Читать книгу Сны в ясную ночь - Фома Лось - Страница 2

Загадочный мир иллюзий пленил меня. Стирая зыбкую грань реальности и видений, он дарил сны, которые я часто принимал за действительность. Причиной происходящего было плачевное состояние моего здоровья.

Врач, да будет земля ему пухом, нацарапал рецепт: не расстраиваться, операцию и специальную для подобного случая терапию. Перспектива меня озадачила, и я промямлил, что от судьбы, мол, не уйдёшь. Он буркнул, что мне ещё повезло и неплохо бы радоваться, что болезнь не умножила меня на ноль. Я оценил шутку и улыбнулся, но не был готов радоваться, правда, возражать не стал. Всё казалось розыгрышем, но Эскулап проявил настойчивость, за что я ему бесконечно благодарен.

Знать бы заранее, что стану учебным пособием, я, возможно, и передумал бы. Но служить живым анатомическим чучелом оказалось довольно забавно. Меня показывали студентам, вереницей сменяющим друг друга, а я наблюдал за их реакцией. Они напомнили поход в краеведческий музей, где пылилось чучело мамонтёнка, откопанного в вечной мерзлоте. Правда, наше взаимное изучение продолжалось недолго. Как-то, ни свет ни заря, меня отвели в комнату, куда никого из посторонних не впускали.

Мне снова повезло, операция прошла успешно. Очнувшись, я осмотрел палату и помахал рукой в знак приветствия. Возле окон промолчали. Там находились с переломанными челюстями, и в ответ на мой жест только закивали, показывая на что-то в углу, завёрнутое в одеяло. Я повернул голову и отдельно поприветствовал этот грузный свёрток. Тот, свернувшись калачиком, сидел с полузакрытыми глазами и, по всей видимости, спал. К сожалению, я не дождался ответа, так как ночью он умер и спустя некоторое время его куда-то уволокли. Так состоялось моё знакомство с этой обителью отчаяния.

Лениво потянулось время. Меня стали навещать. С удивлением обнаружил, что испытываю противоречивые чувства: благодарность за оказанное внимание и недовольство жалостью, скользящей в каждом взоре. Мне казалось, все считают своим непременным долгом заживо меня похоронить. Посещения начинались спозаранку и чем-то напоминали траурный ритуал. Поначалу я с иронией отнёсся к происходящему, правда, вскоре её сменило раздражение.

Прежде чем попасть в палату, нужно было пройти под окнами, поскольку дорожки были изрыты так, словно здесь хозяйничали вепри в поисках желудей и кореньев. Так вот, минуя окна, кто-то мило улыбался, кто насвистывал, иными словами, являл собой бодрый образчик жизнерадостности. Но по мере приближения к входу хорошее настроение словно испарялось. Складывалось впечатление, что за входной дверью притаилось нечто, увидев которое, все мгновенно менялись в лице. Со своего места я не видел, что именно служило причиной перемены, однако, проходя через дверь, лица приобретали одинаковое скорбящее выражение.

Следующее за этим действо вызывало негодование, зачастую переходящее в бешенство. Я раздражался от взглядов, полных сочувствия, ободряющих похлопываний и неискренности, ставшей повинностью. Не покидало ощущение, что присутствую на собственных похоронах и слушаю надгробные речи. Для полноты картины не хватало только свежей могилы да оркестра, исполняющего траурный марш.

Не знал, что жалость так беспощадна! Незаметно подкравшись, она жалит, словно змея, и её смертельный укус парализует волю. Страх сковывает движения, тело покрывается испариной, а взмокшая от пота рубашка словно невыносимые влажные путы. Скрипя зубами, я беспомощно ждал, когда всё закончится. Мучительно чувствовать, как жалость вонзает свои клыки в моё утратившее веру сознание.

Распрощавшись, я срывал с тела липкую ткань, тщетно пытаясь ледяной водой смыть унизительное клеймо. Бушевавшие в груди эмоции могли сжечь всё живое. Сочувствие порождало ненависть, тихо выжигавшую мою душу. Отчаяние овладело мной, оно надолго выбило из колеи. В сопровождении тягостных мыслей я покинул больницу.