Читать книгу О чем молчали звезды - Фаниль Галеев - Страница 3

Хайрутдинов посмотрел на часы. До прибытия гостей оставалось полчаса.

Райпрокурор подготовил к встрече необходимые документы, материалы, распорядился насчёт обеда, транспорта, гостиницы, словом, сделал всё, чтобы облегчить и ускорить предстоящее разбирательство. Да, именно разбирательство, иного слова не подберёшь.

Поступившая из прокуратуры СССР в прокуратуру республики жалоба по делу, которым Хайрутдинов и его подчинённые занимались уже более двух лет, была, по-видимому, последней каплей в чаше терпения потерпевшей и потому не сулила местным сыщикам ничего хорошего, кроме трёпки от начальства. Тем более что подобные жалобы поступали в органы прокуратуры и раньше, и писались они не каким-то там отпетым кляузником, а уважаемой в районе сельской учительницей, женой бывшего участкового инспектора милиции, тоже, впрочем, человека весьма порядочного и уважаемого.

Ах, участковый, участковый…

Тяжело вздохнув, Хайрутдинов извлёк из лежащей перед ним папки чёрно-белую фотографию, с которой, чуть улыбаясь тонкими губами, смотрел широколобый, большеглазый молодой человек в форме старшего лейтенанта милиции, и, аккуратно прислонив её к бортику настольного календаря, задумчиво облокотился на боковину кресла.

Сколько раз он, оставаясь после работы, усталый, потерявший всякую надежду на успех, сидел здесь, в своём кабинете, наедине с этой фотографией, простенькой на вид, но загадочной, как портрет Моны Лизы, мысленно ведя диалог с самим собой и с тем, кто исчез так неожиданно, не оставив после себя ни малейшего следа. Но тщетно. Пропавший без вести участковый так же, как и леонардовская красавица, лишь загадочно улыбался и никак не хотел выдавать своей тайны.

А ведь, казалось, ничто не предвещало беды. Парень был что надо, отличался трудолюбием, прямотой и честностью, никогда не юлил и не замазывал своих грехов. Что же с ним приключилось, какие силы встали на его пути? Неужели всё началось с той банальной кражи из сельмага и последовавшей за ней ночной погони? Что произошло с участковым потом? Жив ли он и есть ли хоть какая-нибудь надежда на его появление?

Да, вопросов много. И, к сожалению, ни одного ответа…

Раздумья прокурора прервали донёсшиеся с улицы звуки подъехавшего автомобиля. Встав из-за стола, Хайрутдинов поспешил в приёмную, где гостей ожидала его секретарь.

И вот дверь со стороны улицы отворилась, в приёмную, сдержанно улыбаясь, вошли двое высоких, солидных мужчин, один – в прокурорской форме, другой – в штатском. Своего коллегу Хайрутдинов узнал сразу же. Это был заместитель начальника следственного управления прокуратуры республики Назаров. Несмотря на свои шестьдесят лет, он выглядел настоящим бодряком, был модно пострижен, нагладко выбрит, форма сидела на нём, словно влитая, резко выделяя очерченный торс и крутые плечи. Хайрутдинов как-то прослышал, что сотрудники аппарата втихаря называют его Аполлоном, чем тот якобы внутренне гордился, стараясь не терять своей физической формы и сохранить присвоенный ему титул.

Его спутник, статный, седеющий мужчина с тонкими чертами лица, интеллигентной бородкой и усиками, представился сам при обмене рукопожатиями. Им оказался Столяров Геннадий Михайлович, кандидат физико-математических наук, член Комиссии планетологии Русского географического общества.

«Разбирательство, видимо, обещает быть серьёзным, раз прислали столь неординарную фигуру…» – смекнул про себя Хайрутдинов, заводя гостей в кабинет.

Был уже полдень. Угостив гостей заранее приготовленными свежими треугольниками и крепким татарским чаем, прокурор усадил их за свой рабочий стол, и они без лишних разговоров приступили к обсуждению главного вопроса.

Первым делом Назаров извлёк из своего портфеля увесистый том уголовного дела и положил его на стол.

– Это вам, Камиль Гарипович, – сказал он ровным, спокойным тоном. – Возвращаю, так сказать, по миновании надобности. Мы внимательно изучили все материалы, доложили руководству. Претензий к вам нет. Розыск Закирова ведётся целенаправленно и по всем направлениям. И хорошо, что свою работу вы постоянно корректируете, исходя из поступающих писем и жалоб. Но…

Назаров сделал паузу.

Хайрутдинов выжидающе смотрел на него, желая скорее узнать, что означает это «но», часто используемое в беседах между прокурорами при возникновении каких-то сомнений или предстоящем опровержении чего-то. Он приготовился к самому худшему. Но Назаров, вопреки ожиданиям, заговорил мягким и вполне дружелюбным тоном.

– Дело в том, Камиль Гарипович, что нам на сей раз придётся резко менять и тактику, и методы своих исследований. – Он посмотрел заговорщицки на сидящего со смиренным видом уфолога. – Вы думаете, мы случайно приехали сюда с Геннадием Михайловичем? Отнюдь нет, друг мой. Похоже, на сей раз нам придётся иметь дело с чем-то запредельным, неземным, как это ни парадоксально…

Наклонившись, Назаров вынул из портфеля кипу скреплённых бумаг.

– Вот, послушайте, что пишет Закирова, – сказал он, перевернув пару страниц, и начал читать, не спеша, громко, делая акцент на каждом слове:

«Знаю, я замучила вас своими жалобами, да и сама порядком устала. Но обещаю, это моё последнее обращение к вам, больше писать не буду. Проверьте только один факт, один-единственный факт, и я успокоюсь. Районная прокуратура и милиция до сих пор не могут найти моего пропавшего два года назад мужа, не обнаружено и его тело, хотя и говорили, что его, возможно, убили или он сам каким-то образом погиб. Всему есть свои причины, но я много думала и никак не могу объяснить те странности, которые появились у мужа после той аварии в лесу. Милицейское начальство ссылается на травму, которую он получил при падении с мотоцикла. Говорили даже, что Амирхан не в своём уме, несколько раз обследовали и лечили его в клиниках, а потом по состоянию здоровья отправили на пенсию. Но это была лишь уловка, на которую пошли, чтобы защитить честь мундира. В подлинных же причинах произошедших изменений в поведении мужа никто до конца разбираться не захотел. Уверяю вас, Амирхан был в здравом уме, не проявлял никакой агрессивности, говорил внятно и осмысленно. Просто было такое ощущение, что иногда кто-то, проникая в его сознание, управлял его волей и действиями.

Да, мы, женщины, частенько бываем чрезмерно подозрительны. К сожалению, и я была такой же, ревновала мужа, допекала его своими расспросами, устраивала скандалы. А он лишь замыкался в себе, куда-то уходил и не возвращался иной раз до утра. Но теперь я, кажется, всё поняла.

Ради бога, не сочтите меня сумасшедшей, но полгода назад я ездила в соседний район к одной старой ясновидящей и поделилась с ней своим горем. Эта скромная, суеверная, прожившая честную жизнь женщина, сказала мне, что Амирхана сначала привадили к себе, а потом похитили инопланетяне. Пожалуйста, не смейтесь, но ведь контакты с НЛО и инопланетянами не отрицаются сейчас даже учёными. После разговора с ней я перечитала много книг и статей на эту тему. Всё сходится: и замкнутость, и охлаждение к семье, и безотчётная тревога. А пробуждения и вскакивания по ночам, неожиданные и необъяснимые отлучки из дома? Ведь эти признаки были у моего мужа налицо, а они, как известно, характерны для жертв абдукции. И потом, это постоянное влечение к лесу, этот букет цветов, который он принёс в ту ночь…»

– Букет цветов? – неожиданно прервал Назарова уфолог, который до этого сидел с полузакрытыми глазами и, казалось, витал где-то там, в только ему ведомом пространстве. – Что за букет? Его видел ещё кто-нибудь?

– Да, видели работники милиции, – вступил в разговор Хайрутдинов, решив, что вопрос больше относится к его компетенции. – Букет якобы нашла в лесу служебная собака. Потом оперативники вручили его Закирову в качестве приза за проявленную находчивость, а тот передал его дома жене. Букет якобы излучал в темноте голубоватое сияние, а потом куда-то неожиданно исчез…

– Голубоватое сияние… Интересно, – задумчиво проговорил уфолог, затем, как бы отбросив свои мысли, уже спокойно и невозмутимо сказал. – А впрочем, такое случается… Я перебил вас, Анатолий Акимович, извините…

– А что извиняться? В сущности я уже закончил, – Назаров отложил в сторону бумаги. – Дальше всё практически повторяется. Те же догадки, сомнения, просьбы… Короче говоря, Закирова считает, что её муж был похищен пришельцами. Вот так, ни много ни мало…

Улыбнувшись чуть иронично, Назаров вопросительно взглянул сначала на уфолога, потом на райпрокурора. «Ну, а вы что думаете по этому поводу?» – как бы спрашивали источающую синеву, его немигающие глаза.

– Если вас интересует моё мнение, Анатолий Акимович, – решил не затягивать паузу Хайрутдинов, – то скажу, положа руку на сердце, что при всей нелепости утверждений Закировой кое-что в её суждениях заслуживает внимания. Ну, букет лесных цветов, его свечение, внезапное исчезновение – это, возможно, и не такое уж великое чудо. Только есть одно обстоятельство, которое невозможно толком объяснить…

– Что вы имеете в виду? – с любопытством уставился на него уфолог.

– Я имею в виду сообщение, сообщение о совершённой в ту ночь краже, которое передал в дежурную часть участковый инспектор.

– А откуда он его передавал? – сразу оживился уфолог.

– Очевидно, из леса. Ведь до приезда работников милиции он нигде больше не был.

– Кстати, кассету не нашли? – чуть недовольным тоном спросил Назаров.

– Нет, к сожалению, – ответил Хайрутдинов. – Будто корова языком её слизнула. Работники милиции уверяют, что отправили кассету с нарочным в прокуратуру, но кто отправлял и кто был этим нарочным, так и не выяснилось.

– А что было на этой кассете? – заинтересовался Столяров.

– Тут, видите ли, оказия такая вышла, Геннадий Михайлович, – стал пояснять Назаров, видимо, хорошо знавший об этом инциденте. – Вероятней всего, после падения с мотоцикла, придя в сознание, участковый каким-то образом сумел сообщить в дежурную часть милиции о совершённой краже и предполагаемом местонахождении преступников. Сообщение его автоматически записывалось на магнитную ленту, однако кассету потом утеряли.

– Да, но кассета всё-таки была, – подтвердил Хайрутдинов. – Оперативники даже воспроизводили запись в присутствии самого Закирова. Он узнал свой голос, хотя ни о каком сообщении не помнил. Но вопрос в другом: как мог Закиров передать это сообщение, ведь у него при себе не было никаких средств связи. Может быть, вы как-то сможете это объяснить, Геннадий Михайлович?

И Назаров, и Хайрутдинов с надеждой посмотрели на уфолога.

Столяров долго молчал, словно обдумывая варианты ответов на заданные вопросы, но, видимо, в последний момент решив не возвращаться к деталям происшествия, с улыбкой взглянул на застывших во внимании сыщиков и промолвил с каким-то мальчишеским простодушием:

– Ссылаться на домыслы, больное воображение – проще всего. А почему бы не допустить, что с участковым произошло именно то, о чём пишет его жена?

– Похищение инопланетянами? Да Бог с вами, Геннадий Михайлович! – развёл руками Назаров. – Тогда нас самих надо немедленно вести к психиатру. Да, Закирова в чём-то права. Действительно, о контактах с представителями иных миров в последнее время много пишут, показывают фильмы, телепередачи. Но людям всегда было присуще выдавать желаемое за действительное. Не спорю, возможно, существуют где-то обитаемые миры и когда-нибудь состоятся близкие контакты с их представителями, но время для этого ещё не подошло, и, боюсь, придётся ждать слишком долго. А списывать всех безвестно пропавших людей на инопланетян, уж простите… Как сказал один остроумный учёный, самым большим доказательством существования разумной жизни во Вселенной является тот факт, что до сих пор никто не попытался с нами связаться.

– Не знаю, насколько прозорлив был ваш остряк-учёный, – ответил невозмутимо Столяров, – но мне больше импонирует Аврелий Августин, который говорил, что любые чудеса находятся в противоречии не с законами природы, а с нашими представлениями о них.

Назревала жёсткая дискуссия, и уфолог, судя по всему, был к ней готов.

– Вот вы, Анатолий Акимович, отрицаете возможность абдукции, – начал он первым, чуть понизив голос, при этом придав ему твёрдую уверенность, – но послушайте меня, в России ежегодно пропадает без вести около двухсот тысяч человек. Допустим, что половина из них становится жертвами преступлений, несчастных случаев, сбегает от жён, родных, поселяется в лесах, горах и других малообитаемых местах, четверть, предположим, оседает под чужими именами в городах, сёлах, бродяжничает, попадает в лечебницы и так далее. Но позвольте спросить, куда же деваются оставшиеся пятьдесят тысяч, ну пусть двадцать, пусть десять тысяч? Сможете сказать? Сомневаюсь. А вот доказательств существования давних контактов, взаимоотношений с инопланетянами можно привести сколько угодно.

– Ну, да… Египетские пирамиды, Стоунхендж, идолы острова Пасхи…

Открытая ирония, сквозившая в словах Назарова, казалось, ничуть не действовала на бородатого уфолога, который, оседлав излюбленного конька, не опасался каких бы то ни было наскоков со стороны своего оппонента. Об этом свидетельствовала прежде всего блуждавшая по его лицу умиротворённая улыбка.

– Египетские пирамиды, Стоунхендж – это, конечно, впечатляюще, – отвечал он без обиняков. – Но мы могли бы и не беспокоить памятники древности. Слышали ли вы когда-нибудь о племени догонов, проживающих в труднодоступных районах республики Мали? Так вот, эти дикари, практически оторванные от всего цивилизованного мира, не имеющие не то что телескопов, но даже самых примитивных подзорных труб, знают всё о звезде Сириус, её эволюционном развитии и спутниках. Думаете, почему? Потому что считают эту звезду своей родиной. Да и знаниям догонов о нашей Солнечной системе кое-кто может даже позавидовать. А разве не вызывают у вас удивления пустующие города, обнаруженные в джунглях и горах Перу, Чили, Мексики, города, жители которых покинули их в одночасье и исчезли навсегда, не оставив даже прощальных слов?

– Мексика, Чили, Перу – это слишком далеко, и мы там не были, – скептически промолвил Назаров.

– Хорошо! Тогда возьмём Бельское городище на Полтавщине, Аркаим, Соловки, Окунёвский ковчег…

– Сдаюсь, сдаюсь! – возвёл кверху руки Назаров. – Ещё немного, и я сам стану жертвой вашей абдукции! Конечно, вы – уфолог, знаток своего дела, и мне вас не переспорить. Но давайте спустимся на землю и вернёмся в кизяклярские леса. Старые Кизякляры – так, кажется, называется село, где жил участковый?

Райпрокурор кивнул.

Назаров взял в руки подшивку уголовного дела, которая ещё лежала на столе, и, раскрыв её там, где была бумажная закладка, сказал, развернув и показывая райпрокурору большую цветную схему.

– Это топографическая карта села и всей окружающей местности. Здесь хорошо обозначены леса, поля и дороги. – Он стал водить по карте указательным пальцем. – Вот дорога, по которой гнался в ту ночь за преступниками участковый, вот лес, а вот место, где он напоролся на подложенную беглецами берёзу. Осмотр этих мест производился ещё в первые дни следствия. Но скажи-ка мне, дорогой, что это за островок в чаще леса?

– Это лесная поляна, Анатолий Акимович.

– Я вижу. А вы там были?

– Мы полностью прочесали лес, облетели его на вертолёте.

– Нет, я имею в виду другое. Осматривал ли кто-либо из работников райпрокуратуры эту поляну, как положено, с применением фотосъёмки, других технических средств? Ведь находится она недалеко от места аварии.

– Кстати, неопознанные летающие объекты часто выбирают для посадки лесные поляны… – подметил как бы между прочим уфолог.

– Нет, отдельно поляну мы не осматривали, – признался Хайрутдинов. – Основное внимание было уделено месту падения Закирова и окружающему участку леса. Поляна же находится в стороне, и искать там что-то просто не пришло в голову.

Назаров недоумённо поджал губы.

– Не пришло в голову… А как ты думаешь, для чего я привёз сюда Геннадия Михайловича? Да, верно, чтобы обследовать ещё раз место аварии, а заодно и эту поляну. Геннадий Михайлович прав. Если в лесу приземлялся неопознанный летающий объект, он не мог сесть на верхушки деревьев, а раз так, то следы посадки должны были остаться на этой поляне. Вот мы и посмотрим. Не будет следов, значит и Закировой больше нечего будет придумывать и писать. Всё необходимое снаряжение для осмотра мы привезли.

– А если следы всё-таки будут обнаружены? – взглянул на Назарова хитро прищуренными глазами уфолог.

– Тогда вы, Геннадий Михайлович, как специалист, учёный, докажете нам, что они принадлежат именно внеземному летательному аппарату, а не обычному вертолёту или какой-нибудь забредшей туда колымаге.

Столяров на миг приумолк и после добавил, задумчиво обведя взглядом кабинет:

– Признаться, всё это напоминает мне детскую игру в казаков-разбойников. Поляна, следы, неопознанные объекты… Но что делать?! Начатое дело надо доводить до конца. Иначе не будет нам покоя. Так что в путь-дорогу, ребятки, и никаких больше разговоров!

Стояли погожие августовские дни, радующие зеленью, теплом, светом, но уже во всём чувствовалось пока ещё тихое, робкое, но уже ощутимое присутствие наступающей осени. Хлебные поля были почти убраны, на них, собираясь в разбойничьи стаи, хозяйничали прожорливые грачи. На высившихся по краям полей берёзах светились на солнце одиночными фонариками рано пожелтевшие листья.

Хайрутдинов, уже не раз ездивший по этой дороге, молча взирал через оконное стекло на хорошо знакомые ему картинки, лишь время от времени поворачиваясь к сидящему за рулём Назарову и предупреждая его об ожидающих впереди ямах, ухабах и поворотах. Впрочем, Назаров вряд ли нуждался в подсказках. Он отлично справлялся с управлением, ехал на приличной скорости, успешно объезжая все встречающиеся на пути препятствия. Его лицо, как и лицо уфолога, хранило отпечаток полной отрешённости от окружающего мира, но райпрокурор знал, что отрешённость эта обманчива, на самом деле его спутники внимательно следят за дорогой, мысленно отслеживая путь, который преодолевал в ту ночь участковый, преследуя удиравших от него грабителей. Возможно, внутренне даже переживают те же чувства, те же ощущения. Хайрутдинов, во всяком случае, испытывал их всякий раз, когда ему доводилось проезжать эти места.

Но вот автомобиль пересёк границу леса. В салоне сразу потемнело: по обеим сторонам дороги уже стояли, уходя ввысь, корабельные сосны и лохматые ели, едва пропускавшие сквозь свои ветви лучи солнца.

Назаров приоткрыл окно и вдохнул всей грудью.

– Ух, какой великолепный лес! – громко произнёс он, не скрывая охватившего его восхищения. – А воздух-то какой, настоящий бальзам! Не знаю, для чего только рвёмся мы под эти южные пальмы и валяемся на песке, пропитанном человеческим потом. Вот он, кладезь здоровья здесь, и ничего русскому человеку более не нужно! – Он обернулся к уфологу. – Прав я, Геннадий Михайлович?

– Конечно, правы, Анатолий Акимович, такой благодати нигде больше не сыщешь. – Он опять хитровато прищурил глаза и подмигнул райпрокурору. – А вот скажите, если бы вы вдруг оказались где-нибудь на другой планете, в какой-то отдалённой галактике, захотелось бы вам прилететь сюда, полюбоваться этими соснами, подышать лесным ароматом?

– Экий же вы забияка! – шутливо погрозил ему пальцем Назаров. – Мало вам было этих пирамид, древних обсерваторий… Ну, конечно, прилетел бы! Где же увидишь такие красоты?

– Вот и они, видать, такого же мнения…

– Инопланетяне, что ли? Пусть прилетают, гуляют, но зачем же участкового красть?

Оба, рассмеявшись, примирительно ударили друг друга по рукам. В ту же минуту Хайрутдинов дал знак остановиться:

– Мы приехали! Вот участок дороги, где потерпел аварию Закиров. А там, справа, место, где прибывшие оперативники нашли его. Как развивались события, одному богу известно. Если допустить, что участковый пришёл в сознание ещё до прибытия сослуживцев, то он наверняка направился бы обратно по дороге, чтобы выбраться из леса. Но оперативники утверждают, что в момент обнаружения Закиров находился без сознания.

– А что если он всё-таки до их прибытия приходил в сознание, увидел что-то в глубине леса и, направившись туда, вышел к той самой поляне? – высказал своё предположение уфолог.

– Зачем? – пожал плечами Назаров.

– Подумал, возможно, что там укрываются беглецы, – сказал Столяров.

– Но беглецы скрывались в Волчьей лощине, и Закиров знал об этом! – возразил ему Хайрутдинов.

– Знал или узнал позже – этого никто не может сейчас сказать! – не сдавался уфолог.

– Ладно, не будем гадать на кофейной гуще, приступим лучше к осмотру, – как бы подвёл черту под их разговором Назаров…

Когда осмотр, фотографирование и видеосъёмка лесного участка были закончены, Хайрутдинов и его спутники, углубившись в чащу леса, направились в сторону лесной поляны, ориентируясь по имеющейся у них топографической карте.

Четверть часа нелёгкого пути через поваленные деревья, пни, кустарники – и вот они уже стоят на краю широкой, покрытой бархатной зеленью поляны, окружённой стеной леса, под которой стелилась мшистая трава, ютились молодые сосенки и ели.

– Какая идиллия! – не сдержал восторга уфолог, буквально пожирая поляну своими оливковыми, горящими от возбуждения глазами.

Он долго приглядывался, что-то высматривая, пока вдруг не сорвался с места и не засеменил к центру поляны, раскачивая висящую на плечах аппаратуру. Вот он остановился, осмотрелся, снова покружил по поляне, пригибаясь к земле и что-то разглядывая, и, наконец, вернувшись на прежнее место, помахал рукой Назарову и Хайрутдинову, подзывая к себе.

– Идите сюда! Здесь есть кое-что!

Те переглянулись и, пожав плечами, зашагали к уфологу.

Подойдя ближе, они увидели, что Столяров стоит в центре какого-то ровного, словно вычерченного циркулем круга, выделяющегося на ярко-зелёной поверхности поляны своей чуть сумрачной буроватой окраской. Они хотели войти в круг, но уфолог, предостерегающе подняв руку, предупредил:

– Оставайтесь пока на месте, не подходите! Я замерю радиационный фон, а то, кто знает…

– А вы что сами-то заговорённый, что ли, Геннадий Михайлович? Совсем не боитесь радиации? – двинулся было к нему Назаров, но уфолог опять жестом руки остановил его.

– Нет, нет! Стойте пока там – и баста! А за меня не беспокойтесь! Я этих аномальных мест столько повидал на своём веку, что для меня всякие эти радиации, ультразвуки и излучения – как мёртвому припарка.

После этих слов Столяров, вооружившись дозиметром, пядь за пядью обследовал зону круга, затем, выйдя за её пределы, обошёл со своими приборами всю поляну, всякий раз останавливаясь и внимательно разглядывая молодые деревца и травы.

Когда уфолог вернулся, Назаров и Хайрутдинов увидели у него в руках букет симпатичных жёлтых цветов и несколько отломленных сосновых вершков.

– Вот посмотрите, – сказал он возбуждённо, показывая прокурорам свои трофеи, – эти цветы растут на краю поляны, только в одном месте, возле небольшого родничка. Я раньше таких никогда не видел и собрал их специально, чтобы показать Закировой. Но это ещё не всё. Видите вершки от сосен? Они похожи на спиральки. Так вот, такую форму верхушки сосенок и елей приобретают обычно в тех местах, где летают и приземляются НЛО. Да, да, не стройте удивлённых мин! Они летали здесь, летали и садились. И круг выжженной травы в центре поляны – наглядное тому свидетельство. Ещё в нескольких местах я обнаружил находящиеся друг от друга на одинаковом расстоянии углубления. Несомненно, они оставлены выдвижными опорами летательного аппарата. Кстати, Анатолий Акимович, надо изготовить гипсовый слепок хотя бы с одного из этих углублений.

Хайрутдинов видел, что Назаров несколько растерян, обескуражен, хочет возразить уфологу, и, чтобы между ними вновь не разгорелся спор, как это было в кабинете, он решил сразу повернуть разговор в иное русло, спросив, обращаясь к уфологу:

– А радиационный фон, Геннадий Михайлович?.. С ним всё в порядке?

– Можно сказать, да, – чуть уклончиво ответил уфолог. – В зоне круга он, правда, чуть выше, чем в остальных местах, но ничего страшного… На всякий случай возьму потом пробы воздуха, воды и почвы.

А пока надо замерить и сфотографировать обнаруженные следы.

– Замерить следы, сделать гипсовые слепки… – как бы ещё не веря в происходящее, проворчал Назаров. – Ну, прямо всё по следственной науке, будто не жалобу проверяем, а расследуем дело террористов, похитивших секретный летательный аппарат вместе с участковым. Ладно, Камиль Гарипович, открывай следственный чемодан, зря, что ли, мы его сюда тащили?!

В местном самоуправлении, куда Хайрутдинов, Назаров и Столяров прибыли лишь к вечеру, их встретил новый участковый – молоденький лейтенант с редкими рыжими усиками, и, отведя их в просторный уютный кабинет, остался стоять у двери, ожидая дальнейших распоряжений.

– Вы свободны, лейтенант! – благодарно кивнул ему Назаров, когда они расселись по местам. – Только оповестите, пожалуйста, Закирову, пусть она явится сюда через полчаса.

Отдав честь, лейтенант вышел.

– Ну, что скажете теперь, друзья? – озадаченно посмотрел на своих помощников Назаров, устало откинувшись на спинку стула. – Какими двинемся путями? Положение, сами видите, складывается непростое. А пути? Их у нас два. Обвинить в пропаже участкового неких пришельцев, что поставит нас, мягко говоря, в дурацкое положение. Или же принять решение, ссылаясь на банальные земные причины. Кадровые просчёты, верхоглядство, попустительство…

На какой-то миг Назаров призадумался, как бы перебирая в памяти всё, что ему довелось узнать в течение дня.

– Да, не спорю, то, с чем мы столкнулись сегодня там, в лесу, способно перевернуть наши представления о мире, о нашей земле и жизни в целом. Видимо, мы ещё слишком мало знаем о себе. А раз так, то, думаю, не следует лезть в какие-то дебри, а исходить из известных…

Поняв, видимо, что рассуждает слишком пространно и высокопарно, Назаров, не договорив фразы, приумолк и после некоторой заминки, нацеленно обращаясь к уфологу, продолжил уже более раскованно:

– Я уважаю ваш энтузиазм и отношусь с пониманием к вашим увлечениям, Геннадий Михайлович.

Но согласитесь, уфология – это пока ещё не наука. Скорее культ, сформировавшийся в сознании людей и подпитываемый различными сенсационными сообщениями. – По его губам скользнула едва заметная ироническая улыбка. – Вот вы говорили в кабинете у Камиля Гариповича о пришедших с Сириуса догонах, межпланетных контактах, обезлюдевших в одночасье городах… Но приведите хотя бы один подтверждающийся кинофотосъёмками или свидетельскими показаниями пример массового отлёта в иные миры землян, прилёта к нам инопланетян или их взаимных контактов. Сможете? Сомневаюсь. Да, Закирова сейчас одержима мыслью о похищении её мужа пришельцами, и, можно сказать, есть теперь на этот счёт кое-какие косвенные доказательства, о которых я по возвращении, безусловно, доложу руководству прокуратуры республики, хотя уже и сейчас знаю, какова будет реакция… При беседе же с Закировой нам следует помнить вот что. Чудеса с нами могут происходить всякие, но при этом мы всегда останемся земными людьми, живущими и действующими по земным, а не каким-то там космическим или инопланетным законам. Только в этом случае все страсти улягутся и нам не придётся вновь и вновь перелистывать это пропахшее нафталином дело. Вы согласны со мной?

Хайрутдинов молча кивнул. Назаров посмотрел на Столярова. Тот долго молчал, прежде чем поднял голову и произнёс чуть сумрачно:

– Надеюсь… надеюсь, сказанное вами не означает, что я должен скрывать от Закировой то, что мы увидели в лесу?

– Нет, напротив, – развёл перед собой ладони Назаров. – Вы можете рассказать ей всё, что пожелаете. Просто я предостерёг бы вас от излишней эмоциональности, категоричности. Ведь к каким бы выводам мы ни приходили, всё должно решаться на основе действующего законодательства – и именно эту мысль мы должны внушить Закировой. А разные там мистики, гадалки, колдуны…

В это время в коридоре послышались шаги.

Прервав речь, Назаров поставил поудобнее стул и выжидающе скрестил на груди руки. Дверь открылась, и в кабинет вошла невысокого роста миловидная женщина лет тридцати, с коротко стриженными тёмно-русыми волосами, грустными васильковыми глазами и глубокой симпатичной ямочкой на щеке. Умело наведённый макияж, сшитый из добротного материала облегающий изящную фигуру костюм и модные лаковые туфельки выдавали в ней следящую за собой сельскую интеллигентку, в прошлом знакомую с городской жизнью. Рядом с ней, держа её за руку, стоял синеглазый лобастый мальчуган лет четырёх-пяти, в яркой детской футболке, джинсовых брючках и кроссовках. Мальчуган беспокойно шарил глазами по кабинету, старался всё время прикрывать мать, как бы показывая этим, что является верным и единственным её телохранителем.

Тихо поздоровавшись и следуя приглашающему жесту Назарова, женщина прошла вместе с сыном вглубь кабинета и села на предложенное ей место, сын же, не отпуская руки матери, остался стоять возле неё, наотрез отказавшись от стула.

На минуту в кабинете воцарилось молчание.

– Извините, что сразу не представилась, – первой нарушила тишину посетительница. – Закирова… Закирова Асия Касимовна.

Назаров представился в ответ, назвал имя и отчество уфолога, не став пока раскрывать его специальности. Хайрутдинов же, ранее неоднократно встречавшийся по данному делу с Закировой, лишь приветствовал её почтительным кивком головы.

Продолжая процедуру знакомства, Назаров, встав с места, подошёл к мальчику и, протянув ему руку, сказал с добродушной улыбкой:

– Ну, здравствуй, джигит! Меня зовут дядя Толя. А тебя как?

– Марат Амирханович Закиров! – бойко отрапортовал мальчуган, пожимая его руку, и, не проронив более ни слова, снова принял позу бдительного стражника.

– Ну-ну… – продолжая улыбаться, обронил Назаров и, вернувшись на своё место, заговорил уже серьёзно, положив как бы невзначай ладонь на лежащую у края стола подшивку уголовного дела.

– Проверка жалобы, направленной вами в прокуратуру СССР, поручена прокуратуре республики, которую я здесь представляю, – сказал он, тихонько похлопав ладонью по обложке дела.

– Да, я знаю, – утвердительно кивнула Закирова.

– Так вот, мы тщательно изучили все следственные материалы и считаем, что розыск вашего мужа проводился и проводится ныне в полном соответствии с законом. По делу выполнен большой объём работы, допрошены свидетели, даны поручения в соседние районы и области – всего не перечислишь…

– Об этом мне тоже сообщали, – тягостно вздохнула Закирова, – но в своей последней жалобе…

– Да, я в курсе дела, – опередил её Назаров. – В ней вы выдвинули не совсем обычную версию исчезновения вашего мужа.

– Вы, наверное, сочли меня за сумасшедшую? – грустно улыбнулась Закирова, потрогав руками покрасневшие щёки. – Но уверяю, я в своём уме. Просто, это была моя последняя надежда. И если я лишусь и её…

На глазах учительницы выступили слёзы.

– Успокойтесь, – по-отечески тихо, ласково сказал Назаров, – никто вас ни в чём не обвиняет. Мы не новички в своём деле и знаем, что всякая версия имеет право на существование. Раз вы считаете, что в судьбу вашего мужа вмешались какие-то потусторонние, неземные силы, то мы обязаны проверить ваши доводы и принять решение. Кстати… – Он повернулся к сидевшему по другую сторону стола Столярову. – Я уже представлял вам Геннадия Михайловича. Он известный уфолог, учёный, специалист по аномальным явлениям…

– Здравствуйте! – как-то непроизвольно вырвалось у Закировой. Присутствие уфолога, видимо, всколыхнуло её. С трудом сдерживая волнение, она с каким-то трепетом и страхом посмотрела уфологу прямо в глаза и спросила:

– И что же? Что вы можете сказать? Вы уже были в том месте, в лесу?

Выдержав паузу, Столяров молча вытащил из лежавшего на его коленях пакета букет собранных в лесу цветов и, показав его Закировой, спросил:

– Асия Касимовна, вам раньше приходилось видеть подобные цветы?

– Жёлтые колокольчики! – Вскочила со стула учительница. – Да, да, я видела их, видела! Точно такие в ночь аварии принёс из леса Амирхан, мой муж!

– Садитесь, пожалуйста, и успокойтесь. Ведь это всего-навсего букет цветов, – жестом усадил её обратно на стул Столяров. – Садитесь и выслушайте меня. Да, мы были в лесу, в том самом лесу, где ваш муж, преследуя грабителей, потерпел аварию. Мы осмотрели это место, побывали на поляне, где предположительно мог оказаться ваш муж после аварии, а возможно, приходил туда и в последующие дни. Так вот, на этой поляне есть следы, которые косвенно могут указывать на посадку там некоего неопознанного летательного аппарата…

– Я знала, знала, что он живой! – с радостной и в то же время какой-то жалкой и беспомощной улыбкой воскликнула Закирова, задрожав всем телом и дав полную волю слезам. – Он жив и живёт в каком-то чужом мире, среди чужих людей! Он сам, сам рассказывает мне об этом, являясь в снах! Эти сны, они каждый день мне снятся!

– И ко мне папа тоже во сне приходил и тоже рассказывал! – всхлипнул стоявший возле матери маленький телохранитель, утирая ладошкой слёзы.

– Я понимаю ваше волнение, – с сочувствием сказал уфолог, – но ещё раз прошу вас, возьмите себя в руки. Иначе… иначе нам придётся прервать беседу.

– Нет, нет! – возражающе покачала ладонью учительница. – Не надо ничего прерывать! Сейчас, сейчас я успокоюсь. А вы… а вы не молчите, пожалуйста, рассказывайте, что было дальше!

– Скорее всего, на этой поляне что-то произошло в ту ночь, – медленно продолжал Столяров. – Но что именно, никто сейчас не сможет сказать, как и не скажет, имело ли это «что-то» отношение к исчезновению вашего мужа. Но если бы и сказал, то вряд ли вас это утешило. Посудите сами. Допустим, что это был космический корабль, на котором какие-то неземные существа впоследствии увезли вашего мужа. Но ведь если это они его увезли, то наверняка не в Подмосковье, не на Шпицберген или Камчатку, а в какую-нибудь отдалённую галактику, отстоящую от Земли на десятки, сотни световых лет. И что же вы станете делать, у кого просить помощи? У нашего правительства? Или, может быть, у Господа Бога? Но ведь вы, наверное, и так уже не раз обращались к нему с мольбами о помощи…

Немного помолчав, уфолог заговорил уже тихо, вполголоса, но вкладывая в слова всю силу своего внутреннего убеждения:

– Мой совет вам, не терзайте себя понапрасну разными догадками и домыслами. У вас работа, сын. Самое лучшее в вашем положении – успокоиться, покориться судьбе и жить надеждой на лучшее.

– А скажите… скажите… – с дрожью в голосе выдавила из себя Закирова, вытирая глаза и сглатывая слёзы. – Есть какой-нибудь шанс? Ведь вы уфолог, и вам, наверное, известны случаи похищения людей пришельцами. Скажите, они потом возвращают их? Через какое время? Вы знаете?

– Никто вам этого не скажет, – покачал головой Столяров. – На нашей земле пока ещё нет действующей связи с иными мирами, хотя попытки наладить её делаются. К сожалению, вся сегодняшняя уфология держится в основном на разрозненных рассказах очевидцев, потерпевших. И если исходить из них, то абдуктантов в одних случаях возвращали через несколько дней, в других – спустя годы. Иные же исчезали навсегда. Так что и здесь я вас ничем утешить не могу. Но, как говорят, надежда всегда умирает последней…

– Спасибо, – грустно обронила Закирова, поднявшись со стула и ласково погладив по голове сына. – Мы, пожалуй, пойдём. К сказанному вы уже, наверное, ничего не добавите. До свидания!

Медленными шагами они направились к выходу. Перед тем как выйти, учительница обернулась и сказала, обращаясь к Хайрутдинову:

– А вы, Камиль Гарипович, не беспокойтесь. Я больше не буду никуда писать. Буду только ждать, ждать до конца, до самой смерти…

– Да, интересный у нас получился разговор, – задумчиво промолвил Назаров, когда дверь за посетителями закрылась и мужчины остались в кабинете одни. – Каждый из нас сказал ровно столько, сколько хотел, и каждый из нас сделал вид, что сказал больше, чем хотел. Точно, как в дипломатии. Кажется, теперь можно будет поставить в этом деле точку. И всё же… Всё же бывает грустно иногда оттого, что, являясь специалистом в своей области, блуждаешь, будто леший в тёмном лесу, и ничем не можешь помочь человеку, хотя и знаешь, что истина где-то рядом…