да-да…– мямлил согласно Бранко.

   И они медленно пошли обратно в городок.

   … День клонился к вечеру. Солнце упало в реку, и складывалось впечатление, что сокровища инков золотились на дне потока. В церкви было холодно. Падре Санторио сжимал в руках кружку горячего какао, ожидая Эмилио и Луизу на репетицию бракосочетания.

   Позже, глядя на то, как молодожёны обмениваются кольцами, падре вдруг воскликнул:

– Кольца! –и без объяснения выбежал из церкви и стал быстро куда-то удаляться.

   «Кольца! Конечно же, кольца!»– молнией вспыхивала мысль в уме у падре.

   Он прибежал наулицу Десяти Цезарей и подошёл к дому, из стены которого торчали два каменных кольца. Падре внимательно осмотрел их. Снизу одного из них виднелось две капельки запекшейся крови. Настолько крошечные, что можно было принять их за потемневшие каменные крупинки, но это была кровь.

– Андрэа знал, – позже объяснял Сальваторе, – знал, что крови почти не будет. Сын так точно толкнул отца на одно из каменных колец, что удар получился тупым, но смертельным. Затем Андрэа оттащил мэра к реке. Он так же знал, что женщины каждое утро моют улицы, и все следы будут смыты до того, как кто-либо обнаружит убитого…О, падре, как я рад, что вы выяснили все это, – выдохнул полисмен.

– Что с вами? – удивился падре.

– Просто кое-кто в высших кругах стал подозревать…ээ…вас.

   Падре посмотрел на Сальваторе.

– Потому что вы отказались прийти к Боскони на обед и на ужин…Это произвело подозрительное впечатление.

   Падре устало улыбнулся простодушному и бравому Сальваторе.

   Выйдя из тюрьмы после многих лет заключения, Андрэа Боскони пришёл в местную церковь Святого Архангела Михаила, где всё ещё служил падре Санторио.

   Андрэа был никому ненужным стариком, которого тюрьма одряхлила преждевременно.

   Завидев падре, он заковылял к нему.

– Здравствуйте, падре, – дрожа заговорил бывший узник, точно поражённый некой нервной болезнью.

– Здравствуйте, Андрэа, – тихо сказал падре.

– Я знаю падре, теперь я знаю, почему вы здесь, а не в Ватикане… вы остаётесь здесь для таких, как я.

   И он беззвучно заплакал.

   Proprio (ит.) – вдействительности, правда.