Читать книгу Смерть приходит в Пемберли. Невинная кровь - Филлис Дороти Джеймс, Филлис Джеймс, P.D. James - Страница 17

Элизабет спала урывками; короткие периоды блаженного беспамятства сменялись кошмарами, которые выводили ее из сна, возвращая к ужасным событиям, погрузившим Пемберли во мрак. Инстинктивно она тянулась к мужу, но сразу вспоминала, что он остался на ночь в библиотеке с полковником Фицуильямом. Она подавляла почти бессознательное желание встать с кровати и ходить по комнате и усилием воли заставляла себя вновь пытаться заснуть. Тонкие простыни, обычно такие прохладные и удобные, ощущались как путы, а набитые тончайшим пухом подушки казались горячими и жесткими, их приходилось постоянно взбивать и переворачивать.

Мысли ее перенеслись к Дарси и полковнику. Нелепо, что они спят или пытаются спать в неудобных условиях, особенно после такого тяжелого дня. И зачем полковник Фицуильям это предложил? Элизабет знала: то была его идея. Может быть, он хотел сказать Дарси что-то важное и ему требовалось провести с ним несколько часов наедине? Касалось ли это его таинственной вечерней поездки или Джорджианы? Потом ей пришло в голову, что, возможно, он хотел помешать ей и Дарси провести время наедине; после возвращения мужчин из леса они с мужем провели вместе всего несколько минут. Но Элизабет отбросила эту мысль, сочтя ее абсурдной, и стала искать удобное положение, чтобы заснуть.

Она чувствовала, что очень ослабела физически, но мозг ее работал активно как никогда. До приезда сэра Селвина Хардкасла нужно многое сделать, думала Элизабет. Надо известить пятьдесят семейств об отмене бала; было бессмысленно отправлять письма вчера поздно вечером, когда большинство адресатов, без сомнения, уже легли спать; но, возможно, ей следовало лечь еще позже и начать-таки заниматься этим делом. Однако она знала, что у нее есть более неотложная обязанность. Вчера Джорджиана легла рано и еще ничего не знает о ночной трагедии. После попытки ее обольстить семь лет назад Уикхема никогда не принимали в Пемберли, даже имя его здесь не упоминали. Считалось, что этого случая как бы не было. Однако Элизабет понимала, что прошлая боль только усилит новую, связанную со смертью Денни. Сохранилось ли у Джорджианы какое-то чувство к Уикхему? И как сейчас, особенно в присутствии двух поклонников в доме, выдержит она встречу с ним, тем более в обстановке подозрений и тревоги? Элизабет и Дарси планировали собрать всех слуг после того, как те позавтракают, и сообщить им трагическую новость, но невозможно хранить в секрете пребывание в доме Лидии и Уикхема от горничных, которые с пяти часов моют и убирают комнаты и разводят огонь в каминах. Элизабет знала, что Джорджиана просыпается рано, горничная раздвигает шторы и приносит ей утренний чай ровно в семь. Именно Элизабет должна первая поговорить с Джорджианой – раньше, чем кто-нибудь другой неосторожно выпалит ей все эти новости.

Она взглянула на маленькие позолоченные часы на ночном столике – было пятнадцать минут седьмого. Сейчас, когда спать нельзя, Элизабет почувствовала, как ее неодолимо тянет в сон, но ей надо прийти в форму еще до семи, и за десять минут до нужного времени она зажгла свечу и тихо пошла по коридору к комнате Джорджианы. Элизабет всегда просыпалась рано, когда дом только начинал оживать, в предчувствии счастья будущих часов, наполненных делом и радостью мирного общения. Она и сейчас слышала негромкие отдаленные звуки, словно скреблись мыши, это означало, что прислуга уже работает. На этом этаже она вряд ли встретит кого-нибудь, а если встретит, служанки улыбнутся и прижмутся к стенам, давая ей пройти.

Элизабет тихонько постучала в дверь Джорджианы и, войдя, увидела, что та уже стоит у окна в халате и смотрит в темноту. Почти сразу же вошла горничная; Элизабет взяла у нее поднос и поставила на ночной столик. Джорджиана как будто чувствовала, что не все в порядке. Как только горничная вышла из комнаты, она торопливо подошла к Элизабет и озабоченно спросила:

– Ты не заболела, дорогая Элизабет? Выглядишь усталой.

– Не заболела, но встревожена. Давай присядем, Джорджиана, я должна кое-что сказать тебе.

– Это касается мистера Элвестона?

– Нет, не мистера Элвестона.

И Элизабет вкратце рассказала о том, что случилось прошлым вечером. Она описала сцену, как глубоко потрясенный Уикхем стоял на коленях перед телом капитана Денни, но скрыла произнесенные им слова, которые передал ей Дарси. Пока она говорила, Джорджиана сидела молча, сложив руки на коленях. Взглянув на нее, Элизабет увидела, как две слезы блеснули в глазах девушки и непроизвольно скатились по щекам. Она сжала в своей руке руку Джорджианы.

Спустя мгновение Джорджиана вытерла глаза и спокойно произнесла:

– Тебе, должно быть, кажется странным, дорогая Элизабет, что я оплакиваю незнакомого молодого человека, но мне вспомнилось, как счастливы мы были в музыкальном салоне, а ведь когда я играла и пела с мистером Элвестоном, меньше чем в двух милях от нас капитана Денни хладнокровно убили. Что будет с его родителями, когда они получат это ужасное известие? Какая потеря, какой удар для его друзей! – И, увидев удивление на лице Элизабет, прибавила: – Дорогая сестра, может быть, ты думаешь, что я оплакиваю мистера Уикхема? Но он жив, и они с Лидией скоро опять будут вместе. Я рада за них. Неудивительно, что мистера Уикхема так потрясла смерть друга и невозможность его спасти, но, Элизабет, пожалуйста, не думай, что меня волнует его появление в нашей жизни. Время, когда мне казалось, что я влюблена в него, давно прошло, и теперь я знаю: то чувство не было любовью, просто я помнила, как по-доброму относился он ко мне в детстве, испытывала благодарность за его внимание в то время, когда была одинока. Я уверена, что никогда не убежала бы с ним. Даже в то время бегство казалось детским приключением, а не реальностью.

– Джорджиана, он действительно намеревался жениться на тебе. И никогда этого не отрицал.

– Да, он к этому относился серьезно. – Джорджиана покраснела и прибавила: – Но он обещал, что до свадьбы мы будем жить как брат и сестра.

– И ты ему поверила?

Голос Джорджианы стал печальнее.

– Да, я поверила. Но он никогда не любил меня, ему были нужны деньги, только деньги. У меня нет к нему недобрых чувств, но он причинил боль и обиду моему брату, и мне не хотелось бы его видеть.

– Так лучше всего; тебе нет необходимости его видеть, – сказала Элизабет. Она не договорила, что если только Джорджу Уикхему не повезет, его еще утром увезут из Пемберли под охраной полиции.

Они выпили чай, лишь изредка перекидываясь отдельными словами. Когда Элизабет поднялась, собираясь уходить, Джорджиана сказала:

– Фицуильям никогда не говорит о мистере Уикхеме или о том, что тогда случилось. Лучше, если б говорил. Так важно, чтобы любящие люди могли открыто и откровенно обсуждать все, что для них важно.

– Я тоже так считаю, – поддержала ее Элизабет, – но иногда это трудно. Нужно найти подходящий момент.

– Мы его никогда не найдем. От той истории остался только горький осадок – стыд, что я разочаровала горячо любимого брата, и уверенность в том, что он никогда больше не будет доверять моему мнению. Но, Элизабет, мистер Уикхем не злой человек.

– Только опасный и очень глупый, – вставила Элизабет.

– Я рассказала эту историю мистеру Элвестону, и он думает, что мистер Уикхем был влюблен, хотя и руководствовался потребностью в деньгах. С мистером Элвестоном я говорю свободно, почему же не могу так говорить со своим братом?

– Выходит, мистер Элвестон посвящен в тайну, – сказала Элизабет.

– Конечно, мы ведь близкие друзья. Но мистер Элвестон поймет, как понимаю и я, что мы не можем стать еще ближе, пока над Пемберли не разошлись темные тучи. Он еще не объяснился, и у нас нет тайной помолвки. Я не стала бы скрывать такое от тебя, дорогая Элизабет, или от брата, но мы оба знаем, что таится в наших сердцах, и будем смиренно ждать.

Итак, в семье есть еще один секрет. Элизабет казалось, она понимает, почему Генри Элвестон еще не посватался к Джорджиане и не открыл своих намерений. Похоже, он воспользовался случаем, чтобы оказать Дарси посильную помощь, и оба они, Элвестон и Джорджиана, обладают достаточной чувствительностью, чтобы понять: великое счастье разделенной любви не празднуют в тени виселицы. Но она только поцеловала Джорджиану, шепнула, что ей очень нравится мистер Элвестон, и пожелала счастья им обоим.

Пора одеваться и начинать день. Мысль, как много надо успеть сделать до приезда в девять часов сэра Селвина Хардкасла, угнетала Элизабет. Главное – разослать письма приглашенным гостям с объяснениями – без подробностей, – почему бал отменили. Джорджиана сказала, что заказала завтрак к себе в комнату, но кофе пить будет со всеми в столовой и постарается чем может ей помогать. Лидии тоже принесли завтрак в комнату, Джейн составила ей компанию, а так как дамы уже оделись и комнату привели в порядок, скучавший без жены Бингли присоединился к ним.

Как только Элизабет оделась и Белтон оставила ее, чтобы узнать, не нужна ли помощь Джейн, Элизабет разыскала Дарси, и они вместе отправились в детскую. Обычно этот ежедневный визит проходил после завтрака, но сейчас обоих преследовал суеверный страх, что нависшее над Пемберли несчастье может затронуть детей, и им не терпелось убедиться, что в детской все благополучно.

Но в этом безмятежном, изолированном мирке ничего не изменилось. Мальчики с восторгом встретили родителей, пришедших в необычное время, и после первых крепких объятий миссис Донован отвела Элизабет в сторону и тихо сказала:

– Миссис Рейнолдс была так добра, что пришла ко мне чуть свет и сообщила о смерти капитана Денни. Для нас всех это большой шок, но смею заверить вас, что мастер Фицуильям ничего не узнает, пока сам мистер Дарси не сочтет необходимым рассказать ему то, что можно сообщить ребенку. Не волнуйтесь, мадам, ни одна служанка не придет сюда сплетничать.

Когда они вышли из детской, Дарси поблагодарил Элизабет, сказав, что испытал большое облегчение, когда узнал, что Джорджиане все известно и что сестра приняла печальные новости достаточно твердо. Однако Элизабет не могла не почувствовать, что в сознании мужа вновь всплыли старые сомнения и тревоги и что он хотел бы оградить Джорджиану от всего, что напоминает ей о прошлом.

За несколько минут до восьми Элизабет и Дарси вошли в столовую, где за столом сидел только один Генри Элвестон; кофе выпили много, но обычный завтрак из яиц, домашнего бекона, сосисок и почек, расставленный на буфете под серебряными крышками, почти никто не тронул.

За завтраком ощущалась неловкость, чего обычно никогда не было; положение не изменилось с приходом полковника и следом за ним – Джорджианы. Девушка села между Элвестоном и полковником и, когда Элвестон передавал ей кофе, сказала:

– Если хочешь, Элизабет, давай после завтрака займемся письмами. Составь текст, а я стану делать копии. Всем можно послать одинаковые письма, и они, конечно, должны быть краткими.

Последовало молчание, которое всеми переживалось тягостно, потом полковник обратился к Дарси:

– Думаю, мисс Дарси следует покинуть Пемберли, и как можно скорее. Ей не стоит иметь отношение к этому делу и давать показания сэру Селвину или констеблям, если они этого потребуют.

Джорджиана побледнела, но голос ее звучал твердо:

– Я хочу быть полезной. – Она повернулась к Элизабет: – У тебя сегодня будет много дел, поэтому дай мне текст, я напишу сама все письма, тебе останется только подписать.

– Прекрасный план, – поддержал ее Элвестон. – Записки должны быть предельно краткими. – И обратился к Дарси: – Позвольте и мне помочь, сэр. Если мне дадут быстрого коня, я могу развезти письма. Большинству гостей я незнаком, что поможет избежать ненужных объяснений, которые пришлось бы давать члену семьи. Мы с мисс Дарси могли бы внимательно изучить карту местности и разработать быстрый и рациональный маршрут. Семейства, у которых есть приглашенные близкие соседи, могут сами передать письма.

Элизабет подумала, что кто-то из гостей, несомненно, получит удовольствие от такой задачи. Если что и может компенсировать отсутствие бала, так это разыгравшаяся в Пемберли драма. Конечно, друзья посочувствуют их переживаниям и напишут ответные послания со словами утешения и поддержки и во многих письмах будут искренние чувства и подлинное беспокойство. Нельзя позволять цинизму принижать порывы любви и сострадания.

– Моя сестра не будет принимать никакого участия в происходящем, – произнес Дарси ледяным голосом. – Она не имеет ни к чему отношения, и будет неуместно втягивать ее в эту историю.

Голос Джорджианы звучал тихо, но не менее твердо:

– Но, Фицуильям, я имею к этому отношение. Все имеют.

Прежде чем Дарси успел ответить, заговорил полковник:

– Мисс Джорджиана, важно, чтобы вы не находились в Пемберли, пока расследование не закончилось. Сегодня вечером я отправлю с курьером письмо леди Кэтрин и не сомневаюсь, что она тут же пригласит вас в Розингс. Я знаю, что вы не очень любите там бывать и это приглашение будет до некоторой степени нежеланным, но ваш брат должен знать, что вы в надежном месте и что ни ему, ни миссис Дарси не надо волноваться о вашей безопасности и благополучии. Не сомневаюсь, что вы с вашим здравым смыслом увидите мудрость – и надлежащее приличие – в том, что вам предлагают.

Не обратив внимания на его слова, Джорджиана сказала брату:

– Тебе не надо беспокоиться. Пожалуйста, не отсылай меня. Я только хочу помочь Элизабет и надеюсь, у меня это получится. Не понимаю, что тут неприличного.

– Простите меня, сэр, – неожиданно вмешался Элвестон, – но я не могу молчать. Вы указываете мисс Дарси, что ей делать, словно она ребенок. Мы вступили в девятнадцатое столетие; и не надо быть учеником миссис Уолстонкрафт[7], чтобы понять: женщина имеет право голоса, когда дело касается ее самое. Прошло несколько столетий с тех пор, как признали, что у женщины есть душа. Не пора ли признать, что у нее есть и разум?

Полковник с трудом сдержался:

– Советую приберечь эту речь для Олд-Бейли.

– Я думал только о твоем благополучии, – сказал Дарси сестре. – Конечно, если хочешь, оставайся. Элизабет пригодится твоя помощь.

Все это время Элизабет молчала, боясь, как бы ее вмешательство не усложнило дело, но теперь заговорила:

– Еще как пригодится. Когда приедет сэр Селвин Хардкасл, мне придется окружить его вниманием, и я просто не представляю, как смогу одна справиться с письмами. Тогда, может быть, прямо сейчас и приступим?

С силой оттолкнув стул, полковник сухо поклонился Элизабет и Джорджиане и вышел из комнаты.

Элвестон встал и обратился к Дарси:

– Просите, сэр, что позволил себе вмешаться в семейные дела, которые меня не касаются. Я говорил неразумно, а излишняя пылкость была невежлива.

– Извинения скорее надо приносить полковнику, а не мне, – поправил его Дарси. – Ваша критика была, возможно, неуместна и дерзка, но это не значит, что она была несправедлива. – И, повернувшись к Элизабет, произнес: – Когда ты решишь проблему с письмами, дорогая, думаю, нам сразу надо пойти и поговорить со слугами – и с домашними, и с наемными. Миссис Рейнолдс и Стаутон скажут им только то, что произошел несчастный случай и бал отменили, и это, конечно, вызовет переполох и волнение. Сейчас я вызову миссис Рейнолдс и скажу, что мы спустимся к слугам в холл, как только ты составишь черновик для Джорджианы.