Читать книгу Король Чёрной звезды - Федор Березин - Страница 13

Языковый барьер, есть языковый барьер. Против него не попрёшь. Но ведь для чего столь большие мозги вставлены в голову человека? Для приспособления к жизни, правильно? Тем более у детей. Соотношение веса мозга к весу тела у них, между прочим, куда лучше, чем у взрослых. А ведь этот показатель используется учёными зоологами для доказательства уровня разумности. Получается, дети умнее взрослых? Именно так! Они быстрее усваивают новое, а если учесть то, что некоторые, вполне на вид нормальные взрослые вообще ничего нового не усваивают, хоть тресни, то любой ребёнок становится в сравнении с дядями и тётями куда более соответствующим критериям разумности. И вот именно потому…

Это о языковом барьере, всё о нем. Малыш приходит в этот мир вообще не разговаривая ни на одном языке. То есть, ему не на что даже переводить то, что слышит для усвоения. И все-таки через какой-то годик он понимает уже вообще всё на свете, и даже сам вполне сносно предъявляет претензии окружающему миру. И вот именно потому…

Кассандра – успешно переведённая из 5-го «Б» в 6-й «Б» – была, разумеется, уже не младенчиком, и соотношение веса мозга к весу тела имело у неё несколько худшие параметры, но зато куда лучшие, чем у дельфина. Млекопитающего, которое лет сорок-пятьдесят назад всё человечество, кроме упёртых самураев-японцев, считало самой разумной рыбой на свете. И вот именно потому, при очередном общении с инопланетянами-похитителями Кассандра даже начала догадываться, о чём они говорят – между собой, понятно, потому что общаться с ребятишками с Земли длинный многоколенный пришелец никакого желания не выражал. Ну вот ни вот-сколечко.

В этот очередной раз главный пришелец (быть может, главными у них назначали тех, кто ближе дотягивается макушкой до потолка) привёл с собой сотоварища. Причём, давным-давно знакомого. Того самого, с бесконечно множащимися пальце-руками. Старый знакомый тоже, как и ранее, был совершенно неразговорчив. Даже главный худой, сравнительно с ним, смотрелся жутким болтуном. Много-много позже земляне узнали, что пальцерукий действительно не умеет говорить. От слова «вообще». Всё ему требуемое он выражает работой своих пальцев с ногтями-капотиками. Он разговаривает скульптурой. Очень удобно, и доступно для всех. Прямая речь в чистом виде. Потому и звали его соответственно ремеслу – Скульптор.

Вот и ныне, когда прибывший худой Кощей, в очередной раз насмотревшись на земных притихших детей вволю, о чём-то спросил Скульптора, тот повернулся, извлёк откуда-то кусок некоего пластилина и тут же слепил ответ.

– Нет, – отчеканил худой-длинный, ибо только таким образом можно было трактовать его жестикуляцию.

Немой Скульптор тут же прихлопнул вылепленную композицию и в мгновение ока породил новый состав фигурок. Как уже указывалось, при столь наглядной речи, не требовался вообще никакой переводчик. Так что с помощью познавательных способностей своего не зашоренного взрослостью мозга, ученица 6-го «Б» вполне уловила весь скудный диалог инопланетных злоумышленников. Один спрашивал и ругал на неизвестной землянам фонетике, другой оправдывался – лепил доводы на ходу.

– Что ж ты за растяпа такой? – пилил его худой-длинный. – Почему не мог отличить маленьких от больших?

– Откуда ж я знал, что это детёныши млекопитающих? – лепетал Скульптор с помощью вылепленной пластилиновой коровы. Корова, правда, была несколько шестиногая, видимо из-за принятых где-то на далёких звёздах стандартов. – Они ходили одни, сами по себе. Не у каких из известных нам разумных рас такое не принято. Дети ходят пристёгнутые к взрослым, до самого своего взросления.

Надо сказать, что словосочетание «известные нам разумные расы» Скульптор выговаривал – то есть, лепил – столь долго и тщательно, что худой-длинный не выдержал и остановил его жестом «хватит, и так понятно».

– Ты что же, не мог прихватить ещё каких-нибудь других, повзрослее? – хмуро поинтересовался худой-длинный.

– Думал, и этого хватит, Повелитель? Но если надо, я мигом приготовлю ракету и фьють-фьють туда-обратно. – И ракета, и «фьють-фьють», и изображение вполне похожей Земли потребовали от немого Скульптора жуткого расхода материала, однако он справился. Извлёк неизвестно откуда ещё две горсти своего пластилина.

– Знаю я твоё «фьють-фьють», – проворчал «Повелитель». – Засмотришься на какие-нибудь артефактные планетарные прелести, будешь пялить глаза и лепить копии, пока не запомнится до волосинки. Да и лететь чёрти куда и чёрти сколько. А главное, зачем повышать шансы нашего обнаружения? У этих людишек наличествуют телескопы. Есть локаторы. Допускаю даже, что они в некоторой мере, опасны. Чего я должен рисковать, из-за твоей нерасторопности?

– Виноват, – вылепил Скульптор. – Если Повелитель желает, могу сегодня же повеситься, благо тут уже наличествует вовсе не искусственная, а добротная сила тяжести.

– Ещё чего! – возмутился худой-длинный. – Где я нынче возьму другого такого – умелого и преданного?

И тогда Скульптор с явно угадываемым облегчением изничтожил миниатюрную фигурку самого себя, уже притороченного к виселице.

– В общем, с экземплярами нам в этот раз не повезло, – подосадовал худой-длинный. – Ладно уж, обойдёмся тем, что есть.

Во время всего этого обмена мнениями, дети с Земли выполняли роль статистов, то есть в диалоге совершенно не участвовали. Для этих инопланетян они и в самом деле были всего лишь «экземплярами». Однако малютка Тимурка не совсем понял ситуацию, видимо из привычки, что и нормальные земные взрослые не часто обращают на детей достойное внимание, когда обращаются между собой.

– Дядя, – сказал он вполне, по его мнению, заискивающе, – а можно мне чуть-чуть вашего такого хорошего пластилина? Тоже хочу полепить.

Вы не поверите, но немой Скульптор его вполне понял, хотя похоже удивился даже не самой наглости, а именно такой просьбе.

– Можно? – спросил он у Повелителя.

– Валяй! – махнул длиннющей рукой худой-длинный.

И тогда Скульптор тут же прихлопнул вылепленный вопрос-композицию и подал Тимурке волшебный пластилин, или что-то вроде пластилина.

– И мне! И мне! – взвизгнула, округлив глаза, София, но инопланетяне уже скрылись за тяжеленной дверью-люком.