Читать книгу Ночной охотник. История серийного убийцы Ричарда Рамиреса - Филип Карло - Страница 8

После убийств Дэйл Окадзаки и Вероники Ю он много думал о том, кто он такой и что ему делать, и решил целиком отдаться доминированию над людьми. Убивать. Акт убийства для него стал высшим наслаждением, для него в этом теперь была его жизнь. Он верил, что чем более отвратительными и жестокими будут его нападения, тем больше будет рад Сатана и дарует ему свои пламенные благословения.

У него были планы украсть достаточно денег, купить домик в тихом месте и устроить в подвале комнату для пыток, где он сможет утолить свою жажду садистского секса и убийства в полной уединенности. Он также мечтал снимать свои победы на пленку и, возможно, даже продавать фильмы, зная, что такое пользуется спросом.

Восемь дней спустя после убийств Окадзаки и Ю, 26 марта, он вновь отправился на охоту, выехав на шоссе Сан-Гэбриэл-Ривер на другой угнанной «Тойоте». Ехал он, как всегда, наугад; жажда убийства обжигала его нутро как тропическая лихорадка.

Внезапно он вспомнил ограбленный им годом ранее дом в Уиттиере, – тамошние обитатели казались таким богатыми – и повернул обратно. Уиттиер был богатым городком представителей высшего класса с населением 70 тысяч, основанным в 1881 году квакерами, и известным как центр выращивания цитрусовых, авокадо и грецких орехов. Он был назван в честь квакерского поэта Джона Гринлифа Уиттиера, в нем же родился Ричард Никсон.

В два часа ночи убийца выключил фары, двигатель и бесшумно остановился перед домом Винсента и Максин Заззара на Стронг-авеню. Ночь была темной и облачной. Серп луны едва светил на небе.

Машин, за исключением его угнанной «Тойоты», на улице не стояло. Тишину прерывал разве что шелест листьев и стрекот случайного сверчка. Он медленно вышел из машины и чутко, подобно крадущемуся коту, огляделся. Беззвучно закрыл дверь.

Резиденция Заззара представляла собой одноэтажное кирпичное строение на участке в пол-акра [5]. Перед домом белый забор в стиле ранчо, а по обе стороны от дома росли апельсиновые, лимонные и грейпфрутовые деревья. Два больших эркера выходили на Стронг-авеню. В левом окне горел свет.

Убийца, чье сердце билось, как у бегуна, с выступившим на лбу по́том, подошел к освещенному окну и увидел Винсента Заззара, спящего на клетчатой кушетке. Работал телевизор. Перед диваном стоял круглый стол из черного стекла, на нем – растение с ярко-красными цветками. Мистер Заззара явно задремал при просмотре телевизора. Винсент Заззара, веселый и общительный бухгалтер на пенсии, ныне был владельцем двух пиццерий.

Убийца пошел на задний двор, стараясь ни на что не наткнуться. На полпути заглянул во второе окно и увидел, что в постели крепко спит 44-летняя Максин. При виде женщины он сексуально возбудился. Он пошел дальше и попытался снять сетки, но не смог – все окна были закрыты и заперты.

Он прошел дальше во двор, повернулся и внимательно осмотрел задний фасад дома, увидел небольшое окно в юго-восточном углу, расположенное выше остальных. Он подошел к нему, но оно было слишком высоко, чтобы дотянуться и снять сетку, а под рукой у него ничего не было. Он вернулся во двор, ища, на что встать. Заметив пустую пластмассовую канистру, поставил ее под окно, взобрался на нее, протянул руку и снял сетку. Затем он распахнул окно, подтянулся и попал в небольшую комнату со стиральной машиной и сушилкой. Он нагнулся, развязал шнурки и снял обувь. В носках он пошел по направлению к ничего не подозревающему, крепко спящему Винсенту Заззаре, доставая из-за пояса револьвер 22-го калибра.

Добравшись до передней части дома, он поднял револьвер и, держа его в боевом положении, устремился в комнату спящего Заззара. Он тщательно прицелился и выстрелил ему в левую часть головы, чуть выше уха. В состоянии шока, истекающий кровью, Заззара попытался встать и схватить злоумышленника за ствол револьвера, но пуля малого калибра зигзагом прошла сквозь мозг, порвав сонную артерию, и он утратил способность двигаться. Его умирающее сердце продолжало биться, из раны струей хлынула кровь, забрызгав стену в метре от него.

При звуке выстрела Максин Заззара, вздрогнув, проснулась, и, когда убийца ворвался в комнату и направил на нее ствол, ее глаза были широко открыты. Она закричала. Он ударил ее и произнес:

– Заткнись, сука! И не смотри на меня! Где деньги? Где украшения?

Максин потребовала, чтобы он ушел.

Он избил ее, повторяя: «Не смотри на меня», заставил лечь на живот и связал руки галстуком, взятым из соседнего шкафа. Он заткнул ей рот, отключил телефоны, и принялся лихорадочно обыскивать спальню – открывать шкафы и ящики в поисках ценностей – бриллиантов, золота, наличных.

Максин Заззара знала, что под кроватью лежит дробовик, муж купил его в прошлом году после ограбления, и говорил, что если грабитель вернется, Винсент разнесет его на куски.

Она была женщиной с сильной волей, адвокатом, и не робкого десятка. Для самообороны она носила в сумочке автоматический пистолет 45-го калибра. По хриплому дыханию мужа она поняла, что он умирает, и знала, что ее ждет то же самое, когда убийца закончит поиски ценностей. Максин не собиралась сдаваться. До 45-го калибра ей было не достать, но не до ружья под кроватью. Она изо всех сил пыталась развязать связывающие запястья узлы. Убийца занимался обыском, складывая все приглянувшееся в наволочку. Так стремившийся добраться до женщины, он настолько увлекся поисками, что не увидел, как Максин освободила руки, быстро скатилась с кровати и потянулась за тяжелым вороненым дробовиком.

Максин Заззара была женщиной религиозной. Она бесплатно вела бухгалтерию в баптистской церкви Тринити в Дауни и пела в церковном хоре. Однако у нее не возникло тени сомнения в своей правоте. Она вынула дробовик, встала и направила его на обливавшегося потом мужчину в черном, разбрасывавшего их пожитки. Он стоял к ней спиной. Он услышал шум, обернулся и увидел, что она наставила на него крупнокалиберный дробовик.

Он уклонился влево и потянулся к револьверу в штанах.

Она нажала на курок, раздался лишь металлический щелчок. Дробовик был не заряжен. У него от лица отхлынула кровь. Его охватила ярость. Максин не знала, что Винсент вынул патроны из дробовика, потому что в выходные к ним приходили внуки.

– Сука! Дрянь! – сказал он, поднял пистолет 22-го калибра, выстрелил в нее три раза, и она упала.

Он бил ее, пинал, хлестал, в ярости от того, что она выразила неповиновение – хотела его убить. Он метнулся на кухню, нашел острый десятидюймовый разделочный нож, уложил ее тело на кровать, задрал пурпурную ночную рубашку и попытался вырезать ей сердце. Но не пробился сквозь грудную клетку и оставил разрезы в виде зияющего перевернутого креста, над и под левой грудью.

Он остановил выбор на ее глазах, так он хотел заполучить частичку ее души. Быстро, но осторожно, он отрезал ей веки, вынул оба глаза и, смеясь, положил их в найденную тут же маленькую шкатулку для драгоценностей.

Потом он ударил ее ножом в живот, в горло и лобок.

Он хотел войти в нее, но был так шокирован тем, что она целилась в него из дробовика и нажала на курок, что он не смог. Он собрал все ценное, что нашел – видеомагнитофон, видеокамеру, украшения, часы и кольца, и поспешно сложил в наволочку. Он нашел пистолет Максин 45-го калибра и еще один дробовик – последний он взял, а пистолет оставил на кровати рядом с Максин.

В доме был потайной сейф, но он его не нашел. Не обнаружил он и коллекции дорогих монет в коробках в гостиной рядом с семейным пианино. В коробках с монетами лежал спортивно-целевой пистолет 22-го калибра.

С залитыми кровью Максин Заззара штанами он вышел через парадную дверь, подошел к машине и сел. Дробовик он зажал между ног, шкатулку с глазами поставил на пассажирское сиденье и поехал к повороту, спеша попасть на шоссе, что всего в двух кварталах.

Он очень злился на себя за то, что позволил ей наброситься на него, и поклялся, что подобного больше никогда не допустит.

Вдруг сзади появилась полицейская машина.

Еще раньше он наклеил на задний бампер стикер с надписью «Люби Америку или уматывай из нее!», зная, что большинство полицейских – патриоты и с меньшей вероятностью остановят водителя, столь открыто заявляющего о любви к стране. Обычно это помогало. Помогло и в тот вечер: не остановленный, он доехал до шоссе и выехал на него.

Сначала он приехал в свой отель, в номере смыл кровь и переоделся. Потом направился к дому своего главного скупщика. Встретились они год назад на автовокзале, и с тех пор он приносил ему плоды своих трудов в обмен на наличные, как правило, вручаемые на месте, без каких-либо вопросов. Скупщик не знал его настоящего имени, он не знал настоящего имени скупщика. Таковы законы улицы. Скупщик был всегда рядом и встречал его кривой ухмылкой и наличными. Это был невысокий коренастый мужчина с жестким лицом боксера. Он тусовался в парке Макартура и в бильярдных в центре города. Убийца продал ему украшения и оружие Заззары, положил деньги в карман и поехал по центру Лос-Анджелеса в поисках проститутки, все еще сексуально возбужденный насилием.

Проститутку он нашел на 6-й улице, недалеко от Бродвея. Они сговорились о цене за оральный секс, и она села в машину. Он припарковался на тихой улице, но не мог добиться эрекции. Он попросил поиграть с ее стопами – это был его фетиш. Нехотя и без энтузиазма она ему разрешила. Он заплатил ей и высадил там, где подобрал.

Он поехал в Голливуд, там бросил машину, сел в автобус до центра Лос-Анджелеса, и до шести утра гулял по его улицам. Потом вернулся в кишащий крысами отель «Сесил» на Мэйн, зашел в свой номер, смотрел на глаза Максин Заззары и смеялся.

В 8:45 вечера 31-летний Бруно Франсиско Поло въехал на подъездную дорожку дома Заззары. Машины Максин и Винсента Заззары стояли в гараже, и Поло заметил, что в комнате с телевизором горит свет. У него был обычай завозить выручку пиццерии в Уиттиере, которой он руководил на протяжении последнего года. До этого он работал в магазине Винсента в Дауни. Он был другом семьи Заззара и в том году был у них на обедах в честь Дня благодарения и Рождества.

Поло открыл пиццерию в Уиттиере в 11 часов утра и закрыл в восемь часов вечера. Обычно он ехал домой мимо дома Заззары. Деньги у него были в сложенном коричневом бумажном пакете, на котором карандашом была написана сумма и дата. Он заметил, что входная дверь приоткрыта, а дверь с сеткой не заперта, что было необычно. Он позвонил в колокольчик, ответа не последовало. Он позвал Винсента по имени, ответа опять не было. В некотором смятении он положил деньги в почтовый ящик на входной двери и ушел.

На следующее утро Поло вернулся к дому Заззары. Из-за полуоткрытой двери и из-за того, что накануне вечером Винсент не ответил на его стук, звонок и последующие телефонные звонки, у него возникло плохое предчувствие. Когда Поло увидел, что входная дверь все еще приоткрыта, мурашки забегали по его спине. Он позвонил в колокольчик, постучал и позвал Винсента по имени – безрезультатно. Он понял, что что-то не так, и вернулся к своему пикапу. Один он заходить в дом не хотел. Поло подумал позвонить сыну Винсента, Питеру, но не знал, что ему сказать. Вместо этого он быстро поехал в пиццерию в Дауни, что в двадцати минутах езды, и сказал Аль Персико, что дверь Заззары открыта, а Винсент не отвечает.

Персико сказал Поло, что подъедет вслед за ним к дому Заззары. Когда по пути Персико остановился на красный свет, и Поло приехал первым, припарковался, вышел из пикапа, снова подошел к входной двери и позвонил. Ответа не было. Осмелев от осознания того, что скоро приедет Аль, он открыл сетчатую дверь, медленно и нерешительно вошел в дом и двинулся влево, в сторону комнаты с телевизором.

– Винсент… Винсент, ты здесь? Винсент? – крикнул он.

Войдя в комнату, он первым делом увидел босые ноги Винсента на подлокотнике дивана, они казались странного цвета, белыми и восковыми. Когда он увидел засохшую кровь вокруг уха Винсента, он подумал, что Винсент в наушниках, поэтому не отвечал на его звонки и стук в дверь. Он подошел ближе и вдруг понял, что он видит кровь и что Винсент мертв.

Бруно повернулся и побежал, лицо его побледнело. Внезапно мир перевернулся. Он сел в свою машину и бросился уезжать, проехал двадцать метров, но понял, что ехать ему некуда. Он был в шоке. Он сдал назад, вылез из пикапа и в панике принялся расхаживать взад и вперед. Подъехал Аль, и Бруно побежал к нему и рассказал, что он обнаружил. Аль ему не поверил и сказал, что он, должно быть, ошибся.

– Иди, посмотри и убедись! – сказал Бруно.

Аль вошел в дом, направился прямо в комнату с телевизором и сразу понял, что Винсент мертв. Пройдя в спальню, он взглянул на Максин и поспешно вышел на улицу к расстроенному Бруно Поло. Бруно сказал, что звонит сыну Винсента, Питеру. Но в дом Заззары он возвращаться не хотел, он торопливо перешел улицу, зашел к соседям и спросил, можно ли ему позвонить, поскольку тут произошла ужасная, ужасная трагедия. Бруно связался с Питером Заззарой и вкратце рассказал о случившемся. Питер сказал, что позвонит в полицию и приедет.

Первым на пожарной машине прибыл капитан пожарной команды Карл Аллен, следом шла «Скорая». Почему приехала пожарная машина, не пояснили, но и она приехала тоже. Аль в общих чертах обрисовал, что увидел, и капитан Аллен с двумя своими людьми вошел в дом, взглянул на Винсента Заззару, тотчас вышел и вызвал полицию.

Первым прибывшим полицейским был заместитель шерифа Лос-Анджелеса Пол Аршамбо. Он вошел в дом, увидел Винсента, Максин, сразу вернулся к патрульному автомобилю и сообщил об убийствах. Потом желтой лентой оградил переднюю часть дома. Стали собираться соседи. Приехали заместители шерифа, Питер Заззара, его гражданская жена и маленькая дочь. Бруно и заместитель шерифа Аршамбо рассказали об увиденном. Питер захотел войти в дом, но теперь он стал местом преступления, и внутрь, кроме сотрудников отдела убийств, никого не пускали.

Детективы убойного отдела Расс Улот и Дж. Д. Смит из Четвертого подразделения, приняли вызов и приехали в 12 часов дня. Рассу было под пятьдесят, щеголеватый, высокий и стройный, со светлыми волосами. Смит был ростом 172 сантиметра, среднего телосложения, со светлыми волосами и веснушчатый. Они вошли внутрь вместе с начальником Аршамбо, быстро вглянули на тела, их раны и оценили, что кто-то перевернул весь дом. Детективы вышли на улицу, и Джей Ди Смит по автомобильной рации вызвал криминалистов из отдела шерифа. Повсюду были улики, которые требовалась собрать.

Они обошли вокруг дома, сразу заметив во внутреннем дворике оконную сетку и пустую канистру с четким следом обуви убийцы. Аккуратно ступая, они подошли ближе и увидели дюжину следов обуви на клумбе, прямо под окном, через которое преступник проник в дом. Фактически следы были двух видов: одни принадлежали Винсенту Заззара, а другие – убийце. Заметили они и два следа взлома на оконной раме и окне. Обойдя дом по периметру, жадно оглядывая его, они обнаружили еще больше следов обуви у восточной стены, откуда убийца впервые увидел Максин.

Приехали Генри Ляпорт и Джон Гаррисион из криминальной лаборатории шерифа и под руководством детектива Улота сфотографировали находки. Криминалист Стив Рентериа сделал гипсовые слепки обоих видов следов обуви под окном проникновения.

Приехал Сэм Лорка из судмедэкспертизы, внимательно осмотрел раны, нанесенные Винсенту и Максин, и подтвердил предположения Улота и Смита. Глаза Максин были вырезаны. Это заставило Улота и Смита призадуматься. Такое – случай редкий, и они спрашивали себя, что это значит. В почтовом ящике вместе с большим количеством писем они нашли оставленные Бруно пакеты с наличными, датированные 27, 28 и 29 марта. Они передали пакеты убитому горем Питеру Заззаре.

В тот день никто не связал убийства Заззара с другими нападениями убийцы. Для этого не было оснований. Между ними еще не нашли ничего общего. Убийство Винкоу расследовал департамент полиции Лос-Анджелеса, и произошло оно более пятнадцати месяцев назад. Дженни Винкоу стала просто еще одной жертвой в статистике, дело было официально открыто, но не двигалось с места.

Улот и Смит оставались в доме Заззары до двух часов ночи. Они опросили друзей и членов семьи Заззара и понятия не имели, кто совершил злодейское двойное убийство. Тем не менее они установили, что убийца носил кроссовки «Авиа» 44,5 размера и у него при себе были карие человеческие глаза.

Они узнали, что Винсент Заззара сидел в тюрьме, но не имел никаких связей или деловых отношений с организованной преступностью, о чем и Рассу Улоту, и Полу Аршамбо сообщил Питер Заззара.

Детективы знали, что убийца судорожно обыскивал дом. В доме был сейф с кучей денег, и убийца, предположили они, мог о сейфе знать. Но тогда это было бы делом рук своих. О сейфе знали Персико, Бруно и семья Заззары, и на тот момент детективы никого не исключали.

Вырезанные глаза добавляли преступлению зловещий оттенок. «Почему, – спрашивали они друг друга, – убийца вырезал глаза? Что, черт возьми, все это значит?»

Ранним утром следующего дня после очень непродолжительного сна Улот и Смит пришли на вскрытие трупов Заззара, которое проводил доктор Теренс Аллен. Сначала он извлек пулю из головы Винсента. Она, как и пули, изъятые из тел Дейл Окадзаки и Вероники Ю, была 22-го калибра. Доктор Аллен сказал, что Винсент Заззара был убит этим выстрелом.

Сначала он заметил у Максин всего два огнестрельных ранения, однако при вскрытии обнаружил, что в шее застряла третья пуля. По его словам, она умерла от пулевых ранений, а потом ей нанесли колотые раны. Каждый порез на ее сердце был размером четыре на четыре дюйма. У нее было еще восемь ножевых ранений в грудь и два в лобковой области, а также несколько ножевых ранений на горле.

В это время в офисе отдела убийств в здании полицейского управления на Вест-Темпл, Фрэнк Салерно молча прочитал записку Улота и Смита. Начиная расследование каждого убийства, ведущие дело детективы заполняют простую форму, где обрисовываются основные компоненты и элементы убийства. Теоретически это служебная записка шерифу, но ее должен прочитать каждый полицейский, чтобы можно было быстро выявить характер преступлений. Салерно пошел прямо к Каррильо и сообщил ему, что в Уиттиере совершено двойное убийство с применением револьвера 22-го калибра. Затем Каррильо поговорил с Улотом и Смитом и подробно их расспросил, и чем больше узнавал, тем больше приходил к мысли, что это – его убийца. Узнав, что у миссис Заззары задрана ночная рубашка – «свидетельство покушения на половое преступление» – и вырезаны глаза, он еще сильнее удостоверился, что это был мужчина в черном. Однако Улот и Смит выказали несогласие с теорией Каррильо.

Каррильо обратился к извлеченным из тела Заззары пулям. Они оказались слишком сильно повреждены, чтобы их можно было сравнивать с теми, что обнаружили в телах Дэйл Окадзаки и Вероники Ю.

– Невозможно ни подтвердить, ни опровергнуть, – сказали Каррильо баллистики.

Он снова пришел к Салерно и сказал о своей уверенности в том, что все три нападения совершил один человек. Салерно ответил, что это вполне возможно, но им придется подождать и посмотреть – в надежде, что он совершит ошибку, которая приведет их к нему. Салерно спросил Каррильо, есть ли новости о номерном знаке в Монтерей-Парке, несколько цифр которого запомнил Хорхе Гальегос. Каррильо сказал ему, что пару раз звонил в Монтерей-Парк, и ему сказали, что они «над этим работают».

– Это могло бы раскрыть дело, – отметил Салерно.

Ни один из них не знал, что машина, в которой ехал убийца в ночь убийств Окадзаки/Ю, уже обнаружена полицией Монтерей-Парка и возвращена всего два дня спустя после нападения. Однако в Монтерей-Парке ее не связали с той, что была использована при убийстве Ю. Автомобиль отбуксировали в полицейский гараж и вернули законному владельцу.

Отпечатки пальцев с машины никогда не снимали.

Улот рассказал Каррильо о встрече детективов из Монтебелло, Монтерей-Парка и Пико Риверы относительно трех похищений детей с целью сексуального насилия. Предполагалось, что преступления совершил один и тот же подозреваемый, поскольку описания совпадали, а две жертвы упоминали об исходившем от нападавшего неприятном запахе. По словам Улота, детективы сравнили отпечаток следа обуви, найденный в саду Заззара, с отпечатком, обнаруженным на мокром цементе рядом с местом покушения на похищение девочки из Лос-Анджелеса.

Когда Каррильо об этом услышал, в голове у него зазвенели колокольчики. Он пошел на встречу с Улотом и Смитом и выслушал, как детективы из каждого отдела правоохранительных органов рассказали о своих материалах: всюду речь шла о содомии и наручниках, после нападения все потерпевшие дети были брошены – один ребенок – на автобусной остановке, другой – в парке, третий сбежал. Когда Каррильо выслушал совпадающие описания, он уже все знал.

– У меня возникло то же тяжелое предчувствие. Я не сомневался, что все это дело рук одного и того же парня. Я просто это знал, – рассказывал он позже.

Когда все детективы закончили, Каррильо встал и сказал им, что у него есть теория и изложил ее: «Это все один подозреваемый».

Никто из присутствовавших восьми детективов не согласился, и над Каррильо посмеялись. Он был самым молодым и прослужил в Третьем подразделении меньше года. Он улыбался и смеялся вместе с насмехавшимися над ним коллегами, но в глубине души знал, что прав.

– Говорю вам, это один и тот же урод! – смеясь, произнес он.

– Это просто в голове не укладывается, – ответили ему. – Один подозреваемый не мог совершить всех этих преступлений…

– Ерунда. Все совершил этот парень, – сказал Каррильо. И они еще немного посмеялись.

Вернувшись в офис отдела по расследованию убийств департамента шерифа, Каррильо пошел прямо к Салерно и рассказал ему, что узнал на встрече и что, по его мнению, за всеми преступлениями: похищениями и сексуальными посягательствами на несовершеннолетних, убийствами супругов Заззара, Ю и Окадзаки и стрельбой в Марию Эрнандес стоит один человек.

Салерно смерил Каррильо долгим пристальным взглядом и сказал: «Возможно», – но глаза его говорили: «Вряд ли». Они пошли к капитану Бобу Гримму. Гримм был крупным мужчиной с густыми черными волосами и темными кругами под глазами. Он отлично разбирался в людях и знал, как добиться максимальной отдачи от находившихся в его подчинении пяти подразделений детективов по расследованию убийств. Все они работали в одном длинном узком офисе, набитом захламленными столами и звонящими телефонами.

Выслушав гипотезу Каррильо, с которой согласился Салерно, капитан предложил сформировать небольшую неофициальную рабочую группу для отслеживания и раскрытия этих убийств, похищений и сексуальных посягательств. Руководителем он назначил Салерно. Салерно идеально подходил для этой работы, Гримм знал, что он многому научился, ведя дело Хиллсайдских душителей.

Салерно выбрал Дж. Д. Смита, Расса Улота, Гила Каррильо, Джима Мерсера, Бобби Гана и Джона Ярбро, и все они принялись читать телетайпы с сообщениями о преступлениях со всего огромного округа Лос-Анджелес, ища сходства в способе совершения преступления.

В конце марта Гил Каррильо встретился с Марией Эрнандес в кондоминиуме в Розмиде. На правой руке у нее все еще была большая повязка. Врачи оптимистично обещали, что со временем, после терапии, рука будет как новенькая.

Гил и Мария вошли в гараж, она рассказывала ему, как все произошло. Он слушал очень внимательно. Мария показала, как вышла из машины, подошла к двери, открыла два замка и нажала кнопку, чтобы закрыть ворота гаража. Каррильо подсчитал, сколько времени надо для закрытия гаража после нажатия кнопки – восемь секунд.

По его предположению, это означало, что убийца должен был подстерегать ее или вошел в кондоминиум прямо за ней. Мария отвела его к переднему фасаду дома и показала, где она стояла, когда убийца вышел через парадную дверь.

– Что именно ты сказала? – спросил он.

– Когда он меня увидел, направил на меня револьвер, держа его двумя руками. Я сказала что-то вроде: «Нет, пожалуйста, не стреляйте в меня снова!» Он опустил револьвер и побежал к машине. Я больше его не видела, но слышала, как завелся мотор и машина уехала.

Они вошли в дом, и Мария точно описала все свои действия. Гил надеялся, что он что-то упустил или не заметил, но, поразмыслив о том, что рассказала и показала ему Мария, он был озадачен еще сильнее.

Он спросил ее, не следил ли кто-нибудь за ней или за Дейл. Она сказала, что была уверена, что за ней никто не следил – она родилась не вчера и не была наивной: она знала, что в современном обществе женщина должна быть начеку, и не сомневалась, что в тот вечер за ней никто не следил. Она не сомневалась, что Дейл рассказал бы ей о любых незнакомцах. Дейл посещала курсы самообороны и четко все осознавала.

Каррильо отвез ее домой, поблагодарил за помощь, пообещав сделать все возможное, и поехал обратно в полицейское управление к своему столу в тесной выгородке. За рулем он прокручивал встречу в голове.

Почему, спрашивал он себя, он оставил ее в живых, если сначала так хотел ее убить?

Это лишено всякого смысла.