Читать книгу Воин Гангер. Славный Путь - Фортуна Геза - Страница 5

«Слишком открыто, коршуны. Ваш протяжный, жалобный стон не заставит взлететь эту стаю неумных городских птиц. Рискнёте ли? Тут, в самом центре, броситься на свою беззащитную дичь? Во времена послевоенного хаоса, добыча была здесь другая. Я помню!

Длинный флагшток и простынь, что при ветре изображала флаг с нарисованным символом «Госпиталь», – пункт выдачи угу-манитарной помощи и место встречи неведомо как чудом выживших.

Помню, палатки покидали они неохотно, и стекались всегда сюда. За пайкой. Или к спискам, что менялись периодически, когда кто-то из медперсонала дополнял их новыми именами опознанных.

К кострищу за полевым госпиталем солдаты никого не пускали, и мирные только смотрели в ту сторону, кашляя от пропитавшего воздух осадка палёной гари. Я помню! Кто-то куда-то всё время передвигался. Тихо. Поодиночке. Но курили они чаще группой. Всё хорошо это помню. Само как-то замечалось, пока терпеливо я ждал, наблюдая с флагштока за ящиками возле военного модуля фельдъегерской почтовой службы и штабной палатки дежурного отряда солдат.

Угу! «Гангер», – бубнили там иногда охрипшие голоса, моё отвлекая внимание. Солдаты постоянно выходили наружу по каким-то своим делам. Кто-нибудь да останавливался и заглядывал в один из четырех моих ящиков. Не заколоченный – ещё не заполненный, как остальные три. Патрульные коршуны продолжали подбрасывать трупы задушенных ими во́ронов. И те лежали на земле, пока кто-нибудь их не заметив, не швырнёт в этот ящик.

Я помню, как раздражала эта вся суета – оттуда, обратно туда – и заставляла нервничать мою осторожную дичь. Крысы! Умные. Хитрые. Проницательные. Охота на них – искусство. Но мне даже очень нравилось, когда в самой точной атаке я в чём-то вдруг ошибался и таки осекался. Я помню! Тот мимолётный взгляд, что ловишь в короткий миг – взгляд упущенной, выжившей дичи.

Вам, коршуны, того не дано понять, и от любого голубя такого бессмысленно ждать».

Белые стены пятиэтажной больницы окрасились в алые полутона в лучах закатного солнца. На куполе крыши вот-вот зажжется подсветка, и пылающую чашу в объятьях змеи хорошо будет видно на флаге даже тем, кто не рождён убивать во тьме. Время идёт, хоть и совсем незаметно. Наблюдая за коршунами из окна, старый филин чутко ощущал это, ведь уже тринадцать минут, как он пропускает кормёжку.

Внутри кабинета Советника изменилось не сильно: лишь стали острее тени да отодвинутый тюль колыхался рядом живее. Он понял это, развернув голову на сто восемьдесят градусов. Время здесь словно остановилось: Астра Инса так и сидела с закатанными глазами в кожаном кресле Господина, а солдат напротив неё по-прежнему обвисал на стуле в той же безжизненной позе с открытым ртом. Толстый бумажный свёрток с красной печатью «Сокрыть» лежал на столе между ними на том же месте. Ни намёка, что бы указывал на скорое окончание встречи, отчего напряжение плеча, на котором сидел филин, теперь стало передаваться и ему понемногу.

Мах Авест повернул голову на Советника. Уго Бланка так и стоял у окна со скрещенными руками и ногами, прислонившись к подоконнику. Глаза Господина по-прежнему были закрыты, а бледные губы – сжаты. Одна прядь серых длинных волос, – схваченных в хвост всегда аккуратно, – сейчас выбивалась за левым ухом – он точно о чём-то думал всё эти полтора часа. Не смотря на это, белая дымка ауры, что защищала ткань дорогого костюма и тело под ним от острых хищных когтей, сохраняла первосортную энергетическую плотность, – Господин не терял концентрации и точно знал – на него смотрят.

Крики коршунов за окном и бесшумное тиканье брендовых наручных часов «Тикирон», – что превосходно улавливал чуткий слух, – только и нарушали статичную тишину. Мах Авест повернул голову и взглянул на стол. Стакан с недопитой водой, который солдат отставил, когда в кабинет ворвалась Виолетта, привлёк внимание филина.

Вариант, где он, перелетая на свою присаду возле рабочего места Господина, невольно касается стакана маховым пером – показался филину неплохим способом напомнить Советнику о себе. Однако идея неожиданно упёрлась в солдата. Его грязная форма и обветренное, изнурённое лицо говорили о длинном полуголодном пути, а пересохший рот, открытый уже полтора часа, – о явном желании пить. Опрокинуть стакан и лишить беднягу этих несчастных глотков – будет не иначе как подлость.

Мах Авест взглянул на жетон, свисающий на цепочке с шеи солдата. Разглядел номер. Повернул голову и под монотонное тиканье даже решил вздремнуть, когда хрип и кашель вдруг вырвали кабинет из временно́го застоя.

Советник открыл бледно-серые глаза и синхронно с филином посмотрел на оживших. Секретарь, откинувшись в кресло, потирала виски, а солдат уже жадно глотал свою воду.

– Можно воды? Воды… – обратился он к Виолетте, но та пропустила это мимо ушей.

Мах Авест взлетел, как только Бланка отслонился от подоконника. Филин сделал круг под потолком и спланировал на присаду. Ещё в полёте он заметил, как Господин взял графин с полки буфетного шкафчика, рядом с окном, и зашагал к столу. Острые глаза не могли поверить в уведенное: Советник отдал солдату графин и не сказал ничего, когда тот стал хлебать из горла. Очевидно, что Господин, очнувшись от своих дум, отнюдь не расслабился. Пытливый взгляд на Виолетту служил тому доказательством.

Астра Инса поморщилась, посмотрев на солдата, – он громко глотал, забыв, кажется, обо всём на свете.

– Да, Уго, он сказал правду. – Она подняла глаза на Советника. – Этому предшествовала энергетическая волна. Постовых отключило сразу. Что было там в этот кусок времени, я, понятно, не видела. Очнулся четвёртым. Кроме Неба, остальные стояли у Озера. Только кролик, Уго. Никого больше. Белый, розовоглазый – он альбинос. Таких никогда не видела. С виду обычный. Ещё с берега солдаты пытались установить: человек это? животное? или демон? Один или нет? Не смогли – все были в панике, – сенсоры не настраивались – они не чувствовали, что от него исходит.

Советник перевёл взгляд на свёрток.

– Уже всем составом они пошли в центр Озера. За всё время, кролик оттуда не сдвинулся: не шевелился, держал в зубах вымпел, и только дрожал. Правда он был напуган или прикидывался – не ясно. Но когда солдаты приблизились со своими мечами, топорами и прочим – в розовых глазках я увидела полный кошмар.

Бланка посмотрел на Виолетту.

– Поиски ничего не дали. Вокруг Озера – голая равнина, – даже трава не растёт. Все пять вышек также были осмотрены. Никого.

– Кто тогда разрубил нашу станцию? – Советник нахмурился – морщина между бровями стала заметней.

Секретарь вздохнула.

– Может Гангер? Его шутки? Лишил вышку средства связи с центром. Только нашу вывел из строя. Вспомни лица Конгов, когда Аврора сказала, что мы не в теме. Выставил нас дураками! Напрасно Ярулла тревожился, что Война испепелит Ходоку Душу и превратит не понятно в кого. Как по мне, он такой же придурок.

– Чем он её разрубил? Рассёк титаносплав, закалённый аурой? Для шутки слишком грубый подход. Должен был понимать, что ущерб не смешной.

– Я просто в шоке! Он спас Мир от демона, а ты уже посчитал, во сколько ему обойдётся эта деверсия.

– Я говорю о том, что это на него не похоже. Гангер никогда ничего не разрушал.

– Намекаешь – это не он? Я видела сообщение, – уж поверь, – это точно Ходок. Сто процентов! Кролик – обычный питомец. Ты же знаешь, он с ума сходил по всяким зверям. Любил их больше людей.

– Не обобщай. Ради двух – пожертвовал и мечтой, и свободой. Для меня очевидно, кому он подарил Мир.

– Эй ты! Может хватит! – крикнула Виолетта солдату, про которого, казалось, забыли все.

Солдат поперхнулся, закашлялся. И прежде чем Секретарь успела отстегнуть замечание, его громкая отрыжка потрясла кабинет. Лицо Виолетты исказилось брезгливой гримасой.

– Уго! – Она метнула на Советника негодующий взгляд.

– Простите, – стушевался солдат.

Персон у стола обдало ветерком от бесшумного маха крыльев, – Мах Авест неожиданно оживился. Обратив на себя внимание, филин издал низкое энергичное хохотание: «Угу-гу-гу-гу-у-у!»

Виолетта закатила глаза. Бланка вздохнул, коснулся плеча солдата и сказал:

– Иди к Альфа. Прими душ. Поешь, поспи. Если понадобишься – разбудят. Даю тебе завтра увал.

– Надеюсь, он не болтает во сне? – бросила Секретарь, глядя на свои красивые ногти.

Солдат хотел ответить, но Уго выражением лица дал понять, что не стоит.

Солдат поблагодарил Советника, ещё раз извинился и тихо вышел. Как только закрылась дверь, Виолетта сказала:

– Второй развод. По ребёнку от каждого брака. Половина доходов уходит на алименты. Даже на вышку к Озеру, куда обычно не рвутся, дежурить вызвался сам, лишь бы не видеть бывших. Он полный неудачник. Хотя как солдат – исполнительный.

– Я не люблю копаться в чужом белье, Виолетта.

– Ты же у нас святой. Настолько же святой, насколько и скучный.

– Оливия пока что не жаловалась.

– Твоя жена тоже святая. Я дочке ваше семейство, бывает, ставлю в пример. Ах, да! Что ещё за история? Брюс Ингрид отправил в Приют? Он у тебя нормальный? Ингрид звонила, жаловалась. Довёл её просто до слёз! Толком не расспросила – решала вопрос с санитаркой, – бабка сидела, слушала. Кем мнит себя твой сынок? Он просто Староста курса, а думает, что АрКонг? Я в шоке! Никого из Бланка нельзя допускать до власти.

– Твоей дочери давно пора свои проблемы решать без тебя. А мне и подавно нет дела, из-за чего плачет Ингрид.

– Когда Аврора умрёт и ты полезешь на пост – мой голос ты не получишь. Поддержки тоже не жди. Тебе же нет до нас дела.

– Совет через час. Решила меня разозлить? Сама им хочешь докладывать?

– Могу кое-что доложить. ЦуКонг лишена всякой совести. Я в том убедилась вчера, когда зашла по протоколу. Открыла мне дверь в одних стрингах. Считай, вообще голышом. Я просто в шоке! На сто процентов уверена – у ней с Ходоком что-то было. Недаром она представляет Страну, где обитал демон Блуд.

– Не брякни об этом дочери.

– У меня с головой всё в порядке. В отличие от жёнушки Хоппера. Похоже, его кучерявая опять на что-то подсела. Пошла вчера по протоколу. Никак не могла достучаться. Входить совсем не хотела, – он всякий раз ко мне клеится – мечтает завалить в койку. Открыла дверь, а он на постели лежи и реп свой дермовый слушает. Меня увидел и даже, представь, не поднялся. Наушник один только вытащил и на дежурный вопрос сказал – ничего не надо.

Бланка взял со стола графин и пошёл к буфетному шкафчику, не проронив ни слова.

– Хоть не пришлось идти к Принцу. Он заселился в отеле. Знаешь ведь, без свидетелей к нему лучше не соваться. Видать, у Миледи климакс. Не удивлюсь, если она его и к Авроре ревнует.

Советник поставил графин на полку и сухо спросил:

– Про Яруллу тоже? – Он открыл дверцу нижней тумбы, – Мах Авест сразу повернул голову.

– О-о-о! А это вообще история! Они с Авророй курили, – я слышала краем уха – свадьба его старшей дочки так и не состоялась. Из-за чего – не ясно, – он на меня покосился – я сразу же отошла. Четырнадцать лет девчонке. На год всего старше Ингрид. А ей уже мужа толкают. Нет, это полный кошмар! Жених сбежал – сто процентов. Там ещё то гнездо. У Наби не все точно дома. Зачем он снова женился? Третью жену завёл! Две первые – хуже змей. Друг друга вообще ненавидят. А он к ним третью привёл. Ещё молодую, к тому же. Он сумасшедший.

Бланка безмолвно подошёл к присаде. В руке он держал металлическую банку. Цыплёнка на её крышке филин сразу узнал.

– И это меня, Мах Авест, она называет святым. – Советник открыл банку и вывалил мясо в кормушку. – Мне до тебя далеко, Виолетта.

– Чувство юмора – не сильная твоя сторона.

– Стоило заикнуться о Вороне, и ты сразу решила запудрить меня болтовней? Думала, не замечу?

Виолетта открыла рот, но ничего не сказала, закрыла и недовольно нахмурилась.

Бланка отошёл к окну, поставил на подоконник банку и, сцепив за спиной руки, стал смотреть на улицу.

– Если Гангер теперь разрезает стратегические объекты, то очень надеюсь, что за пятнадцать лет и на своего бесценного друга он тоже смотрит иначе. Такому предательству прощения быть не может.

– А рыжая тварь не причём? – процедила Виолетта. – Она могла всё изменить, но ничего не сделала. Надеюсь, Ходок в неё плюнет. Как мог он такую любить? Это полный кошмар!

– Сначала надо понять, как его отыскать. Конги сюда примчались только ради него.

– Подумать только, прошло столько лет, но они всё также его сильно любят. Всегда хотела узнать, какой болтовнёй он смог их зачаровать. Хотя, о чем это я? Ведь безродного, приютского пацана полюбила даже Глава Великого клана Бланка.

Мах Авест выронил из клюва кусочек мяса и взглянул на Виолетту. Советник повернул голову и сдвинул брови.

– Не смей перемывать кости покойной моей Госпожи. Хочешь меня уязвить? Только не этим, Астра. Её Душа была во власти Уныния – она ничего чувствовала – демоны не способны любить.

– Хорошо, хорошо. – Виолетта опустила глаза на ногти. – Хорошо, что твой филин не умеет говорить. Спорить не буду. Думаю, важнее сейчас, что докторша узнала-таки про Совет. Аврора мне сразу сказала, чтоб та здесь не появлялась пока в Резиденции Конги. Я рыжей дала отгулы, но тварь сегодня припёрлась. Мы завтракали с Авророй и даже не сразу заметили. Ты знаешь ведь, как ест Аврора – вокруг ничего не видит. Обычно с ней санитарка, но ту я вчера уволила. Поэтому, пришлось мне. – Секретарь брезгливо прикрыла рот тыльной стороной ладони. – Я никого не видела, мне было, поверь, не до этого. А когда заметила – была просто в шоке! Она сама заявила, что Конгам не попадалась. Как эта дура узнала? Кто здесь у нас ей стучит?

– Видимо, Ингрид. Меня сын вчера тоже спрашивал. Уже весь Атар гудит. Зачем ты сказала дочери?

Виолетта ахнула и быстро заговорила:

– А как я должна объяснить, что мать не ночует дома? Она бы себе напридумывала ещё не понятно чего. Секретности дано не было.

– Видимо, врачиха наделась встретить Гангера. Ведь только по его Душу сюда бы вдруг съехались Конги. – Советник развернулся. – Уверен, и Ворон знает. Их сын в одной группе с Ингрид. Шакко бы умолчала, а он мог вполне рассказать. Надо усилить охрану. Он может сюда явиться! – Уго быстро подошёл к столу и потянулся к телефону.

Виолетта схватила аппарат.

– Это бред! Что ему сделают Альфа? Забыл, кто такой Чёрный Ворон? Забыл, что он на Этапе из этих Конгов – троих тогда победил? Зачем поднимать лишний шум? Хочешь арестовать? Отправь в дозор Мах Авеста! Как бы ни выглядел Нилл, твой филин сразу узнает и даст ему чёткий сигнал. Он сразу поймёт и уйдёт. Думаю, даже это вряд ли имеет смысл. Беласко есть, что терять. Он любит своего выродка. Не будет так рисковать.

– Детей хоть не обзывай. – Советник убрал руку и посмотрел на филина. Мах Авест проглотил последний кусок. – Ты назвала его «Нилл»? – Бланка повернул голову и с усмешкой взглянул на Виолетту.

Секретарь растерянно заморгала, но вскоре злобно нахмурилась.

– Мне плевать на Ворона! Что бы ты там не думал! Если он таки вломиться и его здесь прикончат – я лично сообщу о том докторше! А тебе предоставлю честь заколотить его в какой-нибудь ящик и сбросить со скалы в Разлом за Восточной стеной, откуда в Атар всегда лезут гады! Никогда не прощу его! Никогда! У него – был Выбор!

Виолетта бросила на стол телефон и резко поднялась с кресла, отчего из влажных глаз с блеском слетели слезы.

Сумерки

– Душераздирающее зрелище… эти дети.

Уго Бланка с закрытыми глазами неподвижно сидел в своем кресле. Белое свечение ауры в центре его лба бросало отблеск на лакированный стол и казалось звездой в полумраке кабинета, что вместе с солнцем постепенно погружался в сумерки.

– Думаешь, на суде Аврора сказала искренне, что живой тварь принесёт больше пользы? Не верю. Дело в другом. Она любила её как дочь. И даже после предательства не сумела вырвать из сердца.

Виолетта стояла у окна со крещенными на груди руками и наблюдала за колыханием флага на крыше больницы, чей купол опоясывала красная подсветка. Легкий ветерок цеплял тонкий аромат её дорогих цветочных духов и вместе с хвойной свежестью осеннего Атара заполнял кабинет букетом нежных запахов. Плотные облака медленно наплывали на вечернее солнце, и алые лучи вытягивали длинную тень Секретаря, разрезая полутёмное пространство.

– Верный ответ могут дать матери, что смотрят, как она лечит их покалеченных демонами детей и детей, рождённых из-за демонов уже инвалидами. Мне было всегда интересно – содрогают ли её Душу эти безмолвные взгляды?

Виолетта усмехнулась.

– Я тебя умоляю. Ей плевать. Она счастлива, Уго. На что ей жаловаться? Работает по профессии, получает приличную зарплату, живёт со своим любимым любовником. Даже родила от него! – Ухмылка исчезла с лица. – Он ей не муж, надеюсь, ты помнишь? И никогда не станет. Его больше не существует. Даже на бумаге.

– Их связь многим прочнее официальных уз. И ты понимаешь это. Они всегда будут вместе, пока не умрут в один день. Она родила ему сына и спасла Душу. Не веришь, что Ворон мог её полюбить?

Секретарь обернулась и нервно заговорила:

– Ворон её не любит! И никогда не любил! Они вместе только потому, что Ходок пожелал ей счастья. А Беласко исполнить решил его Волю. Но твари на это плевать. Как женщина – она просто ничтожество! – Тень скрыла половину лица Виолетты. В глазу, освещённом солнцем, задрожала, сверкая, слеза. Она смахнула её пальцем. – Ворон заслужил такую жизнь – унылую и беспросветную. Пусть тянет своё Nevermore со своей убогой любовницей да ущербным сыном. И даже если они сдохнут все в один день, ему и там уготовано Nevermore. Его Душе никогда не отмыться. Никогда! – Астра Инса быстро отошла от окна и исчезла в темноте.

Растянутые по небу облака неоднородно впитывали алый свет последнего дня сентября. Смыкающий кабинет полумрак понемногу лишался ярких следов уходящего солнца.

Бланка вздохнул, открыл залитые аурой глаза. В сумерках кабинета сияло теперь три звезды.

– Помни, что демоны так и шепчут. Любой из семи – начало заложено в нас. Когда в Душе слышу подобный шепот – повторяю слова Авроры, произнесённые после оглашения им приговора: «Ходок не сможет больше ни в чём меня упрекнуть». – Белое свечение на лбу медленно угасло, глаза перестали сиять – фигура Советника слилась с темнотой. – Ворона нигде нет в радиусе пяти километров. У них дома на кухне и в спальнях горит свет. Он и сын там.

Послышался щёлк выключателя – на потолке зажглась яркая лампа. Астра отошла от входной двери.

– Уверен?

– Мах Авест, не смотря на солидный двухсотлетний возраст, видит остро. Шакко Кара в больнице. Её поведение не выглядит подозрительным. Всё, что волнует твою подчинённую в настоящий момент – это куда подевались очки? Женщина и даже отстранённый мальчик в инвалидном кресле молча наблюдают, как доктор нервно рыщет по ящикам и не догадывается, что они у неё на лбу.

Звонкий смех Секретаря заполнил вмиг кабинет.

– Какая всё-таки она нелепая дура!

– Однако нельзя терять осторожность, ведь речь идёт о Беласко, – спокойно сказал Советник. Виолетта перестала смеяться. – Хоть эти пятнадцать лет он не тренировался, не оттачивал Мастерство и не красил глаза Осириусом, – Чёрный Ворон – потомок Великого клана Беласко. Единственных, кто способен запечатывать ауру демонов. – Бланка вздохнул и добавил: – И распечатывать…

– Дух его мёртв – он не Воин! Лишь жалкий продавец вееров, что таскается по ночам в Зелёный Терминал собирать хлам, как ворона на свалке.

– Даже сильнейший Дух демоны могут обратить в пепел. И он тому яркий пример нашей Истории. О чём, увы, запретили просвещать Мирное поколение. – Советник вздохнул и взглянул на часы. – Конги соберутся через полчаса. Нам нечего заявить, кроме того, что Гангера здесь нет. Это меня беспокоит. Оставленное сообщение говорит о его присутствии. Они не поверят. Ведь Ходок всегда отвечал за Слова. Мы его пропустили?..

– Как? Дозор на Стене круглосуточный. Через ворота не пустят без документов. Даже багаж досматривают. Подозрительных задержат, сообщат сразу. За четыре дня таких не было. Может, ещё не дошёл? Или заблудился? Мы же не знаем, в каком состоянии он вылез из Озера. Вдруг он полуживой?

– Рассечь станцию сил у него хватило. Как и чувства юмора. Какой смысл ставить на уши всех и ковылять самому, если не способен преодолеть такой путь? – Советник сдвинул брови. – Я уверен, он не один, Виолетта.

– И с кем? – Секретарь села на стул. Аметистовые глаза округлила тревога. – С демоном?

– Ходок не привёл бы Войну. Он больше всех ценил Мир.

– Он вытащил из Озера альбиноса, каких я отродясь не видала. Его даже не смогли идентифицировать как животное. Какую тварь он мог привести ещё? С оружием, способным резать суперпрочный металл как масло. Одним ударом! Пополам! Сразу! О-о-о, это полный кошмар!

– Возможно, оружие – не все достоинства, какими обладает его загадочный спутник. Быть может, скорость – тоже одно из них. – Советник посмотрел на окно. – Инцидент произошёл на рассвете. Солдаты пришли в сознание уже перед сумерками. Сообщение о визите Конгов поступило и того позже. Целый день до того, как в Атаре был введён режим: «Перехват на Ходока». Гангер был ловок на выдумки. Куда только не проникал, будь то дворец, Резиденция или та же тюрьма. Умел миновать препятствия. Что-то всегда придумывал. Даже пробрался в Эдил, к моей Госпоже… – Уго замолчал, закрыл глаза.

Виолетта сдунула волос, что выбился из хвоста и попал на лицо.

– Какой тогда скоростью должна обладать эта тварь, если сумела до вечера добраться сюда от Озера? Не только скоростью, но силой ещё и выносливостью. Ведь ей пришлось бы тащить его на себе. Даже Хоппер потратил бы дня, может, два. А в скорости едва ли с ним кто-то сравнится. – Она снова дунула на волос, что так и болтался перед носом. – Мне не по себе от мысли, что в Атаре ходит неведомая сущность со сверхъестественными возможностями. – Секретарь нахмурилась. – Постовые – тупицы! Особенно наш неудачник. Не мог обратиться за помощью и через союзников нам доложить про связь?

– Не забывай, в каком состоянии находились постовые. Солдат сделал всё, что мог. Он выложился на полную. – Уго посмотрел на свёрток. – Нёс это четыре дня, даже не представляя, с чем точно имеет дело. – Бланка вздохнул. – Дежурство на Озере – всегда стресс. Даже после спецподготовки, любой солдат, заступая на пост, неизбежно подвергается воздействию совокупности факторов, испытывающих его физическое, психологическое и психическое равновесие на прочность. Среда, где только одно лицо несёт ответственность за решение целого ряда задач, постепенно провоцирует целый спектр расстройств. Прежде всего, депрессивных.

Виолетта достала из кармана пиджака мобильный телефон и, глядя в экран, как в зеркало, стала рассматривать лицо.

– Мёртвое Озеро катализирует рефлексию до мрачной формы, – монотонно продолжал Уго, – создавая иллюзию собственного бессилия перед непостижимой силой. Цикличность подобных мыслей влечёт за собой проявление негативных реакций в организме, сопровождающихся длительным, а после и хроническим перенапряжением. Сочетание с другими факторами, такими как: снижение количества, качества сна – или, как в случаи с нашим солдатом, ещё и личный конфликт на фоне двух разводов, – ускоряет переход к фазе морального истощения. Время, в течение которого сохраняется способность противостоять таким механизмам – сокращается. Состояние усталости, подавленности, беспокойства – закрепляется. Что, в свою очередь, приводит к снижению иммунитета, развитию ряда заболеваний, а при отсутствии помощи специалиста – к тяжелым патологиям и, в конце концов, к смерти.

Секретарь подносила и отводила телефон, слегка поворачивая голову в стороны.

– Солдат дежурил почти восемь месяцев и, будучи уже в нестабильном состоянии, пережил стресс ещё большей силы. Осознание масштаба инцидента, вкупе с отсутствием связи с командным центром и минимальным сроком на принятие решения о дальнейших действиях – не способствуют точной, внимательной или адекватной оценке деталей. – Советник вздохнул. – Другими словами – ошибки возможны, Виолетта.

Секретарь, поглаживая пальцем кожу под глазом, спокойно сказала:

– Обожаю, когда ты разглагольствуешь в занудной манере. В такие моменты, чем бы бессмысленным я не занималась, сохраняется впечатление сопричастности к чему-то преочень умному. – Она посмотрела на Уго. – Я лучше того неудачника знаю, что значит стресс. Дочь не вижу который день! Короткие звонки – и то прерывают. Встретились раз за три дня! Ингрид приносила одежду да крема, без которых некие рыжие вообще не пойму, как обходятся. Ингрид, напомню, всего тринадцать. Совсем ребёнок ещё! А я её одну оставляю дома, когда рядом могут ходить непонятные альбиносы. Утешает только, что Юнона у нас ночует. А ты мне про стресс рассказываешь. Да один только завтрак с Авророй – уже стресс! – Она положила телефон на стол. – Ходок за пятнадцать лет мог сам превратиться в демона. Твоя Госпожа – стала воплощеньем Уныния. А Война – это семь таких. Кто такой Гангер? – простой человек! Он не Солдат, не Боец и не Мастер.

– Он Воин.

– Сам сказал – даже сильнейший Дух демоны способны обратить в пепел.

Лицо Советника неожиданно побелело, в бледно-серых глазах застыло изумление. Виолетта подметила перемену.

– В чём дело?

Вместо ответа, Бланка резко поднялся и быстро прошёл до середины кабинета. Секретарь проводила его испуганным взглядом.

– В чём дело, Уго? Что с тобой?

– Он у Ворона, – холодно произнёс Советник, стоя спиной к Виолетте.

Уго развернулся. Его глаза остекленели. Секретарь опешила.

– Гангер прячется у Беласко?..

Бланка словно не слышал. Он вдруг заметался взад-вперёд, зашептал:

– Моя Госпожа! Моя Госпожа!.. Невозможно… как ты мог?.. К нему в дом!.. Я поймаю тебя! Прикончу Беласко! Убью на твоих глазах!..

Виолетта подскочила со стула.

– Ты что говоришь?! – воскликнула она. – Прикончишь?.. Прикончишь Ворона?.. – Плечи вздымались от быстрого дыхания, речь текла торопливо: – Совет, Уго! Иди в зал! Такое нельзя без Конгов! – В аметистовых глазах задрожали слёзы. – Ты не можешь принимать такие решения! Не можешь! Ты не можешь! – она шагнула в его сторону.

– Отставить! – рявкнул Уго, – Виолетта отпрянула, налетела на стул.

– А как же его сынишка? Убьёшь на его глазах? – по щекам потекли слёзы, Инса закрыла глаза. – Бедный ребёнок! Вслед за отцом – он потеряет и мать. Принять смерть любовника она ни за что не сможет – вздёрнется тут же дома, а сын наткнётся на труп. Это полный кошмар! Он с ума сойдёт! Мальчишка останется сиротой, Приют его станет домом. А дети там – полный кошмар! Что ты говорил про солдата? Стресс-фактор? Развитие депрессивных расстройств? Долго ли Ян протянет? Конечно, нет! Сто процентов! – Виолетта закатила глаза. – И этого человека я считала святым! Семью этого человека – ставила дочке в пример!

– Достаточно.

– Ни ты ли мне говорил, что демоны так и шепчут?..

– Молчать! – крикнул Уго. Секретарь умолкла. – Я понял. Ты смогла меня убедить. – Бланка нервно подошёл к столу, схватил свёрток. – Убедить, что до сих пор любишь Ворона. – Виолетта раскрыла рот, но не издала ни звука. – Отправляйся туда сама. Приведи Ходока любым способом!

– Что-о-о?! – Секретарь отшатнулась назад.

– Это приказ.

– Заставляешь, зная, чего мне стоит?.. Теперь понятно, в кого пошел твой сынок, – процедила Виолетта. – Вас Бланка – нельзя допускать до власти!

Уго открыл дверь и через плечо сказал:

– Передай Гангеру – скормлю альбиноса филину, останься он там хоть минуту. Даю Слово.

– МР?

– Межзрачковое расстояние.

– Мевжзра… Простите, боюсь, ошибиться. Если запишу «МР», он поймёт?

– Да. В рецепте записано так.

– Пятьдесят семь мм. Готово. Проверьте, пожалуйста. Точно ли нет ошибок? Вы платите приличные деньги, не хочу, чтобы по моей вине сделали что-то неправильно. Отец меня просто прибьёт.

– Всё правильно. Спасибо вам.

– Вам спасибо, сэр! За вами пришло столько народу, что даже не знаю… И отец отлучился за сигаретами, как назло. Не волнуйтесь, ваши очки изготовят первыми. Вечером сможете их забрать. Он хороший мастер. О! А вот и он. Ты вовремя, пап.

– Ты… ты что делаешь?..

– Пап, хорошо, что вернулся пока Господин не ушёл. Его очки…

– Почему ты его обслуживаешь?!

– Что не так? Почему кричишь? Господин торопиться, не может ждать. Обратился ко мне. Я всё записала. Вот.

– Ах, ты дура! Полная дура!

– Что с тобой? Зачем порвал? Там рецепт! Господин заплатил…

– Заткни рот! Я тебя прибью!

– Сэр, ваша дочь не виновата. Не обвиняйте её.

– Заткнись! Не смей говорить со мной!

– Пап! Пап! Да ты что? Так говорить с Господином…

– Умолкни!

– Простите, сэр. Я не позволю ударить её на моих глазах.

– Пусти меня! Убери руки, гад!

– Ваша дочь не понимает, почему вы злитесь. Она просто хотела помочь.

– Не касайся меня! Ты! Не касайся! Прочь! Вон! Пошёл вон!

– Я отпущу вашу руку и сейчас же уйду. Только не бейте свою дочь. Она ни в чём не виновата.

– Ох, Господин! Да не переживайте за меня! Отпустите его, отпустите! Забирайте обратно деньги!

– Nevermore!

– Что?.. Папа?..

– Nevermore!

– Отец, что с тобой?

– Nevermore!

– Что происходит?

Толпа дружно заголосила. Срывая себе голоса, скандировала одно: «Nevermore! Nevermore! Nevermore!» И даже строгий гвардеец не возразил ничего.

Очки

– Четырнадцать? Я думала – ей лет двадцать. Она такая здоровая! Даже толще Футы, а старше нас только на год.

– Отец у неё крупный. Может и мать тоже?

– Отец у неё полный му…

– Ингрид! Девочка, которая изучает латынь – не должна материться.

– Других слов про него нет. И он ей родной. Родной отец! Кошмар. Жалко, что Флориан ему не врезал. Так надеялась.

– А мне жалко, что он ничего не сказал даже дочери. Как думаешь, если выкрикнуть невемо во время занятия, какова будет реакция учителя?

– Было бы интересно. Но я так делать не буду. Юнона, ты фантазёрка.

– Мне до тебя далеко. Расскажи, что ему написала?

– То, что разозлит врачиху, когда она ему переведёт. Больше ничего не скажу. Двух зайцев – одним ударом.

– Он до сих пор не вернулся. Неужели так и ходит по лавкам? Скоро темнеть начнёт.

– Иди, если хочешь. А я дождусь.

– Спятила? Я тебя не оставлю. Подумай, вдруг он тебя раскроет? Это дерево не самое надёжное укрытие. Заметит – догадается. Эффект будет не тот. А если уйдёшь – будет романтично. Сможешь себе рисовать какие угодно фантазии, представляя его реакцию.

– А ты права. Думаешь, он будет счастлив? Хотя бы ненадолго?

– Вот и пофантазируй. У тебя же фантазия – космос!..

***

Тени оформляли причудливыми кружевами маленькое пространство, украшенное разнообразными веерами. Лампа рассеивала узоры плетёного абажура и тепло заливала прилавок. Свет ложился цветными волнами на небольшую записку, распадаясь в радужный спектр от преломлявших его луч линз новых очков.

«Si etiam omnes, ego non!6 PS. Взамен, себе забрала один веер».