Читать книгу Гастарбайтер. Наши в Польше и Чехии - Фома Рахманинов - Страница 6

Попросил отца отвезти меня на вокзал. На дорожку присели.

– Как приедешь сразу сообщи, – переживает мама.

– Конечно, не волнуйся, – отвечаю ей. – Я оформил себе Vodafone, так что связь должна быть, но чтоб не тратить деньги будем связываться по Wi-Fi. Роуминг на крайний случай.

Проезжаем остановку, я машу в окно жене и детям. Они улыбаются и резво машут мне в ответ. В улыбке жены видна грусть. Впереди нас ждут испытания, но мы вместе отважились на этот эксперимент.

У входа в вокзал уже стоит Володя и молодая пара.

– Ты ж сообщи, как доедешь, – говорит папа.

– Да, я сообщу.

Пожали руки, посмотрели в глаза, обнялись.

– Смотри там, хоть леса чехам оставь, – шутит отец.

– Постараюсь, – смеюсь я.

Поднялся сильный ветер. Была середина марта.

– Саша, – представился третий.

– Вова, – жму руку.

Через минут пять он попрощался с женой. Стоим на перроне, закат горит красным, Саня весь в золоте.

– А я все золото дома оставил, – говорю. – Даже обручалку снял.

– И я снял, – говорит Володя.

– Зачем? – спрашивает Саня.

– На всякий случай, мало ли.

Саня смотрит на свой перстень и говорит:

– Та ну.

Потом закуривает сигарету и начинает что-то тарахтеть. Тарахтит без устали, язык без костей – толстое тренированное мясо. Володя говорил, что он страшная балаболка, теперь я и сам это вижу, еле сдерживаю улыбку. Он все смешал в кучу: погоду, работу, страну, воспоминания. Таким хлеба не надо – дай монолог пустить в ушные раковины. Я полагал, что они у меня не бездонные, но вскоре понял, что ошибался.

– А кореш мой Славка, – глаголет он, – в спецгруппе тогда работал и вот он говорит: «Хочешь поржать»? Ну давай, говорю, поржать всегда приятно. Подъезжаем мы к шалаве, короче, а стояла осень и холодно уже, снега кучу, а она стоит на дороге, на костылях, прикинь, и машины ловит. Тут мы.

– Ну что Катюха, давай «капусту», – говорит Славка.

Та стоит, короче, дрожит вся, перепуганная, на этих костылях, носом шмыгает.

– Какая «капуста», – говорит, – ни одного еще не тормознула, кому я надо такая.

А ногу ей за прошлым разом сломали, когда она лавэ замутить хотела. Тоже ныла, стояла, что по нолям и все такое, а сама «цифры» в лифон засунула. Ну ее и проучили.

– Все не доходит до тебя, – говорит Сява. – Садись, покатаемся.

Та как заныла, короче: клянусь, божусь и так далее. Нифига родная. А Славик здоровенный лосяра, рука как у меня ляха, блин, и он ее так за воротник как дернет и в кабину. Та залетела как тряпка какая-то. Внатуре базарю, как будто пустую куртку закинул, там дури дай Бог.

Привезли ее на хату, короче, завели на второй. Сидим, такие, курим, она стоит перед нами, тушь потекла вся, сопли блестят. А Славка меня локтем подбивает, мол, смотри, что сейчас будет.

– Ну что с ней делать будем, пацаны? – спрашивает он.

Тишина такая, потом Леха, короче, говорит:

– Повесим ее давайте.

И все ж дружно подхватывают, давай лахать, она ж не знает, что с нее гонят просто.

– На чем? – спрашивает Сява.

А Леха такой:

– Та на канате можно.

Ну, понял, на тренировочном. Там над лестницей коридор такой идет и перила.

– На тех перилах, – и показывает на них.

Та бедная обоссалась, прикидываешь? Ну, она ж реально думает, что все, хана. Там ребята не шутят обычно.

– Мальчики, пожалуйста, умоляю вас, – давай ныть, короче. – Я все отработаю.

А Славка говорит:

– Да кому ты нахер надо такая? – и дымит на нее. – Кто тебя калеку драть будет?

– И днем и ночью буду, круглосуточно буду. Пожалуйста, мальчики.

– Поздно, Катюха, раньше надо было думать.

Леха приносит канат, накидывает ей на шею, прикинь, и завязывает петлю. Та стоит в моче вся, в соплях, в слезах, тушь по всей морде, нога в гипсе, жесть, короче, ее колбасит, она стонет. Даже мне уже жалко стало. Ну, Славка ей напоследок:

– Что, Катюха, – говорит. – Прощайся со всеми.

И она бах, такая, и в обморок. Сознание потеряла.

– Можно мне чайку, – говорю я проходящему мимо проводнику. – С лимоном.

– Да, – говорит он. – Сейчас принесу.

Саня отпивает пива из бутылки и продолжает:

– Решили ее на улицу вынести, на воздух. Там свежо, прохладно. Кинули ее в снег, короче, и за водой пошли, чтоб взбодрить. Взяли ж ведра, воды из-под крана набрали, выходят, а ее нет. А там двор и сразу поле идет здоровое, а за ним посадка, ну и там трасса дальше. Короче, пока они за водой ходили, ну, сколько там минут пять, не больше, она уже почти все поле перебежала с ногой загипсованной, прикидываешь, – Саня засмеялся и отпил еще пива. – Вместе с канатом тем на шее побежала, прикидываешь?

– Да уж.

– А еще как-то раз еду я, короче, на «десятке», погода хана какая, ну а я лечу, еще и без прав. Тут гайцы мигалку врубили, и за мной давай, значит. Я во дворы залетаю, а там, в гаражах яма здоровенная, и там лужа вечно стоит, как болото, блин. Ну что делать? Я туда заехал, значит, прям в середину, заглушился и стою. Подлетают гайцы.

Тут Володя вернулся с перекура и сел рядышком, впитывать жидкий словесный стул. Саня отхлебнул пива. Вагон качает, едем дальше.

– Стали перед лужей, короче, и говорят: «Выезжай, давай». А я им: «Не могу, машина не заводится». Они мне: «Документы». А я им такой: «Пожалуйста, вот», и достаю типа с кармана, подходите, мол, господа хорошие.

Саня громко засмеялся довольный своим прошлым. Мы тоже засмеялись.

– И что в итоге? – спрашиваю я.

– Да ничего, – говорит. – Постояли, попыхтели, поняли, что номер не пройдет и отвалили.

– Круто.

– Да. А еще как-то раз… – и понеслась по новой, совершенно не последовательная теме история, о собственном двухэтажном магазине в Донецком пригороде; о том, как Васька Коровин научился игорные автоматы обманывать, ну те, первые самые, с недоработанной системой еще; как от жены на три месяца сбежал после очередной ссоры и т. д. и т. п. В общем, ехать было абсолютно не скучно и очень даже весело, особенно когда проводник подносил горячий чай с лимоном.