Читать книгу Круг в огне: Рассказы - Фланнери О'Коннор - Страница 3

Этот сборник переведенных мной рассказов Фланнери О'Коннор складывался постепенно. В него вошли почти все ее рассказы, которые лично мне представляются лучшими. Четыре из четырнадцати уже публиковались в моем переводе («Храм Святого Духа», «Счастье», «Лесная картина», «Спина Паркера»), десять издавались в версиях других переводчиков, в их числе – восемь из одиннадцати, вошедших в сборник 1974 года, который открыл русскоязычному читателю этого автора. Над рассказами из того сборника трудились далеко не худшие переводчики советской школы (М. Беккер, С. Белокриницкая, А. Кистяковский, М. Литвинова, М. Зинде, Л. Беспалова, В. Муравьев, И. Архангельская, Ю. Жукова, М. Кан, И. Бернштейн), редактировали его Е. Калашникова и М. Лорие. Это обязывает меня объяснить хотя бы кратко свое решение сделать новые переводы.

Проза Фланнери О'Коннор (1925–1964) – проза глубоко верующего человека, католички, жившей в протестантском окружении на Юге США. «Я пишу так, как пишу, благодаря (а не вопреки) тому, что я католичка <…> – писала она в письме. – Вместе с тем я католичка, на диковинный лад обладающая современным сознанием. <…> Обладать им, пребывая в лоне Церкви, – <…> значит ощущать нынешнюю ситуацию на предельном уровне». Главные стилистические приемы, которые она использует, чтобы поделиться своим восприятием современности, пробиться к читателю с иным, выхолощенным (как она считала) мировоззрением, к читателю, зачастую полагающему, что «Бог умер», – это, во-первых, парадоксальность, соединение смешного, возвышенного и страшного (гротеск) и, во-вторых, символическая двуплановость текста, изобилующего явными и неявными перекличками с Ветхим и Новым Заветом, но в то же время текста бытового, приземленного. С этой бытовой приземленностью переводчики советского времени в целом справились очень хорошо, а вот с перекличками – далеко не всегда. Я заметил, что существующие переводы нередко дают сбои в ключевых местах, где двуплановость прозы О'Коннор, ее связь со Священным Писанием, с богословием даже, проявляется с особой силой. Размывается, а то и совсем теряется главное, с чем она обращалась к читателю.

И, кроме того, я во многих случаях просто немного иначе слышу прозу О'Коннор и немного иначе вижу картины, которые она рисует.

Хотя она была против излишне рьяных попыток истолковывать ее произведения, я, не претендуя на сколько-нибудь полное истолкование, даю в некоторых местах сноски, поясняющие связь этих мест с образами и идеями из Ветхого и Нового Завета. Русскоязычный читатель, как мне думается, несколько хуже улавливает такие переклички, чем англоязычный читатель О'Коннор.

Леонид Мотылёв