Читать книгу Умный убежит от той, с кем мудрый станет подкаблучником - Феликс Мухоморов - Страница 3

«Воздержаться от необдуманных действий – в ваших же интересах», – негромким и заметно усталым голосом, используя по очереди несколько наиболее популярных на этой планете языков, добросовестно пыталась урезонить девочка лет десяти-одиннадцати в пропылившихся джинсах и не самого свежего вида футболке дюжину насторожённо, можно даже сказать, крадучись приближающихся к ней смуглых, сильно пахнущих давно не мытым телом мужчин.

Ни их грубо сплетённые из тростника широкополые шляпы, зачем-то аляповато окрашенные в землисто-зелёные тона, ни мятые рубахи того же окраса, ни непонятного цвета мешковатые штаны, подпоясанные невесть чем и потасканно нависающие над донельзя растоптанными солдатскими ботинками, никакого желания завязывать общение у неё не вызывали.

Не говоря уже о бросающихся в глаза своими остро заточенными кромками мачете-подобных полосках металла с обмотанными чем-то, напоминающим неровно нарезанные лоскуты подозрительно тонкой и не менее настораживающе бледной, полупрозрачной кожи рукоятками, имеющихся у всех, кто брал её во всё более и более тесно сжимающееся кольцо.

У кого-то они были крепко зажаты в жилистых, отмеченных отчётливо видимыми тёмными линиями вздувшихся вен, руках.

У других беспечно болтались на поясе.

У некоторых хищно выглядывали из-за спины.

Ярко блестящий в свете близкого к полуденному солнца стальной кончик нелепо смотрящегося в её хрупкой девичьей руке не по-детски большого чёрного зонта, выполненного в виде трости, всё это время быстро чертил в жарком воздухе, будто живя своей собственной жизнью, какие-то невидимые для большинства присутствующих знаки.

Но мы-то с вами знаем, что большинство – это всё же не совсем все.

– Не слишком ли витиевато? – раздался вдруг ниоткуда негромкий голос. – Подвергнуть всех присутствующих мужчин десяти казням египетским? Опять воюем с кем-то, сударь? И снова в чужом теле?

– Что?! Кто здесь?! Почему только сейчас?! А где?! Из кого Вы говорите?! – отреагировала девочка на услышанное ею очень эмоционально, с отчётливо вдруг зазвучавшими в голосе нотками надежды.

– Вы действительно надеетесь удивить их грязной водой с лягушками и мошкарой? Или полагаете, что эти Ваши поклонники саранчи испугаются?

– Что всё это значит, извольте объясниться!

– Ах, всё то же повелительное наклонение…

– Что такое это Ваше «повелительное наклонение»?! И как мне отвязаться от этих Ваших туземцев?!

– Разве оно моё? Это же Вы мной пытаетесь повелевать, а не я Вами. И люди, которых Вы не совсем точно назвали туземцами, не мои. Они – Ваши… эмм… почитатели, так сказать. Хотя, скорее загонщики.

– Что здесь происходит?!

– Думаю, не склонен я сейчас давать бесплатные консультации.

– Сколько стоят платные?

– Сегодня – нисколько.

– То есть, даром?

– То есть, у меня выходной.

– А если очень надо?

– Кому?

– Мне!

– Значит, не мне. Пока! Приятной вечности!

– Постойте! Вы что, меня здесь вот так просто бросите?

«Как говаривал один немецкий священник…», – потянулся спросонья внутри меня мой внутренний.

«Ты о пасторе Нимёллере4? – уточнил я у своего внутреннего. – Так мы же никого ещё и не бросили».

– А почему не работают мои… э…

– Заклинания?

– Да! Почему?!

«Очевидно потому, что причины есть тому», – вздумалось блеснуть внутри меня своей поэтической жилкой моему внутреннему.

Я солидарно промолчал.

– Какие?! – требовательно вопросила девочка.

– Подслушивать нехорошо.

– Прекратите говорить со мной подобным образом!

«А приказалка выросла нам приказывать?» – снова влез в разговор мой внутренний, подбоченившись.

«Что я слышу? – одёрнул я своего внутреннего дружелюбно-иронически, – только проснулись, батенька, и давай воевать?»

«Да ладно, почему сразу воевать? Так, поправил товарища», – насупился мой внутренний и ушёл, как обычно, в себя. Это он ненадолго, я вас уверяю. Так уже бывало, и не раз. Подозреваю сочувственно, как не сладко ему, экстраверту, быть внутренним у такого заскорузлого мухомора, как я.

– Что?! Я же… ах да, так вот в чём дело! Вы же сейчас видите во мне ребёнка! Как я сразу не догадался! Так вот, я просто сейчас не в своём теле! – будто что-то внезапно поняв, заговорила девочка, начав использовать мужской род в своих восклицаниях от первого лица.

– Новость отнюдь не нова. А то мы не знали.

– Но… э… кто такие «мы»? И что вы знали?

– Вам подробный письменный отчёт прислать?

– Я готов согласиться на краткое изложение в тезисах.

– А присылали официальный запрос на краткое изложение в тезисах? Можно уточнить реквизиты почтового отправления? Я отслежу. Их же теперь можно отслеживать, Вы знали?

– Кого отслеживать?!

«Не «кого», а что. Почтовые отправления. Винительный падеж», – вновь вмешался в разговор поучительным тоном мой внутренний.

– Какой падеж?! Какие отправления?! Вы о чём?!

– А о чём Вы?

– Хорошо, я начну с самого начала. Мне надо вернуть чужое тело! Вы должны мне в этом помочь!

– И почему Вы так убеждены, что я Вам что-то должен? – поинтересовался я, продолжая, сопя от усердия, выравнивать границы только что укрывшего нас пятна параболически-экспоненциального искривления потенциально-вероятностной временной компоненты. – Расписочку предъявить не соизволите?

Идеальное – к идеальному, сущее – к сущему. Как завещал Бертран Рассел5.

Мой КРИС (Купол Разделения Информационных Слоёв) должен непременно иметь диаметр, равный двенадцати целым пятистам шестидесяти шести тысячным североамериканского фута.

Почему фута и зачем именно североамериканского? Дело в том, что использованная мной формула была создана одним гениальным североамериканцем сербского происхождения ещё в позапрошлом для нас с вами веке. Вы наверняка догадались, о ком я. О том, кто дал своим современникам повод заподозрить себя в гениальности слишком рано.