Читать книгу Книжные черви 3 - Фаусто Грин - Страница 4

Родион сидел на подоконнике в подъезде. Напротив него на ступеньках сидел молодой человек лет тридцати и курил.

– Что тебе удалось отыскать? – спросил Раскольников, скрывая волнение.

Парень молча протянул конверт. Родион вынул несколько фотографий и принялся внимательно их рассматривать. На всех фото один и тот же мужчина, напоминающий какого-то заросшего маргинала.

– И за что его? – небрежно полюбопытствовал информатор.

– Убийство, в котором он не виноват, – невнимательно ответил Родион, не отрывая взгляда от изображений.

– Классика нашей системы. Не понимаю, как ты собираешься отмазывать этого гражданина от федерального розыска.

– Сначала найду, затем обжалуем.

– Скорее всего, твой товарищ пытается пробраться к одной очень интересной усадьбе, – задумчиво проговорил молодой человек.

Родион нахмурился.

– Что ещё за усадьба?

– Знаешь, из таких, которых нет ни на одной карте. И, могу тебя уверить, что, если он туда попадёт, то уже не выйдет оттуда.

Раскольников напрягся и всем телом подался вперёд, как сеттер, почуявший дичь.

– Расскажи-ка подробнее.

– Есть у нас тут одно, как это говорится, «секретное» место. Слухов о нём ходит очень много. Дескать, там дурачков каких-то содержат. То ли дурка, то ли опыты ставят, инвалидов каких-то привозят туда и родственников их. И охраны там в количестве. Может, мусора, а может, ещё кто. Может, конечно, это всё из серии «одна бабка сказала», но у нас тут, сам знаешь, такие вещи замалчивать не будут, как ни крути. Город бесов же.

– Допустим, я хочу посмотреть на эту усадебку, – медленно проговорил Родион.

– Сдурел, что ли? Я тебе о чём талдычу? Нет туда дороги. Ты, может, у нас и мутант из Чернобыля, да только подстрелят тебя там, как бесплатного.

Родион закатил глаза. Мужчина развёл руками.

– Ну, а если хорошенько подумать?

– Виталика спроси. Он в тех местах многих знает, может, что и подскажет. Но тебе никто ничего не говорил, и тебя мы не знаем, если что.

Раскольников вздохнул и принялся рыться во вкладке своих контактов.

***

В квартире на Патриарших было непривычно тихо. Даже монотонное тиканье часов, казалось, сейчас сольётся с тишиной, и всё пространство погрузится в зловещий покой.

– Попробуй поспать. – Базаров принёс Марго кружку чая.

Ведьма посмотрела на него с грустной благодарностью.

– Нигде ничего, – дрожащим голосом сказала она. – Как сквозь землю провалились. Мне не нужно было бросать работу.

– Никто не думал, что всё обернётся так. – Базаров будто говорил сам с собой. – Но ты теперь не одна. Мы теперь все здесь безработные. Проедаем квартиру Васи. Проедим её, продадим эту квартиру, переедем к Паше. Я знаю, что тебе не смешно. Но я ничем больше не могу тебе помочь.

После смерти Остапа, ухода Онегина и предательства Печорина, Книжные Черви и Ангелы Невы приняли тяжёлое решение отказаться от своих человеческих жизней и сосредоточиться на том, чтобы наконец закончить эту историю.

Вслед за Марго уволились Базаров и Чичиков, которые решили также переехать на время в Москву. Теперь, где бы они ни были, лучше было держаться вместе. А любой их адрес был под угрозой из-за знаний Печорина.

– Интересно, что случается, когда мы умираем? – неожиданно спросила Марго.

– Наверное, когда человек умирает, он разделяется на миллионы бессмертных атомов и уходит к звёздам… – Базаров говорил совсем отстранённо, с некой долей тоски.

– Нет, не люди, а мы? – повторила Ведьма.

– Марго, мы такие же люди. Мы так же чувствуем, как и те, кто нас создал. Мы смеёмся, мы плачем, мы любим и жертвуем. Те же самые процессы, что и во всех остальных людях. Было бы, наверное, здорово состоять из каких-нибудь чернил, не чувствовать боли или совсем не переживать…

Базаров присел на подлокотник дивана. Обычно Маргарита ругала его за эту привычку, но сейчас она просто не обратила внимания. Евгений смотрел на неё и понимал, насколько она устала за последнее время. Он хотел найти для неё лучшее лекарство, может быть, даже наивно полагал сам стать этим лекарством, однако, к своему неудовольствию, понимал, что всё, что могло бы ей помочь сейчас – это возвращение в её собственный мир. К Мастеру.

– Я… Я хочу… – запнулась Маргарита. Укутавшись в одеяло, с чашкой чая в руках, она была почти готова дать слабину и заплакать. От усталости. Оттого, что больше не могла быть сильной. Оттого, что хотела домой. Она хотела поделиться этим, не с Евгением, со всем миром. Кричать от бессилия… Но смогла совладать с собой и лишь добавила: – Я хочу, чтобы ты покормил котов, хорошо?

Базаров кивнул. И удалился.

***

Родион подъехал на территорию частного сектора, к большому двухэтажному дому. По ту сторону двухметрового забора слышался громкий лай. Как только ворота отворились, на Родиона набросился огромный лохматый пёс. Раскольников не успел ничего сделать, как уже был повален наземь, и мощные лапы уже топтались по нему, а пушистая морда брызгала слюной и пыталась вылизать незваного гостя.

– Братишка, ну что ты за пёс! Братишка! Да что ж такое! – сокрушался выбежавший хозяин.

– Дядя Виталь, смотрю, отличного охранника взяли. Вся округа в ужасе, – смеясь и обнимая собаку, выдавил Родион, все ещё старающийся спихнуть с себя животное.

Тибетский мастиф Братишка совсем не собирался слезать, пока его хозяин не оттащил животное практически за хвост. Только после этого Родион смог наконец подняться с земли.

Мужчины пожали друг другу руки. Раскольников осмотрел себя, вздохнул и направился в дом.

Дядя Виталя уже пять лет не работал на лесопилке, а занимался постройкой своего дома. Завёл небольшое хозяйство, огород для жены, детей и внуков. Сейчас пытался выкопать бассейн. Все знали его как хорошего разнорабочего и обращались за помощью. А дядя Виталя благодаря этому знал многих разных полезных людей.

Кухня в доме была одновременно и столовой, и гостиной. Братишка, который вбежал в дом раньше всех, уже занял лучшее место прямиком на диване, напротив небольшого камина.

– Ну, вот что мне с ним делать? – взмолился мужчина.

– Понять и простить, – заключил Родион. Ему нравились собаки, и многолетний опыт волонтёрства в собачьих приютах эту любовь укрепил.

После неспешного ужина мужчины принялись за обсуждение насущных вопросов. Дяде Витале идея Раскольникова посмотреть на таинственную усадьбу не нравилась совсем, но он пообещал познакомить Родиона с местным егерем.

Встреча не заставила себя долго ждать. Уже на следующий вечер в дом приехал рослый старик лет шестидесяти и привёз несколько бутылок отменных настоек. Имени его Родион не запомнил, зато прозвище у деда было прямо говорящее – Друид.

Родион не очень любил вести пьяные разговоры, но именно в них люди расслаблялись, травили байки, готовы были называть едва знакомого собутыльника братом и сватом, предлагали помощь. Правда, по опыту самого Родиона, могло всё закончиться и поножовщиной из-за споров про «Бутырку» и Наговицына, но здесь, к счастью, обошлось.

Родион уже почти засыпал, когда мужчины начали спорить про браконьеров. Обсуждали, сколько эти живодёры постреляли зверей и сколько за это егеря по екатеринбургским лесам потом в оврагах прикопали самих нелегальных охотников. Всё это напоминало байки, в правдивость которых Родиону не очень-то хотелось лезть. Старик налил себе настойки, закусил яблоком и показал руку. На ней красовались чудовищные следы, как от капкана. И заплетающимся языком Друид выдал:

– Да я тебе говорю, если бы не молодой, добили бы они меня, как пить дать. Вот мужичонка стреляет! Эти меня там прям поймали, пытать начали, мрази, хотели за прошлогодних лосей отомстить, это когда депутат местный пострелять приехал, лосят пострелял с мамками, так, для радости, да мы тогда ему ноги-то и прострелили. Сука, я ж знал, что приедут, а расслабился!.. Малой как водяной там из болот вынырнул, да так юрко. Одного в плечо, одного в руку, одному прям в жопу выстрелил. Дальше-то я сам отбился. Хороший охотник. Хотя по людям так стрелял… Даже знаешь, Виталь, не хочу ничего знать…

– Я тебе говорю, ходка у него была, наверное, – уверенно заявил дядя Виталя.

– Да хоть и ходка. Нормальный он. Молчит много. В лес уйдёт со сторожки. Потом возвращается. Про звериков поговорим. И он опять молчать. Сына этого, который за магазином живёт, ну, как его, напоминает. Который в Африке там нигеров стрелял.

– Да не в Африке, а в Сирии.

– Да один хрен. Короче, военный или наёмник. Другие просто так по людям спокойно не стреляют. А он ещё и стрелял так, чтобы не насмерть.

– А где сейчас этот человек? – оживился Родион.

– Да за лосями присматривает, там, у нас. А ты чего заинтересовался? – насторожился в свою очередь Друид.

Ни слова не добавляя, Родион показал фотографию на телефоне.

– Этот?

Друид грозно нахмурился и привстал:

– Тебе чего от него надо? Ты из мусоров, что ли?

– Не из мусоров, – мрачно ответил Родион. – Его семья полгода его ищет. Думали, помер уже. С ног сбились.

Друид посмотрел на дядю Виталю. Тот кивнул, будто подтверждая, что Родиону можно верить.

– Расскажи старому человеку, чем его семья так достала, а я там решу, чиркнуть тебе адресок или нет.

В этот момент Родион пожалел, что с ним не было Чацкого, но и сам Раскольников умел убедительно врать. И пора было воспользоваться этим талантом.

***

Василий Тёркин вышел из магазина и сразу увидел толпу детей, окруживших Муму. Так было повсюду, куда они ходили вместе. Муму была слишком милой даже для корги, поэтому всегда привлекала внимание женщин и детей. Почуяв Васю, собака посмотрела на него такими глазами, будто молилась, чтобы он забрал её поскорее. Что Вася и сделал.

Они шли в сторону дома Марго, ветер подхватывал листву и бросал под ноги. Василий увидел небольшой дворик, в котором не было людей, кивнул Муму и они свернули. Устроившись на лавочке, Вася посмотрел по сторонам, нет ли рядом представителей правопорядка, и закурил.

– Ты сегодня даже улыбалась, – начал разговор Солдат.

– Не вечно же мне грустить. Найти не получается всё равно… – ответствовала собачка.

– Ты ведь это сейчас не про Мэл и Женю… – прозорливо заметил Тёркин. – Ты думаешь, что до него как-то получится достучаться?

– Не знаю я уже ничего… Вспомнил он почти меня. По глазам знаю, – уверенно сказала Муму.

– Или слушал приказы Чёрного Человека. Я после… после всего этого вообще ни во что и никому не верю и ничего не жду, как говорится. Но какой смысл обсасывать это…

– Ребята духом пали очень…

– Мы были в шаге от возвращения. Могу их понять.

Тёркин ещё раз бегло посмотрел по сторонам.

– Подавлены не поэтому. Не только лишь поэтому.

– Мы больше не можем не касаться этого мира. Мы виноваты, нам и исправлять. А потом уходить и больше не возвращаться. Пусть всё идёт своим чередом. Знаешь, я раньше ненавидел людей, теперь же я ненавижу и нас. Мы должны были быть эталонами, кем-то, на кого можно равняться. А кто в итоге? Подонки, каких поискать ещё нужно.

Собака кивнула.

– Думаешь задумали нас такими, или стали такими мы? – после недолгого молчания спросила Муму.

– Я думаю, что когда-то мы были голосами эпохи и её лицами. А теперь другая эпоха. И наши лица здесь превращаются в уродливые морды.

– Говори за себя. Милая я всё ещё, хоть и старуха столетняя.

Тёркин добродушно рассмеялся. В этот момент его телефон завибрировал. На экране появилось уведомление от Родиона: «Я его нашёл».

***

Онегин открыл глаза. За окном деревянной избы стояла ночь. Он лежал на узкой кровати, укутанный в несколько одеял. На стене висел советский ковёр, на полу лежали вязанные коврики. В печи рядом потрескивал огонь. Это место служило Стрелку убежищем последний месяц.

Неожиданно дверь отворилась. Держа в руках охапку хвороста, вошёл мужчина в кожаной куртке. Он бросил хворост рядом с печкой, снял шапку. Теперь при тусклом свете Евгений узнал в нём Родиона Раскольникова.

Онегин не понимал, зол он от этой встречи или, наоборот, рад ей. Родион был одним из тех, кто не хотел спасать Мэл, и, возможно, прими он другое решение, вся заваруха могла бы кончиться иначе.

– Зачем ты здесь? – резко спросил Онегин.

– И тебе доброй ночи, Стрелок. Я, конечно, знал, что ты отмороженный, но чтобы отправляться на поиски кого-то в лес промозглой осенью посреди Урала в одиночку – это, конечно, перебор. Ты мог написать хоть кому-то из нас, так поиски было бы проще вести!

– Не было времени, – буркнул Евгений.

Он всё так же лежал и смотрел в потолок. Потом сказал:

– Там есть ужин. Не ахти что, конечно, но это целое рагу из зайца. Вдруг ты есть хочешь.

Родион удивился тому, что Женя так быстро сменил гнев на милость.

– Как ты нашёл это место? – заинтересовался Онегин. – Магия?

– Ага, социальная, – фыркнул Родион. – Не так это сложно, как может показаться. И я нашёл тебя раньше уголовного розыска.

Стрелок недовольно цыкнул.

– Значит, он всё-таки заявил в полицию?

Родион поморщился. Он совсем не понимал, что Онегин имеет в виду. Евгений встал с кровати и подошёл к рукомойнику. Из небольшого зеркальца на него смотрел совсем незнакомый человек. Светлые волосы потемнели, борода отросла как у деревенского мужика. Весь грязный, в золе и земле. Лицо и руки огрубели. Но больше всего изменились его глаза. Такой же взгляд иногда бывал у Тёркина или Базарова.

Родион подкинул в печку дров и стал греть руки. Он ждал, что Женя что-то расскажет, но тот молчал. И Родион узнавал это молчание. Такое повисает в воздухе, когда ты хочешь и одновременно очень не хочешь что-либо рассказывать. Но эта тайна, этот секрет разъедает изнутри. Готовясь к худшему, Родион задал вопрос:

– Кого ты пытался убить?

Онегин обернулся. Он перебирал в голове события последних месяцев. С того самого момента, как он бросил всех и отправился по следу Непримиримых.