Читать книгу Точка отсчёта - Фарра Мурр - Страница 3

Ещё дома предчувствовал, что всё кончится плохо. Скоропалительные сборы, прощание впопыхах. Как ноет рука! Предплечье опухло, узкое красное пятно ожога, словно след удара плетью. Даже анестетик не помогает. Какого чёрта меня понесло на эту поляну? И ведь знал же об опасности «жгучих пузырей»! Господи, когда же ты научишь меня делать практические выводы из теоретических знаний? Главное, и палка с собой была. Но растерялся, как первокурсник. Болит, зараза! Так мне и надо. Всегда знал – дикая природа – это не моё. Я – типичное дитя цивилизации. Выкормыш бетонных зданий и канализации. Нельзя сказать, что не люблю природу, нет! Очень даже люблю, но там, в отдалении, за окном, за надёжной оградой. Даже сказал бы так – очень люблю природу, но не себя в ней. Созерцать со стороны, но не участвовать. Природа хороша в правильной дозировке, в соответствующих рамках, как пейзаж на картине. Максимум удобоваримой природы – парк культуры и отдыха. И вот тебе телесное доказательство. Уф-ф-ф, как щиплет!

– Anda sangat beruntung, Pak. – пробормотал смуглый, пожилой медбрат из местных. Чёрные с проседью кудрявые волосы замотаны в косичку. Глаза скорее чёрные, хотя точно сказать не ручаюсь, они лишь поблескивали сквозь узкие щели плотных, отёкших век.

Мой электронный переводчик незамедлительно перевёл: – «Вам сильно повезло, господин».

Я лишь криво улыбнулся в ответ. Сам знаю. Могло закончиться гораздо хуже. Меня могло вообще уже не быть. Думаю, это очень больно – быть растворённым заживо. Проклятые «жгучие пузыри»! Хорошо, что у нас в Дубне ничего такого не уродилось. Не считая ползающих грибов, конечно.

– Что вас туда понесло? – спросил Игорь, врач нашей экспедиции. Накачанный, спортивный, его торс невольно вызывал у меня странное сожаление. Столько сил и времени потрачено на эти бицепсы, трицепсы, брюшной пресс. Никогда не понимал этих качков. Хотя этот, вроде образован.

– Отдохнуть хотел немного. И с матерью связаться. Слава Богу, что со мной спутниковая антенна была. И шоколад.

– Действительно. Вам повезло. Но зачем же вы за буйки зашли?

– Буйки?

– За красные сигнальные флажки? Видите, по краям поляны?

– Ах вот для чего они тут!

– Вы что, инструктаж не проходили?

– Шучу, шучу. Проходил, проходил, не сомневайтесь. Просто не заметил. – поспешил успокоить доктора. Не мог же, в самом деле, признаться, что вовремя инструктажа сладко дремал, после длительного перелёта.

– Itu akan membantu. – всё тот же смуглый медбрат протянул врачу глиняную плошку, полную чёрной жижи. Доктор, ничтоже сумняшеся, стал намазывать её на мою рану. На мой встревоженный взгляд, ответил: – Буди сказал: «это должно помочь». Не бойтесь. Ему можно доверять. Буди – местный знахарь. Это мазь из целебных трав. Сейчас боль пройдёт.

Действительно, через минуту боль и жжение утихли, и захотелось спать. Но настырный доктор не унимался:

– Наум Ильич, скажите, как вам удалось выбраться из пузыря? Вы ведь, как я понимаю, палкой забыли воспользоваться?

Всех вновь пребывших на остров Теркутук сразу снабжают длинными палками-посохами. И учат, как ходить по местности. Со стороны выглядит забавно – будто идёшь по болоту – необходимо закидывать конец палки как можно дальше перед собой, прощупывая почву посохом, и лишь потом делать шаг. Если увидел на изумрудную травку, усыпанную капельками росы даже в зной, будь уверен – это и есть знаменитый «жгучий» пузырь. При малейшем давлении на траву, он мгновенно выстреливает вверх, смыкается на высоте около двух метров и заключает жертву в свою сферу, стенки которой сочатся пищеварительными ферментами. А, коли случайно ткнул или наступил на неё – немедленно начинай крутить палку над головой! Главное – не дать стремительно взлетевшему прозрачному полотну сомкнуться в сферу. Обычно хватает минуты – плёнка не может надолго зависать в воздухе. Всё это я изучил по брошюре туриста до приезда сюда. Только, оказалось, без толку.

Всё произошло так быстро, даже опомниться не успел. Про то, что после закрытия купола тыкать в него палкой опасно – я вовремя вспомнил. Поймал сам себя за руку, можно сказать. Это ведь только ускоряет съёживание проклятого пузыря. Что оставалось делать? Не ждать же покорно, пока тебя съедят? Тут меня и осенило – использовать полусферу портативной антенны для космической связи, как линзу. Выстлал внутреннюю часть фольгой от шоколадки, что всегда в моём кармане. Привязал к посоху, поднёс поближе к прозрачной завесе над головой и направил на палящее солнце. Пяти минут нагрева оказалось достаточно, чтобы плёнка лопнула, напоследок ошпарив меня лоскутом.

– Вот, с помощью этого. – кивнул в сторону валявшейся в стороне, разъеденной антенны. И поспешил добавить, дабы избежать излишних вопросов,:

– В интернете вычитал.

– Хорошая идея. Надо будет в методичку добавить.

– Валяйте. Доктор, я уже свободен?

– Да. Один нескромный вопрос. Вы, насколько знаю, один из владельцев острова. Могли получить результаты экспедиции дома, вам бы обязательно доложили. То есть вы здесь не просто так. Что будет с экспедицией? Нас хотят закрыть? Мы же только начали! Зачем вы тут?

Что я мог ответить? Сам задаюсь этим вопросом. Мог ведь, действительно, спокойно дожидаться конца раскопок у себя дома, под тенью сосен и елей, в прохладе лета средней полосы России, но нет! Стоило матери намекнуть: «Сынок, ты должен быть там. Кабы я была помоложе, сам знаешь…» – и её послушный сын здесь. Хотя, если бы наш ускоритель не остановили на капитальный ремонт, может и не поехал бы. Так что всё – одно к одному. Собрался так быстро, что даже невеста обиделась. Мол, счастлив улизнуть поскорее. Может, она и права. Все эти предсвадебные хлопоты – сплошная головная боль. Разве ж ей объяснишь, что это, возможно, – зов Родины!

Подумать только – здесь действительно моя родина. Тут я родился четверть века назад, и первые три года жизни провёл в подземелье. Вместе с родителями, разумеется. И со всеми другими семействами. Ничего не помню. Ни этого пронзительно-синего неба, ни роскошных пальм, ни пышных, кажущихся непроходимыми, джунглей, ни горячего песка на пляже, ни пещеры, что стала мне роддомом и яслями когда-то. А главное, ничего не шевельнулось в душе по приезде. Остров, и остров. Надо же. Даже досадно стало. У малых детей слишком коротка память. Говорят, мы жили очень даже неплохо в этом убежище. Игорь с напряжённым вниманием сморит на меня. Что ему надо? Ах, да:

– Я здесь не поводу экспедиции, не волнуйтесь. По личным обстоятельствам. Кое-что надо проверить.

– Ясно. Рану не мочить. Мазь скоро превратится в корку, а к утру отпадёт сама.

Доктор кажется хорошим парнем. Моего возраста, пожалуй.

– Игорь, давно вы здесь?

– Скоро полгода будет. Институт закончил и сразу сюда.

– Что, на материке места не нашлось такому специалисту?

– Наоборот, именно поэтому я здесь. Приехал по специальности. Тропическая медицина – мой конёк. Диссертацию хочу написать. Об особенностях пострадиационной тропической медицины. Материал собираю.

– Да уж. Материала здесь хоть отбавляй. На десяток диссеров хватит.

– Это точно. А вы ведь родом отсюда, не так ли?

– Да. Как видите, Родина меня не очень-то приветливо встретила. А вы, Игорь, где спасались?

– Я родился на острове Надежды. В Эгейском море. Знаете?

– Конечно, знаю. Мы тоже там должны были тоже залечь. Если бы не срочная необходимость присутствия здесь… Так мы с вами, получается, дети подземелья второй половины двадцать первого века?

– Выходит так… Наум Ильич, вы с инспекцией приехали, скажите честно? Хозяева нынче редко приезжают. То ли заняты, то ли забыть хотят. Поэтому ваш приезд так и взбудоражил всех.

– То-то, смотрю, все на цыпочках вокруг ходят. Нет, успокойте людей. Я не с инспекцией. Говорю же – по личным делам. Тут отец мой погиб. Во всяком случае, так записано в документах. Почти все согласны с этим…

– Кто все?

– Друзья, родственники. Их можно понять. Всё-таки двадцать два года прошло.

– Фюить-фью. Срок… Но у вас есть сомнения?

– Игорь, во-первых, давай на ты. Мы же вроде одного возраста. И, пожалуйста, просто Наум. Не хочется раньше времени в старики записываться. А насчёт сомнений, так это больше мать. Она до сих пор верит, что он жив. Ведь никто его мёртвым не видел.

– То есть, ваш, прости, Наум, твой отец, на самом деле, пропал без вести? Постой, постой, дай догадаюсь, в пещере?

– Именно! И теперь, когда стали расчищать её, решили проверить мамину гипотезу.

– Теперь всё ясно! Слушай, Наум, а можно мне с тобой? На поиски, а? Я ведь тут все опасности знаю, о которых на материке и не догадываются. Одни гигантские муравьи чего стоят.

– Муравьи?

– Гигантские! Три с лишним метров в длину. Зрелище то ещё, скажу. Своими собственными глазами! Вот это видел? – он закатал штанину на левой ноге до колена. Голень его была покрыта шрамом, будто после сильного ожога.

– Как тебя угораздило?

– Это ещё в первые дни после приезда. Новички часто здесь впросак попадают. Хотел поутру на горку взобраться, чтоб окрестности осмотреть. Муравьиная кислота. Сам виноват. Нельзя было близко к муравейнику приближаться. Стражник, как ему положено, и брызнул.

– А причём тут муравейник? Ты же ведь на него не взбирался?

– Так муравейник и был тем холмом, оказывается. Сейчас-то я их сразу узнаю. По форме. И по запаху. Вон, видишь вершины деревьев вкруг зелёной горы стриженные?

– Да.

– Так это их муравьи постригли. Из деревьев они укрепления строят, тоннели там, кладовые. А горка – это есть самый большой на острове муравейник.

– Слушай, а мать мне ничего про них не рассказывала.

– А когда она отсюда уехала?

– Почти двадцать два года назад и уехала. Сразу после землетрясения и цунами.

– Ясно. Сейчас узнаю. – Игорь подозвал помощника:

– Буди, ты не знаешь, когда здесь муравьи-гиганты появились?

Я даже не успел удивиться, как Буди на ломаном, но русском ответил: – Мураши тута пятнадцать года. Ранше не биль, точно.

– Буди, а откуда ты русский знаешь? – спросил я.

– Буди в пещера выучил. Лена Айя училь. Здесь много русский биль.

– Айя? – переспросил я, на что получил ответ от Игоря: – Айя – это тётя.

– Тётя Лена? Может это моя мама была? Её тоже Леной зовут. Она вообще-то врач.

– Точно, врач, точно! Лена Айя моя мать лечить, мене тоже лечить. Буди тогда двенадцать года биль.

– Вот так встреча! Что ж, будем знакомы, Буди. Меня зовут Наум.

– Наумь. Харашо. Буди, Наум теперя спомнить. Наум совсем маленкий биль. Такой! – и опустил руку на уровень колена.

– Так ты на острове живёшь, Буди?

– Не-а. Здеся никто не жить. Люди не жить. Страшно!

Игорь поспешил добавить: – Местные опасаются сюда приплывать. На острове полно сюрпризов. Недаром остров Теркутук.

– А что это значит?

– В переводе с индонезийского – Проклятый остров.

– Неужто? Знал бы Михаил Вартанович тогда, может и не стал бы здесь убежище строить.

– А ты думаешь, почему остров необитаем был всегда? Буди, помощник мой, многое порассказал. Здесь люди и до появления Зелёного Солнца пропадали, а потом и подавно. Еле-еле уговорили нескольких местных сопровождать экспедицию. Кстати, его бы тоже не мешало взять. Как-никак здешний.

– Нет проблем. Если у тебя и у него нет других забот, как лезть чёрте куда, милости просим. Воду ведь уже откачали?

– В бывших жилых помещениях да. И завалы частично разобрали. Но вглубь ещё никто не пробирался. Некогда было.

– Тогда завтра же и приступим.