Читать книгу Темные изумрудные волны - Федор Московцев - Страница 17

«Иногда и не собираются, а неожиданно умирают вовремя».

Иосиф Григорьевич Давиденко вспоминал своего бывшего шефа с неудовольствием, – никогда не дружили. Много раз он срывал его планы, и даже смертью своей расстроил тщательно выстроенную комбинацию. И только сейчас, через месяц после убийства полковника Дубича, когда Давиденко переместился в его кабинет и был назначен начальником областного управления ОБЭП, его осенило: все складывается гораздо лучше, чем было задумано.

Дверь своего кабинета Иосиф Григорьевич всегда держал приоткрытой. Когда он слышал шаги идущих по коридору людей, то всегда мог угадать безошибочно не только идущего, но и маршрут перемещения, и даже мысли этого человека. То был результат многолетних наблюдений, и большой опыт управления людьми.

– Звали, Иосиф Григорьевич?

В кабинет вошел Павел Ильич Паперно, старинный друг новоиспеченного начальника ОБЭП, а теперь еще и зам. Несмотря на небольшую разницу в возрасте и долгую дружбу, он называл Давиденко по имени-отчеству. Так получилось, что Паперно был всегда в подчинении у Давиденко. Войдя, он сразу изогнулся:

– На вашем столе всегда идеальный порядок.

Подобострастный намек на то, что у прежнего хозяина кабинета стол был вечно завален бумагами.

Иосиф Григорьевич вынул из тумбочки копии учредительных документов фирмы «Бизнес-Плюс» и начал их листать.

– Тут трое учредителей: Кондауров, Ефремов, и Усачев.

– Уже двое, – улыбнулся Паперно.

– Про Ефремова я знаю – это племянник Каданникова, а кто такой Усачев?

– Это родственник Солодовникова.

Иосиф Григорьевич задумался. Смерть Кондаурова также не входила в его планы, и в отношении этого события он еще не определился, как его можно обернуть в свою пользу. Кондауров был единственным из трех учредителей «Бизнес-Плюса», кто имел уголовное прошлое. Да и настоящее – пока был жив. Несмотря на то, что легализовался, стал заниматься законным бизнесом, у правоохранительных органов к нему было много вопросов. И, в отличие от остальных хозяев ООО «Бизнес-Плюс», не был дружен с начальниками силовых структур, держался особняком. Двое его официальных соучредителей – добропорядочные граждане, и, хоть они реально не участвовали в разделе прибыли фирмы, с точки зрения закона к ним не подкопаться.

– Наследники у Кондаурова есть? – спросил Иосиф Григорьевич.

– Жена и двое детей.

– Все не то. Даже если она войдет в состав учредителей, это делу не поможет. Кондауровых придется забыть.

– Не войдет, – покачал головой Павел Ильич. – Есть информация, что ей дали отступные.

– Много?

– Это неизвестно. Знаю только, что в деньгах она нуждается. В день похорон кто-то залез в их общую с мужем банковскую ячейку и похитил деньги.

– Много?

И снова Паперно признался, что не в курсе, и в милицию никто не заявлял. И даже об охраннике, пропавшем в тот день, никто не беспокоится – кроме «безопасников» и Солодовникова, друга семьи Кондауровых. Он иногородний, и родственникам, по-видимому, еще не сообщили о его пропаже. Формально ничего пока не произошло. Кроме того, что в службе безопасности банка появилась вакантная должность.

– Если мы его поищем, и нам повезёт больше, чем Солодовникову, – задумчиво проговорил Иосиф Григорьевич, – что нам это даст?

– Разложившихся трупов я вдоволь насмотрелся. Удовольствие ниже среднего.

Иосиф Григорьевич стал рассуждать – больше для самого себя, нежели в расчете на то, что услышит совет от заместителя.

– «Бизнес-Плюс» налоги платит, в махинациях не замешан. То, что деньги на покупку земли и оборудования добыты преступным путем, это мы не докажем. И дружбу Каданникова с зампрокурора пока никто не отменял.

– Раздружатся. Если кто-то не встречал людей, неспособных на дружбу, я бы советовал им сходить к заместителю прокурора.

– Да всё понятно, тот ещё изверг. Но сейчас они условно дружат, нет ни малейшего повода для ссоры. И учредители «Бизнес-Плюса» ведут себя прилично – и официальные, и неофициальные. Вот если бы кто-нибудь кого-нибудь убил… Тот пиндос, что стрелял в Кондаурова, его ведь кто-то подослал? Как бы это сейчас узнать?

– Убито пятнадцать человек. Оганесян погиб вместе с семьей. В ответ его люди расстреляли пятерых «офисных» в ресторане «Рассвет». «Офисные» расстреляли троих оганесяновских в «Закате». Те утрамбовали…

– Много трупов из ничего, – перебил его Давиденко. – От рассвета до заката. Будем посмотреть, как нам тут сыграть, когда дело дойдёт до логического конца. Тех, кого взяли по этому делу, ни в чем не признались. Крепкие ребята. Говорят, что стрелялись из-за взаимного неуважения. Не сошлись характерами, и все тут. Тесно им на одной земле. Ну и стали друг другу показывать дорогу в облака.

Грустно вздохнув, Иосиф Григорьевич продолжил свои рассуждения.

– Когда ясна цель поисков, проще искать виноватых. Если нельзя предъявить учредителям «Бизнес-Плюса» обвинение в вымогательстве, или чем они там промышляют, значит, должно быть громкое убийство. Такое, чтобы вызвало резонанс и дошло до Москвы. Тогда зампрокурора подтянут и заставят должным образом отреагировать. И я, со своей стороны, тоже смогу донести до его слуха некоторые сведения, касающиеся Каданникова.

Помолчав, он добавил:

– Раньше у меня таких возможностей не было – не тот был уровень.

– А Кондауров – чем не громкое убийство? У его соучредителей был прямой мотив к этому. Не думаю, что они по-честному рассчитались с вдовой.

Это мысль. «Бизнес-плюс» – первый совместный проект руководителей двух некогда противоборствующих группировок, «синяков» и «спортсменов». «Синяками» называли бывших зеков – из-за наколок, «спортсмены» – название говорит само за себя, это воспитанники спортивных секций, как правило, бокса и восточных единоборств. Кондауров и Солодовников были из «синяков», Каданников – «спортсмен». Когда-то они соперничали, потом объединились против кавказцев, и даже образовали совместные предприятия. Но, ничто не проходит бесследно, и, вполне вероятно, соучредители «Бизнес-плюса» могли избавиться от дольщика. Было что делить.

– Бесполезно, – поразмыслив, ответил Иосиф Григорьевич. – Кондауров не был дружен ни с прокурором, ни с его заместителем, недолюбливало его и руководство УВД. Поэтому его соучредителей никто не тронет, даже если обнаружатся доказательства, что они все вместе устроили пальбу возле дома Еремеева.

Иосиф Григорьевич задумался. Он вспомнил Арину Кондаурову. Это была красивая, эффектная женщина. Он видел её несколько раз. За всю свою семейную жизнь – а это уже восемнадцать лет – он ни разу не изменял своей жене. Не собирался изменять и сейчас, но… глядя на Арину… По крайней мере, он был бы не против, если бы они дружили семьями, иногда встречались, разговаривали. Разве не приятно пообщаться с умной, образованной женщиной? Мужчины многое теряют, отказываясь от такого общения.

В отличие от многих своих друзей, Иосиф Григорьевич допускал, что между мужчиной и женщиной может быть искренняя привязанность и дружба, без интимной близости.

Подумав об этом, он сказал:

– Вот что, Паша: найди мне следователя, который расследует убийство Кондаурова. Слышал, это грамотный парень. Я хочу с ним завтра увидеться, между четырьмя и шестью часами.

– Думаете что-то выжать из этого дела?

– Уверен: там не все так просто. И хочу выяснить, как было на самом деле: кто убил Кондаурова, и зачем. А потом будем решать, что с этим делать.

* * *

В пять часов с проходной позвонили – пришел посетитель. Услышав фамилию, Иосиф Григорьевич сказал, чтоб пропустили, и через несколько минут в кабинет вошел Моничев Николай Степанович, за которого звонила Григорьева Ольга Ивановна, заместитель начальника Центральной налоговой инспекции, и просила принять.

– Иосиф Григорьевич? Добрый день! Я от Ольги Ивановны.

– Здрасьте вам! – ответил Давиденко насмешливо.

То была его обычная манера общения. Своим дурашливым тоном он часто ставил в тупик знакомых, а особенно незнакомых людей.

– Надо же! Узнаю Ольгу Ивановну: всегда все говорит в последнюю минуту. Знал бы, что придет большой человек, одел бы новую рубашку!

Посетитель остановился в нерешительности, и Давиденко его подбодрил:

– Да вы проходите, присаживайтесь. Не бойтесь, я ж вас не на нарах приглашаю посидеть. Вот так. Удобно вам?

Посетитель поспешил заверить, что сидится ему очень удобно.

– Ну, рассказывайте – как обгоняли, как подрезали…

– Тут такое дело, Иосиф Григорьевич… Деликатное очень… Серьезное…

«Если коммерсанту срочно понадобился силовик, можно ручаться, что речь пойдёт о том, чтобы слить конкурента», – подумал Иосиф Григорьевич, вслух же сказал:

– Надо же! А я думал, вы мне хотите предложить на базаре семечками поторговать!

Посетитель смутился, не зная, как продолжить разговор, и Давиденко снова пришлось его немного подбодрить:

– Ну, рассказывайте. Смелее, вы ж не на допросе. Пока…

И Моничев рассказал, зачем пришел.

Он оказался директором и единственным учредителем компании «Доступная техника», занимающейся продажами бытовой техники. Фирма солидная, динамично развивающаяся, ей принадлежит несколько крупных магазинов. Подписаны дилерские договора с крупными производителями. Планируется расширить бизнес – открыть магазины в соседних городах. Есть идея открыть автосалон. Перспективы хорошие, вот только наемный директор мешает развитию, не мыслит он стратегически, вязнет на мелочах. Недальновидный менеджер, выскочка.

– Ну, так увольте его, найдите более продвинутого. Или вы хотите меня пригласить?

Моничев замялся.

– Тут такое дело… Не совсем простой он директор. Мы вроде как вместе начинали…

– А кончать хотите порознь?!

– Мне Ольга Ивановна сказала, что вы можете подсобить в этом вопросе…

– Это она правильно сказала, – уверенно ответил Иосиф Григорьевич.

Ему стало все ясно, и дальше можно было не рассказывать. И все-таки он дослушал до конца – может, будет что-то новое, интересное. Оказалось, что нет. Эти торгаши ничего умнее, чем расправа с надоевшим компаньоном, не могут придумать. Грызутся, как шакалы. Продажные души.

Артур Ансимов и Николай Моничев дружили с институтской скамьи. Окончив военно-строительный институт, оба служили в инженерных войсках. Карьера Моничева складывалась успешно – звания, продвижение по службе. На доходах, правда, это не сказывалось, но он был уверен, что со временем придут и деньги. Ансимов, напротив, не гнался за звездочками. Он занялся вопросами практическими – стал посредником между поставщиками строительных материалов и руководством службы снабжения военной части. Товар закупали по завышенным ценам, разница оседала в карманах участников схемы. Все шло успешно, пока одна из фирм, которой отказали в очередной закупке, не сообщила в соответствующие органы, что управление службы снабжения военной части берет взятки. Дело замять не удалось – была проверка, в ходе которой обнаружилась колоссальная недостача, и, как водится, посредника сделали крайним, а начальство осталось на местах. Ансимов ни в чем не признался, но всю недостачу, образовавшуюся в ходе деятельности группы из десяти человек, повесили на него. Значительную часть заработанных денег пришлось потратить на то, чтоб откупиться. Но все равно уголовное дело не закрыто, оно лишь временно приостановлено.

Уволившись из армии, Ансимов начал собственный бизнес. Он стал возить из Москвы бытовую технику и сдавать в магазины – как частное лицо, своей фирмы у него не было. Дело пошло настолько успешно, что очень быстро встал вопрос: нужна своя фирма, нужны сотрудники, нужен свой транспорт. Он вспомнил про институтского товарища и предложил ему стать компаньоном. Моничев уже успел разочароваться в армейской службе. Тем не менее, понадобилось время для того, чтобы уговорить его уволиться. Ансимов показал ему всю цепочку: возил его в Москву, вместе они ездили по сбытовым точкам. Моничев удивлялся, неужели все так просто: купил за рубль, проехал тысячу километров, и продал за десятку. Все обстояло именно так, и отлично работало.

Моничев уволился и открыл на свое имя фирму. Ансимов не мог быть соучредителем, так как уголовное дело в отношении него не было еще закрыто. Компания быстро встала на ноги. Бытовая техника уходила буквально с колес, причем с фантастической рентабельностью.

И теперь Ансимов, который не оформлен даже сам, стал вдруг не нужен.

Давиденко не хотелось ковыряться в помойных баках темной-претемной души своего посетителя, но пришлось все выслушать. Моничев стал объяснять, почему хочет избавиться от компаньона.

– …его идеи, методы работы, стали неприемлемыми… да, неприемлемыми, – говорил он трагичным тоном. – Он стал совершать неблаговидные поступки. Я должен сообщить вам кое-что шокирующее…

И он рассказал, как компаньон заставляет его уходить от налогов, как обсчитывает сотрудников, как изменяет жене и заставляет Николая, примерного семьянина, участвовать в пьяных оргиях. Рассказал, что тот якшается с «братвой», с разными аферистами, как обналичивает деньги через «помойки».

– …это ужасно. Должен признаться, он был в свое время хорошим товарищем. Но потом… потом что-то произошло. Возможно, всему виной наше неспокойное время… Не знаю, трудно объяснить. Многое перемешалось: власть, идеалы, новая мораль, понятие гражданского долга. У тех, кто быстро получил все сразу, появилось искушение быть богом. У таких людей перевешивает в душе то, что они долгое время скрывали, своеобразный нерастраченный потенциал. Конфликт есть в любом человеческом сердце – между тем, что разумно, и что нет. Вот я, например: я всегда подавляю в себе темные позывы – силой разума, силой воли. Артур пошел не по тому пути. И еще эта его гордость, пропахшая бараном, нежелание развиваться, нежелание подчиняться разумным доводам…

– А вы не обращались на Чуйкова, тридцать семь? – поинтересовался Иосиф Григорьевич.

– В «офис»? К Каданникову?

Иосиф Григорьевич кивнул: да, туда.

– Нет, не обращался. Я цивилизованный человек, у меня не может быть ничего общего с «братвой»!

Какое-то время Моничев, театрально жестикулируя, распространялся о том, что давно пора пересажать весь «офис», но Давиденко была ясна причина нежелания сотрудничать с Каданниковым – у Ансимова в «офисе» полно знакомых. Кто именно, Моничев не знал.

Предстоял самый важный, завершающий этап разговора, и Давиденко стал максимально вежлив, дружелюбен, он улыбался, подбадривал просителя, восхищался деловыми успехами, расспрашивал о заграничных поездках, о новых моделях автомобилей, о том, какие марки коньяка предпочитает владелец «Доступной техники».

«С жиру бесится, поганый лавочник!» – думал начальник ОБЭП, слушая предпринимателя.

Уразумев, что его здесь понимают, Моничев приступил к объяснению того, что ему нужно.

– Следствие по Ансимову не прекращено. Оно приостановлено, я узнавал. Преступление, которое он совершил, ужасно! Он мне всего не рассказывает, боится. Копнуть хорошо – много чего вскроется. На статью хватит.

Его интересовали сроки – когда Ансимова посадят, сколько лет дадут.

– Ответ такой: за это, Николай, вы можете не волноваться. Вы принесете нам все документы, я встречусь с нужными людьми, делу дадут ход. За это я не беспокоюсь. Уже вижу, как освобождается директорское кресло у вас на фирме, и заполняется койко-место на Голубинке. Это мы с вами, почитай, уже сделали. О другом моя печаль – о будущем.

Бегло просмотрев документы, услужливо переданные Моничевым, он продолжил.

– Вы же не хотите, чтобы вас докучала «братва»? Хотите спокойно развиваться, открывать автосалоны, филиалы в других городах? Хотите спокойно себя чувствовать в этих других городах? Хотите платить разумные налоги, не боясь при этом Управление по борьбе с налоговыми преступлениями? Уверен: вы, как серьезный руководитель, понимаете, что хорошо для вашего бизнеса, а что не очень.

Да, Моничев хотел развиваться, и не хотел платить налоги.

– … а гайки с каждым годом будут закручивать все сильнее и сильнее. Эпоха безвластия и беззакония уйдет в прошлое, станет историей. Не будет серого импорта. Теневая экономика выйдет на свет. У нас будет так же, как в Америке, где самое страшное преступление – неуплата налогов.

И он рассказал эту известную байку про Аль Капоне, который убивал, грабил, торговал наркотиками, возил контрабанду, и все ему сходило с рук. Но стоило ему не заплатить налоги, и его тут же накрыла полиция. Бред, конечно, полный, но эта, и подобные ей пропагандистские штучки почему-то всегда производят впечатление на таких, как Моничев.

– …поэтому, Николай, вы не можете не понимать, как важно предпринимателю вовремя сориентироваться в нашей непростой ситуации, и сделать правильный выбор. Вам нужно сотрудничать с нами. Всех, кто не успеет договориться, будут потихоньку выжимать. В открытую воевать никто не будет. Будет тихое торпедирование. На рынке останутся лишь те, кто платит администрации.

Моничев кивнул, – да, он понимает необходимость платить администрации.

– Мы заключим с вами договор, и вы будете платить нам ежемесячно, скажем, пятого числа каждого месяца. Договор, конечно, неофициальный, вы принесете нам свои учредительные документы, и мы с вами ударим по рукам.

Выждав паузу, Иосиф Григорьевич добавил:

– Если кто будет беспокоить, звоните сразу. Узнайте только личность сотрудников, – если это люди в форме, они вам обязаны представиться. Если придут от Каданникова, можете прямо сказать, что работаете со мной, и вопрос будет исчерпан.

И он вернулся к обсуждению даты ежемесячных платежей.

– Убедительная просьба: соблюдайте финансовую дисциплину! Объясняю. Как только мы заключим договор, я отзвонюсь всем службам – в налоговую, где ваша фирма стоит на учете, в УНП, в прокуратуру, Госсвязьнадзор, лицензионную палату, и так далее. Все эти люди будут получать деньги. Организация, заключившая договор, будет включена в список фирм, которые не надо трогать. Чтобы не было лишних трений, оплату нужно вносить вовремя.

В завершение Иосиф Григорьевич еще раз внятно произнес, словно предлагая собеседнику прочитать по губам:

– Во-вре-мя.

Моничев еще раз повторил свою просьбу: как можно скорее – желательно до конца лета – засадить за решетку Ансимова.

– Уверен, – сказал начальник ОБЭП, – сидеть ему в тюрьме. По поводу сроков ответ такой: чем быстрее будет заключен договор, тем быстрее преступник будет заключен в камеру.

Откинувшись на спинку кресла, добавил:

– Не медлите. Сейчас такое в городе твориться! Да вы, наверное, все знаете из газет. Бандиты беспредельничают, думают, что возвратят былые времена. А ваша организация – пальчики оближешь, мечта любого рэкетира.

С этими словами он согнул средний и безымянный пальцы правой руки, а мизинец с указательным пальцем поднял кверху. Получилось то, что дети называют «коза-коза», а взрослые – «распальцовка».

Моничев кивнул: да, он все понимает, все вырешено, осталось только узнать размер ежемесячной оплаты. Вырвав лист отрывного календаря, Давиденко написал на нем несколько цифр и передал его Моничеву. Потом откинулся на спинку кресла, скрестив при этом руки.

Увидев сумму, Моничев непроизвольно разинул рот. Затем вытер пот с затылка.

– Жарко сегодня… – пробормотал он.

– Сейчас кондиционер погромче сделаю, – откликнулся Иосиф Григорьевич и щелкнул тумблер.

Старенький кондиционер громко затарахтел. В кабинете запахло сыростью.

– Старая рухлядь, – заметил Иосиф Григорьевич извиняющимся тоном. – Вы там говорили, что кондиционеры возите хорошие…

Невнятно что-то промямлив в ответ, Моничев сунул свою липкую ладошку Давиденко и поспешил откланяться.

– Дверь не закрывайте до конца! – бросил ему Иосиф Григорьевич вслед, старательно вытирая руку дезинфицирующей салфеткой.