Читать книгу Неслучайность - Феодора Ивашова - Страница 4

Женька жил через дом. Дверь в квартиру была украшена большой надписью белилами «Уважаемые соседи, нас много, но мы хорошие!», а поверх слова «хорошие» красовалось помадное «казлы». Дверь оказалась не заперта, и мы вошли.

Тут, в отличие от квартиры Андрея, не было ковровых дорожек, да и линолеум лежал волнами. У двери стояло множество ботинок, кроссовок и сапог, в том числе пара болотных. На гвоздях, вбитых в стену, висели куртки и прочая верхняя одежда. Перед зеркалом на тумбе стоял телефон, а вокруг зеркала обои были исписаны цифрами и сообщениями. Стена напротив напоминала лохматого зверя – сверху топорщились многочисленные записки, а снизу явно постаралась кошка.

Мы пополнили обувную кучу и вошли в кухню.

Хозяин деловито подтянул тренировочные штаны, раскланялся с каждым, грохнул на плиту чайник и сел на подоконник.

– Ну, рассказывайте, кролики.

Я села на табуретку у двери, Андрей – у холодильника, остальные вокруг стола, при этом Самсон наступил в блюдце с водой, стоявшее в углу.

Женька был давно не стриженным кудрявым брюнетом, к тому же без одного переднего зуба. Одет он был в черные спортивные штаны с растянутыми коленками и зеленую линялую футболку.

– Давайте все сначала, – Ирка достала из сумки тетрадку о двенадцати листах и, что-то написав на обложке, открыла ее. Самсон положил на стол диктофон.

– Итак. Сегодня у нас двадцать второе марта две тысячи второго года, пятница.

– Очень приятно, – сказала я. – Тут курить можно?

– Можно, – Женька, не вставая с подоконника, дотянулся и открыл форточку. – Тут практически всё можно.

Я достала из кармана сигареты, и зашарила по карманам в поисках зажигалки.

– Тебя бы сфотографировать, – сказал Самсон, откинувшись к стене вместе с табуреткой. – Пригодится наверняка.

– Как тебя записать-то, Находка?

– Так и пиши, как слышишь.

– Ага. Находка. Найдена на станции Голутвин в… Андрюх, сколько времени было?

– Было без десяти два, но это спустя какое-то время. Пиши «без двадцати».

– Андрей, – спросил Самсон. – Как ты Находку увидел?

– Иду по площади. Смотрю – на ступеньках вокзала сидит симпатичная девушка и щурится на солнышке. Вроде бы всем довольна.

– Я и была всем довольна. Пока до меня не дошло, что я не знаю собственного имени.

– До сих пор ничего не помнишь?

– Абсолютно ничего нового я не вспомнила. Даже проблесков никаких.

– Может, поспишь, вспомнишь? – предположил Женька с сочувствием.

– Не исключено, – с надеждой согласилась я.

– Так, ладно… Зафиксированное время – тринадцать сорок, предположительное время высадки с электрички, если она имела место… а-а…м-м… Сколько ты сидела? – Ира обратилась ко мне.

– Ну не знаю я, блин! Не знаю! Может, я полчаса по городу шаталась, прежде чем сесть, может, со вчерашнего вечера, может, только с этой долбаной электрички сошла… Может, и вообще не с электрички. Может, меня на машине привезли и выгрузили… Может, я сама за рулем приехала, а меня по чайнику долбанули, а машину угнали. Какое тогда имеет значение, сколько я на лесенке загорала?

– Значение может иметь все что угодно, – назидательно сказала эта мисс Марпл. Или миссис? Тут помню, тут не помню…

– Надо будет проверить, умеешь ли ты водить машину. И вообще, что умеешь. Я слышала, что навыки люди помнят.

Я кивнула, прикуривая, и с удовольствием выпустила дым. Самсон повертел мою пачку в руках, заглянул внутрь и положил обратно.

– Девушка лет восемнадцати-двадцати двух. Волосы тёмные, короткие, слегка вьются. Глаза карие. Рост… Так, это потом. Одета в зеленую куртку, короткую, на молнии, с карманами. В карманах… Находка, пардон за наглость, что у тебя в карманах?

– Ни хрена там нет, – я вытряхнула все содержимое на стол. Кроме курительных принадлежностей все те же двенадцать рублей и чек.

Самсон с Иркой мгновенно и одновременно схватились именно за него. Ирка уступила.

Самсон пробормотал:

– ООО «Тонус М», двадцать второе, ноль третье, ноль второе. Девять-двенадцать, двенадцать пятьдесят, спасибо за покупку.

Очевидно, эти самые сигареты. Сегодня утром. Где, ёлы-палы? Ира записала еще что-то и поставила восклицательный знак.

Потом мы всей толпой вышли в прихожую обследовать мои ботинки. Грязь на них была самая обычная – у нас пол-России носит на ботинках такую. Да и сама обувь была довольно распространенной – черные ботинки унисекс на шнурках, только потёртые и морщинистые. Коричневые брюки, явно новые и с девственно чистыми карманами, зато с прилипшей на штанину жвачкой. Черная шапочка, которую, помню, называют неприличным словом. В общем, детективы обнюхали все, что могли, но выводы о моем происхождении, прямо скажем, не напрашивались.

Когда мы вернулись на кухню, Ира достала мобильник и набрала номер.

– Кир, слушай. Тут новое дело. Ты прямо с работы забеги на вокзал, купи расписание и обязательно узнай, не было ли изменений и опозданий… Все электрички, по всем направлениям. Так. И еще осмотри палатки, какие попадутся по дороге, особенно у вокзала. Нет ли где-нибудь «Тонуса-М»… Тонус!.. Сам ты такой!.. М! Миша. Ага, пока!

– Ир, у меня есть расписание, – сказал Андрей. – На кой покупать?

– Сбегай тогда, принеси.

– Ломает, честно говоря, но ради дела… Кстати, смотрите, зажигалка поцарапана.

– Ну и что? – спросил Самсон и показал свою. – Ты лучше обрати внимание на её руку. Откуда такие шрамы?

– Вот уж не знаю! У меня такого никогда не было.

То, о чем они говорили, я заметила, ещё сидя на дощечке с Андреем. Пальцы правой руки были сплошь покрыты розовыми и синюшными пятнами с неровными краями.

Андрей ушёл за расписанием, а Ирка перезвонила Киру и внесла коррективы в задание.

Чайник задышал паром, Женька выключил газ. Ополоснул под краном темно-синюю чашку, насыпал в неё щедрую горсть заварки, добавил восемь чайных ложек сахара и залил кипятком. Взял чашку и снова сел на подоконник.

– Жень, у тебя фотоаппарат с плёнкой есть?

– У меня нет, но сегодня Белый должен зайти.

– Знаете, что я думаю, – медленно сказала Ирка, вертя мою зажигалку в руках. – Позвоню-ка я Лерке. Сводим тебя в больницу. Может, и правда скажут чего? К тому же такие вещи вряд ли полезны для здоровья.

– А меня никуда не упекут так сразу?

– Я и говорю, через Лерку, неофициально.

– Тогда мне, как минимум, помыться надо.

– Сейчас помоешься. А я Лерке буду звонить. А надеть тебе есть что?

– Да это фигня, – сказал Женька. – У меня тонна тельняшек и другой фигни. Щас дам чё-нибудь, – он отставил чашку, сполз с подоконника, подтянул штаны и ушлёпал в комнату.

Пока я плескалась в ванной и стирала свои шмотки, а Ирка звонила Лерке, вернулся Андрей, и пришёл обещанный Белый с фотоаппаратом. Его посвятили в историю, и он, пылая желанием мне помочь, сбегал к машине, притащил и принялся устанавливать какие-то штативы и лампы.

Я вышла к народу в пресловутой тельняшке, чьих-то здоровенных джинсах и серых шерстяных носках, с волосами ёжиком от рьяного вытирания полотенцем. В ванной я долго разглядывала себя в зеркале, обнаружила родинку на локте, ещё несколько шрамов неизвестного происхождения, но в целом смотрелась неплохо и себе понравилась.

Когда я вышла из ванной, Женька вручил мне фен, самодельный, судя по размерам, болтам, изоленте и рёву. В три минуты я высохла, а в спальне меня уже ждала настоящая фотостудия.

Белый оказался серьёзным и толковым человеком. Он то, прищурив глаз, смотрел на меня издалека, то просил повернуть как-нибудь голову или поменять положение рук. Сделал кучу кадров, с разных сторон и расстояний.

Ирка начала его торопить, чтобы мы успели в больницу, ей позвонили на мобильник, она ласковым голосом пощебетала с «милым», нажала на кнопочку, и голос её снова стал деловым.

– Все, Находка, помчались!

– А знаете, что я придумал? – вдруг закричал Андрей. – Сегодня Находка нашлась, значит, у нее как бы день рождения! Давайте вечером отпразднуем?

– Тогда и подарки надо, – сказал Женька, устраиваясь поудобнее у косяка.

– Само собой, – ответила Ирка, завязывая шнурки.

– Ради Бога, разве ж я против подарков? – улыбнулась я.

– Все, пожелайте нам удачи, мы полетели!

И мы «полетели».

Больница тоже была недалеко, в пределах пешей доходимости. Лерка встретила нас на крыльце. Рыженькая и курносая медсестричка.

– Это ты потерялась? – она с любопытством посмотрела на меня.

– Я, кто же еще? – я отбросила окурок и почему-то вытерла руку о джинсы. – Только, наоборот, не потерялась, а нашлась.

– Ну пошли… Только куртку внизу оставь. Ирка, ты тут посидишь, или с нами пойдешь?

– Лучше с вами, чего внизу-то сидеть?

– Ну пошли, сейчас халаты возьмём…

От врачей я узнала следующее. Мой рост – метр шестьдесят четыре, вес сорок семь килограмм, давление сто десять на семьдесят. Зрение отличное, слух тоже. Сердце так себе; нервы, похоже, не очень (ну еще бы!), курить не стоит, группа крови – вторая положительная, остальное завтра. Половых контактов в последнее время не было, но вообще были. Не рожала, не беременная, вроде не больная, это тоже потом. Пару зубов стоит вылечить, еще штук восемь с пломбами разного качества и срока давности. Горло красное, полоскать надо. Лёгкое искривление позвоночника. Сотрясения мозга нет, но есть свежий около месяца, шрам на бедре – зацепилась за что-то. Шрам на ступне – старый, наверное, на стекло наступила. На пальцах – след от ожога, тоже свежий. Почему-то не подумала, что это ожог.

Ещё мне предложили лечь в больницу, но сами же посоветовали этого не делать, если есть где жить. А вообще-то надо, сказали они, ехать в Москву, в институт Сербского, там больше средств и возможностей для выяснения причин моего беспамятства.

До дома Женьки еле доползли. Квартира бурлила. Мало того, что все постояльцы вернулись кто откуда, так им ещё и обо мне рассказали.

Я, казалось, слона съем. Но мне дали только картошки с тушёнкой. Ирка есть не стала, и убежала, попросив перенести день рождения на завтра. Я согласилась.

В ночи снова пришёл Белый и принёс готовые фотографии. Я на тот момент уже лежала на предназначенном мне матрасе не в силах открыть глаза. Так что просмотр тоже отложили до завтра.

Сумасшедший, бредовый, мало похожий на реальность день, двадцать второе марта две тысячи второго года закончился мгновенно.