Читать книгу Между Раем и Адом - Фелиция Шай - Страница 6

Кейт

Вернувшись домой, меня встретила абсолютная пустота. Полнейшая тишина на весь огромный особняк. Интересно, что произошло в Раю, пока меня тут не было? Я все еще не могла поверить, что прошло целых три дня, когда для меня это заняло буквально пару часов.

Пройдя по дому и убедившись, что здесь и впрямь абсолютно пусто, я упала в кресло в главной гостиной и задумалась. Эмми, скорее всего, еще в школе. Катрин, видимо, на тренировках. На самом деле, несправедливо это и неправильно – лишать сестричку учебы в Аду только потому, что она не хочет. Контролировать свои силы в любом случае надо уметь, иначе в один момент сорвешься и пиши пропало.

Однако все скоро должны были вернутся. В доме раздались бы голоса и смех, которые тут же смолкнут, когда отец или Катрин увидят меня. Хотя, шестое чувство подсказывало, что после того завтрака что-то должно было измениться. Не мог отец беспричинно проявить дружественные мотивы.

Тяжело вздохнув, я встала и отправилась по огромной прямой лестнице наверх, к своей комнате. Она располагалась в самом дальнем правом углу особняка. Частенько, чтобы спуститься на первый этаж, я телепортировалась, иначе пришлось бы слишком долго идти. Но один плюс тут все-таки был. Под моим окном виднелся красивый розовый сад, в который иногда любила выбираться, особенно, когда становилось очень грустно.

Что примечательно – цветы здесь были все белые, исключая один единственный куст чёрных роз. Как мне когда-то рассказывала мама, у нашей семьи была традиция: когда у ребенка прорезались крылья, в честь него сажали небольшой кустик их цвета. Так что каждый раз, выглядывая в окно, мне становилось даже забавно от такой картины: белая простыня безупречно чистых роз и одно чернильное пятно где-то с краю. Каким образом так вышло, что я получилась с кровью демона, для меня оставалось загадкой. Неужели это так Судьба решила пошутить? Или напротив – специально пустила в мир? Все было настолько неясно, что я пожелала выключить мозг и откинуться на мягкий матрас.

Прикрыв глаза, чтобы провалиться в объятия сна, я поняла, что и впрямь безумно устала. Однако шум хлопнувшей в гостиной двери помешал.

«Вернулись», – ворчливо пронеслось в голове и, запустив небольшую молнию в сторону открытой двери, я закрыла ее на замок. В такие моменты радуешься, что родился не простым смертным, хотя Катрин любит повторять, что подобные шутки – пустая трата энергии.

– Думаешь, она тут? – донесся голос отца снизу.

– Знаю. Снова забыла калитку закрыть, – фыркнула ему в ответ Катрин, на что на губах тут же появилась усмешка.

Не забываю я закрывать калитку, мне просто лень это делать – две абсолютно разные вещи.

– А зачем она тебе нужна? – спросила сестра, явно не понимая, с каких это пор отец не делится секретами с любимой дочерью.

В ответ же раздалась абсолютная тишина. Молчит. Интересно.

– Эмми, солнышко, сбегай за сестрой. Уверен, она в своей комнате, – обратился он к младшей.

Пара минут, и по коридору раздались быстрые шаги сестры. Притихнув возле двери, она постучалась в комнату. Ленивым жестом руки, с помощью все той же молнии, я открыла дверь Эмми.

– Кэт. Тебя… там папа зовет, – сказала осторожно рыжая, делая пару шагов ко мне, будто чего-то боялась.

Неужели в голосе был страх? Или не хотела лишних проблем? Но ведь именно на Эмми я никогда не повышала голоса. Похоже, Катрин за три дня успела ей наплести массу интересных, неведомых мне вещей.

Потянувшись на кровати, я села и растянуто-сонно произнесла:

– Иду, – и протянула руки к Эмс.

Та поняла меня без лишних слов. Тут же улыбнулась и кинулась обнимать. Все оказалось не так плохо, как подумала сначала.

– Моё ж ты рыжее солнце, – улыбнулась своему ангелу, крепко обнимая, а после начиная её щекотать.

В последнее время я очень редко играла с Эмми. К сожалению, это происходило из-за частой учебы и бурного погружения в неё. Стоит отметить, происходило это потому, что в Аду я училась гораздо лучше, чем на небесах, где при первом удобном случае прогуливала уроки.

– Ну Ке-е-ейт, – протянула сестра, пытаясь вырваться из щекотки, хотя я очень крепко ее держала.

Звонкий смех девочки раздавался по всему особняку, и от этого становилось так тепло и хорошо на душе, что я и забыла о своей усталости.

– Кейт! – крикнула вновь рыжая, пытаясь перехватить руки, – ну прекрати, – извивающийся «червяк» по-прежнему хохотал.

Один минус смеха Эмми – иногда он очень похож на плач. Вот бывает так, забудешься, уже начинаешь задыхаться, а все смеешься, а люди вокруг тебя думают, что ты из-за чего-то грустишь. Я уже хотела прекратить и отпустить малышку, как в комнату ворвалась Катрин.

– Отпусти сестру, – приказала она достаточно грубым тоном. – Ты что, издевалась тут над ней? – прорычала Катрин, тут же беря Эмс за руку, резко одергивая ее и пряча за спину.

– Кэт, мы просто… – попыталась вступиться за меня сестра, но бестия, стоящая напротив, остановила ее жестом руки.

– Тварь, как у тебя вообще рука поднимается обижать Эмми?! Она же маленькая! – Катрин, отпустив младшую и сделав пару шагов в мою сторону, уже даже замахнулась на меня, но, встав, я ушла от подобия удара.

– Первое: по себе ирамитаса не судят. Второе: тебя смех, дорогая моя сестричка, не смутил? – спросила с сарказмом в голосе.

Ненавидела, когда эта гадюка начинала наезжать без видимой на то причины.

– Это было больше похоже на плач, – фыркнула Катрин, скрещивая руки на груди, – не оправдывайся, демон.

– Может надо просто больше проводить времени с сестрой и ты уже не перепутаешь плачь и смех? – спросила я, зеркально повторив действие сестры, а после раздраженно выдохнула. – Слушай, ты меня задолбала. Считаешь, что, называя меня демоном, ты оскорбляешь? Напротив, ты констатируешь факт. Всё равно, что я назвала бы тебя редкостной сволочью.

От этих слов у Катрин, похоже, перехватило дыхание и глаза близняшки округлились.

– Я? Сволочь? Это ты неблагодарная…

– А с каких это Великих Сил я должна тебя благодарить? За что, Катрин? – вкрадчиво поинтересовалась я, делая небольшой шаг к ней.

– Проявила бы к отцу хоть какое-то уважение! Тебя попросили выйти, а ты начала тут над сестрой издеваться, – проворчала Кэт.

Кажется, аргументы уже закончились, и она пыталась хоть как-то выйти сухой из воды.

– Вот к отцу когда-нибудь и проявлю. А ты уж точно этого пока не заслужила. Брысь из моей комнаты, – кивнула я ей на дверь.

Благо, дважды повторять не пришлось.

Эмми, которая и так всё понимала без дополнительных слов, быстро убежала, видимо, к себе. Немного подождав я вышла в холл, где уже дожидался отец.

По правде говоря, идти к нему желания было не больше, чем продолжать разговор с Катрин, но внутри вновь проснулся интерес. Отец не мог просто так ласково заговорить со мной одним прекрасным утром и спрашивать о том, что же мне снилось. Ведь должен был оставаться хоть какой-то скрытый подтекст. Разве не так?

Просторный и светлый холл поприветствовал меня яркими лучами солнца, что лились из витражей на окнах.

У подножия лестницы стоял отец. Он смотрел на меня так пристально и внимательно, будто бы я что-то натворила. Конечно, за последние несколько дней я буквально перевыполнила план «достань архангела за месяц», но ведь и хорошее произошло – выполнила свой прямой долг – отвела душу на суд.

– Ты хотел меня видеть? – поинтересовалась я ровным голосом.

Каждый раз, когда отец звал меня «просто поговорить», это не означало ничего хорошего. За все это время я даже научилась скрывать все, что думаю на счет его обвинений.

Но не показывать – одно, а чувствовать – совсем другое. Честно сказать, мне было частенько завидно смотреть на то, как отец общается с Катрин и Эмми. Старшую приводит в пример младшей, а меня считают просто тумбочкой, ненужной мебелью, о которую все спотыкаются, и всем мешает. Каждый раз больно наблюдать за тем, как они вместе смеются, а меня отторгают как какую-то опухоль просто потому, что у меня черные крылья. Может, я тоже когда-то хотела быть такой – папиной дочкой? Может когда-то я действительно хотела стать лучше, насколько это возможно?

Стать ангелом завесы – ответственное дело, на которое мне стало все равно, в тот момент, когда поняла, что отцу от этого ни жарко, ни холодно. И вот теперь я стою перед ним на очередной разговор. Я еще не знаю темы, но кажется, будто старый сценарий повторяется. Как по заезженной пластинке пойдет одна и та же песня.

Ну демон я, ну не могу себя контролировать. Это в моем характере! Да, я до смерти ненавижу Рай и всех чистокровных ангелов за их слишком правильные поступки. Ненавижу, что нас заставляют погибать «во имя высших целей!». Каких еще высших? Чтобы понять, кто в Раю прав, а кто – нет? Кто достоин тут жить, а кто – нет? Что дети лишаются матерей и отцов только потому, что их заставили защищать Рай?

В Аду все во сто раз проще.

– Хотел, – кивнул отец и развернулся в сторону выхода. – Пойдем в сад, – пригласил он и открыл дверь.

Я послушно пошла следом, но напряглась – с чего бы ему вести воспитательные беседы в фамильном саду? Я не хотела, чтобы это место слышало ругань. Только не там, где посажены черные розы рядом с белым кустом матери.

– Слушай, пап, если тебе Судьи что-то наговорили, то давай хоть не в фамильном саду выяснять отношения, – попросила я, беря его за руку и останавливая.

– Мне никто ничего не говорил. Я просто хочу тебе кое-что рассказать, – спокойно проговорил отец, опуская взгляд на пальцы, что крепко схватили его запястье.

Какое-то время я не разжимала их, хотела глянуть – взбесится ли Михаил или продолжит ждать. И он ждал. Ждал, терпеливо, без нервов или злых мыслей. Так рыбаки ждут, пока на удочку клюнет рыба. В смятении, я убрала руку, и мы продолжили путь в сад.

Зайдя внутрь, мы пошли по тропинке мимо всех когда-либо посаженных кустов. Какие-то совсем разрослись и уже уходили по летающей сетке вверх, дабы не мешать другим расти, какие-то только разрастались. А были и такие, как наши с сёстрами, которые просто красиво цвели рядом с матерью.

Мы шли от самых старых цветов к молодым. Наконец, остановившись возле черных роз, мой отец спокойно, в пол голоса, спросил:

– Скажи, Кейт, пока мы сюда шли, ты видела хоть один черный кустарник?

– Нет, – ответила осторожно я, действительно не понимая, к чему был затеян весь этот разговор.

– Твоя мать как-то рассказала мне историю этого места, когда мы только с ней поженились. – Отец смотрел на сад, оглядывая его. – Когда-то давно, когда род Кристал только начал существовать, у первых носителей нашей фамилии появился ребенок. Прекрасный златокудрый мальчик. С чистыми, как само небо, голубыми глазами и приятной светлой кожей. Не было никаких сомнений, что в нем больше ангельской крови и потому момент прорезания крыльев не был для родителей интригой, хотя в семье такие моменты являлись целыми праздниками. А зря. Судьба преподнесла очень неприятный сюрприз. В ребенке оказалось больше крови демона. Крылья были черные как смоль и слишком уж большие для такого маленького существа. Родители испугались и тогда пошли за советом к оракулу. Мол, неужели в этом есть какой-то страшный знак? Взяв мальчика за руки, Оракул глянул на него, посмотрел в голубые глаза и ужаснулся: «Сожгите его на священном костре, иначе проклят он будет и умрет страшной смертью. Не сделаете этого – вечно будут прокляты дети, чьи крылья окажутся чернее ночи». Естественно, они не смогли. Как можно сжечь свое дитя, да еще и первенца? Оставили мальчишку. Время шло, он подрастал и набирался силы. Вроде бы все было хорошо, но в один вечер, когда предки пришли в особняк, они ужаснулись. От былой красоты не осталось и следа. Он изменился до неузнаваемости. Тёмный, холодный камень встретил их у порога. Но только подняли головы и огляделись, пришли в еще больший ужас. Люстры, канделябры, различные украшения дома – все было сделано из человеческих костей. А наверху лестницы сидел мальчишка и ухмылялся. «Это кости падших на войне смертных, – произнес он, – правда…красиво?» На вопрос зачем же мальчик это сделал, он ничего не ответил. Лишь жутко ухмылялся, да держал в руке серебристый кинжал, которым располосовал себе все тело. Успокоив и вылечив мальчишку, они заперли его в подвале в качестве наказания. А в это время занялись очищением дома. Как только родители ни пытались поменять вновь особняк, какой бы магией не пользовались – все без толку. В итоге решились на то, чтобы замаскировать, создав иллюзию прежнего поместья. То, что ты сейчас каждый день видишь, где спишь и ешь – это всего лишь одно из обличий нашего дома. Как только с особняком было покончено, предки решили достать сына из подвала. Вот только некого уже было там освобождать. Сидя в подвале, он оторвал себе с корнем крылья, а после и вовсе удушился цепями из ангельского металла. Но что самое страшное – когда тело нашли, сын улыбался. Улыбался и смотрел в сторону выхода, – отец вздохнул и перевел взгляд на меня. – Хоть ирамитасы и могущественнее простых смертных, никто не уйдет от злого рока Судьбы. Но, её можно задобрить и попытаться обмануть. С тех самых пор в семье Кристал были запрещены браки с демонами или с теми, в чьих жилах течет больше темной крови. Потому весь наш сад белый. Что уж скрывать? В день твоего посвящения мы не хотели сажать черные розы. Но начались проблемы. То угроза войны, то проблемы какие-то. Видя все это, мать все-таки уговорила меня, чтобы она вместе с тобой посадила черные розы. Как раз рядом с ее кустарником. Пенелопа мне тогда сказала, что так она будет тебя защищать. Удивительно, по случайности ли или так надо было, но это сработало. Все наладилось, и беды на время прекратились.

На пару минут повисла тишина. Гнетущая и тягучая. Я сама глубоко задумалась, не понимая, как именно реагировать на легенду. Выходит, что моя жизнь проклята каким-то старым оракулом, который много лет тому назад предсказал всем чернокрылым горы несчастья и именно вот я такая везучая, что попала?

Переведя взгляд со своих рук, которые все еще крепко сжимала в замке, я прервала молчание:

– Уж лучше бы ты меня отругал, – и посмотрела на куст черных роз.

– Не переживай, Кейт. Мать тебя в обиду никому не даст. Да и ты пока в порядке, в здравом рассудке. Ну и я ведь тоже рядом, – засмеялся отец и обнял меня.

Если бы я тогда знала, что ему от меня надо было и почему так странно себя ведет, то в жизни бы не поверила в такой поворот событий. Но когда ты ощущаешь весь масштаб трагедии и понимаешь, насколько ты, чёрт возьми, влип, когда осознаешь, что судьба только и думает о том, как бы ударить тебя, да посильнее, начинаешь прислушиваться к старшим. Начинаешь доверять тому, кому в жизни бы и не доверил даже самого незначительного секрета.

– Мне мать снилась недавно, – вкрадчиво произнес отец, – говорила, скоро придет твой час показать себя.

– Ну, маме то я точно могу верить… – усмехнулась и обняла его в ответ.

Просидев еще немного в саду, я сказала отцу, что хочу уйти домой, ведь безумно устала за последние дни, а выспаться так и не представилось возможности.

А если честно, то надо было переварить всю информацию, ведь узнав о древнем проклятии, началась некая паника, но не только за себя, но и за окружающих людей. Я не могла допустить, чтобы с Эмми что-нибудь произошло, ведь пообещала всегда защищать ее, что бы ни случилось.

Пару шагов спустя, я начала винить себя в смерти матери, ведь посчитала, что виновата в ее гибели. Но ведь, во мне нет никакой вины? Просто родилась.

В этом трансе я не заметила, как вернулась в комнату и предприняла еще одну попытку прилечь на кровать, чтобы хоть в этот раз меня никто не трогал и дал спокойно принять суть неизбежного.

Однако не сегодня.

От всех мыслей я даже не заметила, как в комнату кто-то постучался и тихо вошел. Похоже, Катрин решила, что мне не настолько плохо, чтобы я не могла в очередной раз с ней поругаться, так что своим появлением она меня отвлекла от режима самобичивания и перевела в состояние «тебе входить не разрешали».

– Что тебе отец сказал? – потребовала Катрин тут же с порога.

Я ухмыльнулась. Видать, он действительно решил ей не рассказывать историю нашего сада. Интересно, посчитал, что не надо нагружать или так решил показать доверие ко мне?

– Ну, – вздохнула я, лежа на кровати и смотря в потолок, – коль отец не сказал, значит, тебе не следует об этом знать, – я довольно улыбнулась и привстала на локтях.

Было в этом моменте какое-то ощущение триумфа.

– А и да, в мою комнату я тебе заходить не разрешала. – И взглядом намекнула Катрин на дверь.

Но, видимо, языка и жестов она не поняла и сделала только еще пару шагов ко мне.

– Ой, да ладно тебе, Кэт, мы же сестры. Ну, бывают у нас ссоры, но…

– «Бывают ссоры»? – скептично переспросила я, хмыкнув и сев на кровати, – это ты про те моменты, когда ты меня тварью называешь? Или тогда, когда решаешь просто с ничего докопаться? – спросила, усмехнувшись и приподняла одну бровь, склонив голову набок.

– Да брось. Ты же знаешь, могу вспылить и не подумать, – отмахнулась сестра и присела на край кровати. – Всякое ведь… бывает. Так? Да и ты же добрая. В состоянии простить сестру, – Катрин попыталась мило улыбнуться, а в глазах только и читался один вопрос: «неужели отец доверяет Кейт больше, чем мне?».

Вот так сразу и поверила ей, ага.

Выдохнув, я ответила:

– Не в состоянии. Спроси у папы, если хочешь знать, о чем он со мной беседовал. Я говорить не буду. Как бы, отец тебе и так все и всегда рассказывает. Думаю, один маленький секрет ты переживешь, – хмыкнула, вставая с кровати и потягиваясь.

Отойдя к окну, я оперлась на него ладонями.

Ужас, даже день не дадут спокойно отдохнуть. То про проклятие рассказывают, то выведать тайны пытаются. А Катрин, тем временем, замерла на месте. Наверняка переводит дух, чтобы не сорваться и снова не назвать тварью. На самом деле, как бы я к ней ни относилась, она относительно сдержанная. Хорошо, не относительно. Она очень сдержанная, просто любила на меня все выплескивать.

Пару минут висело безмолвие. Я все так же стояла и смотрела в окошко, а Катрин о чем-то думала. В конце концов эта напряженная тишина прервалась коротким вздохом, и рука сестры осторожно легла на плечо. Либо она приняла какое-то решение, либо это был вздох отчаяния, что ее очень упрямая сестра не может простить за все годы оскорблений и унижений.

– Ну Кейт. Ну что ты вредничаешь? – спросила она, однако тут же убрала руку и встала рядом, глядя на сад. – Ладно. Можешь не говорить. Может, тогда полетаем? Как в детстве это бывало. Ну, еще когда мама была…

– Да, да, да. Не напоминай. Итак, настроение ни к черту, – отмахнулась я и глубоко задумалась.

Когда-нибудь все эти ссоры надо ведь прекращать. Когда-нибудь они должны сгладиться и превратиться в забытую тень прошлого. Как долго можно переругиваться друг с другом и ставить нашу маленькую сестру в очень неловкое положение, когда она любит обеих, а эти две говорят друг про друга гадости? По правде говоря, мне и самой надоели все эти разборки и испорченное после хорошего дня настроение.

Почему-то тогда я не подумала, что так можно просто втереться в доверие, ведь не видела на то объективных причин. Я очень наивно полагала, что пересмотр точки зрения о тех людях, с которыми живу уже более шестисот лет, очень поможет и станет хорошим началом к новым отношениям. Не все же время мне злиться и ненавидеть свою семью. У них тоже есть чему поучиться.

Пока мысли были заняты важным решением, в комнате вновь повисла тишина. Казалось, что она вот-вот лопнет из-за случайного вздоха или шороха двери, трелью птицы за окном или еще чем, но нет.

Я глянула на дерево под окном и увидела парочку птенчиков, что как раз учились летать, перепрыгивая с ветки на ветку. Можно ведь не сразу доверять, а понемногу. Сначала обычные полеты, потом непринужденные разговоры, после – и что посекретнее. Но пока можно и глянуть на закат, а в Раю они были восхитительны. Красный шар света на горизонте осторожно притрагивался к той самой линии, где небо и земля соприкасались. Алый ореол медленно переходил в оранжевый, желтый, после мягко голубой и, наконец, синий. Отсвет от солнца окрашивал облака в нежно-розовый цвет, из-за чего они становились похожи на сахарную вату. А поскольку в Раю вечное лето, то и дневная жара спадала и дул приятный прохладный ветерок.

– Идем, – наконец, кивнула я Катрин, – только дай пару минут переодеться, – попросила я, и сестра, с улыбкой кивнув, выбежала из моей комнаты, закрыв за собой дверь.

Хмыкнув, мои руки уже на автомате открыли шкаф с одеждой.

Через минут десять, мы с Катрин уже стояли на пороге особняка.

– Полетели? – спросила сестра, вызывая крылья.

Они были белые, большие и пушистые. Самый настоящий ангелочек. В свою очередь я вызвала свои – черные, как самая темная ночь.

Кивнув друг другу, мы одновременно взмыли в воздух и полетели в случайно выбранном направлении, не отставая друг от друга. Полеты всегда мне приносили какую-то свою особую радость. Когда тебя несут крылья, и ты отдаешься потокам воздуха, можно подумать. Подумать о многом, решить проблемы, что накопились за день.

Ветер трепал волосы, периодически полностью закрывая ими лицо. Резким кивком головы откидывала их назад и продолжала лететь дальше. Прикрыв глаза, я наслаждалась этим моментом. Чувство, будто бы все действительно хорошо, что ничего и никого кроме тебя, ветра и безумной высоты нет. Есть только великолепие поднебесья. Есть только чарующий закат. Есть тот момент, когда ты остаешься один на один и понимаешь, что ради такого готов жить. Готов переносить все невзгоды и беды, все те ямы, что преподносит тебе жизнь. Настроение становилось настолько лучше, что я даже и забыла ссоры с Катрин и готова была простить ей абсолютно все. Пусть только дальше на нервы не действует.

Усмехнувшись своим мыслям я, наконец, открыла глаза. И очень во время, ибо дорогая сестра решила сбить меня крылом. Перевернувшись в воздухе, я возмутилась:

– Хэй! Что за детский сад!? – кое-как выровнявшись, засмеялась.

– Что? Никакого детского сада и в помине нет. Я просто пролетала. Это ветер, видимо, занес, – с ее стороны раздались смешки и, зависнув в воздухе, она глянула на меня.

– Ага. Ветер. Сейчас такого ветра дам! – крикнула я и погналась за Катрин, которая уже поняв, что это «война», со свистом улетела вперед.

Мы пролетали мимо домов и шокированных жителей, с громким смехом извиняясь, если кого-то вдруг задевали. Казалось, будто снова стали теми мелкими девчонками, что резвились каждый день в саду, обучаясь полетам. Взмыв над домами, я по-прежнему преследовала Катрин. Поравнявшись, мы улетели далеко за город, куда-то в Райские сады.

Там, сделав мертвую петлю, мы мягко упали на траву и громко засмеялись. Голоса двумя колокольчиками разносились над верхушками деревьев и замолкали где-то вдалеке. Лежа, мы глядели в небо, что уже начинало стремительно покрываться звездами и понимали, что, хотя бы сегодня, в этот день, можем спокойно поговорить о пустяках. Не вдаваться в подробности личной жизни каждой, говорить поверхностно. Обсудить школьные будни или каких-то ангелов, демонов. Мы снова стали теми маленькими сестрами, что ссорились по пустякам и тут же мирились. Почему нельзя всегда так жить? Почему нельзя просто понимать друг друга не из-за цвета крыльев? Почему стоит поддаваться обществу и думать о том, что все демоны или ирамитасы с черными крыльями – одно зло?

– Слушай, Кейт, мы ведь с тобой сестры… – начала сестра, на что я усмехнулась и перебила ее.

– Ты это поняла по тому, что будто бы разговариваешь с собственным отражением? – спросила я.

Ну не могла я не сострить. Слишком уж был велик соблазн. Да и Катрин, судя по всему, была не против. Даже усмехнулась и продолжила:

– Мы с тобой сестры и вот так вот ненавидеть друг друга нельзя. Я признаю свои ошибки и понимаю, что относилась к тебе крайне предвзято. Просто, что на работе у папы, что в школе, нас, в ангельских классах, учили, что все, кто с черными крыльями – злые и жестокие. Сначала казалось все это таким бредом, но потом начало въедаться в подкорку и мое поведение по отношению к тебе… В общем, прости меня, Кэт.

Катрин посмотрела в мои глаза, приподнимаясь на локтях.

Нам в классах говорили примерно тоже самое, только про ангелов. Будто бы настраивали друг против друга. В конечном итоге я перестала обращать на это внимание, стараясь строить свою точку зрения, а Катрин, видимо, нет. Но ведь я видела такую ненависть по отношению и к себе, и к моим друзьям в ее глазах. Не значит ли это, что сейчас передо мной раскаялись? Если и так, то это самое лучшее и правдоподобное раскаяние, которое только могло бы быть.

Звезды уже ярко сияли над нашими головами, а вместо птиц затянули свои трели сверчки. Рядом с нами летали какие-то светящиеся насекомые и все было действительно так тихо и красиво, все так располагало к уютному и доверительному общению, что я сдалась.

– Да, я тебя понимаю, Катрин. Понимаю и прощаю. Тяжело со всей этой системой вот так вот просто остаться в здравом уме. Я же тоже умом чуть-чуть того… поехала, – усмехнулась я, не отводя взгляда от неба.

– Не понимаю. Я вроде считаю себя настолько здравомыслящей, рациональной, а все равно попала под эти стереотипы ангелов и демонов. Мы ведь, по сути, ничем не отличаемся. Я сейчас про ирамитасов. Просто где-то в нас проскочила другая кровь, вот тебе и крылья другого цвета. А что до характера. Знаешь, у папы на работе есть такие злые ангелы. Честно, я их даже несколько побаиваюсь. Слишком уж они…

– Зануды? – подсказала с усмешкой я.

– Нет. – Уверенно покачала головой сестра. – Прямолинейны. Они излишне жестоки по отношению к таким, как ты. Говорят, что вы просто паразиты. Сейчас я понимаю, насколько это звучит обидно и ужасно, – вздохнула Катрин, и мне послышались в ее голосе нотки печали.

– Хэй, не переживай. Мне то все равно. Я даже, считай, не работаю ангелом. Скорее, как еще один жнец. А они нейтральные ребята, – улыбнулась я.

– Жнецы, как по мне, очень жуткие. Молчат, только с вами, завесниками, общаются, – поежилась Катрин, будто бы ей вмиг стало очень холодно и вновь упала на землю.

– Ну, попробуй забирать души несколько тысяч лет подряд. Вряд ли будешь в хорошем расположении духа. Им ведь приходится не только обычных людей забирать. Не только в Ад пересылать и не только одних стариков отправлять. Есть и хорошие люди, умершие слишком рано, есть и дети, которые погибли по неосторожности родителей, – пожала я плечами.

– Слушай. А действительно, почему так? Почему вы не можете просто не забирать хорошего человека и оставить его душу в теле? – спросила Катрин.

Печально вздохнув, я задумалась. Она ведь сама же все это прекрасно знает. Знает, что нарушится баланс и Судьба будет очень недовольна, что кто-то нарушил ее порядок и законы. А мы все-таки ей подчиняемся. Именно она распоряжается всеми «случайными» ситуациями. Но, кажется, Катрин хотела услышать что-то более красивое. Какую-нибудь легенду или просто сказку.

– Как-то мой наставник ответила мне на этот вопрос следующей фразой: «А ты попробуй, Кейт, поставь книги в ряд, чтобы они шли длинной цепочкой друг за другом, чтобы можно было пустить узор по кругу, закрути так, чтобы в конечном итоге этот ряд к чему-то подошел. А теперь толкни самую первую книгу. Одна за другой они будут падать друг на друга, создавая неразрывную линию, построенный тобой узор. А сейчас убери парочку. Что будет дальше? Верно, ничего. Нужная книга не упадет, узор не ляжет. Вот так и тут. Нельзя продлевать жизнь людям. Судьба сама отмерила им этот кусочек. Значит, ее книги стоят именно таким образом, чтобы этот узор шел уже без этого человека». На мгновение наступила тишина и Катрин, видимо что-то обдумав, робко спросила:

– Так же и с нашей мамой было? Она тоже играла какую-то роль во всем этом узоре?

– Думаю, да. Однако от этого легче не становится, – вздохнула и поднялась с земли. – Идем домой. Думаю, отец с Эмми уже заждались нас, – сказала я, помогая встать сестре.

Расправив крылья, мы неспешно полетели к дому, оставляя наш разговор там, в Райском саду.