Читать книгу Книжные черви 3 - Фаусто Грин - Страница 3

В начале июля, в чрезвычайно жаркое время, под вечер, один молодой человек пробирался сквозь лес где-то на Урале. Медленно, словно в нерешимости, направлялся он на звуки и шум, к голосам людей. Он и сам сознавал, что мысли его порою мешаются и что он очень слаб: он понятия не имел, сколько брёл по этому лесу. Изредка только бормотал что-то про себя.

Когда он вышел к людям, те поначалу по привычке ли или в суете не заметили его. И лишь большая дворовая собака, почуяв чужака, подняла лай.

– Эй, парень, парень! Ты как тут очутился? – замахав руками, побежал в его сторону бригадир, отгоняя собаку.

Шум, ужасный шум, сдавливал голову. Юноша осматривался вокруг и не понимал, где находится.

– Где я? – спросил растерянно молодой человек.

– На лесопилке, вестимо, – пожал плечами мужчина.

Юноша пытался вспомнить, кто он и как здесь оказался. Ничего. Пустота.

– В… воды… Дайте мне воды. Пожалуйста… – прошептал он и упал на колени. Запах земли и свежеспиленных деревьев бил в нос, это были совершенно незнакомые нотки, такие далёкие от запахов города, жёлтого вонючего города, который так осточертел ему.

Юноша не заметил, как стали стихать звуки на лесопилке. Как стягивались к нему рослые мужчины. И все разглядывали лохмотья, в которые он был одет.

– Мужики! Человеку плохо! – крикнул рослый мужчина с чёрными гнилыми зубами. Затем за плечи приподнял юношу в лохмотьях и потащил куда-то в сторону работающего трактора.

*

Родион пришёл в себя в строительном вагончике. Он лежал на раскладушке, рядом, на импровизированном столике из коробок, стоял чайник. Родион приподнялся на локте и принялся жадно пить воду прямо из носика. Казалось, он сейчас захлебнётся от жадности. Закончив пить, он облил свою голову остатками воды и только после этого осмотрелся. Он заметил множество вещей, непривычных глазу, но взгляд не фокусировался на них, внимание соскальзывало. Родион встал и побрел к выходу.

Когда он отворил дверь на улицу, глазам его предстало небольшое поселение из таких же домов-вагончиков, полевой кухни и невиданных гремящих карет.

Заметив парня, к нему подошёл тот самый рослый мужчина с чёрными зубами, а с ним лысый жилистый мужичонка, чьё тело почти целиком покрывали татуировки.

– Очухался. Ну, давай, рассказывай: кто, откуда? Чё тут забыл? – сразу начал татуированный.

Родион нахмурился. Ему не понравился недоброжелательный и какой-то вызывающий тон этого человека.

– Из леса пришёл, – мрачно ответил Раскольников.

– Из колонии сбежал, наверное, – хмыкнул тип в татуировках.

– Так тут колоний и вообще людей на многие километры вокруг нет, – вмешался рослый и обернулся к Родиону: – Откуда шёл?

Раскольников честно попытался вспомнить, но в голове зияла пустота.

– Виталь, да он не отражает вообще. Нарик, наверное, – снова встрял лысый.

– А звать тебя как? – продолжал допытываться рослый.

– Я… я не знаю, – вырвалось у Родиона с каким-то отчаянием.

Мужчины переглянулись. Наконец чернозубый сказал:

– Значит, так. Во-первых, сейчас дуй в баню, а то как чувырла. Вон там у озерца стоит, не пропустишь. А потом… потом решим, как с тобой быть. И, парень. Бежать – крайне не рекомендую.

При виде незнакомых людей Родион ощущал что-то подобное страху и отвращению. Он не желал сталкиваться с ними взглядом. Он знал, что они перешёптываются за его спиной, что следят, того и гляди нападут…

Но, к его удивлению, никто не напал. Не потревожил. Изредка его омовение беспокоили то важно крякающие утки, обосновавшиеся на озере, то лягушки, которые так и норовили попасть под ноги.

Юноша нырнул. Спасительная прохлада. Знакомый холодок, отголосок какого-то города. Но он не мог вспомнить. Вокруг был только лес.

*

Виталий Шабудинов, рослый мужчина с отличительно чёрными зубами, являлся на лесоповале главным. Это была его бригада, и существовала она по понятиям, хорошо известным каждому из представленных работников. Бывшим зекам было не так легко обосноваться в миру и вернуться к нормальной жизни. Сам Виталий неоднократно пытался устроиться на работу, да только в родном Свердловске всюду получал отказ. Люди отводили глаза и пытались поскорее закончить разговор. Им было страшно. И этот страх раздражал Виталия. Он почти год пытался найти место и уже было думал совершить разбой какой да вернуться обратно на зону, но тут вмешалось провидение. Дедок, на которого планировал напасть отчаявшийся мужчина, оказался весьма проницательным гражданином. Накормил, напоил Виталия, разговорил, а потом и с работой помог, потому что считал, что все заслуживают второго шанса. И так Шабудинов проникся этим состраданием от незнакомого старика, что решил отбросить преступные помыслы да помогать таким же, как он. Так и собралась его трудовая команда. Поначалу все они видели друг в друге лишь номер статьи, эдакое клеймо: 105, 105 часть 2, 107, 108, 111, 159, 161, 162, 166, 210, 223, 334 и даже один был 359. Затем, не без прецедентов, но смогли начать видеть в сложившемся окружении не только «бродяг». Виталий пытался искоренить в коллективе тюремные привычки, особенно среди новых работников. Но, пока человек сам не осознавал, что на воле у него появился второй шанс, всё было без толку. Такой шанс решили дать и Раскольникову.

*

К Родиону долгое время присматривались. Он держался отстранённо, но пахал за десятерых. Не задавал вопросов, всё делал ладно. Никто даже не помнил, как его зовут. За взгляд, словно у зверя, и некую диковатость на лесоповале его прозвали «Маугли». Парень пожимал плечами да продолжал делать свою работу. Первые деньги, которые ему заплатили, он держал в руках, как настоящее сокровище. Когда юноша впервые услышал про заработанную тысячу рублей, казалось, он вот-вот расплачется. Ошарашенный, сидел он у озера и пересчитывал купюры.

– Это же втрое больше, чем я у неё забрал, – шептал Родион.

– Маугли, ты чего тут расселся? Не доволен лаве?

Раскольников сглотнул и покачал головой.

– Вот. Не всё ж тебе за еду работать. Вон пацаны сейчас в посёлок поедут, дык и ты съезди, купи себе чего-нибудь.

Но Родион сжал в кулаке купюры и вновь отрицательно качнул головой.

– Такие деньги людям нужнее.

– Брось, каким людям. Колбаски, хлеба с мазиком да водочки сейчас купишь, и ничё от тыщи не останется. Платят нам, один хрен, как лохам каким-то. А потом удивляются, что их побрили.

– Что же это, тысячи рублей мало?

– Рублей! Тут и тыщи баксов мало. Давай, одна нога здесь, другая там.

*

В магазине Родион испытал настоящий шок, увидев ценники с трёхзначными числами. Прикинул он, что тысяча рублей – это как рубль раньше. Почти столько же, сколько часы его стоили. И такая злость обуяла его, что аж в глазах потемнело. Тогда все деньги молодой человек в магазине и оставил, а сам накупил продуктов и пива на всю компанию.

Кто-то перешёптывался, что, дескать, Маугли подмазывается, а кто-то просто молча ел и пил за его здоровье.

Наконец Илья (высокий лысый татуированный лесоруб) задал вопрос:

– Маугли, ты вон какую поляну накрыл, а так добрым людям не раскололся. За что ходка? Мы там все, ясное дело, ни за что оказались.

– Ага, ни за что. Ты двустволку замокрил вместе с её любовничком. И глазом не повёл, – хихикнул один из бригады.

– И ещё раз бы это сделал, – вскочил Илья с явным желанием подраться. Но наперерез ему встал Виталий.

– Ша! Параши закрыли. Как бабы базарные. Сколько раз говорил: там всё осталось. Позади. Нет же, тащите с собой.

– Я хотел проверить свою теорию, – спокойно начал Родион, – и двух человек убил. Только бабку хотел…

Мужчины, которые до этого пытались слушать серьёзно, залились громким смехом.

– Так тебя не Маугли надо было назвать, а Раскольников! – заорал Илья.

Юношу как будто пронзило. Он схватился за голову, вскрикнул, потерял сознание и чуть не упал в костёр.

*

Пришёл в себя парень уже сильно за полночь. Большинство лесорубов давно спали. Ветер доносил едва уловимый горький запах, но Родион не мог понять его природу. А больше всего его насторожила дымка, которой не должно было быть в это время суток.

Грохот прокатился по лагерю. Раскольников увидел, как промчался напролом, сбивая железные вёдра, через весь лагерь огромный лось. Из вагончика на шум выбежал Виталий.

– Что тут?

– Тут лось. Туда побежал, – махнул Маугли в противоположную сторону.

Мужчина нахмурился.

– Да тут последние пару дней живность активизировалась. Туда-сюда бегает. Хоть на шашлык, – Виталий закурил, посмотрел на юношу. Затем на часы. – Сломались, по ходу. Светает.

Со стороны рассвета то и дело пролетали птицы, большие и малые.

– Чем-то не тем пахнет, – сказал Раскольников. – Запах… не знаю, что это.

Виталий принюхался.

– Сука, торф это долбаный, а не рассвет! – закричал мужчина и бросился заводить лесовоз. – Пожар! Пожар! Атас! Просыпайтесь! Минута на сборы, как в армии, нах! Бегом!

Родион забегал в вагончики и расталкивал самых сонных коллег.

Мужчины собирались впопыхах, пытались забросить в КамАЗ пожитки и инструменты.

– Соляру, соляру давай в железо! В железо переливай!

– Воду бери!

– Виталя, а грузить-то это всё?

– Жопу грузи! Надо в посёлок, там наверняка эвакуируют уже. Илюха, вы впятером грузитесь в КамАЗ. Мы в эту коробку упакуемся. Ходу, ходу!

*

Чем дальше от лесоповала уезжала машина, тем больше матерился бригадир Шабудинов и тем отчётливей становился запах горящего торфа. Родион видел, как становилось светлее. Словно они направляются в пожар, а не от него. А затем парень стал понимать, что огонь замыкался в кольцо. Это понимали и остальные рабочие.

– Спокуха, прорвёмся! – уверенно руля и куря сигарету, гарантировал Виталий. – Давай, ласточка, ты сможешь. Сука тупая, давай, моя хорошая… Вечно у нас всё в последний момент делают, хоть бы про эвакуацию что сказали бы…

Загудел грузовик. Водитель остановил машину, заглушил мотор.

– Нашёл время поговорить!

– Виталь, не в посёлок надо. К реке надо! Я Ленке звоню, она трубу не берёт. Их там наверняка вертолётами уже вывезли всех.

– Так успеем. И нас вывезут.

– Не успеем! Никто зеков ждать не будет! – крикнул Илья. – Дядя Виталь, они вчера нам всё могли сказать. А вместо этого, такие добрые: «это возьмите, то возьмите»… Знали же, мрази!

Родион часто слышал, что в посёлке рабочих сильно недолюбливали. Хоть те ничего неправомерного не совершали, да только люди всё равно их боялись.

Шабудинов заглушил мотор и спрыгнул из кабины.

– Пру-пу-пу-пу…

– Всё, как ёжики тут зажаримся, – сказал кто-то из лесорубов.

– А если к реке? – спросил Родион. – Часть леса же сплавляют. Там, может, что осталось. Далеко ли до реки?

– Часа два.

– Маугли дело говорит, – кивнул Илья. – Там плоты могли остаться. На крайняк соберём что-то. Течение там не злое должно быть.

*

До реки бригада добралась без приключений. На месте сплава оставались ещё связки брёвен, которые ждали паводка. Да только без паводка их в воду даже с помощью крана-манипулятора невозможно было спихнуть. Но и крана-манипулятора тоже не было. Ласточка проехала свой последний рейд и больше уже не заводилась. Мужики бросились мастерить плоты. Время ещё оставалось, но запах дыма был уже нестерпимым. Таким, что пришлось рвать одежду и делать маски.

«Почему кто-то посчитал, что правильно будет сгореть заживо всем этим людям? – думал про себя Родион Раскольников, остервенело таская брёвна с места к месту сбора новых плотов. – Значит, это справедливость? Почему? Разве их ТЫ не любишь? ТЫ же всех любишь. Не для страдания человек приходит в этот мир, а для любви». Юноша подбежал к одному дереву и взял из местных инструментов небольшой топорик с резным лезвием.

На долю секунды бывший студент словно оказался в другом месте и увидел девушку со светлой косой и тёплой улыбкой. Как разноцветные стёкла, вспыхивали в его сознании образы, и всё это в одно мгновение. В долю секунды, которая показалась вечностью.

«Не для страданий», – отозвался женский голос в его голове.

В следующий момент Раскольников обратил внимание на свою ладонь: она словно начала увеличиваться. Затряслось тело. Ему стало тесно в одежде. Кости ломило. И молодой человек закричал. В этой ярости он ощутил невиданную силу. И, будто ожидая, что наваждение вот-вот закончится, бросился к связке огромных брёвен, которые, думалось, останутся на этом берегу навечно. Родион упёрся ногами в землю и навалился на многотонную связку. Он не слышал и не видел ничего, чувствовал лишь привкус крови во рту, едкость дыма и этот момент силы и понимания, что он сейчас спасает людей. А затем парень услышал грохот, ноги его обдала ледяная вода. И всё вокруг погрузилось во тьму.

*

О том, что тогда на самом деле случилось, Раскольников узнал не сразу. Мужики решили, что видели то самое состояние аффекта, когда человек способен высвободить весь свой ресурс. Так ему и объяснили. По реке их несло весь следующий день, пока гарь и дым не остались далеко позади, а за горизонтом не стал различаться какой-то районный центр. Родион пришёл в себя лишь неделю спустя.

*

После этого случая в леса мужчины не вернулись. Все разъехались кто куда. Только Виталий и Родион остались в Екатеринбурге. Раскольников снял небольшую комнатку в частном деревянном домике неподалеку от Эльмаша. Из удобств – только койка да шкаф. Кухня и ванная были общие. Из соседей – одинокая женщина лет пятидесяти, с восемью кошками, пара студентов и жилец-алкоголик. Так-то вполне общительный малый, но иногда уходил в запой.

С документами пришлось повозиться. Заплатить штраф. Но теперь был Родион Раскольников при паспорте. Настоящим гражданином.

С момента превращения почти каждую ночь юноша видел сон из какой-то своей другой жизни. И всё время говорил он с девушкой по имени Соня. Она направляла его. Она молилась за него. В моменты, когда всё валилось из рук, молодой человек знал, что стоит только лечь спать, и он вновь увидит свою прекрасную хранительницу.

Он гулял с ней по набережной Екатеринбурга. Они болтали про музыку, про бездомных собак. Чтобы скрыться от бушующего ветра, Родион вместе с ней заходил в небольшую пельменную, и они брали одну порцию еды на двоих, ведь денег особо не было. Во время одной такой прогулки, когда они обсуждали, кто чем хочет заниматься в жизни, и парень рассказывал о том, как хочет помогать людям, Соня посоветовала ему выучиться на адвоката.

Когда юноша проснулся, он впервые за долгое время знал, что хочет делать дальше.

Во снах, где Родион и Соня встречались в Санкт-Петербурге, девушка рассказывала ему про их другую жизнь. Что мир этот на самом деле чужд им, что оба они создания пера автора и находятся в его мире. Что мир этот – ещё один шанс на искупление. Но рано или поздно это место нужно будет покинуть.

Сначала Родион не понимал, зачем его создатель так поступил с ним и Сонечкой, зачем обрёк их на такую жалкую жизнь, но эти сомнения вновь развеяла знакомая собеседница.

«Любовь. Он любил нас очень-очень сильно, Родя. Он не обрёк нас на страдания, но дал жизнь лучшую. И мы стали лучше. И люди благодаря нам лучше стали».

После видений про Санкт-Петербург Родион проштудировал как сам роман «Преступление и наказание», так и многие другие произведения Достоевского. Неужели все эти люди были здесь? Под чьими личинами скрывались? Зачем они были здесь?

А были и сны, где наш герой со своей подругой просто тихо спали в небольшом домике, а за окном шумел лес.

– Когда мы увидимся? – отчаянно спрашивал Родион и нежно целовал руки девушки.

– Пока не знаю. Что ты со всем справишься, я уверена. Но есть и те, кто без меня не смогут.

– Так давай вместе спасём их?

Светловолосая спутница обнимала Родиона крепче.

– Когда ты будешь готов, я позову тебя.

*

Так прошло несколько лет. Родион выучился на адвоката, нашёл работу. Ездил волонтёром по приютам для животных. Помогал тем, кто не мог сказать о своих проблемах. А те деньги, которые оставались, – откладывал. Сердце подсказывало ему, что скоро нужно будет отправиться в злополучный город. В Санкт-Петербург.

По ночам юноша всё так же встречался с Соней. Она рассказывала ему про свою жизнь, про приключения, про своих странных друзей, тоже персонажей книг, как позже понял парень. Как она устала от бессмысленной войны героев против героев и сбежала, сбежала в мир людей. Но и там стала встречать себе подобных. А затем она начала видеть лесопилку. Начала слышать голос Родиона. И даже видеть его глазами. А после поняла наконец, что и Раскольников в этом мире. Мире их автора.

Связь Сони и Родиона во снах становилась всё крепче. В какие-то моменты, засыпая, и молодой человек стал видеть места и людей, которые окружали её, но всё обрывками. Сама же хранительница не просто могла лицезреть, что происходит с Раскольниковым, но и старалась контролировать его эмоции. Она понимала, что в ярости проявляется сила её давнего друга. Но способность эта без должного контроля разрушит его.

Больше всего девушке хотелось, чтобы Родион, как можно дольше оставался человеком. Чтобы адаптировался в этом мире, чтобы бесконечная бойня не коснулась его. Ведь однажды Раскольникова найдут. И ментальная подруга делала всё возможное, чтобы обнаружили Родиона, как можно позднее…

*

Самолёт приземлился в аэропорту Пулково. С собой у путешественника были только туристический рюкзак, набитый вещами, и ноутбук. Юноша понятия не имел, как искать свою знакомую в таком огромном городе. Но твёрдо верил, что найдёт её.

Соня не снилась ему уже две недели. Родион решил, что медлить нельзя и примчался в Санкт-Петербург так быстро, как только смог. Наспех устроившись в бытовом плане, он стал прочёсывать улицы, по которым гулял во снах, но Соня так и не встретилась ему. На пятую ночь он увидел какую-то старую облезлую квартиру. На полу, среди бутылок и шприцов, в луже собственной рвоты лежал бледный, как моль, пацан в грязной косухе и с маленькой косичкой, заплетённой за правым ухом.

Если можно было стать экспертом по наркопритонам Северной столицы России, то в те две недели января 2013 года Родион им стал. Из тех, кто не хотел рассказывать информацию добровольно, молодой адвокат выбивал её силой. Он описывал Соню, такую, как помнил в видениях, и паренька-наркомана. Но никто не встречал людей, подходящих под описание.

Удача улыбнулась Родиону тогда, когда он совсем не ждал. Почти возле своей квартирки на Васильевском острове, во дворе, он встретил пьющих неформалов, которые попросили у него сигарет. Родион завёл разговор, оценил косуху, рассказал про одного своего знакомого. И девица с яркими кислотно-салатовыми волосами и огромными тоннелями в ушах, скорчив недовольную мину, вдруг выпалила:

– Косичка… Был у меня перепихон с таким как-то раз. Он мало того, что меня всё время называл именем другой бабы, так ещё и полное бревно. Ну, я датая была… Мне, знаешь, надо было напряг сбросить. На лице посидела, и так сгодился.

– Помнишь, где ты его подцепила?

– Тебе он не понравится, – ухмыльнулась девица. – Давай со мной лучше.

Понимая, к чему клонит юная искательница приключений, Родион достал тысячную купюру и вручил ей.

– Лучше бухла и сигарет себе купи. А мне ещё разобраться с ним нужно.

Девушка одобрительно кивнула.

– Есть клубешник один на Некрасова, где с Маяковкой пересекается. Он там, в подвале для своих. Спросят от кого – скажи «от Долли». Спроси Анархиста, пацана опиши, он расскажет. Он там многим задолжал.

*

Добраться до злачного места не составило труда, как и проникнуть внутрь. Анархистом оказался мужик-карлик, который был барменом. Он в красках описывал, какой погром устроил мелкий звездюк, когда пришёл в этот бар в поисках тех, кто одолжил бы ему денег на дозу. После чего в клуб мальчишку больше не пускали. А самое главное, что жил малец где-то в районе дома Бака, что сужало круг поисков. Родион положился на удачу и снял себе комнату в этой округе, чтобы было проще прочёсывать местность. Словно наградой за долгие поиски ему приснилась Соня, но мельком. И она отчаянно звала Раскольникова.

*

После одиннадцати вечера Родион вышел из дома, чтобы пройтись до магазина, как вдруг ему стало неспокойно. Руки затряслись. Участился пульс. И он бросился во дворы.

Кровь в голове пульсировала. Он услышал всхлипывание.

В тёмном переулке, освещённом лишь тусклой жёлтой лампочкой одинокого фонаря, на снегу лежали два мужских тела, истекающих кровью. Рядом, прислонившись к стене, сидел мальчишка. На его плече подрёмывала девушка, одетая в розовую шубку, чулки и сапоги на шпильке. Волосы её волнами спадали на плечи.

– Соня! – крикнул Родион и бросился к спящей.

– Не подходи! – огрызнулся пацан, который был весь в слезах и крови. В нём можно было узнать того самого мальчишку из сна.

Родион попытался пошевелиться, но встал как вкопанный.

– Соня! – отчаянно закричал Раскольников.

Девушка открыла глаза. Она уже не могла различить своего дорогого друга, но точно слышала его голос.

– Родион… – прошептала она, – Родя… Саша, пусти его…

– Подойди, – рыдая, сказал малец, и тогда Раскольников сдвинулся с места. Он упал на колени перед Соней и увидел, что она вся в крови. Ни секунды не думая, он выхватил мобильный, чтобы позвонить в скорую, но девушка вцепилась в его руку.

– Не… надо. Не… успеют, – прошептала Мармеладова.

Родион ощупывал тело девушки, но не находил ран.

– Я силу потратила… Его… вытащила…

Мир Родиона разбился вдребезги. Долгожданный момент встречи. Девушка, что он любил. Девушка, которую он искал. Умирала. И он ничего не мог сделать. Раскольников буквально силой вырвал тело своей возлюбленной из объятий мальчишки.

– Поклянись… Поклянись мне, что защитишь Сашу, – проговорила Соня, и голос её на миг стал твёрдым и уверенным: – Спаси его!

– Я клянусь, – без промедления ответил молодой человек, и слова эти были полны решимости.

– Братик, – обратилась Соня к Чацкому, – слушай Родиона. Он всё тебе расскажет… Я всегда буду с тобой, – вцепившись в руку Раскольникова, сказала Мармеладова и в последний раз взглянула на старого друга.

Из уст Раскольникова так и не вырвалось: «Я тебя люблю» – он на миг онемел. А затем тело девушки рассыпалось в пыль. Увидев это, Чацкий закричал и бросился прочь из переулка.

Действуя только на инстинктах, Родион вскочил и устремился за мальчишкой. Он не помнил погони. Казалось, только что его возлюбленная умерла на его глазах, а вот он уже стоял на Литейном мосту. Редкие машины проезжали мимо. Холодный ветер буквально сбивал с ног. А через перила уже перелезал мальчишка. Всё произошло стремительно. Мальчик сделал шаг с моста. Родион бросился следом, успев ухватиться за перила.

– Она не хотела бы твоей смерти! – кричал Раскольников и пытался затащить подростка обратно на мост.

– Пусти меня, я больше не хочу жить! Какой смысл в этом всём! Я хочу вернуться домой! Я хочу вернуться домой!

Нева в тот ещё год не встала. Родион понимал, что если сейчас разожмёт руку – этот безумный юнец погибнет. Вокруг в эту морозную ночь, как на зло, не было никого.

– Не отпускай мою руку! – кричал Раскольников.

В этот самый момент Саша дрогнул, словно испугался дуновения ветра, и вдруг осознал, что боится неизвестности. Он ухватил крепче спасительную руку и попытался подтянуться, как вдруг сам Родион соскользнул. Рука ещё долю секунды держалась за ограду, он понимал всё бедственное их положение. Катастрофа была неминуема. Теперь они вдвоём висели над холодной разверзшейся бездной. Пальцы разжались сами собой, и они оба полетели в воду.

*

Чацкий открыл глаза. Он лежал на причале. Рядом неподвижно распластался Раскольников. Было холодно.

– Эй… ты живой? – осматриваясь, спросил паренёк.

Раскольников открыл глаза.

– Мы точно упали в воду. Но моя одежда сухая. Это было видение? – никак не унимался мальчишка.

Родион тоже не помнил, что произошло в последние несколько минут. Он заметил, что на берегу рядом с ними сидела собака. Пушистая, с умной мордой и короткими лапками. Она внимательно их слушала.

– Если вы будете лежать на холодных камнях, то точно себе что-нибудь отморозите, – донёсся мужской голос.

С набережной к ним спускался ещё один человек в чёрном пальто с капюшоном. Родион попробовал встать.

– Ты их знаешь? – спросил он у Саши.

Тот отрицательно помотал головой. Силуэт в пальто хмыкнул.

– Муму, ты объяснишь, или мне?

– А сам? – произнесла собака.

Раскольников перекрестился. Чацкий в упор уставился на животное, не произнося ни слова. Родион вскочил. В голове всё складывалось. Уж не те ли это существа, от которых Соня хотела защитить Чацкого, стояли перед ними?

– Вы убили Соню? – спросил Раскольников.

Мужчина в пальто посмотрел на свою четвероногую спутницу.

– Сони нет, значит, больше. Как давно? – неожиданно спросил пушистый зверёк у Родиона, потому что у Чацкого было спрашивать бесполезно: он сидел как пришибленный и переводил взгляд с реки на собаку, с собаки на Родиона и обратно.

– Недавно, – неопределённо ответил Родион.

Мужчина в капюшоне выругался.

– Тебя как звать? – обратился он к Раскольникову.

– Родион.

– Ищущий справедливости убийца старушек, значит. Кто второй?

Чацкий встал рядом с Раскольниковым. Ему казалось, что они попали в западню. Говорящая собака и этот человек не внушали доверия, Родион тоже, но его знала Соня.

– Забудь, что ты нас видел, и убирайся отсюда, – скомандовал Саша.

Животное попыталось лапками закрыть уши. Базаров стоял, не шелохнувшись. Воспользовавшись заминкой, Чацкий и Раскольников бросились бежать вверх по лестнице.

– Не верю, – донеслось ледяным тоном из уст незнакомца.

И беглецы оказались на том же месте, где и несколько секунд назад.

– Прости, мальчик, но я не тот противник, который тебе по зубам, – сказал человек в капюшоне.

– Что это было сейчас? – опешил Чацкий.

– Нигилизм, – ответила Муму. – Ни во что не верит он, в смерть даже вашу. А отпускать и подавно не желает он вас.

Родион вздохнул.

– Значит, вы – персонажи книг. У вас идёт какая-то война. И Соня очень не хотела меня вмешивать. Полагаю, и пацанёнка тоже.

Чацкий смотрел на всех как на идиотов.

– Да что за бред! Вы упоротые все? Какие книги?

– Бумажные, – съязвил Базаров. – Ты кто вообще?

– Саша, – представился мальчуган, а затем добавил: – Чацкий.

– То есть, свою фамилию ты знаешь, а кто ты – нет? – удивился Базаров.

– Тогда расскажи нам всё, – сказал Родион.