Читать книгу Тысячелетняя пыль - Федор Игоревич Гедз - Страница 2

Завтра не будет так, как сегодня.

Захлебнемся во сне простынями.

Завтра воскреснем, напившись из моря,

Поднимая тело со дна над волнами.

***

Заскрипели пневмотормоза, и стальной подземный червь пустил усталый пар. Из вагона посыпались люди. Масса мрачных лиц заполняла освещенный десятками белых ламп вокзал метро. Рослые, низкие ; бородатые и лысые – у всех едины тусклые глаза вторника. Каждодневные люди.

Человек в рабочей куртке и легкой щетиной на лице вышел последним. Поднимаясь вверх на эскалаторе, он возвращался в его мир. Яркий свет в конце туннеля потихоньку сменился на мрак ночи и яркие блики неоновых вывесок. Немного постояв, мужчина закурил. Затем закинул ногу на заледеневшие перила, чтобы завязать шнурки ботинок, окунул руки в карманы штанин и зашагал по заснеженному тротуару. Уголек в уголке треснувших губ мерцал и искрил – он не курил по привычке: сигарета была одним из элементов его одежды. Так сказать, для образа. По началу было противно, но сейчас он уже и не чувствовал горький дым. Возможно, уже и не вдыхал его.

Проходя свой фарватер, усталый работник ловил взглядом горящие окна. Ему нравилось смотреть со стороны, как живут другие. Он ловил запах пожелтевших обоев, жаренной в масле рыбы и, напротив, пестрых цветов на подоконниках и масляных картин. Он наблюдал за птицами, что вечерами покровительствовали на линиях электропередач, а, бывало, подкармливал бродячих собак. Ему даже приглянулся один потерявшийся грязный, слепой пес с ошейником, но держать его дома не позволяла аллергия.

Ну вот, он уже и в центре города. Отсюда по проспекту до дома пол – часа ходу на своих двоих. Общественный транспорт в такое позднее время уже не ходит, такси обходится через мерно дорого, а собственной машины нет. И вряд ли будет. «Свежий воздух и прогулки поддержат форму»,– верил сдавший смену рабочий.

Все те же машины, все те же светофоры и знаки… Можно идти, думая о чем-то своем, не обращая внимания на окружение.

Мужчина резко остановился. Он почувствовал напряжение на затылке и за ушами, какое бывает, когда со спины на тебя кто-то пристально смотрит. Плавно повернув шею, он осторожно оглянулся назад. Пешеходы все так же брели куда-то в свои квартиры, норы и чердаки. Никто за ним не наблюдал, и никто не преследовал его.

Странно, но, казалось, изменился сам проспект. Точно. Света в том переулке никогда не было…

Скорее от любопытства человек смело вернулся на пару шагов назад и заглянул в узкий проем меж двух кирпичных домов. Мусорные баки, коробки, ящики, какой-то бомж… в конце был тупик. Переулок кончался закрытой деревянной дверью (что интересно: дверь была без ручки) над которой тускло отливал сияние плафон, и вяло кружила тройка мушек. Ни вывесок, ни номера дома не было. Лишь один вертикальный ряд окон. И во всех горел свет.

Неожиданно дверь распахнулась, и внутренний голос толкнул мужчину внутрь незнакомой многоэтажки.

Здесь все выглядело каким-то винтажным: маленький вестибюль был обшит красным деревом, хрустальные люстры и картины, о которых мужчина никогда не слышал и не встречал в журналах про искусство. Огромных размеров ковер и узкая деревянная лестница, ведущая на этаж выше.

– Я тут – послышался голос.

Мужчина молча прошел к стойке, за которой сидел невысокий дедушка и что-то быстро набирал на печатной машинке. Перед ним стояла керосиновая лампа и килограммы переплетенной бичевой макулатуры, но рабочий мог видеть только его лысину и пигментные пятна на носу: слишком был низок «администратор». Пару мгновений неуютного молчания и, наконец, дедушка, не переставая надзирать за свежими свинцовыми буквами, взмахом кисти указал шариковой ручкой на лестницу, не проронив ни слова.

Шагнув на первую скрипучую ступеньку, мужчина прогнулся через перила и устремил взгляд вверх. Дом вырос куда-то совсем за пределы видимости. Куда-то за пределы реальности…

***

Второй этаж. Третий. Следующий. На каждом этаже было множество дверей и коридоров. Снаружи дом казался гораздо меньше. Деревянные стены сменились на лиловые червленые обои, и заблудившемуся рабочему перегородил путь спускавшийся другой мужчина. Он нес на руках кого-то, обернутым в полиэтилен, и постоянно приговаривал шепотом, склонив голову: « Теперь мы снова вместе. Теперь мы рядом». Когда двое поравнялись, рабочий прижался к стене, чтобы уступить проход мужчине, он хотел рассмотреть поближе нового незнакомца, хотел узнать его реакцию на свое присутствие, но тот даже бровью не повел в его сторону.

– Проходите, я Вас ждал – раскатился густой бас по всем этажам.

От гремящего эха мужчине стало не по себе, и он отпрянул, однако уже через мгновенье ускорил темп шага. Словно вернулась память, он понял, что обращались именно к нему. «Но… я ни к кому не собирался этой ночью»,– тщетно перебирал прошлую неделю рабочий, надеясь найти тот день, когда он куда-либо записывался на прием.

Давно потеряв счет этажам, он все-таки нашел нужную комнату. Она была единственная, чьи двухстворчатые двери были распахнуты.

Зал, огромный зал с высокими потолками, стеллажами битком набитыми книгами и огромным дубовым столом у окна. За окном, занимающим всю диагональ стены, горели вкрапления света домов и фонарных столбов на дорогах, макушки деревьев покачивались на ветру, а небо заволокло звездами. Мужчине этот пейзаж показался до боли знакомым…

За столом сидел еще один незнакомец и курил трубку.

– Присаживайтесь, – взглядом ткнул в кресло около себя человек. На этот раз бас сменился обычным, с легкой хрипотцой и мягкой кислинкой голосом.

      Уставший рабочий расположился на мягком кожаном кресле напротив стола. Незнакомец с трубкой оказался тоже дедом. Отнюдь этот вызывал у своего собеседника комфорт и внутреннюю тягу к разговору. Рабочему никогда не было так уютно и легко, даже дома с бутылкой имбирного пива и телеком. Он расслабился.

– Наверняка, у Вас ко мне множество вопросов – начал беседу старик. Его щуплые глаза, за круглыми очками, были мягкими и добрыми, как будто родными, а седая русская борода делала его схожим с Дедом Морозом, милым старичком из сказок.

– Предполагаю нам обоим стоит прогуляться по этому Дому, чтобы наглядно Вам показать, где Вы и объяснить Ваше присутствие в столь поздний час.

Старик поднялся со своего места и направился к выходу кабинета. «А он не отличается гостеприимством, – подумал про себя мужчина – Ни выпить, ни закурить не предложил. А хочется ли мне?» Рабочий проследовал за ним.

Они медленно бродили по коридорам на этаже. Целый лабиринт. Паучья сеть, из которой самостоятельно никто выбраться бы не смог.

– Буду говорить открыто и прямо – начал хозяин этого заведения – этот Дом не что иное, как исполнитель желаний.

Любой другой решил бы, что старик сумасшедший и попытался поскорее удалиться из этого мрачного места восвояси. Любой другой, но не рабочий. Ему было не до язвительных усмешек: он почему-то абсолютно полностью верил словам незнакомца, нисколько не удивляясь этому громкому заявлению. Верил, словно его загипнотизировали. Но это было не так.

– Здесь, в этих комнатах, каждый может поддаться своему любому, абсолютно любому желанию и никто никогда об этом не узнает. Это не будет грехом или искуплением, за это вас не осудят и не станут тыкать пальцами, перешептываясь за Вашей спиной. Все, что испытывают в этих комнатах дается не для действия, а для того, чтобы понять СЕБЯ, взглянуть внутрь собственного сознания и ощутить то, чего бы никогда себе не позволили. Выходя отсюда, они испытывают облегчение от тяжелого груза рутины. Здесь они срывают запретные плоды и беспоследственно познают их, становясь мудрее.

Вдруг рабочий и старик почувствовали, что ступили подошвами ботинок на что-то липкое. Кровь. Алая жидкость текла из щели меж дверью очередной комнаты и порогом. Одно из щупалец ручья стремилось в сторону лестничной клетки, а затем медленно стекало каплями на пол первого этажа.

– Снова тряпку забыли подложить.

Мужчина замер, стоя обеими ногами в луже чужой крови, и смотрел на нее, словно зачарованный. Он не испугался, но приток адреналина все же затруднил дыхание. Старик продолжил спокойно:

– Вот пример. За этой дверью некий гражданин расчленил своего надоевшего начальника. Не его собственно конечно, а лишь манекена-близнеца, созданного мною. Что он испытывает? Облегчение или, наоборот, угрызение совести? Знает только он. Но завтра, я Вас уверяю, этот гражданин выйдет сутра на работу совершенно другим человеком и, возможно, будет смотреть на своего босса уже с улыбкой на лице.

Старик неожиданно рассмеялся: «Идемте дальше».

Когда мужчина только пришел в этот Дом, его терзало множество вопросов в голове, внутренние голоса перекрикивали разум, оттого и притупился слух. Только сейчас, после разъяснений старика, рабочий услышал, что за некоторыми дверьми действительно есть еще люди. В одних он слышал женские стоны, около других были постелены тряпки, в третьих просто кто-то разговаривал (как пояснял старик – это были комнаты для свиданий с усопшими). За одной стеной даже слышался какой-то оркестр.

–Там мальчик. Всегда мечтал посетить Миланский Ла Скала, но таких денег у него и его родителей никогда не будет.

– Я встретил одного… он нес на руках человека в полиэтилене…

–А-а-а, это, – старик задумался, подбирая нужные слова – особый случай. У парня погибла любимая, и он пришел ко мне, чтобы я благословил их. По закону брачные союзы между мертвецом и гражданином запрещены, но… он так ее любит…

Рабочий не дал договорить:

– Вы священник?

Старик еще раз бурно рассмеялся.

– Нет, что Вы. Я лишь исполняю желания. Никакого отношения к религии Дом не имеет.

– А почему нельзя пожелать ее воскрешения?

– Друг мой, мы можем многое, но не все. Возврат духа во чрево тела уже не наши полномочия. Оставим это реаниматологам.

– Это, конечно, все прекрасно, но… у меня остался последний вопрос. Что здесь делаю я? У меня нет … острого желания в чем-либо.

Старик остановился, снял очки и посмотрел в глаза рабочему.

– Для тебя есть особая комната. Ты все поймешь.

Спустя несколько минут они стояли у самой крыши на последнем этаже. Тут не было коридоров и ковров, картин и багряных обоев. Лишь одна запертая дверь. Старик принялся искать у себя связку ключей, ощупывая каждый карман.

– Старость, хе-хе-хе – подшутил сам над собой хозяин Дома.

Наконец серебряный ключ лязгнул в старом навесном замке, и старик проводил рабочего внутрь.

Это был кинозал. Огромных размеров, каких в этом городе и округе мужчина не встречал и не слышал.

– Присаживайся.

Кресло с подлокотниками стояло одно. По центру. В тот момент, когда старик покинул помещение, захлопнув за собой дверь, а мужчина расположился в неудобном деревянном кресле, свет потух.

4… 3… 2… 1..

***

– Я все понял.

– Что ты там увидел?

– Ее. Нас вместе. Я пересматривал своими глазами наши счастливые моменты жизни. Наши воспоминания. Я видел ее улыбку. Смех. Зеленые, счастливые глаза. Мы… Я хочу поскорее домой. Увидеть ее. Обнять…

– Сегодня дивный вечер. У хозяйки магазина на углу сегодня бессонница – учти.

–Спасибо, Вам, спасибо…

И он побежал вниз. Ноги путались, перебирая ступеньки, дыхание рвалось наружу, душа старалась мчаться быстрее тела, обгоняя его… Он вышиб всей массой наружную дверь и вылетел из переулка снова на проспект. Он снова оглянулся, но света меж тех домов уже не было.

Квартира на шестом этаже. Он распахнул входную дверь, пустив поток свежего холодного воздуха. Молодая девушка вышла к нему в прихожую.

– Ты вернулся. Как дела на работе? Кушать будешь?

Но вместо ответа он, не разувшись, в одно мгновенье приблизился к ней и крепко прижал к своей груди. На кухне, за ее спиной, в окне был тот самый пейзаж. Те же огни, макушки деревьев, те же звезды – все, что он видел в окне кабинета хозяина Дома.

– Это тебе.

Ее поразил шок. Цветы. Уже несколько лет он не приносил домой хоть какие-нибудь букеты. Теперь все будет по-другому.

Он еще крепче обнял ее и почувствовал, как ее теплое дыхание окутывает его шею.

– Я люблю тебя, родная.

20.08.2017