Читать книгу Сны в ясную ночь - Фома Лось - Страница 4

Прошло несколько дней. Закаты смешались с рассветами, и я потерял счёт времени. Словно норовистый конь, понесло оно вскачь. Как-то под утро непонятное беспокойство овладело мной. Размышляя над его природой, я спохватился – облучение! Мне необходима химиотерапия! После недолгих раздумий набрал номер доктора. Трубка мягким женским голосом сообщила, что хозяин на работе. Перезвонил на работу. Доктор ответил сам.

Мы обменялись любезностями и, после того как приличия были соблюдены, коснулись основной темы. Доктор убеждал немедленно начать процедуры. Аргументируя тем, что я напрасно теряю время, пригрозил: если буду упорствовать, через две недели ему не с кем будет спорить. От неожиданности я смолк. Доктор спохватился и попытался перевести всё в шутку. Но слово не воробей. Разговор не клеился. Обменявшись пожеланиями всех благ, мы, к обоюдному облегчению, закончили нашу беседу.

Пребывая наедине с мыслями, я погрузился в уныние. Правда, это было не как раньше. Теперь между мной и чувствами парило невидимое, но вполне осязаемое воздушное покрывало. Я словно наблюдал за собой со стороны, и мне казалось, как холодной, скользкой рыбой в меня вползает тревога. Из любопытства даже прикоснулся к ней. Она светилась, и переливалась, и принимала какую угодно форму…

Невероятные, сумасшедшие впечатления!

Внезапно всё исчезло. Я был наедине с последней фразой доктора. Обретя очертания какого-то сказочного существа, она попыталась поставить меня перед выбором. Но решать ничего не пришлось. Выбор был сделан, причём интуитивно. Однако ум, обиженный таким невниманием, возмутился, потребовав аргументации. Необходимые доводы нашлись очень скоро. Мне не хотелось вновь подвергаться сочувствию, и я решил больше не ездить в больницу. Определённость освежила и принесла облегчение.

Отношение людей к смерти – предмет моего искреннего удивления. Вроде бы, сознавая неизбежность, нужно призадуматься, но, увы, времени, как всегда, недостаёт. Однако едва она коснётся, как слова замирают на устах.

Смерть! Твоё дыхание рождает чудо! Тот, кто ещё вчера был господином, мгновенно превращается в раба. Склоняет голову пред страхом – своим самым неумолимым властелином. Редко кому удаётся освободиться из невидимых пут. Не много встречал я людей, бывших исключением из этого правила.

И вдруг Капризная ускользает, не касаясь до поры того, кто принадлежит ей по праву. Но мало кто извлекает урок. Мало кто помнит, как дышал, думал, что в последний раз…

После операции пролетело не так много времени, а в моём сознании случился настоящий переворот! Моими собеседниками были мысли о смерти. Мало-помалу я привык к ним. Мировоззрение моё менялось. Я повис над пропастью, именуемой равнодушием.

Неожиданно мысли о смерти натолкнули на желание достойно встретить её. Я решил ознакомиться с текстами Библии. В детстве много и увлечённо читал, теперь же спотыкался на каждом слоге. Всё настолько с трудом давалось, что от отчаяния я много раз забрасывал книгу. Не уверен, что нашёл ответы, скорее вопросы. Однако чуть позже вчитался и даже находил это занятие довольно увлекательным.

Временами умиротворение плавно перетекало в отчаяние. Вне себя от раздирающих противоречий я метался по гостиной, словно белка в колесе. Иногда жадно хватался за Библию, а бывало, забрасывал её и часами был недвижим, уткнувшись в потолок.

В то время я почти не употреблял пищу. Чистый воздух с душистым свежим мёдом – вот и весь мой рацион. Часто тело сутками валялось без движения, и я просто забывал что-нибудь поесть. Время не замечало моё унылое жильё, но меня это больше не тревожило.

Как-то, встречая зарю, удивился тому, что природа во дворе разительным образом переменилась. Жизнь отшельника преобразила меня, и я долго пытался понять, что же случилось?! Немного помучившись, сообразил: повеяло осенью, чем-то напомнившей весну. Осознание этого факта заставило запаниковать.

Интуитивно я чувствовал: между изменениями в природе и мной есть какая-то связь, которую тщетно пытался отыскать. Она всё время ускользала, словно шёлковые простыни с гладильной доски. Упрямо настигнув цель, я, наконец, получил ответ. С момента операции пролетело два месяца!

Странно, но я не почувствовал облегчения от этого, казалось бы, радостного известия. Наоборот, меня словно обманули. Душевное равновесие, доставшееся таким трудом, рушилось. Беспомощно вороша эту груду хлама, я протестовал против подаренной мне неожиданной отсрочки. Мысль о том, что буду жить, воспринималась абсурдом. Я настолько свыкся со смертью, что отвергал любую попытку даже думать о будущем.

Мои нервы были взвинчены до предела. Я отвык от сильных эмоциональных потрясений, и теперь они приносили реальную физическую боль. Мучила мысль, что кто-то жестоко посмеялся надо мной. Спасительный обман превратился в изощрённую пытку! Но продолжалось это недолго.

Неумолимое, как палач, время профессионально выполнило свою работу. Возврат к реальности быстрее, нежели уход от неё. Словно кубарем слететь с ледяной горы! Много усилий на подъём, спуск же занимает несколько мгновений.

Необходимость, эта стремнина жизни, вырвав из мира иллюзий, разом нацепила хомут проблем. Заполнив всё свободное время, они ввергли в привычный водоворот суеты, раздувая потухшие угли былых отношений.