Читать книгу Ты – моя тайна - Фиона Харпер - Страница 2

Признания Корины

Можно было бы подумать, что к настоящему моменту я устала от того эффекта, который произвожу на мужчин, но, должна сказать, мне все так же весело. В тот день, когда он угаснет, я надену пару велюровых спортивных штанов, и мне будет плевать.

Никто не смел называть Николаса Чаттертона-Джонса щенком. Он был холеный и величавый, словно охотничья собака, с шелковистой серой шерстью и родословной в несколько поколений.

Я вздохнула. Я таяла даже при одной мысли о его имени. Он был таким мужчиной, о котором мечтает каждая женщина, – богатым, красивым, обходительным. И я страдала от безответного чего-то к нему. Не уверена насчет слова на букву «л». Это немного слишком драматично. Но симптомы были таковы, что я постоянно думала о нем и часами искала информацию о нем в Гугле, так что, думаю, я на полпути.

– Ты снова это делаешь!

– Что? – Я ничего не делала.

Но потом я поняла, что моя грудная клетка все еще опущена после выдоха. Я махнула плененной креветкой в сторону Адама.

– Давай просто забудем? Тебя это не касается. – Я положила креветку в рот и сердито посмотрела на него.

Адам тоже не был щенком, он был дворнягой. Взрослой. Да, косматой и очаровательной, но, если подойти к нему слишком близко, можно подцепить блох.

И он задел меня за живое своим глупым комментарием.

Сестра Николаса, Изабелла, или Иззи, как она настаивала, чтобы ее звали, была одной из молодых светских львиц, которые решили, что «Сундучок Корины» – это новая сенсация, и она постоянно заходила сюда. У Иззи Чаттертон-Джонс был плотный график мероприятий, и ей всегда нужно было новое платье для чего-то. А сейчас она еще отправляла своих друзей в «Сундучок Корины». Для бизнеса это было превосходно, и мы с Иззи подружились. В некотором роде.

Пораженная винтажным коктейльным платьем из изумрудного и черного шелка, которое я нашла для нее однажды, Иззи приглашала меня на пару своих легендарных вечеринок, и там я впервые встретилась взглядом с Николасом.

Он был высокий, выше шести футов, с волосами цвета воронова крыла и скулами, от которых девушки готовы кричать. Словно высокий Джонни Депп без пиратского акцента кокни. Нет, Николас говорил четкими слогами и длинными словами. Я могла слушать его целый день. Под покровом своей спальни я пыталась повторить такие интонации и такой голос, но я родилась и выросла на юге Лондона, и мои гласные просто отказывались звучать так же глад ко и идеально.

Мы встречались три раза. Первые два раза я держалась холодно. Я ходила по комнате важно и грациозно, чтобы он смог издалека восхищаться мной и спросить у Иззи, кто эта сногсшибательная брюнетка. А в прошлые выходные я решила, что пора сделать шаг вперед.

Я услышала шуршание и поняла, что Адам снова вытащил свиной шарик из пакета, пока я не смотрела. Я сощурила глаза, но он просто сидел подложив руку под голову, ухмыляясь, потому что стащил остатки моей половины еды.

Ну ладно, может, в нашей вселенной двое мужчин, которые не собирались пасть к моим ногам и боготворить меня.

Но Адам не в счет. Я познакомилась с ним, когда мне было восемь, а ему двенадцать, а его мама играла в бадминтон с моей бабушкой.

Я наклонилась и забрала у него пакетик со свиными шариками до того, как он их все не съел, не обращая внимания на его недовольный стон. Я взяла теплый сочный шарик из пакета – последний! – и обмакнула его в прилагающуюся баночку с соусом, потом слизала немного оранжевой жидкости и откусила. Однако Адам этого не заметил, потому что он переключился на тост с креветками и кунжутом.

Видите? Непробиваемый.

Губы – это следующая часть моего тела, на которую таращатся чаще всего. Они обладают практически гипнотизирующим эффектом на большинство представителей мужского пола. И я всегда делаю на них акцент. Крашу красной помадой, для наибольшей видимости и эффекта. Но не тем гадким оранжево-красным. Темно-красным! Как королевы старых фильмов. Я видела, как мужчины пускают слюни при виде того, как я ем, и дело было совсем не в их собственной еде.

Но Адам не был впечатлен.

Ладно, не был очень впечатлен. Скорее мой жест не оказал на него никакого действия. Может, это как-то связано с фактом, что он знал меня до того, как я раскрыла в себе кокетку, когда у меня еще была плоская грудь и никакой талии. Возможно, я должна злиться из-за отсутствия щенячьего обожания с его стороны, но нет. И хотя сейчас мы не могли видеться так часто, как раньше, но он по-прежнему оставался моим Лучшим другом. Каждой девушке нужен Лучший друг.

Он отгонял от меня задир, которые дразнили меня из-за того, что я жила с бабушкой. У него на плече я плакала, когда распалась моя любимая мальчиковая группа и когда в пятнадцать лет я случайно отрезала челку слишком коротко. Ему первому я позвонила в тот день, когда мы с Элис получили ключи от нашего нового магазина, и он примчался с бутылкой шампанского, и мы сидели на полу здания, которое вскоре стало «Сундучком Корины», и поднимали тосты бумажными стаканчиками. Адам был моей группой поддержки, моим старшим братом, моим телохранителем, и, видимо, за это я готова была простить ему отсутствие «щенячности».

Но мысли о щенках заставили меня снова вспомнить о Николасе, и теплота, появившаяся при мыслях о моем Лучшем друге, снова исчезла.

Почему я ему не нравлюсь? Ну почему?

Возможно, я бы смирилась с ударом по моему эго, если бы он не был настолько красив и настолько совершенен. Адам бы сказал, так мне и надо, но это несправедливо. Никто не заслуживал такого несчастья. И я чувствовала себя так уже целых три недели. Если в ближайшее время Николас не изменит своего мнения, я буду готова надеть эти велюровые спортивные штаны!

– Итак…

Адам наклонился и протянул мне утешительный креветочный тост из контейнера, который лежал у него на коленях, и посмотрел мне в глаза. Я проигнорировала креветочный тост и сконцентрировалась на теплых карих глазах.

– Кто этот образец мужественности, который заставил тебя так нервничать?

Я узнала этот взгляд. Адам пытался казаться веселым, но его глаза оставались серьезными. Возможно, он беспокоился за меня. Проявлялась эта его сторона телохранителя и старшего брата. Может, это и к лучшему. Плечи Адама, не такие широкие, как у Николаса, идеальны для того, чтобы на них плакать.

Единственная проблема заключалась в том, что сейчас, по-моему, Адам не очень хотел вытирать мои слезы своей рубашкой. Он опять был сосредоточен, его глаза, казалось, сверлили дырки у меня во лбу. У меня в запасе не было больше никаких остроумных ответов, мой сундучок потрясающих комментариев был пугающе пуст.

Глаза Адама не стали мягче, но он встал и погладил меня по плечу.

– Он идиот, кем бы он ни был, – сказал он грубо.

Потом он взял меня за руку и повел к дивану.

Адам даже позволил мне сесть с той стороны, где не так сильно торчали пружины. Когда я аккуратно расправила юбку и подъюбник, он опустился рядом и посмотрел на меня.

Я медленно вздохнула:

– Идиот, о котором идет речь, – Николас Чаттертон-Джонс. Он брат одной из моих лучших клиенток.

Адам нахмурился:

– Чаттертон-Джонс? Это не… не он владеет инвестиционной компанией? «Орел какой-то» или как-то так?

– Это он.

Адам присвистнул:

– Тот, который практически сыграл в регби за сборную Англии, но ему помешала травма?

Я еще больше ослабела и лишь кивнула головой в знак согласия. Я знала каждую дату и каждое событие из личной биографии Николаса, и довольно много о предыдущих трех поколениях семьи Чаттертон-Джонс. Иногда доступ к Интернету может стать злейшим врагом девушки.

Я посмотрела на Адама и глубоко вздохнула. Мы оба знали игру, в которую собирались играть. Мы всегда делали это друг для друга, когда одному из нас было плохо. Друг А излагает суть проблемы, а друг Б кивает в нужных местах и вставляет подходящие комментарии, даже если эти комментарии а) чрезмерно оптимистичны, б) явно ложные.

– Я ему ни капельки не нравлюсь, – скорбно сообщила я.

Адам покачал головой:

– Что? Этот парень, наверное, слепой!

При этих словах он улыбнулся, и холодное чувство у меня в животе стало исчезать. На самом деле Адам был гораздо лучшим другом Б, чем я. Он всегда точно знал, что сказать, чтобы подбодрить меня, и он всегда говорил это с дьявольским взглядом – надежный способ заставить меня улыбнуться. Но я знала, что эти глаза скрывают его серьезность, а еще знала, что, несмотря на наши шутливые уколы в адрес друг друга, он верит в меня.

Я же говорила, он мой Лучший друг.

– Все становится хуже, – добавила я, почти начиная наслаждаться своим зрелищным провалом в прошлую субботу. – Я выставила себя полной дурой.

– В это трудно поверить.

Саркастический блеск в глазах Адама заставил меня захотеть его ударить. А еще мне захотелось рассмеяться.

Мы продолжали так еще некоторое время. Я рассказывала об одном провале на вечеринке за другим, а Адам сочувствовал и сочувствовал с точностью и отличным выбором времени для шуток. Только временное веселье от уколов Адама на этот раз не улучшило моего настроения. Чем больше мы говорили, тем угрюмей я становилась. И казалось, даже Адам вздрагивает с каждой новой ужасающей деталью, и я была уверена – друг Б старается изо всех сил, чтобы сохранить улыбку. Мы оба замолчали, зная, что наша игра подошла к концу и продолжение не спасет ситуацию.

– Что я делаю неправильно? – прошептала я.

Адам был мужчиной. И хотя они с Николасом принадлежали к совершенно разным типам, у них должно быть больше общего, чем просто биология. Вот оно! Вот что общего у Адама и Николаса. Я села прямо и посмотрела на Адама:

– Почему ты не считаешь меня привлекательной?

Если я смогу понять это, может, я смогу найти способ достучаться до Николаса.

Адам выглядел ошеломленным. Думаю, это неудивительно. Мы никогда не говорили о том, что он мальчик, а я девочка. Я знала, он с радостью бы избежал этой темы для разговора, но я хлопнула ресницами и посмотрела на него взглядом «пожалуйста»…

Несколько секунд он просто шевелил челюстью.

– Я никогда не говорил, что не считаю тебя привлекательной, Корина. Парень должен быть без сознания, чтобы не счесть тебя привлекательной.

Пришла моя очередь удивиться.

Адам пожал одним плечом. Его ленивая манера вернулась, и казалось, его совсем не волновало то, что он только что сказал.

– Тогда почему ты не… Почему мы никогда…

– Не встречались? – предположил он. – Я видел, как ты обращаешься с мужчинами, помнишь? Я никогда не прыгал через обручи для тебя, и никогда не буду.

Я прерывисто вдохнула. Не было никогда никаких обручей! Ну… не для Адама!

Он прочитал мои мысли и понимающе посмотрел на меня:

– Как там было? Ах да. Я помню…

Он довольно неплохо изобразил мое хлопанье ресницами и добавил низких, более мягких ноток в свой голос. Должна признать, получилось очень похоже на меня.

– «Адам, дорогой, ты не мог бы пойти со мной на вечеринку сегодня вечером? Знаю, что я поздно предупреждаю, но мне очень нужна моральная поддержка».

И он смахнул воображаемые волосы с плеча, и я, забыв про свой шок, захихикала. Странно, но Адам не смеялся.

– А когда мы пришли на вечеринку, я понял, что моя роль была скорее «подсадная утка», чем моральная поддержка.

Я перестала смеяться.

– Это неправда! – Я закусила губу – сделала это по привычке, но знала, что так я выгляжу очень привлекательно. – Это было очень давно. Мы еще были подростками. Подростки делают много глупостей.

– Как, например, поцеловать своего лучшего друга на глазах у всех, потому что новый Ромео оказался довольно крепким орешком?

Черт. Я и правда это сделала? Я просто слишком увлеклась.

После вечеринки у Шэрон Адам не разговаривал со мной целый месяц, хотя я подмазывалась, ныла и использовала каждую уловку из книги, чтобы заставить его простить меня. В конце концов однажды я просто пришла к нему домой – у меня не было заготовлено никаких хитростей, я даже не была накрашена – и умоляла его дать мне еще один шанс, сказать, что мы снова друзья. В моей жизни была огромная дыра размером с Адама. И я не могла продолжать жить с ней. Она разрывала мое сердце.

Адам простил меня. В конце концов. Но с тех пор мы молчаливо согласились не обращать внимания на элемент мальчик-девочка в наших отношениях, и я явно хорошо постаралась, если смогла забыть, как отвратительно я себя повела.

– Прости меня, – тихо сказала я. – Я ужасный человек. Неудивительно, что Николас Чаттертон-Джонс не хочет иметь со мной ничего общего.

И на этот раз я не напрашивалась на комплимент. Я правда так думала.

Адам снова притянул меня к себе и вздохнул:

– Не глупи. Ты потрясающая. И знаешь это. Просто я понял, что ты не позволишь мужчинам в твоей жизни стать больше чем просто щенками, а я отказываюсь носить ошейник и поводок ради кого бы то ни было, даже тебя. И по этой причине, и еще нескольким, я решил, что нам лучше быть друзьями.

И он поцеловал меня в макушку.

Уголок моего рта попытался улыбнуться.

Адам продолжал говорить, и я чувствовала его теплое дыхание у себя в волосах.

– Я должен тебя предупредить… ну… прости, что говорю это, но я думаю, здесь у тебя нет шансов. Тебе лучше найти себе другой объект для дрессировки.

Прошу прощения? По его интонациям трудно было поверить, что ему на самом деле жаль.

Я села ровно и посмотрела на него:

– Что ты имеешь в виду?

Он колебался, и я стала надеяться, что он закончит этот разговор. Но вместо того, чтобы посмотреть на свои потертые старые кроссовки, он взглянул мне прямо в глаза. Я замерла.

– Парни вроде Чаттертона-Как-Его… Ну, иногда меньше – это больше. Вот и все, что я хочу сказать.

– Ты считаешь, я слишком… – Я замолчала, не зная, как назвать себя.

– Может быть.

Я нахмурилась:

– Но я такая, какая есть! Николас Чаттертон-Джонс может быть хоть Господом Богом, но я не собираюсь меняться ни для кого.

Адам покачал головой:

– Я не это хочу сказать. Просто под всем этим… – Он махнул рукой, указывая на мои волосы, покрытые слоем лака, помаду, платье. – Есть девушка. Не забывай об этом.

– Что делает тебя таким экспертом в отношениях? – спросила я угрюмо, скрещивая руки и прислоняясь к другому краю дивана. – У тебя не было серьезных отношений с девушкой после Ханны, а с тех пор прошло целых два года.

Адам принял такую же позу, как и я, скрестив руки.

– Я много работал, чтобы начать бизнес. У меня не было времени для отношений. В отличие от некоторых я не считаю, что играть людьми и бросать их, когда мне удобно, – это справедливо.

Видите? Вот почему мне не следовало никогда входить на эту территорию. Все становилось ужасно запутано, и милый, улыбающийся, веселый Адам совсем исчез. Я предполагала, что и я не так очаровательна, как обычно, но не собиралась отступать и позволять своему лучшему другу продолжать анализировать мое поведение.

– Ты никогда не рассказывал мне, почему вы с Ханной расстались. Она устала от того, что ты все время возишься в сарае на заднем дворе?

Это удар ниже пояса, я знаю. Но роль Адама заключалась в том, чтобы заставить меня почувствовать себя лучше, а не пинать меня, когда я уже и так на полу.

Он отвернулся.

– Я не любил ее. Хотел бы, но не любил. И несправедливо было по отношению к Ханне притворяться.

Проклятье, Адам! Как только я приготовилась к ссоре, ему тут же понадобилось быть искренним.

Он снова посмотрел на меня, я нечасто видела такой взгляд.

– Ненавижу, когда ты начинаешь так говорить о моей работе. Я горжусь тем, чего добился. И я просто хотел тебя поддержать.

Все. Я чувствовала себя полной задницей. Он был прав. Я нападала на своего лучшего друга только потому, что какой-то парень отказался сразу упасть к моим ногам. Я вела себя низко.

– Прости меня, – сказала я. И продолжила бы, но у меня в горле был комок размером с одну из моих брошей.

Адам положил свою руку поверх моей и сжал ее:

– Извинения приняты. А тебе и правда плохо из-за этого Николаса, да?

Он выглядел так, словно он разделял мою боль. Я кивнула, и все внутри сжалось. Обычно я не плачу. А кто плачет, когда на нем жидкая подводка и три слоя туши? Но я чувствовала жжение в носу и знала – слезы угрожающе близко.

Может, бабушка права. Может, что-то тикает у меня внутри. В конце концов, мне почти тридцать. Но, учитывая, что я… это я, очевидно, в конце жизни меня ждет огромный взрыв, а не мирное тиканье. Бабушка всегда говорила, что я не могу сделать ничего, не устраивая из этого целое представление.

Адам придвинулся ко мне, и теперь его плечо касалось моего. Он наклонился, чтобы посмотреть мне в глаза, и легко толкнул меня локтем:

– Корина?

Моя нижняя губа выпятилась.

– Может, ты прав. Может, меня слишком много для Николаса Чаттертона-Джонса. – Я пожала плечами и слегка приподняла голову, чтобы посмотреть на него. – Это спорный вопрос в любом случае. Пару дней назад я выяснила, что скоро Николас может уйти с рынка. Ходят слухи, у него новая девушка.

Адам криво улыбнулся:

– Раньше тебя это никогда не останавливало.

Я ударила его по плечу:

– Это звучит ужасно! Я никогда ни у кого не крала мужчину. Я ничего не могу поделать, если они всего лишь раз видят меня и понимают, что не смогут дальше жить без меня.

Адам сжал губы и глубокомысленно вздохнул:

– Вот что я люблю в тебе – твою несравненную скромность.

Я снова его пихнула. И улыбнулась. Как он это делает?

Он сжал кулаки и легко стукнул меня по плечу.

– Итак? Кто эта девушка? Как думаешь, ты сможешь с ней разобраться?

Я отмахнулась от его рук, но он продолжал мягко бить по моему плечу, как делают боксеры, когда разминаются с грушей.

– Я отправлю тебя в нокдаун через минуту, если ты не прекратишь! – сказала я со смехом.

В глазах снова появились дьявольские искорки.

– Ты только обещаешь, – сказала он.

– Это ужасная Луиза Фэншоу, – сказал я.

Если бы речь шла о драке, возможно, я бы смогла с ней разобраться. Она была одной из тех худышек, которых сносит порывом ветра. Хотя я бы не стала рисковать сломать об нее ногти, поэтому на этот счет она могла быть спокойна.

– Да. Я слышал, как она ужасна, – ответил Адам, – со всей своей благотворительностью… посещением больных детей в госпиталях и сбором средств для бездомных. Совершенно отвратительна.

Я пихнула его локтем под ребра. Он должен быть на моей стороне. Я решила направить свой гнев на отсутствующую Луизу.

– Когда не порхает по подиуму на показе какого-нибудь вычурного дизайнера, – заметила я.

И подумала о Луизе Фэншоу, ее тонких ногах и больших кукольных глазах. Она не была красивой, но я соглашалась с тем, что она привлекательна. Женщины, окружавшие Николаса, были пугающе похожи друг на друга. Это определенно его типаж – утиные лица и невероятная худоба.

Я снова вздохнула. Луиза был тем «меньше», о которой говорил Адам. Я посмотрела на свою грудь. «Меньше» у меня было мало. Я приговорена.

Я собиралась сказать об этом Адаму, но, когда я повернулась к нему, он был невероятно увлечен последним креветочным тостом. Думаю, он почувствовал, что я смотрю на него, потому что протянул мне лоток. Я покачала головой:

– Ешь.

Он проглотил его за один укус и посмотрел мне прямо в глаза:

– Как я сказал…

Его серьезность почти заставила мое сердце выскочить из груди.

– …этот парень – идиот.

Я почувствовала, как где-то в глубине души зародилась улыбка, и вскоре она появилась на моих губах.

– Я люблю тебя, Лучший друг, – сказала я, обвила руками его шею и притянула к себе.