Читать книгу Очарование Египта - Филиппо Томмазо Маринетти - Страница 2

После долгих динамичных и творческих лет я возвращался к исходной точке своих размышлений: в мой родной Египет. Как долго меня призывали его небеса, полные мягкой золотой пыли, неподвижное движение его жёлтых дюн, высокие треугольные императивы пирамид и безмятежные пальмы, славшие благословения Нилу, плодородному отцу, растянувшемуся на своём ложе посреди чёрной земли и зелёной травы.

Само имя судна «Гелуан» и непрерывная бортовая качка воскрешали воспоминания о томном колышущемся ритме песков и гигантских полотняных крыльях ветряных мельниц в Мексе, под прохладной сенью которых я играл в детстве. Температура моря и воздуха смягчилась, как будто внутри них дрожали раскрасневшиеся щёки моих девчушек.¹[1] Моя чувствительность обострилась до такой степени, что я ощутил себя открытой раной, наделённой сознанием и простирающей щупальца своих живых кровоточащих лохмотьев к линии морского горизонта.

Осторожно, чтобы ничего не упустить, я время от времени перебирал трепещущие листки моей вздрагивающей от скорости плоти. Странное желание бегства сводило меня с ума. Больше всего меня волновало долгое сладостное воспоминание о французском иезуитском пансионе с просторным двором, обсаженном пальмами, шумной путаницей быстрых голых ног, матросских воротников, летящих мячей, нырявших в густой зелёный эдем сикомор, магнолий и бамбука.

Вдруг припомнился благоухающий и звонкий праздник Святейшего Сердца Иисуса. Алтарь гнездился в глубине густых жасминовых зарослей, посреди листвы баобаба со стволом, усыпанным лепестками роз. В жарком полуденном майском воздухе колеблющееся пламя свечей, позвякивание мигающих кадильниц и быстрые пурпурные туники, приводящие в исступление горлиц, примостившихся на верхушках финиковых пальм, откуда доносится их журчащее сладострастное воркование, пробуждающее неясное томление в наших детских душах.

Этой нескончаемой, расшитой микроскопическими узорами лентой из тел продолжалась наша яростная игра в войну, которую вели две армии школяров, вооружившихся щитами из чугунных крестов против кровавой картечи упругой плоти жизнерадостных тридцатилетних иезуитов, которые, обливаясь потом, с подвёрнутыми рукавами и подоткнутыми полами чёрных сутан, из-под которых мелькали их голые ноги, возглавляли шествие, атакуя, контратакуя, преследуя и бросаясь в головокружительные стычки.